| Более того, общим местом для раннехристианских авторов было воспевание империи, как гаранта мира, справедливости, законности. Они даже приписывали учреждение Римского царства Самому Иисусу Христу и признавали за Римом роль «удерживающего» пришествие антихриста. Можно смело утверждать, что христианство стало имперской верой еще до Константина Великого. Это вынужден был признать даже такой либеральный церковный историк как протопресвитер Иоанн Мейендорф : «Взгляд Оригена на Августа как на исполнителя провиденциальной миссии поддерживается внушительным согласием Отцов (consensus patrum) на Востоке и на Западе, включая не только Евсевия Кесарийского, но и Иоанна Златоуста, и Григория Богослова, так же как Пруденция, Амвросия, Иеронима и Орозия. В Византии он включен в качестве центральной идеи в одно из песнопений Рождества Христова. В свете этой традиции Константин был не революционером, а скорее первым из императоров, понявшим истинное значение римского царства, которое другие осуществляли прежде него: Pax Romana (Римский Мир) создал не Август, а Христос» . И действительно, главной исторической причиной распространения христианства во времени и пространстве является то, что Церковь стала объектом политики воинственной Римской империи. Других исторических (не мистических) факторов мы назвать не можем. Где все эти гностики, где все те секты и ереси, которых имперская власть отвергла на Вселенских соборах? Они стали прахом истории. Только ортодоксальная Церковь, которая благословляла своих чад не щадя живота своего проливать свою и чужую кровь во имя христианской империи, обеспечила себе право сегодня именоваться мировой религией. Поэтому те, кого коробит связь Церкви с государственной политикой и насилием, должны отвергнуть всё, что сегодня именуется христианством, включая и саму Библию, так как все догматы и каноны Церкви, в том числе и святость Священного Писания, утверждены политическими решениями императорской власти на Вселенских Соборах. Можно предположить, что Господь избрал бы другой путь распространения веры, но это останется лишь на уровне фантазий. Господь избрал путь Царства. История империи (Римской, Византийской, а затем и Российской) и история Церкви настолько переплетены, что одна от другой неотделимы. |
| В III веке ситуация изменится – как для Церкви, так и для Империи. Отныне процветающие христианские общины будут оставлять впечатляющие следы в истории. Это эпоха великих христианских дел, великих христианских личностей, даже гениев. Карфаген и Александрия становятся средоточием расцветавшего христианства. Ничего похожего невозможно обнаружить во II веке. Один за другим отошли в мир иной апостолы – Иоанн был последним из них. Их преемники, подхватившие эстафету христианского учения, преисполненные воспоминаний об апостолах, сочетали верность с отвагой, дабы приносило свои плоды наследственное достояние и открывались широкие горизонты грядущим поколениям. В конце века Ириней Лионский еще помнил слова апостола Иоанна, услышанные из уст его непосредственного ученика, Поликарпа. Не помышляя о том, чтобы отгородиться от мира, Церковь громко заявляла о себе во взаимоотношениях с государством и философами. Ее словно подстегивали собственная молодость и переполнявшие ее жизненные силы. Она не страшилась столкновений: каким бы ни был исход, победа или поражение венчали дело, она всегда извлекала пользу для себя. В географическом плане Церковь тогда была средиземноморской, не выходя за пределы Империи. Она пользовалась имевшимися средствами сообщения, сухопутными и морскими, безопасность которых гарантировал «римский мир» (pax romana ). Ремесла и торговля процветали, вызывая потребность в поездках с целью обмена. Первыми вестниками Евангелия и были безвестные торговцы из Малой Азии, торговавшие коврами и специями в Марселе и Лионе, Александрии и Карфагене. Как для Церкви, так и для Империи Средиземное море в равной мере служило важнейшим средством сообщения и обмена – коммерческого, культурного и религиозного. Оно было не столько морем, сколько «чередой водных пространств, сообщавшихся между собой посредством более или менее крупных гаваней» 2 . Распространение евангельского учения подчинялось сезонам навигации и ритмам пребывания судов в гаванях, в которых выгружались привезенные товары и производилась загрузка провианта, после чего суда продолжали свой путь от утеса до утеса, «от отрогов до островов и от островов до отрогов» 3 . |
| В главе 17 Откровения Св. Иоанна Богослова снова упоминается Вавилон: «И увидел я жену, сидящую на звере багряном, преисполненную именами богохульными… На челе её написано имя: тайна, Вавилон великий, мать блудницам и мерзостям земным…Я видел, что жена упоена была кровию святых и кровию свидетелей Иисусовых». Вавилон возвращается. Все четыре столпа древнего Вавилона сооружаются на наших глазах, и он завоёвывает одну позицию за другой. Создание Евросоюза как предтечи Нового Мирового Порядка является исполнением пророчества о восстановлении римского царства. Европейский Союз – это и есть возрождающаяся Римская Империя – Pax Romana. Главная, она же конечная цель проекта «Вавилон-2» – духовная, конкретно — легализация сатанизма на государственном уровне под контролем международных структур. У современного человека есть только один ключ для раскрытия смысла происходящих сегодня исторических событий. И этот ключ, переданный свыше – вечное слово Божие. Со вниманием, трезвением и рассудительностью отнесёмся с пастырскому слову современных богословов. Господь дает возможность раскрыться злу до конца. Прежде последней жатвы должны созреть плевелы, не только пшеница. Мы по житейскому опыту знаем, что сорняки растут быстрее и быстрее набирают силу, чем полезные растения. Попуская наступление зла, чтобы обозначить бездну падения, угрожающую человечеству, Господь ставит нас перед выбором – между кажущимся благополучием и безопасностью и необходимостью начать новую жизнь со Христом, в верности Ему и Церкви Его, что бы нам это ни стоило. Господь все посылает ради нашего блага, и все, что происходит в мире, должно напоминать об этой тайне. Зло все более возрастает в мире и будет возрастать. Однако заблуждение думать, что это освобождает нас от главного выбора или делает этот выбор как бы независящим от нас. Известны слова святителя Игнатия Брянчанинова: «Не пытайтесь остановить происходящее своей немощной рукой. Отступление попущено». Здесь не идет речь об оптимизме, беззаботно верящем в Промысел Божий. Иметь чувство ответственности за будущее – значит делать все от нас зависящее, руководствуясь принципами Евангелия. Это значит отказаться от нового фатализма, от сознания бессилия перед господством зла. От каждого требуется отвергнуться все более наступательного отвержения смысла истории, и отрицать отрицание сегодняшнего дня. |
| В Христианском Содружестве для епископа имперской столицы было абсолютно естественно находиться в центре церковного управления. Ко времени Халкидонского собора в Константинополе сложилась также совещательная группа епископов, συνοδο ς ενδημουσα, - своего рода постоянный " собор " . И вполне логично, что со временем епископ Константинополя стал называться " Вселенским Патриархом " - какой бы смысл ни вкладывался изначально в этот титул. Впервые так именует себя Иоанн Постник (582-595). Это снова вызвало протест Рима. Папа Григорий Великий обвинил Патриарха в гордыне и тщеславии. Но здесь была лишь логика Христианской Империи, а не личная надменность: Патриарх являл собой строгого и смиренного аскета, " постника " . На Востоке происходили политические потрясения - вторжения персов и арабское завоевание; в Сирии и Египте отделились монофизиты и несториане. Всё это умаляло значение великих древних престолов и ускоряло возвышение Константинопольской кафедры. По крайней мере de facto [фактически] Патриарх стал главным епископом Церкви в Восточной империи. Отметим, что в " Эпанагоге " под Патриархом явно имеется в виду Константинопольский патриарх. В Церкви он занимал место, соответствующее месту императора в государстве. К тому времени политическое единство Христианского Содружества было уже разрушено. Византия превратилась в Восточную империю, а на Западе при Карле Великом была основана другая Империя, ставшая конкурентом и соперником Востоку. После некоторых колебаний Рим принял сторону Карла Великого. В свою очередь, в IX-X веках миссионерская деятельность среди славян намного расширила пределы константинопольской юрисдикции. Общепризнано, что " Римское единство " , Pax Romana [Римский мир], облегчило миссионерскую деятельность, которая лишь изредка выходила за пределы Империи, limes Romanus. Также очевидно, что эмпирическое единство Церкви было почувствовано столь быстро и остро именно благодаря единству (хотя бы теоретическому) Империи. Страны за имперскими границами входили в административную структуру Церкви, но держались в ней весьма непрочно. |
| В это время происходит непрерывное вторжение, завоевание и заселение территорий Центральной, Западной и Юго-Восточной Европы большими массами " варварских " (в терминологии этого периода) племен и рас: готов, гуннов, франков, бургундов, вандалов, норманнов. Эти народы, имея практически примитивный уровень развития, на долгие " темные " века водворили в Западной Европе ужас варварства. Разумеется, эти новые обитатели европейского Запада стремились унаследовать цивилизацию тех римских округов, в которые вторгались. И первым шагом на пути освоения этого наследия, согласно убеждениям того времени, была христианизация. Римская Церковь и затем греческая Церковь в Марселе, Лионе и Малой Азии предприняли грандиозный миссионерский поход в германские леса и северные моря. Варварские орды были крещены, и началось их медленное приобщение к цивилизации. Но как могли эти совершенно необразованные люди понять благовестие Церкви, к тому времени выработанное столетиями глубочайшего богословствования на философском языке, вобравшем в себя высочайшие достижения греческой мысли? Они неизбежно старались " упростить " христианское благовестие и свести его к схематичной " практической логике на доступном им популярном уровне. Юридически-правовая традиция завоеванного Рима в особенности благоприятствовала этому стремлению к популяризации. Так, из всех гигантов церковного богословия лишь малозначительный в то время Августин (который, не зная греческого языка, дал упрощенное юридическое толкование христианского учения) был выбран в качестве высочайшего духовного авторитета нового европейского Запада. Предпочтение, отданное Августину, бесспорно, было результатом политического выбора. Когда в IX столетии военный и политический гений Карла Великого добился объединения автономных варварских княжеств и феодальных владений под одной властью, возникновение второй империи в пределах известной тогда экумены стало для Запада политической необходимостью. Однако в соответствии с нормами управления государством того времени новая империя требовала нового культурного базиса для своего истеблишмента (аналогичного Pax Romana), основанного в первую очередь на имперской религии (Religio Imperii). |
| Ведь если бы было много царств, тогда и народы оставались бы чужими друг другу; тогда и исполнение приказания Иисуса: «идите и научите все народы» (Мф. 28: 19) , - приказание, которое дано было Апостолам, было бы соединено со значительными затруднениями. Известно, что рождение Иисуса последовало в правление Августа, который слил - если можно так выразиться - многочисленные народы земли в одно царство. И это было важно потому, что существование многочисленных царств, конечно, послужило бы препятствием в деле распространения учения Иисуса по лицу всей земли не только по вышеуказанной причине, но еще и потому, что тогда народы были бы вынуждены вести войну и защищать отечество, как это действительно и было перед временами Августа и особенно в еще более отдаленные времена, когда один народ должен был вести войну с другим народом, как, например, пелопонесцы с афинянами. Итак, каким же образом это учение мира, не допускающее даже мести за обиды врагов, могло одержать победу, если бы только пришествие Иисуса не изменило земных отношений и не привело бы их в состояние уравновешенности » И это были не богословские частные мнения некоторых христианских авторов, а именно учение всей полноты Древней Церкви. Это вынужден был признать даже такой либеральный церковный историк, как протопресвитер Иоанн Мейендорф: « Взгляд Оригена на Августа как на исполнителя провиденциальной миссии поддерживается внушительным согласием Отцов (consensus patr um) на Востоке и на Западе , включая не только Евсевия Кесарийского, но и Иоанна Златоуста, и Григория Богослова, так же как Пруденция, Амвросия, Иеронима и Орозия. В Византии он включен в качестве центральной идеи в одно из песнопений Рождества Христова. В свете этой традиции Константин был не революционером, а скорее первым из императоров, понявшим истинное значение римского царства, которое другие осуществляли прежде него: Pax Romana (Римский Мир) создал не Август, а Христос » Чтобы не быть голословными приведем цитаты самых авторитетных для православного мира святых авторов. |
| веры. Но в этом наборе характеристик еще не было понятия о К. как о святом. В последующие неск. столетий после смерти К. античная средиземноморская цивилизация, объединенная Римской империей, претерпела ряд кардинальных трансформаций. Античный мир с его широкой интеграцией различных стран и народов уступил место средневековью; страны, в значительной мере обедневшие и утратившие часть культурного потенциала, постепенно оказались оторваны друг от друга политически и экономически и начали развиваться почти автономно. Важнейшим фактором изменений также стал процесс христианизации, который полностью завершился спустя неск. веков после смерти К. С одной стороны, государственный римский культ императора и политические концепции Римской империи (Pax Romana) повсюду (в т. ч. в Византии) за тысячелетие средневековья постепенно уступили место идее семьи христианских народов Европы. С другой - все большее значение приобретало церковное почитание К., осмысление деятельности К. и ее значения в рамках традиций не Римской империи, а христ. Церкви. Наряду с этим в связи с установившейся в средние века относительной изоляцией регионов христ. мира их отношение к К. постепенно становилось неоднородным: в странах Запада и Востока начали развиваться самостоятельные традиции культурной памяти о К., часто противоречившие друг другу. Триумфальный въезд имп. Константина Великого в Рим. Роспись ц. Св. Креста (Ставрос-ту-Агиасмати) на Кипре. 1494 г. В Византийской империи на протяжении почти всей истории образ К. был одной из важнейших точек опоры гос. политической идеологии и общественного сознания. Все императоры, восходившие на к-польский престол, сопоставляли себя с К., стремились подражать ему (в меру своего понимания), воспринимали себя преемниками К. как основателя христианского царства (см.: Дагрон. 2010. С. 193-204; New Constantines. 1997). В той или иной мере византийцы видели в каждом своем императоре «нового Константина». Впервые, насколько позволяют судить источники, «новым Константином» был назван имп. |
| Главное – не это, а угол в темном храме, сломанные стрелы и плитка перед кафедральным собором. Энеида Самое прекрасное место в Вильнюсе – университетская библиотека. Конечно, и все остальное прекрасно, а такие библиотеки можно найти в Англии, но что написала, то и написала. Лестнички, своды, бюст Лелевеля – в общем, сами понимаете (или нет). Я редко ходила туда, книги мне давали священники, потому и посчастливилось в 1960е годы пройти худо-бедно что-то вроде католического университета; но сейчас речь о другом. С 1980 по 1984 (до 31 мая) годы я снова жила в Литве. В письмах к Томасу Венцлове, за непроходимую стену , сравнивала ее с Китежем и с Лапутой. Действительно, тайная жизнь маленькой захваченной страны, которая, как и многие страны, называет себя землей Девы Марии, была похожа и на затонувший рай, и на неприятный летающий остров. Мне позвонил Сергей Сергеевич Аверинцев , чтобы сказать: «Нааташа, прочитайте, пожалуйста, статью про Вергилия». Статью написал Михаил Леонович Гаспаров; кажется, она была предисловием. Потому я и пошла в библиотеку. Я читала: «…Он был человеком… поколения, которое отстрадало в римском аду еще одним сроком больше и теперь видело – или внушало себе, что видит, – проблеск спасения». «Этому тихому и замкнутому меланхолику ‹…› пришлось пережить, ни много ни мало, конец света»; «и если Рим все же не погиб, то лишь потому, что явился человек, поставивший общее благо выше личного и судьбу Рима выше собственной корысти»; «…Для Вергилия это примирение, прославленное IV эклогой, было первым случаем без боязни взглянуть в будущее… и, взглянув, он уже не отводил от него глаз». Римом был мир, повисший тогда над бездной, а в нынешнем Риме Иоанн Павел II молился обо всех, особенно – о нас, пленниках Левиафана. Немного позже он посвятил Россию сердцу Божьей Матери. Теперь этого не помнят. Удастся ли напомнить, чтобы люди хоть за что-то благодарили? А насчет Энея – что же он провидел, что сделал? Рим был справедливо назван Вавилонской блудницей. Однако именно он создал ту Pax Romana, где смогло распространиться христианство. Блаженной весной 2005 года он действительно светился, мы видели это и сами, и на экране телевизора. |
| Даже жалкие и несовершенные попытки Константинополя, несмотря на все препятствия, все же созывать Совещания, учреждать Комиссии и публиковать документы, могут принести положительные результаты в форме некоего православного консенсуса в практических вопросах. Свободные православные силы должны этим попыткам посильно содействовать. Беда только в том, что этих сил очень мало и что для свободного обсуждения самых насущных тем - например, вопрос о каноническом устройстве в Западной Европе и особенно в Америке - препятствия возникают со стороны самых мелких форм национализма, преимущественно греческого и балканского. Во всяком случае, все эти препятствия могут быть преодолены только через возврат к серьезному богословию, серьезному подходу к экклезиологическим темам: что есть собор? Каков его идеальный состав? Как он может стать истинным отражением Церкви Божией? Как ни трагичны обстоятельства, в которых живет современное православие, его судьбы в руках Божиих - не человеческих. А если так, то и собор когда-нибудь, где-нибудь, как-нибудь все же возможен. Какое бы прилагательное ни было использовано для его обозначения - " вселенский " , " великий " , " поместный " - его конечная подлинность зависит от присутствия Духа Божия, обетованного Церкви. Как часто в течение истории Дух Божий действовал вопреки отсутствию таких внешних условий человеческого благополучия, как свобода, богатство и внешняя власть! Так он действует и сейчас. Изучение истории помогает нам распознать многообразие тех путей, которыми Св. Дух говорит Церквам: через вселенские соборы или помимо них, несмотря на все человеческие ошибки и неудачи. Величайшая и фактически единственная христианская надежда состоит в том, что Бог сильнее " законов истории " . Дух Божий никогда не бывает в плену у истории, но, как ветер, " дышит, где хочет " (Ин.3:8). И, говоря словами св. Иринея: " Где Церковь, там и Дух Божий; и где Дух Божий, там и Церковь и всякая благодать " (Против ересей III,24,1. Русс. пер. с.398). Поэтому, не капитулируя перед историей, не закапывая наш талант в землю, - но и не сдаваясь ни в чем основном и главном - мы, православные христиане, живущие в XX веке, обязаны представить миру " ответ о нашем уповании " (1Пет.3:15). За церковную соборность надо бороться, и только при условии этой борьбы благодать Божия сделает и невозможное - возможным. Примечания 1. Прот. Н. Афанасьев. Церковь Духа Святого. Париж, 1971, с.283. Репринт: Рига, 1989. 2. Caput et corpus - глава и тело (латин.). 3. Charisma veritatis - харизма истины (латин.). 4. Raison d " etre - право на существование, смысл существования, разумное основание (франц.). 5. И. Зазиулас, митрополит Пергамский - крупнейший современный православный богослов, грек по национальности. Вслед за О.Н. Афанасьевым развивал идеи так называемой " евхаристической экклезиологии " . 6. Pax romana - здесь: Римская империя. 7. Субститут - " стоящий вместо " (латин.). В римском праве - " запасной " наследник. |
| Иисус Христос был почти ровесником Своего Предтечи. Его крещение, проповедь, страдания, смерть и воскресение совершались также во время кесаря Тиверия. Знал ли что-нибудь римский император о Христе? По древнему преданию, Тиверий узнал о казни Иисуса Христа из донесения Пилата и был так поражен чудесами Спасителя и Его страданиями, что предложил сенату причислить Христа к сонму римских богов, но сенаторы почему-то с этим не согласились. Древние легенды 1 и 2 веков утверждают также, что Мария Магдалина была в Риме и первая возвестила Тиверию о чуде воскресения Христова. Апостольская проповедь после Воскресения Христова и дня Пятидесятницы начала распространяться прежде всего в пределах границ Римской империи. Апостолы шли по тем же дорогам, по которым в свое время римские легионы Августа, завоевывая мир, утверждали «Pax romana». Проповеднические подвиги апостолов, как они отразились в книгах Нового Завета (Деяниях и Посланиях), обнимают собой период времени правления римских императоров от наследника Тиверия – Кая Калигулы, затем Клавдия, Нерона, Веспасиана Флавия, Тита и кончая Домицианом, при котором апостол Иоанн Богослов был сослан на остров Патмос, и царством Траяна. Отмечая некоторые характерные черты правления каждого из этих императоров в связи с жизнью христианской Церкви 1 века, можно сказать следующее: Кай Калигула правил империей с 37-го по 41 год. Историки говорят о нем, как о юноше вначале симпатичном и многообещающем для империи, но вскоре обезумевшем от неограниченной власти и дошедшем до мании величия и исступленной жестокости. Правда, он не преследовал христиан, но намеревался поставить в Иерусалимском храме свою собственную статую, как бога. Однако, он скоро был убит в Риме преторианцами – дворцовой гвардией. Ему наследовал император Клавдий, который по рождению происходил из Галлии (родился в Лионе). Он считался человеком бесхарактерным, допустившим при своем дворе крайнюю моральную распущенность. Однако, Клавдию удалось сохранить около себя хороших государственных советников и полководцев, при помощи которых государство развивалось, и военная мощь его не ослабевала. Легионы Рима прочно охраняли границы империи, в то время, как христианская проповедь св. Петра, Павла и других апостолов принимала широкие размеры, как в Риме, так и его провинциях. |
|
|
