| Учение об Искупителе и Его страданиях только в наставлениях Спасителя получило определенную точность и ясность ( Ин.3:16 ; Мф 12:40, 16:21 ): Повреждение природы человеческой в ясном свете изображено Спасителем ( Мф.15:19 ; Ин.3:7 ). Необходимость благодати и благодатные средства ко спасению, каковы крещение, Евхаристия и пр. подробно объяснены Им же ( Ин.3:5 ).О жизни загробной в ветхом завете были только намеки, a в новом она изображена ясно и подробно ( Мф.22:30 ). Нравственный закон в учении Христовом изложен полнее и возвышеннее, чем в учении ветхого завета. О любви к Богу и Моисей сказал: возлюбиши господа Бога твоего всем сердцем; но обширное значение этой заповеди показано только в учении Христовом, где излишняя и особенно греховная привязанность к себе и дорогому для сердца признана за оскорбление Богу ( Мф.5:29–30 ), и всякая нечистая мысль осуждена как грех ( Мф.5:28 ). Иисус Христос сказал: иже хощет по мне ити, да отвержется себе, и возмет крест свой, и по Мне грядет ( Мф.8:34 ); a юноше, исполнившему заповеди закона, объявил: аще хощеши совершен быти иди продаждь имение твое и даждь нищим и вслед Мене гряди ( Мф.19:21 ). Любовь к ближним предписывалась и в ветхом завете; но там она ограничиваема была преимущественно любовью к единоплеменникам. В учении Христовом любовь к ближнему получила значение всеобщности – по предмету и по силе. Предписано любить каждого, чужестранец ли он или единоплеменник, родной ли или чужой, враг ли или друг. «Любите враги ваша, – сказал Господь. Аще любите любящих вас, кую мзду имате? не и мытари ли тожде творят ( Мф.5:44– 46 ). В законе сказано: не убивай, – a христианину запрещено и слово гневное и самый гнев ( Мф.5:21–22 ); закон говорил: зуб за зуб, – a христианину предписано: аще тя кто ударит в десную твою ланиту, обрати ему и другую ( Мф.5:39–40 ). Заповедь новую даю вам, да любите друг друга, якоже возлюбих вы, – сказал Господь ( Ин.13:34 ): заповедь о любви названа Спасителем новою потому, что по ней надобно любить другого с такою же силою, с таким же сомоотвержением, как Иисус Христос возлюбил людей грешных; a это – степень любви самая возвышенная, невиданная на земле. Закон достигал своей цели – улучшения людей – строгостью внешних предписаний; и потому назывался игом рабства ( Гал.5 ), – законом плотской заповеди ( Евр.7:16 ). A Евангельский закон возбуждает человека к подвигам преимущественно мыслями о любви Божьей к нам и вызывает на свободное служение Богу ( Ин. 3:16–17, 15:9, 13–15 ); и потому называется законом свободной любви, законом духовным. Побуждения к исполнению заповедей в ветхом завете предлагались земные и временные, – счастье домашнее, гражданское, военное ( Втор.28:2 ; Исх.20:12 ; Лев.26:3 ). A в Евангелии предложены побуждения к святой жизни – духовные, т. е. блага жизни вечной ( Мф.5:12–19, 30–45, 15:19, 19:28–29 ; Мк.7:6–7 ). |
| Герасим же называет предлагаемое назначение крестом, и изъявляет послушание без желания. Если утвердится на послушании без желания: очень хорошо! Но утвердится ли? Вы думаете, что я тотчас пошлю Герасима. Я думаю, прежде надобно написать В. Д. 101 . – Об одном или о двух. – Я подумаю, и, может быть, решусь, не ожидая вашего ответа. А может быть не поспешу, поспешите мне отвечать. Дело о экономе также затрудняет меня. Но вижу, что нельзя мне с нынешним жить. О Евмении я доброго мнения: но будет ли иметь несколько начальнического характера, чтобы иметь вес над стихиями дома, довольно разнообразными. И не запутается ли в счетах, в которых нынешний запутался? Мне приходит на ум Петровский казначей, который в отсутствие настоятеля хорошо управляет монастырем, усмотрен благоразумно действовавшим, когда в монастыре был умоповрежденный архимандрит, и когда, при представлении монастырского отчета, я сделал ему некоторые вопросы, он показал, что соображает дела с подробностью и точностью. Он имеет и образование, чтобы самому написать нужное, и внушить уважение подчиненным. Но несколько молод. И, может быть, Лавре не понравится, что не у нее взят. Окажите мне по сему вашу мысль также поскорее. Январяря 18-го 1856. Если вы непротив казначея: то можете поговорить о нем и с его архимандритом 102 . 1081 Мир вам, отец наместник, и братии. Писал я вам о Герасиме и о прочем поспешно, когда Авдий сказал: сейчас еду. Потому не все написал, что меня останавливало. Герасим, как скоро подал мне письмо наше, заплакал; и на вопрос мой, с желанием ли идет он в дело, отвечал, что желания не имеет. На вопрос: почему? Отвечал, между прочим, что не занимался должностью духовника, и находит ее трудною. Я говорю: больше трудности с здоровыми, чтобы основательно испытать совесть, и избрать полезнейшее между строгостью и снисхождением: но больной естественно более думает о смерти, удобнее открывает совесть, и, по самым правилам церковным, требует снисхождения и разрешения. Следственно здесь дело духовника много облегчается: надобно только употребить молитву и человеколюбивое усердие. |
| Так отверстое око духа воспринимает дары Творца; так истинная благодарность поставляет нас в луч Божий и возводит нас к созерцанию Его. Каждый миг жизни испытывает человеческое сердце: способно ли оно к благодарению, созрело ли оно для благодарности; ибо каждый миг несет ему дары, из коих благостно излучается верховная мудрость и любовь. Поэтому глубочайший смысл благодарности состоит в том, что она открывает человеку доступ к Богу: ибо она есть не что иное, как воспламенение личного огня, отвечающего на зов вечного отеческого пламени из средоточия вселенной. Так религиозная благодарность очищает душу от зависти и ненависти. И будущее человечества принадлежит именно благодарным сердцам. 21. Что такое религиозность Из частного письма Дорогой друг! Ответить на вопрос, который ты мне ставишь с такой неумолимой строгостью, совсем не так легко и просто. Ведь это один из самых тонких и глубоких вопросов, касающихся человеческого существа. Здесь дело идет о самой интимной сфере внутреннего мира, где многое оказывается столь «воздушным» и неуловимым, безмолвным и избегающим слов, где самое ароматное оказывается невыразимым и неописуемым, так что иногда кажется совершенно невозможным приблизиться к исследуемому предмету, не говоря уже о его логических определениях и об их исчерпывающей точности. Далее, между верою и неверием, между религиозностью и безрелигиозностью есть множество своеобразных промежуточных состояний, при которых человек остается колеблющимся, нерешительным, неуверенным, сомневающимся и неустойчивым, причем из этих состояний есть пути, возводящие к подлинной вере, и другие пути, низводящие к слепому ожесточению. Иногда под корою теоретического неверия живет втайне настоящая и глубокая религиозность; и наоборот, нередко ярко выраженная церковная набожность скрывает за собою совершенно недуховную душу с ее совершенно сухими и бессердечными психическими механизмами, известными в науке под именем «навязчивых» или «панических»… Посмотри: в мире есть множество вероисповедно-причисленных, но неверующих людей – «христиан», совершенно не верующих в Бога и не способных сказать своим детям что-нибудь верное о Христе. И кто знает, проснется ли в этих людях и когда – живое религиозное чувство… |
| Все те, кто подвизаются сверх меры, являются учениками нечистого. Как же можно отличить царственный подвиг от Бога, от тиранического и бесовского? По его соразмерности. Поэтому всю жизнь нужно поститься, но не воздерживаться от пищи четыре-пять дней подряд, а потом разрешать себе обильные яства. В этом можно усмотреть неумеренность, которая весьма губительна. Не следует расходовать сразу все свои оружия, чтобы во время битвы не оказаться против врага с голыми руками, иначе он легко победит тебя. Нужно всегда заботиться об оружии – нашем теле, и воине – нашей душе. Пока инок молод и здоров, нужно поститься, потому что в свое время придет старость с болезнями, и воздержание может стать невозможным. Вот к этому времени и надо сделать запасы, чтобы, когда ослабеешь, использовать их. В посте должно сочетать разум и строгость. Тогда враг не вмешается безрассудством в твою торговлю и не похитит от поста прибыль. Именно это, как я полагаю, имел в виду Господь, сказав, чтобы мы становились истинными менялами, то есть в точности знали отличие царских монет от подделок. Естество золота одно и то же, но печать и изображение отличаются. Под золотом я разумею пост, воздержание, милостыню. Этими добродетелями, ставя на них собственную печать, пользуются и еллины, и еретики. Вот почему мы должны быть внимательными, иначе, не зная грамоты, попадем к ним и потерпим вред. Мы должны уверенно принять Крест Господень, запечатленный правой верой и благочестивыми поступками. Монахиням нужно с рассуждением управлять своей душой, и если они находятся в общежительном монастыре, не искать своей воли, не следовать собственному мнению, но подчиняться духовной матери – игуменье. Ведь мы предали себя на ссылку, вышли из границ мирских вещей, поэтому не будем снова искать их в обители. Там, в миру, мы имели славу, а здесь – поношение, там – обилие яств, здесь – испытываем нужду даже в хлебе. В миру совершающих преступление ввергают в темницу против их воли, а здесь мы заключили себя сами, добровольно, по своим грехам, дабы это вольное заточение избавило нас от будущего мучения. |
| Кроме этого, последующая икономия опирается на акривию подобно тому, как вынесение приговора опирается на предварительное всестороннее расследование дела. Святой Григорий Нисский определил в правиле 3: прибегающие за помощью к чародеям «подробно да вопрошаются» (δι’ κριβεας), и на основании точно проведенного расследования они «должны быть устрояемы» («οκονοµηθσονται»). Для святого Василия, призывавшего в правиле 1 следовать «общему устройству» (τ καθλου οκονοµ) и здесь же — «покоряться правилам с точностью» (δουλεειν κριβε καννων), икономия не отменяет акривию, а скорее обозначает верный выбор правоприменителем справедливой для данного случая юридической нормы, вопреки всякому личному усмотрению и произволу. Отцы Эфесского Собора начинают письмо памфилийским епископам следующим образом: «Получившим жребий священного служения подобает со всякою точностию (κριβεας) творити разсмотрение о всем, что делати должно», а затем употребляют, по справедливому замечанию Вальсамона, икономию. Таким образом, акривия означала не объективную строгость нормы, но точное установление смысла относящихся к делу юридических норм и тщательность дознания, на основании чего становится возможной сама икономия. Правильнее было бы говорить о взаимодополняемости, чем противопоставлении акривии и икономии 27 . Отсутствие антитезы акривия — икономия характерно и для более позднего времени. Это позволяло Никите Стифату утверждать, что «мы икономствуем согласно точности канонов» 28 . Акривия могла противопоставляться не икономии вообще, а более конкретно «человеколюбию» и «снисхождению» как таким результатам интерпретирования, которые вызывают улучшение правового положения лица 29 . Позднее эти два понятия начинают использоваться антитетически и даже антонимически. Иерусалимский Патриарх Досифей в одном из своих писем писал, что «церковные дела рассматриваются двумя способами: согласно акривии и согласно икономии; и когда они невозможны по акривии, то они совершаются по икономии» 30 . В концепции икономии преподобного Никодима Святогорца , которую он, содержательно зауживая, отождествлял со «снисхождением», икономия начинает уже со всей определенностью противопоставляться акривии как «строгости». В частности, он замечал: «Два вида управления и устроения сохраняются в Церкви Христовой. Один вид именуется акривией, другой именуется икономией и снисхождением, с помощью которых устраивают спасение душ домостроители Духа (ο το Πνεµατος οκονµοι), иногда одним образом, иногда — другим» 31 . Разработка концепции икономии в новейшее время |
| При тщательном, долговременном практическом изучении наказаний для молодых людей должно сознаться, что только два наказания должны быть допущены как существенно нужные и полезные: выговор и арест. Арест непременно должен сопровождаться диетою и удалением от всякого, самократчайшего по времени, общения с товарищами и со всяким лицом, могущим повредить безрассудным соболезнованием и советом тот образ мыслей, который должен сформироваться у арестованного во время его ареста. Диета необходима по той причине, что при ней только ум виновного может возобладать над своим душевным волнением и ожесточением. Удаление от общения с товарищами и со всеми посторонними лицами необходимо потому, что разумно наказанному чрезвычайно вредно, когда он услышит, что он наказан слишком строго, что он страдает невинно, что подвергнувшие его наказанию – такие и такие. Безрассудное соболезнование уничтожает цель ареста, заключающуюся в том, чтоб молодой человек одумался, сознал свой поступок и раскаялся в нем. Чтоб помочь ему в этом, должен посещать его наставник, который обязан с кростостию внушать ему всю несообразность и низость его поступка и советовать ему принести чистосердечное раскаяние, потому что только при искреннем раскаянии возможно прочное исправление. Относительно подвергшегося аресту необходимо соблюдать кротость, соединенную с твердостию. Кротость спасительно действует на наказанного, фактически удостоверяя его, что к нему нет враждебного чувства, а твердость необходима для того, чтоб наказание принесло плод свой. Иначе оно может быть только вредным. Срок ареста должен быть определен раскаянием арестованного. Когда он принесет раскаяние, то это служит признаком, что врачевство – наказание – произвело спасительное действие; дальнейший прием лекарства был бы вполне нелогичен. Напротив того, выпуск из-под ареста прежде принесения раскаяния арестованным может подействовать на его нравственность весьма вредно. В некоторой иноческой обители настоятель занимался по преданию Православной Церкви нравственным воспитанием молодых людей, вступивших в эту обитель. Помощником его был иеромонах весьма благочестивой жизни, сочувствовавший ему в его занятии. Наказаниями были выговор в вышеприведенном духе и арест. Иеромонах посещал трижды в день арестованного, доставляя ему все нужное, наблюдая, чтоб предписанная диета сохранялась в точности, чтоб устранение от общения со всеми, не понимающими таинств исправительной системы, соблюдалось со всею строгостию, увещавая самою кроткою и назидательною беседою арестованного, чтоб он сознал себя виновным, а наказание справедливою мерою и раскаялся. |
| Поэтому будем умолять Его, чтобы ввел нас в Царство Свое. Ему подобает слава во веки веков! Аминь. Слово увещательное (По славянскому переводу, часть II. Слово 16) Будь внимательна к себе, юность, возлюбившая подвижничество, чтобы дни не протекли в рассеянности. Не допускай в себя лукавых помыслов, чтобы сила твоя не изнемогла в борьбе с врагом твоим. Имей всегда в уме своем сладчайшего Владыку, чтобы увенчалось течение твоего подвига. Ускоряй борения подвига твоего, юность, ибо наступил день, и близко время, когда трудящиеся увенчаются, а ленившиеся раскаются. Приобретай добродетель, пока есть для этого время; приобретай благоговение оку своему, истину — слуху своему, посещение немощных — стопам своим, образ Господа твоего — сердцу своему, преспеяние в целомудрии — членам своим, чтобы сподобиться тебе большей чести пред Ангелами и человеками. Чествуется бездушное дерево, если имеет на себе образ смертного царя; кольми паче, в нынешнем и в будущем веке, предпочтена будет душа, имеющая в себе Бога. Будь внимателен к себе, возлюбленный; похоть мертва, а тело твое живо; потому тщательно внимай, чтобы тело твое не сообщило жизни мертвецу. Если дашь ему жизнь, убьет тебя. О, горьких достойно слез, что оживотворенный мертвец убивает сообщившего ему жизнь! Изучи в точности, что такое похоть. Без тела она мертва, но когда стремление похоти приблизится к телу, тогда оживотворяется похоть, ум занимается сладостью похоти, и тело, которое живо, оказывается умершим мертвенностью похоти. Поэтому тщательно блюди себя от этого мертвеца. При воспламенении в теле похоти приводи себе на мысль неугасимый огонь и нескончаемого червя, и тотчас угаснет разжжение членов; иначе, расслабившись, будешь побежден и станешь раскаиваться, и обымет тебя огонь скорбью раскаяния, и привыкнешь грешить, хотя будешь и раскаиваться. Вначале постарайся быть строгим ко всякому пожеланию, чтобы не преодолеваться им, — и не привыкнешь уступать над собой победу в брани. Ибо привычка — вторая природа. Привычка к послаблению никогда не приобретает строгости. |
| Имели ли отцы Никейского Собора в виду какие-либо конкретные случаи, бывшие налицо в то время, или же они вспомнили о споре между Димитрием Александрийским и палестинскими епископами по поводу поставления Оригена ? 172 Здесь можно только строить предположения. Вслед за Бевериджем часто утверждают, что поводом к принятию этого правила послужило дело Леонтия 173 . Этот Леонтий, фригиец по происхождению, будучи клириком в Антиохии, жил под одним кровом с женщиной subintroductae 174 по имени Евстолия. Отказавшись расстаться с нею, он оскопил себя, после чего его епископ Евстафий изверг его из сана. Несмотря на это, в 344 г. император Константин сделал его епископом Антиохийским 175 . Однако в 325 г. Леонтий был еще слишком незначительной личностью, чтобы вызвать издание особого правила в связи с его делом. Несомненно, в то время среди христиан, подвергшихся воздействию крайних аскетических течений, подобные случаи имели место. Св. Епифаний упоминает о секте валентиниан, где систематически практиковалась кастрация 176 . Соблюдалось ли в точности правило, установленное Никейским Собором? Случай с упоминавшимся уже Леонтием ничего, по существу, не означает, так как, будучи арианином, он, естественно, отвергал никейское законодательство. С одной стороны, следует отметить, что гражданские законы строжайшим образом возбраняли кастрацию, однако само повторное принятие таких законов свидетельствует о недостаточной последовательности при их проведении в жизнь 177 . С другой стороны, то обстоятельство, что отцы Двукратного Собора 861 г. сочли нужным напомнить о несовместимости духовного сана с состоянием скопца в случае добровольной кастрации, заставляет предположить, что правила по этому поводу не всегда соблюдались со всей строгостью 178 . Правило 2 Поскольку по нужде или по другим побуждениям человеческим многое произошло не по церковному правилу, так что людей, недавно от языческой жизни приступивших к вере и краткое время бывших оглашенными, приводят вскоре к духовной купели и тотчас по крещении возводят в епископство или пресвитерство, посему за благо признано, дабы впредь ничего такого не было, поскольку и оглашенному потребно время, а по крещении дальнейшее испытание. Ибо апостольское писание говорит ясно: «Не должен быть из новообращенных, чтобы не возгордился и не подпал осуждению с диаволом» ( 1Тим. 3:6 ). Если же с течением времени в нем будет найден некоторый душевный грех и он будет обличен двумя или тремя свидетелями, таковой да будет исключен из клира. А поступающий вопреки этому, как дерзающий сопротивляться великому Собору, подвергает себя опасности исключения из клира. |
| «Чистая радость есть благородная и целомудренная дева, которая имеет неразлучною спутницей чистую совесть, которая может быть в обществе только с теми, которых и поступки непорочны, и слова скромны, и намерения чисты и возвышенны. Как скоро вы позволяете себе дела порочные, слова праздные и легкомысленные, намерения нечистые и низкие: она тонко примечает сие, и её благородство посрамляется, её целомудрие стыдится, и она убегает и скрывается от вас... Если грубое и безумное веселие мира заступает её место, тем хуже. Мщение небесное за оскорбление небесной радости посылает проклятие на все источники радости земной. Виноград изсше и смоквы умалишася и финикс и яблонь и вся древа польская изсхоша, яко посрамиша радость сынове человечи». Радость ушла, потому что ее «посрамили» сыны человеческие, забывшие, что радоваться нужно «с трепетом...» Вот о чем следовало бы помнить людям, столь громко призывающим теперь христианство возвратиться к праздникам Диониса и вакхическим пирам Пана! III Как «астартизм» отразился у г. Мережковского в призыве к земной радости и оргийному веселию мимо страданий, так, по непреложной связи идей, этот призыв отразился у него, в свою очередь, в повсюду рассеянных указаниях на дозволительность (будто бы) для человека всего, то есть – в своеобразном ницшеанстве. Образный, аллегорически-символический язык г. Мережковского, совершенно чуждый научной строгости, препятствует нам взять его мысль во всей точности. Но, при всем том, нам кажется, что если положить в основу толкования его мыслей места яснейшие, только что сказанное будет несомненным. И прежде всего несомненно, что он имеет большую наклонность истолковывать учение самого Христа, как своего рода ницшеанство, – ницшеанство раньше Ницше, хотя и закутывает свою подлинную мысль в туманы слов неясных и выражений символически-таинственных. Вот что он, например, пишет (II, 169): «Христос есть явление не нравственное, а религиозное, сверхнравственное, преступающее, чрез все пределы и преграды нравственного закона, явление величайшей свободы ««по ту сторону добра и зла»». И ежели доныне действительность европейской культуры не принимает Христа, оставаясь в нравственности при ветхом иудейском законе (мера за меру, кровь за кровь – категорический императив), в государственности при древне-римском праве (преступление и наказание), то не потому, чтобы люди не поняли, не приняли Христовой любви, а потому, что именно свободы Христовой не вынесли они, свободы испугались больше, чем всякого рабства и всякой смерти». |
|
|
