| Второйтетрадный блок на л. 20–50 без скреп, имеет в правом верхнем углу гербовый штамп размером 2х2 см и датой 1723 г. Здесь последовательно приведены подборки актов и выписей по Николо-Моденскому и Воскресенскому посадскому монастырям, а также соборной церкви Рождества Богородицы. Текст в этом блоке выполнен красивым, убористым почерком ярко-черными чернилами, всюду видны заголовки перед документами. В этом блоке на л. 20, 28, 35, 43 в крайнем нижнем правом углу заметна буквенная нумерация тетрадей – а, в, г, д. На л. 35 и 36 на правом поле посередине – явные следы потемневшего воска. Третий(самый большой по объему) тетрадный блок на л. 51–98 – с таким же составом документов, как и второй, плюс десяток актов по Синозерской пустыни. Бумага его имеет гербовый штамп с датой 1720 г., скрепы моденского строителя Сергия и монаха Иоанникия. Образцы отмеченных гербовых гравированных штампов 1720 и 1723 гг. приведены С. А. Клепиковым с указанием на то, что бумага, клейменная подобным средним по размерам двуглавым орлом, стоила 1 копейку . Наличие указанных штампов склоняет к предположению, что тексты во втором и третьем блоке сборника были выполнены не ранее 1720–1723 гг. Почерк в третьем блоке схож с почерком первого блока, он размашист, а чернила довольно бледны (по крайней мере так они смотрятся сейчас). Третий и первый блоки сближает и наличие скреп, что склоняет к предположению об их одновременном изготовлении. В третьем блоке на л. 51–93 читается скрепа: Иоаникий/вместо/келаля (так! – М. Ч.) монаха/Кирылла (так! – М. Ч.)/и казначея/монаха/Иоакима/и всей/бра/тии/и в свое/ме/сто/и по их/ве/ле/нию/ру/ку/п/р/и/л/о/ж/и/л. Отмеченный в ней Иоанникий действовал после 1734 до 1759 г., правда, он был строителем не Николо-Моденского монастыря (как указано в приведенной скрепе), а Благовещенской Синозерской пустыни, что может указывать на зависимый на тот момент ее статус как приписной от Моденской обители . Вероятно, и скрепа его на данной части сборника была сделана не позднее середины XVIII в. |
| Есть известие, что типографский дом был сожжен неблагонамеренными людьми. В 1568 году была напечатана Андроником Невежею псалтирь в Москве, в 1578 она же напечатана в Александровской слободе; но в известии XVII века о книгопечатном деле говорится, что Андроник Невежа с товарищами печатал часовники и псалтири, апостолы и евангелия, триоди, октоих и прочие божественные книги. Московские изгнанники Иван Федоров и Петр Тимофеев, удалившись в Литву, напечатали там много книг: оба трудились в Заблудове, у гетмана Ходкевича; потом Иван Федоров печатал во Львове, Петр Тимофеев-в Вильне, наконец, Иван Федоров перешел в Острог к князю Константину, и в 1581 году напечатал там целую славянскую библию. Хотя к этому важному изданию приступлено было, по-видимому, с достаточным приготовлением, однако острожская библия заключает в себе важные ошибки; князь Константин жалуется, что у него было мало помощников, а один из этих немногих помощников сознается, что никогда не видел училища. Первая книга-Апостол, была напечатана на плотной голландской бумаге. Летописцы оставили нам известия о дороговизне бумаги, что, разумеется, должно было их занимать: так, в новгородской летописи под 1545 годом находим известие: в этом году была бумага дорога, десть два алтына книжная; под 1555: бумага дорога была, лист полденьги писчей. Считаем приличным окончить обзор внутреннего состояния русского общества при Иоанне IV словами одного наблюдательного иностранца: «Что будет из русских людей, если они к способностям переносить суровую жизнь и довольствоваться малым присоединят еще искусство воинское? Если бы они сознавали свою силу, то никто не мог бы соперничать с ними и соседи не имели бы от них покою». Иностранцы смотрели односторонне: им все казалось, что наука увеличит только материальные средства русских людей, которые употребят эти средства против соседей. Наука дает сознание не одних материальных, но и нравственных сил, дает народу средства умерять силы материальные, направлять их ко благу своему и ко благу других народов. Читать далее Источник: История России с древнейших времен/соч. Сергея Соловьева : В 29 т. - Изд. 5-е. - Москва : Унив. тип. (Катков и К°), 1874-1889. Вам может быть интересно: Поделиться ссылкой на выделенное |
| Если блудный помысл не пресечь вначале, но, принимая его, услаждаться им, то он, укрепившись в душе, с трудом уже искореняется. Душа, навыкнув сочувствием срастворяться сладострастному чувству, вызываемому блудным помыслом, расслабляется в своих силах, ослабевает в целомудрии, теряет способность отвергать с неприязнью возникающие помыслы и бороться с искушениями блуда. По этому поводу древние отцы-подвижники сказали: «Блудный помысл есть как бы бумага из (тонкого) папируса (тонкая папиросная бумага). Если он возникает в нас и мы, не предаваясь ему, будем отрывать (отвергать) его от себя – он легко сокрушается (поборается). Если же, при возникновении его в нас, мы, предавшись, будем услаждаться им, то, превратившись (окрепнув), он делается железным и сокрушается с трудом» 758 . Если попустить помыслам овладеть сердцем, то страсть, охватывая всего человека, омрачает и «владычественное» в нем – ум. Враг старается через греховные помыслы овладеть в первую очередь умом и тогда, наведя на человека как некое подобие сна, ввергает его в пагубу и падение. По разъяснению преп. Иоанна Лествичника , «все бесы покушаются сначала помрачить наш ум, а потом уже внушают, что хотят; ибо если ум не смежит своих очей, то сокровище наше не будет похищено; но блудный бес гораздо больше всех употребляет это средство. Часто, помрачив ум, сего владыку, он побуждает и заставляет нас и пред людьми делать то, что одни сумасшедшие делают. Когда же, спустя несколько времени, ум истрезвится, тогда мы стыдимся не только видевших наши бесчинные действия, но и самих себя за непристойные наши поступки, разговоры и движения и ужасаемся о прежнем нашем ослеплении; почему некоторые, рассуждая об этом, нередко отставали от этого зла» 759 . С этой точки зрения задачи подвига борьбы со страстью – приобрести способность «владеть своим умом в помыслах» 760 , ибо ум является «царем страстей» и «домостроителем чувств и помыслов» 761 . Поэтому свв. отцы придают большое значение пресечению зарождения блудного помысла в самом его начале – в прилоге. |
| – Vamos [пойдем (исп.)], – сказал священник, но женщина будто не слышала его и продолжала грызть сахар своими острыми передними зубами. Он взглянул на небо и увидел, что вечернюю звезду закрыли темные тучи. – Vamos. – Спрятаться от дождя на этом плато было негде. Женщина не двинулась с места; ее угловатое, коротконосое лицо между двух черных кос было совершенно бесстрастно: она выполнила свой долг и теперь могла вкушать вечный отдых. Священник вздрогнул: боль, будто твердым ободком шляпы весь день сдавливавшая ему лоб, пробралась глубже. Он подумал: надо укрыться где-нибудь – у человека есть долг перед самим собой, этому учит даже Церковь. Небо темнело; кресты торчали точно уродливые сухие кактусы. Он вышел на край плато и, прежде чем начать спуск, оглянулся; женщина все еще грызла сахар, и он вспомнил, что больше у них из еды ничего не было. Тропа шла вниз очень круто – так круто, что ему пришлось спускаться по ней задом наперед; справа и слева из серых камней под прямым углом росли деревья, а в пятистах футах тропа снова уходила в гору. Священник вспотел, его мучила нестерпимая жажда. Хлынувший дождь принес ему сначала даже какое-то облегчение. Он прижался спиной к валуну; спрятаться было негде, а тратить силы на то, чтобы добраться до дна ущелья, не стоило. Дрожь теперь почти не прекращалась, но боль была уже не в голове, а где-то снаружи – повсюду: в шуме дождя, в мыслях, в запахах. Все его ощущения смешались. Вот боль стала нудным голосом, втолковывавшим ему, что он идет не по той тропе. Он вспомнил карту двух соседних штатов, которую видел когда-то. Штат, откуда он бежал, был усыпан деревушками – в знойных болотистых местах люди плодились, как москиты, но в соседнем, в северо-западном углу карты, почти ничего не было – чистая белая бумага. Теперь ты на этой чистой бумаге, сказала ему боль. Но ведь туда ведет тропинка, устало возразил он. Ах, тропинка! – сказала боль. По тропинке ты пройдешь миль пятьдесят, пока доберешься куда-нибудь. Тебя же не хватит на такое расстояние. Вокруг только белая бумага, и все. |
| — Что такое? — заметила это матушка. — Да так, показалось… Действительно, все четко. Так чья это бумага? — Лев Борисович… — Кто? — Ну тот, известный энский краевед, который Ларису на лестнице окликнул, считает, что это бумага того самого милиционера, который умер от рака. — Один из тех, кто хоронил блаженного? — Да. — Но ведь они все молчали. Разве не так? — Молчать-то молчали, а совесть, видно, мучила. Лев Борисович вспомнил, что перед смертью милиционер тот несколько тетрадей своих воспоминаний передавал в музей. Наверное, в одной из тетрадей и был листок. — Да, все логично. Я часто бываю в запасниках музея, там черт голову сломит. — Арсений Васильевич! — матушка укоризненно посмотрела на писателя. — Что такое? А, понимаю! Простите, больше не буду его упоминать. Выражение уж больно образное… Матушка, скажите, а что вы намерены делать дальше? — Завтра еду к старцу Илие. Бог даст, благословит нам… Ладно, что об этом говорить? Завтра все видно и будет. Но когда они шли от реки обратно в монастырь, женская натура матушки взяла свое. И она поведала о своих мечтах: перенести захоронение блаженного Петруши на территорию монастыря. Матушка даже место присмотрела — в нескольких шагах от единственного уцелевшего собора. Над городом и обителью опускался вечер. Писатель любил эти выражения — «опускался вечер», «опускалась ночь». Как все-таки потрясающе образен русский язык! Кто видел, как в средних и северных наших широтах сгущаются сумерки — неслышно, тихо, даже как-то задумчиво, согласитесь, что более удачного выражения — «опускается вечер» трудно придумать. Матушка пошла по делам, которых у нее всегда было невпроворот, а Арсений Васильевич попросил разрешения побродить по кладбищу в одиночестве. — Зачем спрашиваетесь? — даже обиделась матушка Евфалия, — здесь теперь ваш дом. — Вы про кладбище? — улыбнулся писатель. — Да ну вас! Вам бы все шуточки шутить. Я про монастырь наш. — Извините, матушка. Просто иной раз без шутки жизнь совсем горькою становится… — То-то и оно, — вздохнула монахиня, — всем хочется сладкого. |
| К югу от Воскресенского монастыря в XVII в. стояла деревянная церковь святого пророка Илии на погосте. Низменная излучина Истры сменялась холмами. Топографические условия южных окрестностей монастыря были изначально близки описанным в «Проскинитарии» окрестностям Вифлеема. Будучи православным образом Святой Земли, Новый Иерусалим воспроизводил историческую Палестину в преображенном виде, очищенном от всего инославного и нехристианского. Повседневная жизнь насельников Нового Иерусалима, от настоятеля и братии до крестьян, была жизнью в Боге и подчинялась служению Его святыням. В монастырь стекались люди разной национальной принадлежности. Принесенные ими культурные традиции образовывали в горниле православия драгоценный сплав, обусловивший уникальность всех видов монастырского искусства, в котором, как и в других сторонах жизни Российской Палестины, воплотился образ Царства Небесного, Иерусалима нового – Зеленская 2002, 11 – 22. 2.Послание патриарха Никона о вылитии большого колокола Воскресенского Ново-Иерусалимского монастыря и хозяйственных нуждах (лето) РГАДА, ф. 27, оп. 1, д. 140, ч. 1, л. 79 – 82. Автограф. Бумага с филигранью «Голова шута» с литерами «РВ» соответствует: Дианова 1997, (1656). Рукопись в плохой сохранности, очень ветхая, бумага во многих местах прогнила, поэтому имеются множественные механические утраты текста. Текст изд: Гиббенет I, 173 – 175. Как показало сравнение оригинала с изданием, к настоящему времени текст сохранился еще меньше. Наиболее существенные расхождения между текстами рукописным и изданным отмечены мной в подстрочном комментарии. Слова и фразы, утраченные в результате механических повреждений рукописи, восстанавливаются по изданию Н.П. Гиббенета. (л. 79) а Божиею милостию великому 1652 и великому князю Алексею Михайловичу всея Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцу. Богомолец ваше, государев, смиреный Никон патриарх о вашем, государеве, душевном спасении, и о телесном здравии, и о еже на сопостаты о победе, и о одолении Бога молим з братьею, сугубо за премногую твою и великую милостыню и, молящеся, глаголем, да исполнит Господь Бог все благое твое хотение и по словеси своему: бо суть милостивии, яко тии помиловании Ныне, от премногия милости твоея приимши дерзновение, трегубо Господа Бога молим, дабы паки и паки распространил Б и наполнил Господь Бог святыя благодати своея сердце твое присно миловати нас, смиреных, убогую сию пустыню, в ней же ныне Мысль же нашего моления: егда бехом на престоле великого архиерейства царствующаго града Москвы, имехом колокол слить с пречюдными В вечно явлеными Г вещми в предидущие роды, еже есть на нем изообразитися святому святаго лица образу и государыни царицы, ксим и иным добротам и написати II (л. |
| И еще один важный элемент оформления — это бумага. В Германии многие предпочитают бумагу более низкого качества. Здесь очень сильна пропаганда защиты окружающей среды, и высококачественная бумага, например, мелованная экологически более опасна. Еще 20–30 лет тому назад учебники по созданию приходских листков и их критики призывали к совершенно обратному — к поддержанию имиджа церкви. От бумаги для приходского листка в те годы требовалось высокое качество, о природе тогда не так модно было думать. Некоторые редакции приходских листков используют для обложки своего детища цветную бумагу. Иногда приходской листок целиком печатается на бумаге пастельных тонов. В случае использования цветной бумаги необходимо учитывать то, какое качество будут иметь напечатанные на ней фотографии, насколько хорош и четок будет контраст, легко ли будет читаться текст. Все вышеизложенные рекомендации по оформлению и содержанию приходских листков, безусловно, предполагают немало труда и затрат. Как же осуществить все это практически, как найти людей, которые будут трудиться над созданием приходского листка, как сделать этот процесс наиболее эффективным и менее трудоемким, как все это финансировать? Редакция, авторы и их помощники при создании приходского листка В Германии существуют специальные централизованные службы по созданию приходских листков. Они регулярно издают материалы, которые потом могут перепечатываться редакциями на страницах их собственного издания. Таким образом, приходы здесь практически освобождены от необходимости самостоятельно сочинять материалы общецерковного характера, писать статьи о праздниках, искать развлекательные материалы, шутки, кроссворды, детские странички и прочие не касающиеся непосредственно прихода публикации. Центральная служба по созданию приходских листков евангелической церкви Германии — Material- und Gestaltungshilfe “Der Gemeindebrief”. Эти материалы выходят раз в два месяца в виде журнала тиражом в 9000 экземпляров, в виде дискет, CD. Их можно за плату получать регулярно и по электронной почте. Католическая церковь Германии также имеет такую службу и выпускает материалы “Image. Pfarrbriefmaterial. Themen — Tips — Termine” в виде папки с материалами, на дискетах, а также их можно заказать на прием по электронной почте. Некоторые поместные церкви имеют собственные службы по помощи приходам в создании приходского листка. Большинство из этих материалов — тексты и иллюстрации — печатаются только на одной странице листа, оборотная сторона остается пустой. Это дает возможность пользователям вырезать ножницами выбранные ими материалы и наклеивать их на бланки макетов. Редакции приходских листков в технически развитой Германии из-за недостаточного умения пользоваться компьютером в большинстве случаев работают по старинке — клеем и ножницами. |
| 7 июля, около 5-ти часов утра с английского фрегата была передана на береговую батарею бумага такого содержания: «Его Высокоблагородию главному офицеру по военной части в Соловецке. Часть эскадры Её Великобританского Величества, расставленная в Белом море, кидавшая якорь 6 (18) дня сего июля 1854 года, находит, что монастырь Соловецкий принял на себя характер военной крепости, имея при себе гарнизон солдат Его Императорского Величества Государя Всероссийского, и что эти солдаты сегодня, 6 числа, палили в английский флаг». «Капитан, командующий эскадрой, прежде чем требовать удовлетворения от заведения, принявшего такой характер, предлагает следующие кондиции: 1).Монастырь должен безусловно сдать гарнизон, находящийся на Соловецком острове, вместе со всеми пушками, оружием, флагами и военными припасами. 2).В случае какого-либо нападения на парламентерский флаг, с которым эта бумага передана, бомбардирование монастыря немедленно последует. 3).Если комендант гарнизона не передаст своей шпаги лично на Её Великобританского Величества военном пароходе «Брикс» не позже как через 3 часа после получения этой бумаги, то будет понято, что эти кондиции не приняты, и в таком случае бомбардирование монастыря должно немедленно последовать. 4).Весь гарнизон со всем оружием должен сдаваться как военнопленные на острове «Пёсьем» в Соловецкой бухте не позже как через шесть часов после получения этой бумаги». После заутрени был послан ответ такого содержания: «Соловецкий монастырь стрелял уже тогда, когда с английских пароходов последовали выстрелы; гарнизона солдат, кроме небольшой команды, оружия, флагов и других военных снарядов монастырь не имеет, а потому сдавать нечего; коменданта в монастыре никогда не бывало и теперь нет. На парламентерский флаг нападения не сделано, и депеша принята спокойно». Раздражённый Эразмус Омманэй, капитан фрегата, командующий английской эскадрой на Белом море, грозил «в течение трёх часов сжечь и сравнять с землёй всю обитель». В восьмом часу утра английские пароходы «Юридисэй» и «Брикс», имея по 60 пушек каждый, открыли сильнейшую канонаду: облаками заклубился дым, грохот непрерывных выстрелов, свист летящих бомб, гранат и картечи продолжались девять часов. |
| 81 коп. впоследствии, когда монастырь лишил его уполномочия и вызвал обратно, чтобы он дал отчет в том, что он сделал, не послушав своего начальства, остался самовольно за Прутом, и теперь в имениях дела стоят плохо, и монастырь уже семь лет не получает доходов. И упомянутый иеромонах Феофан в особенности владеет имениями Кицканы и Копанка, и посему ниже подписавший собор монастырской братии просит губернатора, чтобы он благоволил снестись с кем следует, дабы удалить от всех имений упомянутого иеромонаха, и заставить его сдать отчетность Сампсонову, и после того возвратиться в Молдавию, в свой монастырь, чтобы представить и другие отчеты о вверенных ему еще раньше суммах, когда он строил госпиталь в Нямцуле, пока он не отправлялся в Бессарабию. Этот акт был подписан архимандритом Тимофеем и другими членами собора, но конечно не добровольно, a вследствие насилий со стороны правительства. Поэтому правительство румынское не добилось никакого результата: «Бог разрушает советы бояр». В 1866 г. 20 июня г. губернатор Новороссийский и Бессарабский получил за подписью архимандрита Тимофея и всего собора лаврского извещение, будто правительством Румынии еще в 1865 г. возвращено им право свободного распоряжения имениями, находящимися в Бессарабии, и будто монастырь избрал своим поверенным по делам Павла Сампсонова и т.д. в том же духе, в каком была составлена и прошлогодняя бумага. Но и эта бумага была результатом насилия правительства над братией монастыря чрез Калинина Миклеско, не канонически поставленного митрополита Ясского, и потому она не имела никаких последствий. Желая положить предел таким беспокойствам Русского правительства со стороны Молдо-Влахийского правительства, и будучи озабочен, чтобы духовный собор братии лавры, вследствие насилия правительства, не подписал еще какой-либо беззаконный акт, о. Феофан решил поехать в Константинополь к русскому посланнику Николаю Павловичу Игнатьеву просить его сделать распоряжение, чтобы Русское правительство не принимало вовсе подобных актов из Румынии, и для некоторых нужд монастыря на Афоне. |
| Но вторая половина правления будет светлая и жизнь Государя долговременная». Намеки на долговременную вторую половину правления Николая II не оправдались! И это не удивительно: ведь преподобный Серафим, если верить Мотовилову, высказывался так, подразумевая царствование Николая I в его правление были и дворянский бунт, и бедственная чума 1830 года, и неудачная Крымская война. Об этом и говорилось в письме Н.А. Мотовилова к Александру II. А Мельгунов, не имея документа, опирается на устное предание. «Текст этого предсказания, – поясняет он в своей книжке, – был якобы записан каким-то генералом и для сохранности положен в архив Жандармского корпуса. Говорят, что Александр III тщетно искал этот документ – пророчество касалось всех царствований, но когда догадались обратиться в Департамент полиции, то желанная бумага нашлась». Правильно пишет – бумага нашлась! Только отыскалась она не в царствование Александра III, а в 1906 году. И искали ее по требованию Императрицы Александры Федоровны, пожелавшей прочесть пророчества Преподобного Дому Романовых. Ведь об этом пророчестве настойчиво твердила молва, говорилось даже о некоем письме старца Серафима, адресованном лично Николаю II. Запрос Императрицы поступил к архивистам, и они стали искать. Никакого личного письма Старца к Императору Николаю Александровичу, прославившему «убогого Серафима», не оказалось, зато отыскались те самые письма Н.А. Мотовилова к Николаю I и Александру II, о которых упоминалось выше. Письма эти отложились в архиве Третьего отделения Канцелярии Его Императорского Величества (по Мельгунову – в архиве Жандармского корпуса). В письмах были подчеркнуты строчки, содержащие предречения Императору Николаю I, но, возможно, представлявшие интерес и для текущего царствования. Если все подчеркнутые строчки собрать, то получался единый текст, который при желании и неудержимой фантазии можно было бы назвать письмом святого Серафима Императору Николаю II. Назвать так при большом желании можно, но ответственные историки любят точность, и предречения, сделанные для другого Императора и для другого царствования, нельзя произвольно переносить из эпохи в эпоху. |
|
|
