| В „были“ Гоголя общение нечистого с главным действующим лицом завязывается в шинке. При непривлекательной и не совсем определенной наружности он умеет войти в доверие, прикидывается участливым, добрым, готовым притти на помощь… Именно с такими чертами он вошел в описания этнографа (С. В. Максимов. „Нечистая, неведомая и крестная сила“. СПб., 1903, стр. 11, 18 и др.). В „были“ он является центральной фигурой по его прикосновенности к кладам, которыми он может распоряжаться по своему усмотрению. Эта черта Басаврюка не стоит в противоречии с показаниями этнографов (Д. К. Зеленин. „Очерки русской мифологии“. Вып. I. Пгр., 1916, стр. 22–23, указана литература). Клады нечистый дает человеку не даром, — за душу. „От тебя одного потребуют, сказал нечистый, отводя Петро в сторону. Несмотря на всё присутствие духа, дрожь проняла насквозь Петруся, когда он услышал слова сии; ну, думает себе, и до души дело доходит“ („Отечественные Записки“ 1830, стр. 255–256; в последующих редакциях этих строк нет). И это условие получения клада известно этнографам и фольклористам (П. Иванов. „Народные рассказы о кладах“ — „Харьковский сборник“, IV. Харьков, 1890, отд. II, стр. 40–41). Требование „достать крови человеческой“ в расплату за клад также издавна знакомо фольклористам. Овладение кладом через пролитие крови, в иных случаях — крови ребенка, — эта тема своими истоками восходит к глубокой древности (на греко-римской почве, достигает полного развития в Византии) и в разных вариациях живет доныне в сравнительном фольклоре. (М. А. Шангин. „Демон-кладовик“ — „Советская этнография“ 1934, стр. 109–112; Н. Е. Ончуков. „Северные сказки“. СПб., 1909, стр. 190, С. В. Максимов, назв. соч., стр. 167). Человек, сделавшийся обладателем цветка папоротника и таким образом получивший власть над кладом, испытывает „страхи“: угрозы, страшные образы, дикий хохот, ожесточенные преследования со стороны нечистой силы, требующей бросить чудесный цветок. Спасаться нужно бегством без оглядки (П. Иванов, назв. соч., стр. 10–11, 39–40; С. В. Максимов, назв. соч., стр. 168). Первая редакция („Отечественные Записки“ 1830, стр. 264) находится в согласии с тем, что сообщают фольклористы: „Как угорелый бросился он бежать, но ему казалось, что деревья, кусты, скирды сена и всё, что попадалось на дороге, гналось за ним в погоню“ (Ср. П. Иванов, назв. соч., стр. 39–40). При чтении второй редакции может создаться впечатление, что Петрусь избавлен от необходимости спасаться бегством, так как он берет клад по уговору с нечистым, однако и он испытал ужас „дьявольского хохота“ и пр. |
| Уже тогда он писал с откровенностью, доставившей ему много неприятностей. Интересно, что на одну из статей Розанова откликнулся Владимир Соловьев, обозвавший Розанова «Иудушкой Головлевым». Между ними завязалась острая полемика. Впоследствии, однако, оба философа подружились. Розанов застал еще в живых Константина Леонтьева, которого он высоко ценил и который оказал на него, наряду с Достоевским, большое влияние. Перу Розанова принадлежит также лучшая статья о Леонтьеве. Для стиля Розанова характерны переходы от откликов на злобу дня и бытовой хроники к неожиданным философским обобщениям и даже к религиозной проповеди — быть может, частичное подражание «Дневнику писателя» того же Достоевского. Да и на всем последующем творчестве Розанова более чем заметен налет журналистики. Он был гениальным журналистом религиозно-мистического направления. С конца XIX и начала XX века он начинает издавать сборники своих статей — «Сумерки просвещения», «Религия и культура» и прочие, причем темы его и самый подход к ним оказываются созвучными новым веяниям нарождавшегося Серебряного века. У него завязывается дружба с Мережковским. Интересно при этом отметить, что скорее Розанов влиял на Мережковского, чем наоборот. Идея «священной плоти», например, была внушена Мережковскому именно Розановым. То,что Розанов высказывал нередко невзначай, становилось затем часто, исходным пунктом для построений более профессиональных философов и литераторов. В 1901—1903 годах Розанов принимает деятельное частие в религиозно-философских собраниях у Мережковских, где его выступления нередко имели успех скандала. Настоящая слава приходит к Розанову после 1904 года, когда появляется его нашумевший сборник «В мире неясного и нерешенного». Затем следуют книги «Около церковных стен» — 1906, «Темный лик» и «Люди лунного света» («Метафизика христианства») — 1911, «Литературные изгнанники» и «Опавшие листья» — 1913, знаменитое «Уединенное», побившее рекорды «Исповеди» Руссо и «Записок из подполья» Достоевского в смысле духовной обнаженности — 1916. |
| Дальнейшее развитие церковной музыки в И. определяла деятельность Фелипе Педреля (1841-1922), подготовившего к изданию обширный корпус старинной испан. музыки и заложившего основы ее исследования. В молодые годы Педрель стремился к карьере композитора, сочинив, в частности, множество произведений на лат. литургические тексты. Однако болезненно переживавшееся отсутствие успеха на этом поприще побудило его сконцентрировать усилия в научной сфере. С 1882 г. Педрель издавал ж. «Священная испанская Псалтирь» (Salterio sacro-hispano), в к-ром публиковались сочинения старинных мастеров, в 1894-1898 гг. увидела свет антология «Испанская школа духовной музыки» (Hispaniae Schola Musica Sacra), наконец, в 1902-1913 гг. под его редакцией выходит 1-е полное собрание сочинений Виктории и утверждается слава этого композитора как гения испан. церковной музыки. Деятельность Педреля была частью процесса возрождения испан. национального самосознания (ренасимьенто), важным импульсом для к-рого послужила испано-амер. война (1898). Знаменитые композиторы Исаак Альбенис (1860-1909), Энрике Гранадос (1867-1916), Мануэль де Фалья (1876-1946) и Хоакин Турина (1882-1949) высоко чтили Педреля и называли его своим учителем; однако, работая в области светской музыки, они претворяли в жизнь те его заветы, к-рые относились к изучению и использованию фольклора различных регионов И. Единичные сочинения этих авторов на духовные тексты написаны по случаю; в нек-рых из них косвенное выражение находят национальные чувства (примером может служить хоровая композиция «в григорианском стиле» Гранадоса «L " herba de amor» (1914) - молитвы, обращенные к национальной святыне Каталонии, «Черной Деве» из монастыря Санта-Мария-де-Монсеррат). В то же время значительное число композиторов «второго ряда», состоявших на церковной службе, с нач. XX в. посвящают свое творчество созданию новой литургической музыки, развивающей традиции старинного, истинно испан. искусства. В историографии этих музыкантов, работавших в различных храмах по всей территории И., принято именовать «поколение Motu proprio», в связи с той выдающейся ролью в истории испан. музыки, к-рую сыграло послание «Tra le Sollecitudine» папы Пия X, изданное 22 нояб. 1903 г. В нем папа резко критиковал излишне театральную манеру церковного искусства того времени и указывал 3 основные составляющие музыки, допустимой в католич. храме: григорианское пение как основу богослужения, классическую ренессансную полифонию, представленную прежде всего творчеством Палестрины, и те сочинения в совр. стиле, в к-рых нет ничего мирского и театрального. |
| Материал из Православной Энциклопедии под редакцией Патриарха Московского и всея Руси Кирилла АСАФЬЕВ Борис Владимирович [лит. псевд. Игорь Глебов] (17.07.1884, С.-Петербург - 27.01.1949, Москва), рус. музыковед и композитор, акад. (1943), народный артист СССР (1946), автор классических трудов по истории музыки, балетов, опер, симфоний и др. муз. сочинений. А. был знатоком правосл. церковного пения. Детские годы его прошли вблизи Александро-Невской лавры , певчие к-рой были нередкими гостями в доме Асафьевых. Интерес к рус. истории, иконописи и архитектуре развился у А. во время обучения на историко-филологическом фак-те С.-Петербургского ун-та (1903-1908), где его учителями были С. Ф. Платонов , Г. В. Форстен, А. С. Лаппо-Данилевский, Д. В. Айналов и др. А. дружил с В. В. Стасовым , занимался музыкой под рук. Н. А. Римского-Корсакова и А. К. Лядова (1904-1910). Первые статьи о рус. церковной музыке А. опубликовал в журналах «Музыка» и «Музыкальный современник» в 1915-1916 гг. Нек-рые из них были посвящены сочинениям А. Д. Кастальского , интерес к наследию к-рого, вылившийся в дружбу с композитором, А. испытывал до конца дней, немало способствуя признанию творчества Кастальского в среде светских музыкантов. Тогда же А. и издатель П. П. Сувчинский задумали публикацию материалов по истории рус. церковного пения первоначально в «Музыкальном современнике», а затем в новом периодическом изд. «Мелос», пригласив к участию в них ряд композиторов и исследователей. Предполагалась также публикация «Воспоминаний» С. В. Смоленского . В 1918 г. во 2-й кн. «Мелоса» были опубликованы статьи Кастальского «Простое искусство и его непростые задачи» и «Церковное пение и Московское Синодальное училище». Материалы 3-й книги, посвященной церковному искусству, погибли вместе с архивом «Мелоса» в 1919 г. В нее входили работа А. «Ритм в древнерусской живописи», его статьи о Кастальском и о знаменном распеве, статьи свящ. Д. В. Аллеманова , А. В. Никольского , Кастальского и др. В 20-30-х гг. ХХ в., как руководитель отдела истории музыки Ин-та истории искусств в Петрограде, А. поддерживал исследования церковной музыки, проводившиеся проф. А. В. Преображенским . В 1925 - 1927 гг. А. участвовал в музыкально-краеведческих экспедициях ин-та, занимаясь, в частности, выявлением старообрядческих певч. рукописей и разработкой принципов экспедиционной работы. |
| сост. С. Девятова Святитель Лука (Валентин Ф. Войно-Ясенецкий) (1877–1961) 27 апреля 1877 года в Керчи в многодетной семье провизора Феликса Станиславовича Войно-Ясенецкого родился сын, мальчика назвали Валентином. В конце восьмидесятых годов семья переехала в Киев. Феликс Станиславович, был католиком, но его супруга, Мария Дмитриевна, родилась в православной семье, поэтому и детей воспитывала в православных традициях. Глубокая вера пришла к Валентину после осмысленного прочтения Нового Завета, подаренного ему директором гимназии при получении аттестата зрелости. У Валентина с детских лет была склонность к рисованию, он даже собирался поступать в Петербургскую Академию художеств, но вместе с этим ему хотелось стать сельским учителем или фельдшером, чтобы облегчить трудную жизнь простого народа в Российской глубинке. С такими мыслями пришёл юноша к директору народных училищ Киевского учебного округа. Директор, оценив “народнические стремления” Валентина, убедил его поступать на медицинский факультет. В 1898 году Валентин поступил на медицинский факультет Киевского университета, в 1903 году успешно окончил его. Началась русско-японская война. 30 марта 1904 года Валентин в составе отряда Красного Креста выехал на Дальний Восток. В Чите началась практика молодого хирурга. Валентин безупречно выполнял сложнейшие операции. В 1904 году Валентин женился на сестре милосердия Анне Васильевне Ланской. Вскоре молодые переехали в уездный городок Ардатов, затем перебрались в село Верхний Лубаж. Из соседних губерний приезжали больные к молодому хирургу. Однажды после удачной операции, выполненной Валентином, прозрел молодой нищий. В скором времени исцелённый юноша собрал слепцов со всей округи, многим из них молодой хирург вернул зрение. В земских больницах Валентину приходилось сталкиваться с тяжёлыми осложнениями после применения общего наркоза. Появление обезболивающих препаратов для местной анестезии наводят хирурга на мысль о необходимости разработки вопросов регионарного обезболивания, и с 1907 по 1916 год он набирает материал для докторской диссертации. Валентин приезжает в Москву, устраивается на работу в клинике крупного учёного П.И. Дьяконова. |
| Премьер-министр С.Ю.Витте (1903–1906) даже предлагал Евгению Николаевичу должность министра народного просвещения. Сергей Юльевич дал такую характеристику Трубецкому: «Это чистый человек, полный философских воззрений, (…) прекрасный профессор, настоящий русский человек (…), но наивный администратор и политик. Совершенный Гамлет русской революции. Он мне, между прочим, сказал, что едва ли он вообще может быть министром, и, в конце концов, и я не мог удержать восклицания: “Кажется, вы правы”». В 1906–1910 годах Трубецкой работал редактором общественно-политического журнала – «Московского еженедельника», где опубликовал более 300 статей. В 1907–1908 годах (а затем – в 1915–1917) являлся членом Государственного совета. В 1911 году, в знак протеста против нарушения правительством принципов университетской автономии, за которые выступал еще его брат Сергей (был первым выборным ректором Московского университета, скончался 29 сентября 1905 года от кровоизлияния в мозг), Евгений Николаевич вместе с группой других профессоров покинул Московский университет. Он оставил Москву и вместе с семьей переехал в имение Бегичево (Калужская губерния). По замечанию многих исследователей, Евгений Трубецкой все же не был политиком и даже «философствующим политиком». Скорее его можно назвать «философом в политике». Он всегда стремился осмыслить действительность и дать ей вневременную нравственную оценку. Князь Евгений Трубецкой. 1910 год Наследие В 1913 году в издательстве «Путь» вышел фундаментальный двухтомный труд Е.Трубецкого «Миросозерцание Владимира Соловьева», который А.Ф.Лосев считал лучшим, что было написано о философе. Совершенно особая тема – исследования Евгения Николаевича, посвященные философии иконы. Это «Умозрение в красках» (1915), «Два мира в древнерусской иконописи» (1916), «Россия в ее иконе» (1917). Иконописные изображения, по Трубецкому, представляют нам человека таким, каким он должен быть в Царствии Божием – сосредоточенным, но не замкнутым на себе, а обращенным к Богу и другим личностям. |
| 370, 499, л. I). В 1916 году композитор осуществил переложение кондака редакции 1903 года на малый хоровой состав. До сих пор неопубликованная рукопись хранится: РГАЛИ, ф. 952, оп. 1, 269, л. 1. 171 Переделка знаменных ектений, впервые опубликованных в 1898 году, была предпринята Кастальским в связи с концертом капеллы Л. С. Васильева в марте 1905 года с программой, состоящей из песнопений всенощного бдения Кастальского. 172 Действительно, из двух опубликованных в 1898 году «Милостей мира» Кастальского особую любовь слушателей, благодаря выразительному соло альтов, мастерски исполнявшемуся маленькими «синодалами», завоевала «Милость мира» 2. Анализу двух упомянутых сочинений посвящены специальные разделы материалов С. А. Шумского, помещенных в сборнике. 173 Детальный разбор этого сочинения, опубликованного в 1898 году под названием « " Бог Господь» и тропари в Великую Субботу на утрени», был сделан Н. И. Компанейским в статье «Современное демество» (РМГ, 1902, 49, стлб. 1228–1235). 174 Имеются в виду изданные в 1898 году Старо-симоновская херувимская песнь и «Милость мира» Ипатьевская, в основу которых Кастальский положил напевы московского Симонова и костромского Ипатьева монастырей. Согласно воспоминаниям «синодалов», Старо-симоновская херувимская входила в число излюбленных сочинений регентов Синодального хора. Этому произведению также уделено место в анализах С. А. Шумского. 175 «Достойно есть» роспева царя Феодора существует в двух редакциях, первая из которых опубликована в 1900 году, а вторая содержится в литографированных нотах Синодального хора 1906 года. Это произведение пользовалось заслуженной любовью многих хоров. Известен интересный и понравившийся автору опыт исполнения «Достойно» в 1914 году хором И. И. Юхова с «колокольным звоном», который имитировал тамтам. (Письмо А. Д. Кастальского к X. Н. Гроздову от 17 марта 1914 года. ГЦММК, ф. 370, 524, л. 2.) 176 Хор Кастальского «Отче наш» носит подзаголовок «мелодия по старой рукописи», Роспев, положенный в основу этого сочинения, действительно был заимствован из старинной рукописи библиотеки Синодального училища. |
| Категорическая позиция, занятая моим отцом, и запрет Государя не полностью обезоружили реакционный лагерь. Некоторые люди, в том числе и вполне добросовестные, продолжали отстаивать подлинность " Протоколов " . Текст передавался из рук в руки, но дело заглохло. В Царской России широкого распространения " Протоколы " не получили» [lxxxvi] . (В основе «информации» Столыпина-младшего были, разумеется, не рассказы отца, а что-то вроде статьи Ю. Делевского « " Загадка " подлога и плагиата» [lxxxvii] .) Однако, чтобы вполне оценить выводы комиссии, которые заставили Императора изменить Свое первоначальное мнение (к которому, как мы дальше увидим, Он вновь возвратился), нужно еще раз вспомнить о скороговоркой названном генералом К.И. Глобачевым А.А. Лопухине, «под давлением» которого, как мы помним, П.А. Столыпин приказал произвести расследование о происхождении «Протоколов». Ангажированность Алексея Александровича, в 1902 г. пересевшего из кресла прокурора харьковской судебной палаты в кабинет директора Департамента полиции, не вызывает сомнения. Известно, что в 1903 г. он расследовал причины и обстоятельства еврейского погрома в Кишиневе. Именно к нему обращался председатель Комитета министров С.Ю. Витте с чудовищным предложением цареубийства . В 1906 г. наряду с давлением, оказанным на П.А. Столыпина, А.А. Лопухин «сделал попытку свести свои счеты» с возглавлявшим политический отдел Департамента полиции П.И. Рачковским. Получив через бывших своих сослуживцев компромат, «убранный» из Департамента А.А. Лопухин «выступил в печати с разоблачениями о печатаемых в Департаменте полиции погромных прокламациях». Деятельность А.А. Лопухина была прервана в 1909 г., когда он был арестован и предан суду особого присутствия Сената по обвинению в оказании помощи эсерам в разоблачении Азефа как агента охранного отделения. Был приговорен к лишению всех прав состояния и ссылке в каторжные работы на пять лет, замененные ссылкой на поселение в Сибирь [lxxxviii] . По-видимому, в 1915-1916 гг. Государю были представлены две рецензии на очередное издание «Великого в малом» (Ч. I-II. Троице-Сергиева Лавра. 1911-1912), хранившиеся с тех пор в Царской библиотеке Зимнего Дворца [lxxxix] . |
| Первые четыре сделаны редакцией «Душеполезного Чтения», начиная с 1903 г. и кончая 1906 г., а последние три – редакцией «Московских Церковных Ведомостей», начиная с 1914 г. и кончая 1916 г. В изданиях «Душеп. Чтения» резолюции м. Филарета идут с 1826 г. до 1833 г. В изданиях же «Московск. Церк. Вед.» те же самые резолюции простираются, за некоторым перерывом, с 1842 г. до 1846 г. С января месяца нынешнего года (1917) полное собрание резолюций Филарета, м. Московск., печатается, под редакцией того же самого духовного лица, в Академическом журнале: «Богословский Вестник». Печатание там таких резолюций почившего Святителя началось почему-то опять с перерывом, начиная, вместо 1846 года, с 1855 года. До сих пор напечатано там резолюций меньше чем за один год. Таким образом, как мы видим, являются не обнародованными и не вошедшими еще в полное собрание резолюций покойного святителя более, чем за десять лет его служения, не считая указанных перерывов в печатании их в разных духовных журналах. Все то, что мы указали сейчас, представляет собою более или менее полное собрание творений Святителя Филарета, существующих в настоящее время в нашей духовной и светской литературе и, чрез них, получивших известность среди русского образованного общества; но все это, нужно заметить, составляет, за некоторыми, конечно, исключениями, сырой и неразработанный еще, как следует, материал, ждущий до сих пор руки и, может быть, не одной руки, опытного и ученого исследователя. Особенно это нужно сказать про мнения и отзывы и про письма и резолюции м. Филарета. Литература о Филарете, на основании указанных его творений, постепенно выходивших в свет, стала появляться вскоре уже после кончины его, последовавшей, как известно, 19 ноября 1867 года. Так, уже в шестидесятых и семидесятых годах прошлого столетия, начали появляться в русской литературе, кроме некрологов, кроме надгробных и надмогильных, в дни поминовения его, слов и речей, посвященных его личности и характеризующих его жизнь и деятельность в кратких чертах и с разных сторон, целые обширные статьи, в виде биографий и воспоминаний о покойном Святителе. |
| 14) Храмы, где служили отпавшие священнослужители, должны быть освящаемы: совершается малое освящение воды с прочтением двух молитв, помещенных в большом Требнике (40 и 41 гл.) и с окроплением антиминсов храма. 15) Рукоположенные «архиереями» нового поставления (Соболевым, Сахаровым, Поповым), а также б. еп. Лужским Артемием во второй период его деятельности (начиная с Моск. Собора 1923 года и времени подготовки к нему) являются мирянами и ожидают решения своей участи от грядущего Пом. Соб. Церкви Российской. 16) Правящий Петроградской епархией Преосв. Мануил, Епископ Лужский, имеет полномочия от Собора епископов принимать в сущем сане пресвитеров и диаконов, хиротонисанных б. епископом Артемием. 17) Правящий Петроградской епархией Преосвященный Мануил, епископ Лужский, имеет полномочия от Собора епископов принимать в сущем сане пресвитеров и диаконов, хиротонисанных б. епископом Артемием в первый дособорный период его отпадения по расследовании чистоты намерений рукоположенного б. епископом Лужским Артемием и с наложением епитимий (подобно тому, как принимаются в сущем сане р. -кат. ксензы), вопрос о сомнительных хиротониях б. епископа Лужского Артемия подлежит рассмотрению Собора епископов. 18) Духовнические полномочия не могут быть передаваемы иначе, как с благословения правящего епископа. Ноября 19 дня 1923 года. МАНУИЛ, Епископ Лужский, врем. Управляющий Петроградской епархией. Труды: «Крестьянский вопрос в русской литературе в ХУЩ и первой половине XIX в.» Либава, 1903. «Биографический очерк исследователя «Горе от ума» Гарусова И.Д.» Напечатано в театральном сборнике артиста Ю.Озаровского «Горе от ума». СПБ, 1907. «На пути к иному миру». Роман-дневник в трех частях. СПБ, 1908. «Их было четыре». – Оккультный роман. СПБ, 1909. «Систематический предметный указатель к Каталогу кн. маг. И.Л. Тузова». (Около 18.000 карточек). СПБ, 1916. «Учреждение Сербского Патриаршества в XIV веке». СПБ, 1917. «Послание к Петроградской пастве о своем назначении в сей град для борьбы с обновленчеством». |
|
|
