| Христиане, занимающиеся миссией среди язычников, совсем не желали ссориться с языческими властями, о чьем обращении они молились. Павел, имевший двойное гражданство, римское и тарсийское, относился к властям как к исполнителям Божественного наказания для ограничения преступности. По ясному повелению Самого Господа христиане законопослушно платили налоги. Церковь, нацеленная на миссию к язычникам, была чрезвычайно заинтересована в сохранении законности и порядка и совсем не хотела воспринимать огульно-критическое отношение к государству. Уже в Деяниях Апостольских мы находим идею, что Империя, по промыслу Божию, может стать орудием распространения Евангелия. К середине второго века христиане видели руку Божию в факте, что Август установил «pax Romana» в то самое время, когда Евангелие Христово было дано человечеству. У государства была одна проблема - его ветхое язычество. Стоило бы ему изменить религию, и все стало бы просто идеальным. Однако Империя вовсе не была заинтересована в уходе от старых богов, благоволение которых помогло ее легионам завоевать мир. В Империи была своя национально-политическая религия. Она не была ни системой верований, ни системой нравственности. Это был до мелочей разработанный культ, имевший прежде всего государственно-политическое значение. От соблюдения его зависело благосостояние Империи, «благорастворение воздухов», победа над врагами. Пусть это был символ, в который мало кто верил. Но с этим символом было связано все римское. Философская критика, возможно, разрушила веру многих интеллигентов, эпикурейцы вроде Лукреция имели полное право осуждать религию как систему, основанную на страхе перед несуществующими посмертными призраками. Но ни один человек не предлагал воплотить его скептицизм в жизнь и начать социальную революцию. Отказаться участвовать в языческом культе императора было не просто религиозным деянием - это был гражданский, политический акт. Отказаться - значило презреть Рим, выйти из лояльности, оказаться бунтовщиком. От всех подданных империи требовалось лишь внешнее участие в этом государственном культе. А подлинной веры или вечного смысла жизни римский гражданин был волен искать где угодно. |
| Широкое представительство церковных «сословий» на соборах, конечно, повышает их авторитет и влияние. Особенно это проявляется в переломные эпохи. В начале IV века государственное признание Церкви императором Константином привело к стремительному распространению богословских дискуссий во все концы империи. Сам Константин принял активное участие в этих спорах, которые постепенно приобретали государственное значение. Император боролся с ересями и расколами, стремился укрепить единство и авторитет епископата — словом, поставил церковные интересы в центр внешней и внутренней политики империи. Он созвал Первый Вселенский собор и мечтал утвердить pax Romana на основе единой, кафолической Церкви. Россия сегодня тоже на переломе, и власть определяет ее новый образ. Но власть не собирается вмешиваться в церковную жизнь. Не стоит ждать инициативы нашего кесаря в проведении Поместного собора. Конечно, Поместный собор возможен и без поддержки государственной власти. Церковь сохранила свое единство даже в период распада Советского Союза и структурно оказалась сильнее государства. Но сегодня у самой Церкви внутреннего интеллектуального ресурса для проведения собора нет. Низкий уровень богословского образования, отсутствие Предсоборного совещания и подготовленных для обсуждения тем сделают собор тожественным собранием без реальных результатов. Поэтому может быть и прав Священный Синод, откладывая проведение Поместного собора. Стоит ли полностью отказаться от идеи Поместного собора и ограничиться, например, только Архиерейскими? Обратимся к истории — практически все Вселенские и Поместные Соборы были соборами епископов, но, начиная с VI Вселенского Собора, участие монахов и священников расширяется. Более того, из более чем трехсот подписей под деяниями VII Вселенского Собора 131 не принадлежала епископам. Монахи вместе с императорскими чиновниками были признаны полноправными участниками заседаний Собора. Известный историк А. Карташев отмечает, что благодаря участию в соборе множества монахов одобрение его деяний обеспечивалось в самых широких кругах. Эти монахи были по преимуществу игуменами монастырей. Неизвестно, по какому принципу они приглашались к участию в соборе, но точно также невозможно сказать, по какому принципу сами епископы приглашались на собор. Участие игуменов монастырей и даже низшего духовенства в соборах сохранилось и в Русской Церкви в средние века, причем некоторые соборные решения утверждались и их подписями. |
| Вот об этом мне и хотелось бы сказать сегодня несколько слов», – подчеркнул Патриарх. «Итак, о самой формуле Русского мира. А формула такая: Культурное многообразие: от Римского до Русского мира. Явленная в истории цветущая сложность человеческой цивилизации есть, безусловно, действие мудрого Промысла Божиего. Это “богатство исторического сада Божия”, как об этом писал Иван Ильин, подчеркивая, что Россия призвана показать многообразие дарований, которыми наделил Всевышний Творец наш народ. Правда, народы распоряжаются и, может быть, будут распоряжаться данными им талантами не всегда по совести, примеров чему мы, к сожалению, сегодня видим немало. Конечно, подобные примеры были и в прошлом. Некоторым культурам свойственно выходить за естественные национальные границы и, преодолевая этническую замкнутость, самим становиться источником для развития других народов и оказывать влияние на их общественное устроение и духовную жизнь. Такое расширение культуры, происходившее в прошлом нередко с использованием военно-политических методов, приводило к созданию целых культурных ареалов – культурных миров. История помнит немало подобных примеров. Так, знаменитый Pax Romana стал символом наивысшего могущества Римской империи, Pax Hispanica – временем расцвета Испании, распространившей свое влияние на южноамериканские земли, а Pax Britannica стал обозначением периода мирового господства британских порядков колониализма. Сегодня говорят о Pax Americana – сложившемся культурном и геополитическом союзе вокруг Соединенных Штатов Америки, которые являются ядром особой экономической, политической и идеологической системы. Не будем забывать, что существует и огромный Арабский мир, объединяющий страны арабской культуры. Более того, на основании социокультурной общности создаются даже целые организации: например, Лига арабских государств или Союз южноамериканских наций, объединяющий страны Латинской Америки. Список этих культурных миров можно продолжать долго. В конце концов, и наши православные братья-греки уже много веков твердят о существовании Греческого мира и воспевают великие ценности эллинизма, и это никого не смущает. |
| А что если в этот номер добавить ещё пару элементов в духе последних достижений свободного человечества? Мы же видим: под предлогом прогресса и приближения к западным ценностям целые регионы отступают на ступеньку назад в своём общественном развитии. Разве хоть одна твиттерная революция приблизила народ к твиттеру? Как бы не так. Весь Ближний Восток движется в направлении, противоположном тому, что формально декларировали «арабские вёсны». А в результате «железный занавес» идеологии становится ещё плотнее. Есть основания предполагать, что это не сбой программы, а целенаправленная политика цивилизации, которая таким образом отделяет себя от соседей. И получает моральное право на то, чтобы манипулировать низшими народами, эксплуатировать, пользоваться их природными богатствами. Другие идеологии как-то не приживаются. Вспомним судьбу философского бестселлера под авторством американского японца Френсиса Фукуямы «Конец истории», который прогнозирует полное исчезновение конфликтов по идеологическим мотивам. Краткий миг славы остался в прошлом, теперь Фукуяму вспоминают лишь в качестве примера прекраснодушных, но таких наивных заблуждений. Как, не будет войн?! Не будет конфликта идеологий? Да вы только посмотрите на этих фанатиков из «Аль-Каиды»! Мир с ними невозможен. Между тем, мир в нашем мире - цель, достойная великой цивилизации. Немного странно, что Соединённые Штаты и Европа не восприняли эту идею в наследство от Римской империи (что восприняли мы - их двоюродные родственники и наследники той же римской цивилизации - это отдельный разговор). США, которые апеллируют к римской традиции даже в названиях «Сенат» или «Капитолий», не говоря уже о фундаментальной идее власти над миром, полностью игнорируют смысл и предназначение этой власти. И если в Pax Romana слово «мир» на английский язык переводится как «peace», то в Pax Americana, намного более подходящем по смыслу и целям, будет слово «world». Ничтожная, в принципе, цель. Но объяснить это людям, живущим за забором, весьма непросто. |
| Эти же люди начинают биться в родимчике, услышав термин россиянин. Они считают, что таким образом некие скрытые враги (наверное рептилоиды) дерусифицируют русский народ. Между тем, в России русские являются государствообразующим народом, но живут в ней не только русские. Соответственно, Рамзан Кадыров, например, является чеченцем по национальности, мусульманином по вероисповеданию и россиянином по гражданству. А Владимир Путин — русский по национальности, православный по вероисповеданию, но такой же россиянин по гражданству. При этом нерусский россиянин является безусловной частью «Русского мира». Но такой же частью является и зарубежный русский (если он себя частью «Русского мира» считает) даже если он является гражданином другого государства. С другой стороны, можно быть русским по национальности, жить в России, но частью «Русского мира» не являться и мечтать навсегда покинуть «эту страну» при первой же возможности. Чтобы быть частью русского мира надо всего лишь разделять принципы, на которые базируется русская цивилизация. Россия является центром русской цивилизации, но не исчерпывает её полностью. С этой точки зрения не всякий француз или китаец является частью «Русского мира», но каждый может при желании стать таковой. Что же касается государства, то его мы можем причислить к «Русскому миру», если в его обществе доминирует идея общечеловеческой привлекательности основ русской цивилизации. В 2014 году многим конец американской гегемонии был ещё не очевиден. Поэтому они считали, что Pax Romana и Pax Americana — это что-то одно, а «Русский мир» — нечто иное. Такой взгляд был вызван психологической травмой, полученной в результате распада СССР и приобретения США позиции глобального гегемона. Людям, пережившим 90-е было легко понять, почему немцы или французы являются частью «Американского мира», но было абсолютно неясно, как они же в будущем могут оказаться частью «Русского мира». Что ж, прошло почти восемь лет и мы оказались в новой эпохе. Окончательно завершилась постсоветская эпоха, характеризовавшаяся американским доминированием. Стартовала эпоха постамериканская, для раннего этапа которой (каковой мы переживаем ныне) характерна многополярность, определяющая конкуренцию цивилизационных моделей. |
| В последнем тезисе встречаем важный момент, который напрямую связан с рассматриваемым аргументом, и на который необходимо обратить внимание читателя. Речь о попранной справедливости и, как следствии, справедливой войне. Термин «справедливая война» известен еще с древних времен. В трактате «Об обязанностях» Цицерон дает определение bellum iustum (справедливой, законной войны): «Справедливой может быть только такая война, которую ведут после предъявления требований или же предварительно возвестили и объявили» (1, I, 36). Тут речь идет о необходимости соблюдения правил объявления войны. Для Цицерона, как поборника римской республики, было крайне важным соблюдение формальной стороны процесса объявления войны, т.е. обеспечения ее законности в рамках законов и правовых обычаев Рима. В диалоге «О государстве» Цицерон определяет: «Несправедливы те войны (illa iniusta bella sunt), которые были начаты без оснований (quae sunt sine causa suscepta). Ибо, если нет основания в виде отмщения или в силу необходимости отразить нападение врагов (nam extra ulciscendi aut propulsandorum hostium causam), то вести войну справедливую невозможно (bellum geri iustum nullum potest)» (24, III, 35). Таким образом, справедливыми основаниями для ведения войны в нравственном смысле, римляне понимали необходимость обороны границ империи и необходимость отмщения. Под отмщением стоит понимать необходимость военного ответа на любое противозаконное действие, совершенное в отношении граждан Рима и их имущества. Практически те же основания для ведения войн высказываются и в современности. В западной христианской традиции, восходящей к блаженному Августину , но имеющей явные отголоски римского права, при определении справедливости войны обычно приводят ряд факторов, которые обусловливают допустимость начала войны на своей или чужой территории: Последнее фактически отсылает нас к высказанному Цицероном и обычному для римлян тезису: «Если мы хотим наслаждаться миром, мы должны вести войну» (Si pace frui volumus, bellum gerendum est). Для римлянина этот тезис имел особое значение, поскольку захватническая война рассматривалась Римом как нормальное и обычное явление. Римский мир (Pax Romana) – это отнюдь не всеобщее добровольное согласие и единение, а тотальный имперский мир на выдвинутых Римом условиях. По такому же или аналогичному принципу поступали другие империи и государства на протяжение многовековой истории. |
| «Вечная и бессмертная природа всего даровала человечеству величайшее благо и чрезвычайные благодеяния, дав нам в наше благословенное время кесаря Августа, отца его собственной страны, божественного Рима, и наследника Зевса, спасителя всего рода человеческого, чей промысел не только выполнил, но даже и превзошел молитвы всех. Ибо на земле и на море настал мир, а города преизобилуют порядком, согласием и достатком». Август поставил себе задачей подчинить весь мир Риму, и римские войска наводили этот Pax Romana ( Мир Рима ) по всей обитаемой земле беспощадно и быстро. Правитель Малой Азии Павел Фабий Максим так говорил об Императоре: «[Трудно сказать] о дне рождения божественнейшего кесаря, чего в нем больше: радости или пользы. Этот день мы вправе сравнить с началом всего , по крайней мере в практическом смысле, поскольку он восстановил порядок всего того, что распадалось и падало в хаос, и придал новый облик всему миру – миру, который изо всех сил стремился к разрушению и погиб бы, если бы не родился кесарь, ставший благословением для всех. Потому можно по всей справедливости сказать, что это начало жизни и жития, когда человеку уже не надо сетовать на то, что он родился…» Придворные льстецы не знали, как бы еще угодить Августу. Союз городов Азии принял решение, чтобы Август стал господином не только пространства, но и времени: «Поскольку божественное провидение, которое управляет нашим положением вещей, приложив к тому свою силу и усердие, вызвало к жизни совершеннейшее добро в лице Августа, наполнило его добродетелями для блага человечества и даровало его нам и нашим потомкам как спасителя, который положил конец войне и установил мир, кесаря, который в своем явлении превзошел ожидания тех, кто предсказывал благие вести [в греч.: евангелия ], и не только опередил благодетелей прошлого, но также не оставил надежды на то, что более великие благодеяния появятся в будущем; и поскольку день рождения бога, впервые принесшего миру эти благие вести [в греч.: евангелия ], которые принадлежали ему… По этой причине эллины Азии, наслаждающиеся достатком и безопасностью, решили, что Новый год во всех их городах должен начинаться 23 сентября, в день рождения Августа…» |
| Господство над миром было римским идеалом, прагматичность — главной чертой характера, культура и искусство оставались уделом побежденных народов. Близкий к Августу историк Ливий (Titus Livius) в предисловии к своему фундаментальному сочинению «История от основания города» («Ab urbe condita») считает естественным для происходящих от самого Марса римлянам порабощать другие народы и призывает покоренных смиренно терпеть римское владычество , которому Вергилий придает уже моральное оправдание за принесение римского порядка в порабощенные земли («Ниспроверженных щадить и ниспровергать горделивых» — parcere subjectis ac debellare superbos). Римское владычество «облагораживается», облекается в богатую идеологическую тогу и превращается в геополитическую универсалию — Римский мир, Pax Romana. У С.А. Голубева и В.Б. Миронова можно найти подборку высказываний известных мыслителей и деятелей древности, помогающую понять культурно-политическую роль Рима по отношению к нему в ту эпоху . Например, Римский мир возвеличивают политик Плиний и греческий моралист Плутарх, считавший Рим «якорем, который навсегда приютил в гавани мир долго обуреваемый и блуждавший без кормчего». Он сравнивает Рим с цементом и видит его значение в том, что среди жестокой борьбы племен и народов Рим создал общечеловеческое общество. Идеи Римского мира находят уже официальное выражение на эпитафии в храме, возведенном императором Траяном на берегу Евфрата. Рим нес социальный порядок и блага цивилизации, он властвовал «не оружием только, а законами», привлекая и присоединяя покоренные народы к жизни и развитию империи. Странствующий ритор и философ Элий Аристид, оставив заслуженное греческое превосходство, красноречиво выражает сущность Римского мира: «...Всё в вашей державе доступно всем. Ни один человек, достойный власти и доверия, не остается в стороне, но под властью единого наилучшего правителя и блюстителя утверждается общее равноправие на всей земле... Этот Город границами и землями своими имеет весь населенный мир и как будто предназначен быть общею столицею этого мира... Силы Города никогда не истощаются, но как земная твердь все выносит, так и он приемлет людей всей земли... Слово " римлянин " вы сделали именем не жителя города, а представителя некоего общего племени, и это племя – не одно из многих, а объединяет все остальные, вместе взятые» . |
| Девять дней бушевало пламя, девять дней гибли люди, девять дней над Римом разносился крик. Когда уцелевшие жители города стали понемногу приходить в себя от пережитого шока, сразу же встал вопрос: кто? Этот вопрос звучал в домах, на площадях, в тавернах, на улицах. Кто? Кто? Кто? И ответ был удивительно быстро найден. Теперь уже никто и никогда не узнает, кто первый высказал догадку, но его слова упали на благодатную почву и были восприняты как самая простая и очевидная истина. Кажется, ни у одного человека не возникло подозрений или сомнений. Все сразу же поверили в справедливость найденного ответа, и наступило облегчение. А когда известен виновник, все становится проще. Сгоревшие дома не возвратить, погибших не оживить, но есть возможность наказать виновников пожара. Это создавало хотя бы видимость какой-то компенсации и, самое главное, успокаивало неудовлетворенное чувство мести. Кто же они? Кто эти изверги, осмелившиеся поджечь столицу мира? Кто эти изуверы, из-за которых погибло столько людей? Рим тех времен представлял собой не только центр pax romana (римского мира), но и средоточие различных культов и религий. Завоеватели мира искренне верили, что нужно привлечь на свою сторону как можно больше богов. Речь шла не только об отечественных богах, которые издавна имели свои дома-храмы в Риме, но даже о богах вражеских народов. Языческая логика была проста: если боги покоренных или соседних народов получат для себя жилища в Риме, то тем самым город добьется их благосклонности и из вражеских богов они превратятся в дружественных. Поэтому в Риме стали появляться не только храмы многих восточных божеств, но и их служители. Здесь можно было встретить галлов – жрецов фригийской богини Кибелы или, как ее иначе называли. Матери Богов. По улицам разгуливали жрецы египетской богини Исиды, шествовавшие в длинных полотняных одеждах, с собачьей маской на лице и с погремушкой в руках. В «вечном городе» жили также халдейские маги, служители персидского бога света Митры, поклонники финикийско-сирийской богини Астарты, египетского бога подземного царства Сераписа. |
| Империя (pax Romana) имела сложную, исторически сложившуюся политическую и административную структуру с разноуровневой автономией отдельных территорий. Особое положение занимал в ней столичный город, который и в эпоху принципата юридически не стал только частью государства, но, как и прежде, представляя собою societas, в переводе на греческий – полис, отождествлялся с республикой, оставаясь единственным неограниченно суверенным государством на всем пространстве империи. Привилегированным статусом обладала и вся остальная Италия, и этот ее статус вытекал из того обстоятельства, что в результате проигранной войны с Римом италийские союзники добились от высокомерного, но прагматичного противника прав римского гражданства для всех свободных жителей Италии. В ходе культурной ассимиляции кельтов, обосновавшихся в Ломбардии и в альпийских предгорьях, римское гражданство даровано было и им, и таким образом политические границы Италии приблизительно совпали с границами современного Итальянского государства, за вычетом островов. Предоставлением римского гражданства романизованным иллирийцам Истрии в Италию была включена также и часть современной Словении и Хорватии. Почти вся остальная территория империи, населенная в основном подданными (dedicati) Рима, или перегринами, разделена была на провинции двух видов: сенатские и императорские, или, прибегая к иной терминологии, гражданские и военные. Сенатские провинции управлялись наместниками из бывших магистратов – проконсулами или пропреторами, которые назначались из числа сенаторов по жребию сроком на один год, с возможным по разным мотивированным основаниям продлением этого срока, а императорские – легатами принцепса – legati pro praetore consulari potestate, своего рода генерал-губернаторами. Финансами в сенатских провинциях ведали магистраты со званием квесторов, а в императорских – прокураторы, принадлежавшие к всадническому сословию. В менее важных императорских провинциях, куда не назначались легаты, прокураторы являлись высшими должностными лицами. Прокураторы назначались и в сенатские провинции для управления императорскими имениями – сальтусами, и они там совершенно не зависели от провинциальных наместников. |
|
|
