| Впервые: Лосский Н.О. Характер русского народа. Посев, 1957. С. 9–25. Печатается по первой публикации. Лосский Николай Онуфриевич (1870–1965) – философ, представитель интуитивизма и персонализма. В 1891 г. поступил на естеств. отделение физ. – мат. ф-та, а затем на ист.-филол. ф-т С.-Петербургского университета. В университетах Германии и Швейцарии слушал лекции Виндельбанда, Вундта, Г. Мюллера. В 1903 г. – магистр философии, в 1907-м – доктор; с 1916 г. – экстраординарный профессор С.-Петербургского университета. В 1922 г. выслан из России. Работал в Русском университете в Праге. С 1942 г. – проф. философии Братиславского университета. В 1945 г. переехал во Францию, в 1946 г. – в США. Лосский оставил богатое философское наследие, переведенное на многие языки. Основные разделы философской системы Лосского: учение о предмете, методе и структуре философии; гносеология интуитивизма, идеал-реалистическая, персоналистская онтология и метафизика; философская психология и антропология; логика; теория свободы воли; христианская теономная этика; эстетика; социальная философия и психология; история философии. Философия, в определении Лосского, – это особая «наука о мире как целом». Ее главная задача – «установить цельную, непротиворечивую общую картину мира как основу для всех частных утверждений о нем». В гносеологии Лосский – основатель нового в философии направления – интуитивизма. Основная мысль гносеологии Лосского в том, что сознание носит по своей исконной природе открытый, а не закрытый характер, что оно подобно не психическому вместилищу, в которое предмет должен «попасть», неизбежно субъективно преломившись в нем, а, скорее, средоточию лучей, освещающих те или иные отрезки бытия. Учение Лосского, особенно его интуитивизм, оказало влияние на C. JI. Франка, А.Ф. Лосева . Значительный интерес представляют многочисленные статьи и монографии Лосского, посвященные творчеству русских писателей, на примере которого он ставит и решает наиболее острые и всегда актуальные темы русской культуры. |
| —46— вышли уже несколькими отдельными изданиями. Первое такое издание их было сделано в Орле в 1889 г. и вышло под следующим заглавием: „Резолюции Митрополита Филарета по разным разделам и главам Устава Духовных Консисторий и по управлению духовно-учебными заведениями“. Затем, были Московские издания. Прежде всего, издание Общ. Л. Д. Пр., появившееся в 1883 г., по случаю исполнившегося в 1882 г. столетия со дня рождения м. Филарета. Гораздо позднее появились издания журналов: „Душеполезное Чтение“ и „Московские Церковные Ведомости“, в которых печатались резолюции м. Филарета под редакцией протопресвитера М. Б. Успенского Собора, а потом Кафедрального во имя Христа Спасителя Собора протоиерея В. С. Маркова. Таких изданий, под заглавием: „Полное собрание резолюций Филарета, Митрополита Московского“, существует семь томов. Первые четыре сделаны редакцией “Душеполезного Чтения“, начиная с 1903 г. и кончая 1906 г., а последние три – редакцией „Московских Церковных Ведомостей“, начиная с 1914 г. и кончая 1916 г. В изданиях “Душеп. Чтения“ резолюции м. Филарета идут с 1826 г. до 1833 г. В изданиях же „Московск. Церк. Вед.“ те же самые резолюции простираются, за некоторым перерывом, с 1842 г. до 1846 г. С января месяца нынешнего года (1917) полное собрание резолюций Филарета, м. Московск., печатается, под редакцией того же самого духовного лица, в Академическом журнале: „Богословский Вестник“. Печатание там таких резолюций почившего Святителя началось почему-то опять с перерывом, начиная, вместо 1846 года, с 1855 года. До сих пор напечатано там резолюций меньше чем за один год. Таким образом, как мы видим, являются не обнародованными и не вошедшими еще в полное собрание резолюций покойного святителя более, чем за десять лет его служения, не считая указанных перерывов в печатании их в разных духовных журналах. Все то, что мы указали сейчас, представляет собою более или менее полное собрание творений Святителя Филарета, существующих в настоящее время в нашей духовной и светской литературе и, чрез них, получивших известность среди русского образованного общества; но все |
| Идея «священной плоти», например, была внушена Мережковскому именно Розановым. То, что Розанов высказывал нередко невзначай, становилось затем часто, исходным пунктом для построений более профессиональных философов и литераторов. В 1901–1903 годах Розанов принимает деятельное частие в религиозно-философских собраниях у Мережковских, где его выступления нередко имели успех скандала. Настоящая слава приходит к Розанову после 1904 года, когда появляется его нашумевший сборник «В мире неясного и нерешенного». Затем следуют книги «Около церковных стен» – 1906, «Темный лик» и «Люди лунного света» («Метафизика христианства») – 1911, «Литературные изгнанники» и «Опавшие листья» – 1913, знаменитое «Уединенное», побившее рекорды «Исповеди» Руссо и «Записок из подполья» Достоевского в смысле духовной обнаженности – 1916. Последнее произведение Розанова – жуткий «Апокалипсис нашего времени», написанный перед самой смертью и изданный посмертно. Умер он от голода и истощения в 1919 году, в Сергиевом Посаде. Писания Розанова обращают на себя внимание уже самым своим стилем. Он пишет то длиннейшими периодами, то в форме кристальных афоризмов. Но и самые периоды его читаются легко, ибо он, как никто, умел играть на интонациях, нередко возвышаясь до патетичности. Афоризмы его до сих пор сияют и переливаются, как изумруды. Розанов был мастером афористического стиля. Многочисленные кавычки, выделенные курсивом слова, нарастание тона напряжения крещендо и затем вдруг переход к «телеграфному стилю» – всеми этими утонченными приемами интонационной стилистики Розанов владел в совершенстве. Смело можно сказать, что он был самым гениальным стилистом в русской философской публицистике его времени. Приступим к изложению его идей. Это, впрочем, труднее, чем в случае иных мыслителей, так как у Розанова нет ничего похожего на систему, он интуитивен и субъективен донельзя, хотя интуиции его насыщены мыслью. Он сам про себя писал: «Никогда не догадывался, не искал, не соображал. Эти обыкновеннейшие способности совершенно исключены из существа. |
| 1903 Вся настоящая жизнь, далее, есть сон. 1904 Все живущие в этом мире – сонные и все предметы призрачны. 1905 Всё земное – сон; этим сном века не спят только бодрствующие сердцем, 1906 но им спят все, преданные удовольствиям и страстям. 1907 Мало этого. Кто, услышавши голос: «Встань, спящий» ( Еф. 5; 41 ), восстанет от сна века сего, тот поймёт, что всё здесь ложно, 1908 ибо пыль, суета 1909 и ничтожество 1910 всё, что обретается в этом мире. «Всё это (земное), – разве оно не проходит, как тень? Разве этот дом твой не прах и мусор? Разве всё это не ложь? Разве не суета сокровища века сего?» 1911 И это потому, что настоящий мир есть царство сатаны, 1912 князя века сего. Отсюда название у св. отца этого мира «веком» 1913 и утверждение, что Бог не имеет ничего общего с веком. 1914 Но так как видимыми членами царства диавола на земле являются нечестивые или безбожные, то их, главным образом, жизнь имеет в виду св. Амвросий, когда говорит о веке или мире. Все нечестивые, как лишённые солнца правды и блеска добродетелей, пребывают в мраке и подобны спящим. 1915 Жизнь нечестивых, как сон. 1916 Их жизнь есть покой ада, ибо они живыми сходят в ад. 1917 Хотя они кажутся живыми, однако они на самом деле несчастнее всех мёртвых, так как носят тело, как бы некую могилу, в которой погребли свою несчастную душу. 1918 Отсюда и всё царство этого мира изображается св. Амвросием, как царство мёртвых, 1919 а члены его – как мертвецы 1920 и трупы. 1921 В этом царстве диавола нет ничего постоянного, 1922 нет истинной жизни, нет и радости: этот мир полон плача и слёз. 1923 Обозревая всю жизнь человека и останавливая своё нарочитое внимание на постигающих его, – или вследствие слабости тела, или вследствие внешних неблагоприятных условий, – горестях и страданиях, 1924 св. Амвросий приходит к мысли, что смерть есть приобретение, а жизнь – наказание, 1925 что мёртвые более свободны от несчастий, чем лишены благ, 1926 что мёртвые счастливее живых и неродившиеся счастливее мёртвых, 1927 почему св. |
| 153 К 1890 г. из 63 млн жителей в США было 8,9 млн католиков, более 14 млн протестантов и около 25 тыс. православных (см.: УеагЬоок оГАшеп-сап апё СапасНап СЬигсЬез, 1916. Ыеи» Уогк, 1917). 154 Первое духовное училище на американском континенте была открыто 17 декабря 1841 г. в Ново-Архангельске. В декабре 1845 г. оно было преобразовано в духовную семинарию путем присоединения к нему Камчатской семинарии. Ее основатель свт. Иннокентий так оценивал результаты ее деятельности: «…для здешних туземцев и креолов еще рано заведение такого разряда училища» (из письма графу Н. А. Протасову). В 1858 г. семинария была переведена в Якутск. 155 См. главы 6 и 7 наст, книги. 156 Напомним, что в период русского владения Аляской (1794—1867) отношения между Российско-Американской компанией и духовенством были также непростыми. Тем не менее, как замечал обер-прокурор, «все же компания была тогда русская и православная, и от времени до времени вспоминала свое происхождение и вероисповедание, и это удерживало в известной границе образ ее действий» (см. С. 44]). 157 «Ввиду затруднительности для Алеутского епархиального Архиерея в надлежащей полноте осуществлять Архипастырское попечение о православной пастве в Северной Америке, вследствие, с одной стороны, невозможности частого обозрения приходов, разобщенных громадными расстояниями, а с другой — при необходимости отдавать много времени и внимания делам епархиального управления, усложнившегося с увеличением числа приходов и духовенства, и особенно руководительству новым делам воссоединения с православием греко-униатов. Преосвященный Алеутский признает своевременным и полезным для православия в Америке назначение туда викарного Архиерея и поэтому ходатайствует об учреждении Архиерейской кафедры в Ситхе, в качестве викариатства Алеутской епархии, на следующих основаниях: 1) викарию Алеутской епархии именоваться Ситхинским или Аляскинским, 2) местопребывание иметь ему в городе Ситхе, 3) его ближайшему заведыванию поручить православные приходы Аляски, с правом назначать, перемещать и увольнять в этих приходах священноцерковнослужителей и учителей, награждать стихарями и набедренниками и непосредственно сноситься с Американскими властями и с Православным Миссионерским Обществом и 4) на расходы, сопряженные с учреждением викариатства, отпускать 7200 рублей в год» Л. 12—13]. Не встретив со стороны Министерства иностранных дел возражений, 29 ноября 1903 г. был «высочайше утвержден всеподданнейший доклад Святейшего Синода об учреждении в Алеутской епархии кафедры викарного Епископа, с присвоением ему наименования «Епископа Аляскинского " " Л. 12—13]. |
| В литературной коллегии «Всемирной литературы» возникли прения по поводу статьи профессора В. Жирмунского «Гейне и романтизм». Во время спора Блок обвинил Гейне в измене иудаизму. Его реплика вызвала страстный и блестящий доклад А. Л. Волынского. В статье «О иудаизме у Гейне» поэт полемизирует с А. Волынским, указывая на неполноту его анализа христианства. А. Волынский различает в христианском учении четыре элемента: иудейский, ханаано-вавилонский, эллинистический и евангельско-пророческий. Блок, верный ученик Вл. Соловьева, обращает внимание докладчика на пятый элемент, «который лежал во главе угла у иенских романтиков, а также у русских символистов на рубеже XIX–XX столетий и который можно назвать платоновским или гностическим». «Волынский, — пишет автор, — не чувствует гигантской и чисто арийской основы христианства: Веданта, Платон, гностики, платоновская традиция в итальянском Возрождении, иенский романтизм 1787–1801 годов и русский символизм на рубеже XX столетия». В этом споре по поводу Гейне столкнулись две противоположные концепции христианства: иудейская — рационалистическая и эллинская — платоновская. На эту вечную борьбу Иерусалима с Афинами постоянно указывал в своих сочинениях покойный философ Лев Шестов. Знаменательно, что Блок включает в эллинско-платоновскую традицию не только свое творчество, но и всю русскую символическую школу. Параллельно с работой над Гейне Блок подготовляет к печати новое издание Лермонтова («М.Ю.Лермонтов». 1814–1841. Избранные сочинения в одном томе. Редакция, вступительная статья и примечания Александра Блока. Изд-во З. И. Гржебина. Берлин— Петербург, 1920). В комментариях к стихам поэта рассеяно много ценных замечаний. В 1920 году выходит два сборника стихов Блока «За гранью прошлых лет» (Изд-во Гржебина) и «Седое утро» (Изд-во «Алконост»): в первом помещены избранные стихотворения 1898–1903 годов, во втором — шестьдесят стихотворений эпохи 1907–1916 годов, к стихам, перепечатанным из третьего тома, поэт прибавляет пять неизданных пьес. |
| Много предки священномученика Николая Доброумова потрудились на ниве просвещения людей. Среди выдающихся педагогов Доброумовых я встретила Андрея Александровича Доброумова. Он окончил Вологодскую духовную семинарию. Работал сначала псаломщиком Орловской Троицкой церкви. Был учителем Красавинского сельского училища. Ему посвящает несколько благодарных строк священник Сергей Непеин — автор книги «Вологда прежде и теперь», изданной в 1906 году: «Широкая волна просветительского движения… коснулась и нашего далекого, глухого и малокультурного края. Отдельные, немногочисленные примеры возникновения народных библиотек встречаются в Вологодской губернии уже в конце 1880-х годов. Относительно 1870-х годов нам известен лишь один пример: это устройство народной библиотеки и народных чтений при Красавинской полотняной и льнопрядильной фабрике В.-Устюгского уезда учителем фабричного училища А.А. Доброумовым, человеком высокообразованным и гуманным. Доброумов умер в начале 1880-х годов, но память о нем еще до сих пор жива среди местного фабричного и крестьянского населения, где этот безвестный труженик сеял «доброе, честное, вечное». Поистине, это был первый работник по внешкольному образованию в нашем крае». Другой предок священномученика Николая Доброумова — Сергей Иванович Доброумов (1858-после 1916) — был кандидатом Московской духовной академии, помощником смотрителя Донского духовного училища в Москве и автором книги «Донской монастырь в Москве». Кандидатом Московской духовной академии и преподавателем Волынской духовной семинарии был и Николай Иванович Доброумов (1864-после 1917). Много учителей было и среди представительниц рода Доброумовых. Александра Ивановна Доброумова (1867-?) преподавала в Александро-Мариинском училище (1894). Софья Ивановна Доброумова (1868-1919) трудилась учительницей в школе комитета «О просящих милостыню» (1894). Похоронена на кладбище Алексеевской обители в Москве. Галерею учителей Доброумовых продолжил и священномученик Николай. Законоучитель Изучая материалы архивов, я была поражена, какую огромную преподавательскую деятельность вел священномученик Николай Доброумов. Во время служения в селе Помоздино он был законоучителем в Помоздинских земских мужском и женском училищах (1899–1903), преподавал в Вольдинском сельском училище (1901–1903), заведовал Роздинской школой грамоты (1899–1903). В Усть-Куломе он был законоучителем земского училища (1903–1907), заведующий Донской школой грамоты (1903–1906). В 1903 году был утвержден членом попечительского совета V благочиннического округа Усть-Сысольского уезда. Во время служения в селе Аныб состоял законоучителем местной церковно-приходской школы, Лунпокинского земского училища Аныбской волости (с 1914 г.). |
| —512— что вскоре после того трое из них – в числе их знаменитый кесарийский епископ – действительно были отлучены? Почему изображает он (De decret. Nicaen. syn. 3) Евсевия на Никейском соборе, сообщает о его колебании в отношении к православным боевым словам (Stichworte), рассказывает о его письме, но молчит о факте, что он стоял на соборе как обвиненный? Нельзя иначе думать: Афанасий не знал об отлучении Евсевия в Антиохии; следовательно, его и не было». В этой аргументации довольно комично то, что знаменитый ученый как будто не замечает, что его цитаты из «апологии против ариан» Афанасия Великого относятся собственно к приводимому в ней посланию Александрийского собора 339 года: «δυνμεθα μν γαπητο δελφο» (nn. 3–19) и, следовательно, едва ли принадлежат самому Афанасию Великому . А из египетских епископов никто на Антиохийском соборе 324 года не присутствовал, а на соборе Никейском дело могло быть по желанию императора поставлено так, что епископы, не участвовавшие на антиохийском соборе и не получившие от него послания, просто даже и не услышали об отлучении, наложенном этим собором на трех епископов. Свящ. Д. Лебедев Докукин И. И. Несколько неточностей в «Истории канонизации святых» Е. Голубинского: Заметка (Издание 2-е, 1903 года)//Богословский вестник 1916. Т. 2. 7/8. С. 513–515 (1-я пагин.). —513— При чтении вышеупомянутого сочинения мне пришлось неожиданно натолкнуться на следующие неточности, о которых я и считаю не бесполезным сообщить для сведения лиц, пользующихся этим сочинением. 1. На стр. 99 у Голуб. говорится: «Собор 1547 г. происходил 26-го числа февраля месяца, которое в этом году было в первое воскресенье великого поста, или в неделю православия, по древнему и старому – в сборное воскресение, в сбор». – Это неверно. Пасха 1547 г. была 10 апр.: первое воскресенье Великого Поста следовательно было 27 февраля, а 26-е число приходится на субботу. (В нынешнем 1916 г. Пасха тоже была 10 апреля; но в виду того, что 1916-й год високосный, 1-е воскресенье Великого Поста было 28 февраля). Подобные исторические даты легко проверить по составленному мною «Вечному календарю» 1190 . Но и помимо этого, сам Голубинский, тут же, на этой же странице в подстрочном замечании, опровергает себя, когда сообщает, |
| Определили: Выразив профессору Н. А. Скабаллановичу желание Совета, чтобы он продолжал чтение лекций в Академии сверхштатным профессором, представить установленным порядком Святейшему Синоду об увольнении его с 7 сентября сего 1903 года, согласно прошению, от должности профессора Академии с правом ношения в отставке мундира; ходатайство же о назначении ему пенсии сообщить для зависящих распоряжений Правлению Академии. На сем журнале последовала резолюция Его Высокопреосвященства: 1903. Сентября 13. Исполнить». Многолетний труд Н. А. Скабаллановича был по достоинству оценен: 25-летие службы в 1898 г. отмечено производством его в действительные статские советники; ученый был награжден орденами Св. Станислава 2 степени (1886), Св. Анны 2 степени (1890), Св. Владимира 3 степени (1903), а также медалями в «Память царствования императора Александра III» и «300-летия царствования Дома Романовых» (Список гражданских чинов четвертого класса. Исправлен по 1 сентября 1916 г. Часть первая. Пг., 1916. С. 139). Недолгий послереволюционный период его жизни практически вовсе не документирован. Можно лишь предполагать, что свои последние дни Н. А. Скабалланович провел в родных местах, в г. Гродно. Новые документы, найденные в Центральном Государственном Историческом архиве Санкт-Петербурга, могут служить доводом в пользу пребывания Н. А. Скабаллановича в 1917 г. в г. Гродно. В приказе ректора Петроградской Духовной академии наставникам и прочим отставным лицам Академии от 5 сентября 1917 г. говорится: «Препровождая при сем для сведения и ознакомления копию ведомости, составленную на предмет эвакуации из Петрограда членов академической корпорации, а равно и служащих Академии, покорнейше прошу на сем же указать число членов своих семейств с подразделением их на взрослых и детей, а также относительно прислуги… и пункт следования, куда предполагает каждый член корпорации эвакуировать свои семейства на случай эвакуации учреждения. Предполагаемый пункт эвакуации Академии – Казань». 13 В списке мы находим фамилию Н. А. Скабаллановича, но поскольку соответствующих разъяснений по данному поводу документы не содержат и против фамилии Николая Афанасьевича стоит прочерк, то, по всей вероятности, он уже в это время находился в г. Гродно. Печатный справочник «Весь Петроград на 1917 г. Отдел III» (С. 626) указывает, что Н. А. Скабалланович, заслуженный ординарный профессор, проживает по улице Консисторская, д. 2, но это не удивительно и не противоречит нашему предположению, ибо хорошо известно, что подобного рода издания всегда требуют обстоятельной и долгой подготовки; но о том, что Н. А. Скабалланович в 1916 г. еще жил в Петрограде, можно говорить с уверенностью. 14 Насколько нам известно, после его смерти не появилось ни одного некролога. 15 |
|
|
