| И отсюда видно преимущество благодати, потому что она не только освободила нас и не только привела к лучшему, но и совершила все это без наших усилий и трудов; она не только освободила, но даровала гораздо больше, — даровала чрез Сына. Все это указал (апостол), так как и о благодати беседовал и должен был отвергнуть закон. А чтобы то и другое не расположило к большей беспечности, он вставил учение о строгости жизни, постоянно побуждая слушателя к заботе о добродетели. Также и тем, что смерть назвал оброком греха, он опять хочет устрашить и утвердить относительно будущего. Чем приводит (слушателям) на память прежнее, тем же побуждает их к благодарности и укрепляет против всего, что бы ни встретилось. Итак, окончив здесь нравоучение, (апостол) возвращается к догматам и говорит: « Разве вы не знаете, братия (ибо говорю знающим закон)» (7:1). Так как он сказал, что мы умерли для греха, то доказывает здесь, что не только грех, но и закон не имеет уже над нами власти. А если закон не имеет власти, тем более грех. И желая сделать речь приятною, объясняет это примером, взятым из человеческой жизни. И кажется, что он говорит об одном, а предлагает два доказательства предмета: первое — то, что жена по смерти мужа не подлежит закону, касающемуся этого мужа, и ей не возбранено стать женою другого; а второе — то, что в настоящем случае не только муж умер, но и жена, так что можно пользоваться двойною свободою. Если по смерти мужа она освободилась от власти, то тем более она стала свободною, когда и сама оказалась умершею. Если одно обстоятельство освобождает ее от власти, тем более оба обстоятельства вместе. Итак, приступая к изложению доказательства относительно этого, (апостол) начинает речь с похвалы слушателям и говорит: « Разве вы не знаете, братия (ибо говорю знающим закон)» , то есть, говорю о деле весьма известном и ясном, говорю людям, знающим все это в точности, « что закон имеет власть над человеком, пока он жив » (7:1). Не сказал: над мужем или женою, но: « над человеком », так как это имя принадлежит обоим. |
| Как же Каиафе не выполнить приведенных требований закона, когда от этого зависит счастье и благоденствие народа, когда на этом основывается вся жизнь евреев, как народа богоизбранного?! Если он нарушит правду на суде, то и Господь отречется от них и перестанет быть их Богом. Как же Каиафе не защитить невинного Иисуса?! Ему ли, представителю божественной правды среди богоизбранного народа, не отнестись теперь справедливо к невинному Узнику-Христу и не принять Его под свою защиту и покровительство, когда весь закон Моисея направлен был к тому, чтобы внушить народу эту правду, сострадание и милосердие к ближнему?! Да, ему хорошо известно, что «суд, милость и вера суть важнейшее в законе» ( Мф. 23:23 ), что Господь милости хочет, а не жертвы ( Ос. 6:6 ; Мф. 9:13, 12:7 ), что «послушание гласу Господа лучше жертвы и повиновение лучше тука овнов» ( 1Цар. 15:22 ), что соблюдение правды и правосудия более угодно Господу, нежели жертва ( Притч. 21:3 ). Как первосвященник, стоящий во главе церковного управления народом, Каиафа, в качестве председателя верховного суда – Синедриона, отнесется со всей строгостью к выполнению своего долга судьи при расследовании дела Иисуса. Неужели он не знает, что закон Моисея строго предписывает произносить суд по тщательном рассмотрении дела?!.. Да и кому, как не первосвященнику – председателю Синедриона, этого верховного судилища, знать и в точности выполнять требования закона? А в законе сказано: «не внимай пустому слуху 29 , не давай руки твоей нечестивому, чтобы быть свидетелем неправды. Не следуй за большинством на зло и не решай тяжбы, отступая по большинству от правды» ( Исх. 23:1, 2 ). Неужели Каиафа, носящий на своем челе, «Святыню Господню», может оказаться нарушителем такого требования закона в суде над Иисусом?! Он спросит всех свидетелей, рассмотрит дело по существу и не увлечется большинством голосов. Это – его долг, его святое призвание! На высоте своего положения, он не может легкомысленно отнестись, в качестве судьи, к Праведному Узнику, вопреки прямому требованию закона Моисеева. А этот закон повелевает: «выслушивайте братьев ваших и судите справедливо, как брата с братом, так и пришельца его. Не различайте лиц на суде 30 , как малого, так и великого выслушивайте: не бойтесь лица человеческого; ибо суд – дело Божие»( Втор. 1:16, 17 ). |
| «Князья» – это судьи, которых пророк обвиняет во взяточничестве и жестокосердии по отношению к людям несчастным. Ис.1:24 . Посему говорит Господь, Господь Саваоф, Сильный Израилев: о, удовлетворю Я Себя над противниками Моими и отмщу врагам Моим! Здесь начинает говорить Сам Господь. «Сильный Израилев» – так назвал Бога еще патриарх Иаков, желая указать, что Бог будет защитником всего его племени ( Быт.49:24 ). Теперь Этот Защитник Израиля восстанет против детей Израиля, которые стали врагами Божиими. «Удовлетворю» Себя – выражение антропоморфическое, означающее строгость и неизменность суда Божия, ожидающего непокорных Богу иудеев. Ис.1:25 . И обращу на тебя руку Мою и, как в щелочи, очищу с тебя примесь, и отделю от тебя все свинцовое; Народ израильский сравнивается с серебром, которое смешано с неблагородным металлом – свинцом. Для отделения этого последнего серебро нужно пережечь в огне и потом положить в едкую щелочь – особый пепел, получавшийся от одного растения. Господь подобным же образом, посредством разных тяжелых наказаний (плен и пр.) отделит от общества израильского все портящие его чистоту элементы. Ис.1:26 . и опять буду поставлять тебе судей, как прежде, и советников, как вначале; тогда будут говорить о тебе: «город правды, столица верная». «Судьи как прежде». Так как здесь речь идет об Иерусалиме, то судьями в прежнем роде пророк называет лучших правителей из династии Давидовой и их министров (ср. Иер.33:16 и сл.). «Столица верная», т. е. настоящий столичный город теократического государства, где в точности соблюдается закон истинного царя – Господа. Такой столицей Иерусалим, конечно, должен стать в последние времена мира: это – новый Иерусалим, который видел в Откровении святой Иоанн Богослов ( Откр.21:2 ). Ис.1:27 . Сион спасется правосудием, и обратившиеся сыны его – правдою; «Сион» или Иерусалим будущего времени спасется, с одной стороны, чрез откровение Божественного Правосудия (смерть Господа Иисуса Христа, нашего Ходатая и Представителя и была делом Божественного Правосудия ( Рим.3:25 ), с другой – правдою или оправданием, какое предложит Бог человечеству, как скоро оно обратится или уверует во Христа и Его спасительные заслуги (ср. Ис.59:20–21 ). |
| Об отнятии избранничества у евреев, не принимающих Христа, совершенно определенно и многократно сказано в Евангелии. Например, в притче о злых виноградарях: Потому сказываю вам, что отнимется от вас Царство Божие и дано будет народу, приносящему плоды его ( Мф. 21, 43 ). И без притчи: Говорю же вам, что многие придут с востока и запада и возлягут с Авраамом, Исааком и Иаковом в Царстве Небесном; а сыны царства извержены будут во тьму внешнюю: там будет плач и скрежет зубов ( Мф. 8, 11–12 ). На почве отвержения Христа и утраты избранничества возник иудаизм как антипод еврейской ветхозаветной религии. Иудаизм ожидает и подготавливает пришествие своего христа (по христианскому Откровению, антихриста), с иным, разумеется, учением. В отличие от Ветхого Завета, иудаизм представляет собой, скорее, уже идеологию, нежели религию. Отсюда становятся понятными и слова апостола Павла о том, что весь Израиль спасется ( Рим. 11, 26 ). Здесь «весь» означает не всех вообще. Но лишь тех евреев, которые в конце истории – когда в Церковь войдет полное [число] язычников ( Рим. 11, 25 ), то есть когда из других народов уже больше не будет пополняться Тело Церкви, – примут Господа Иисуса Христа, убедившись, что Он и есть истинный Мессия, и войдут в число избранных Божиих. Как писал апостол Павел: Исаия провозглашает об Израиле: хотя бы сыны Израилевы были числом, как песок морской, [только] остаток спасется ( Рим. 9, 27 ). Таким образом, обетование, данное Аврааму (см.: Быт. 12, 3 ), исполнится в Церкви, ибо Бог верен ( Рим. 3, 4 ). § 2. Ветхозаветная религия и христианство Ветхозаветная еврейская религия была явлением исключительным среди дохристианского языческого мира. Вера в Единого Бога Творца и Промыслителя, в вечную жизнь и воскресение, в праведное загробное мздовоздаяние, бóльшая, нежели у окружающих народов, строгость жизненных установлений и многих нравственных предписаний, моральная чистота культа, запрещение человеческих жертвоприношений и многое другое являлось, безусловно, великим даром Божиим еврейскому народу и доброй закваской для окружающих племен и народов. Вера в грядущего Помазанника-Спасителя вселяла надежду перед лицом непреодолимых, кажется, тупиков жизни, заставляла евреев готовиться к Его встрече, помогала религиозно, духовно напрягаться, соответственно жить. Ветхозаветное Откровение дает и наиболее полную картину творения мира, происхождения человека, истории грехопадения. Эти истины вошли в вероучение и христианской религии. Особую ценность имеют пророческие указания на Христа Спасителя. Эти указания, многие из которых поражают точностью своих хронологических, географических и генеалогических предсказаний, дают исключительную возможность для каждого беспристрастного искателя истины увидеть в Иисусе Христе обещанного Богом Мессию и Господа. |
| подобно мужу совершенному, который, собравшись сердцем, шаг за шагом продвигается [вперед] и наконец достигает в своем восхождении дома Господа. Я, говорит он, определил и положил себе, что, под водительством взоров Его, в мысли мои не закрадется ничего нечистого или непристойного, никакой похоти» 902 . Затем ( Иов. 31:5–8 ) Иов свидетельствует о том, что ему всегда были чужды пороки, подобные лукавству или коварству. При этом он призывает здесь в свидетели собственной правоты Самого Бога: Если я ходил в суете, и если нога моя спешила на лукавство, – пусть взвесят меня на весах правды, и Бог узнает мою непорочность. Если стопы мои уклонялись от пути и сердце мое следовало за глазами моими, и если что-либо нечистое пристало к рукам моим, то пусть я сею, а другой ест, и пусть отрасли мои искоренены будут ( Иов. 31:5–8 ). По мнению святителя Иоанна Златоуста , Иов здесь как бы произносит: «Никто не может сказать... что я впал в... лукавство или коварство... Моей жизни была присуща, даже в мелочах, такая строгость, какая правильность [присуща] весам. Я не пренебрег даже самым малым. В свидетели этого я призываю не человека... который может угодить, но многого не знает, но Бога, Который знает все в точности, даже сокровенное, и от Которого невозможно утаить никакое наше дело» 903 . Далее ( Иов. 31:9–12 ) Иов свидетельствует о том, что его сердце никогда не омрачала нечистая любовь к чужой жене: Если сердце мое прельщалось женщиною и я строил ковы у дверей моего ближнего, – пусть моя жена мелет на другого, и пусть другие издеваются над нею, потому что это – преступление, это – беззаконие, подлежащее суду; это – огонь, поядающий до истребления, который искоренил бы все добро мое ( Иов. 31:9–12 ). Златоуст, говорящий здесь как бы от лица Иова, перефразирует эти его слова: «Я не позволил [себе]... даже в помышлении моем развратиться, не говоря уж о теле» 904 . Затем ( Иов. 31:13–23 ) Иов утверждает, что он даже на собственных рабов смотрел как на подобных себе, как на равных; поступал же так потому, что рабы, точно так же, как и он, Иов, сотворены тем же самым Богом. |
| Поэтому наш вопрос: которое из христианских исповеданий лучше, – должен быть определен точнее и ограничен следующим бесспорным положением: двух, трех, нескольких хороших, или истинных вер быть не может; истинная вера может быть только одна, и одна святая соборная, Апостольская Церковь , как мы это исповедуем в Символе Веры со времени нашего крещения. Если какое-либо христианское исповедание веры окажется уклонившимся хотя в одном пункте вероучения, или в одной части Церковных канонов от Церкви Апостольской, это значит, что в него проникло заблуждение и что само оно потеряло право именоваться Церковью, так как двух истинных Церквей быть не может, а христианская община, отделившаяся от Церкви должна приискивать себе иное название. Основной закон человеческого мышления, что об одном и том же предмете нельзя утверждать да и нет, а что-нибудь одно – или да, или нет – этот закон логики имеет здесь полное применение. Как не расширяйте христианскую мысль, какие не делайте из нее применения к различным сторонам жизни, по-видимому благоприятные, как ни расплывайтесь в рассуждениях, – вы не можете и не должны оставлять вопроса неопределенным со всею точностью и не спросить в заключение: да, или нет? Этого требует от нас и само Слово Божие. Апостол Павел говорит: „или что я предпринимаю, по плоти предпринимаю так, что у меня то да, да, то нет, нет. Верен Бог , что слово наше к вам не было то да, то нет. Ибо и Сын Божий Иисус Христос, проповеданный у вас нами – не был да и нет; но в Нем было да, ибо все обетования Божии в Нем да, и в Нем амин ( 2Кор. 1, 17–20 )“. Он же говорит: „один Господь, одна вера» ( Ефес. 4, 5 ) и завещает тщательно блюсти „единство духа в союзе мира» ( Ефес. 4, 3 ). Он же прямо подвергает отлучению, или извержению из Церкви всякого, кто благовествует не то, что благовествовали Апостолы ( Галат. 1, 7–8 ). Вот с какой строгостью требуется единообразное и точное исповедание веры от христиан, желающих оставаться живыми членами единой истинной Церкви. Имея постоянно в виду эти основные начала, при рассуждении о разностях в разумении догматов и священных канонов Церкви, мы, православные христиане, как и прежде было нами сказано, легко можем различить все уклонения от истины в иных христианских исповеданиях и, с благодарением Господу, остаться с убеждением, что мы пребываем в лоне единой, истинной, вселенской Церкви. Правда есть у нас образованные люди, которые не любят, когда мы высказываем это убеждение и говорят: „Что за гордость? Будто у нас одних истина? Будто у других просвещенных народов не то же христианство? Они во многом несравненно лучше нас“. Уступая последнее, то есть, что многие во многом относительно цивилизации лучше нас, мы не можем не заметить, что эти мыслители наши из ложного либерализма, или из малодушного стыда, нам кажется, готовы отказаться не только от своей Церкви, но и от Царства Небесного. |
| Псалом 102 Эти псалмы, равно как 18 и 19, 69 и 70 и др. называются парными, так как при принадлежности их одному писателю они отличаются и одинаковостью содержания, взаимно дополняя друг друга. Псалом 102 принадлежит Давиду, как видно из надписания еврейской, греческой и латинской Библий и говорит о Промысле Божием в жизни человека и мире нравственном, 103-й же псалом – о промысле в мире физическом. Поэтому оба псалма, отличающиеся единством содержания и способа изложения мыслей, принадлежат одному писателю Давиду, хотя имя его и не поставлено над Пс.103 в еврейской Библии, но есть в Вульгате и у LXX. Когда написаны эти псалмы, указать с точностью невозможно. Нужно предполагать, что в более покойное, мирное время своего царствования, когда Давид мог отдаться созерцанию человеческой жизни и жизни природы, что могло быть в последние годы его жизни и правления. Благословляй, душа моя, Господа, очищающего твои духовные недуги и осыпающего тебя внешними благами (1–5). Господь милостив: Он защищает обиженных, не гневается до конца и не воздает нам по всей заслуженной нами строгости (6–10). Его милость к нам – непомерна: Он, как отец, снисходит к нам, слабым и бессильным (11–16). Милости Его вечны к боящимся Его (17–18). Да благословят Его, Царя всего мира, все Ангелы, все твари во всех местах земли (19–22). Пс.102:1 . Благослови, душа моя, Господа, и вся внутренность моя – святое имя Его. Пс.102:2 . Благослови, душа моя, Господа и не забывай всех благодеяний Его. Пс.102:3 . Он прощает все беззакония твои, исцеляет все недуги твои; Пс.102:4 . избавляет от могилы жизнь твою, венчает тебя милостью и щедротами; Пс.102:5 . насыщает благами желание твое: обновляется, подобно орлу, юность твоя. Давид побуждает себя к достойному восхвалению Господа. – «Внутренность моя» – все мое существо. Благодеяния Божии к человеку велики и многообразны: Он очищает беззакония (грехи) человека, исцеляет его от духовных болезней ( «недуги»), чем спасает от временной и вечной гибели ( «от могилы»), награждает человека духовными и материальными благами, всякое доброе желание Он исполняет и, как у орла, который по древним воззрениям через каждые 10 лет совершенно обновлялся и делался юным, сохраняет и поддерживает в человеке духовную бодрость и физическую крепость. Вероятно, в последнем выражении Давид имел в виду примеры долголетия патриархов, отличавшихся бодростью духовной и физической крепостью до глубокой старости. |
| Речи эти не оставались бесплодными, они глубоко пали на сердца народа и его начальников; ибо все признали во Св. Аггее во истину пророка Божия. «Пророк Аггей, говорится в книге Ездры, и пророк Захария, сын Адды, говорили Иудеям, которые в Иудее и Иерусалиме, пророческие речи во имя Бога Израилева. Тогда встали Зоровавель, сын Салафиилов и Иисус, сын Иоседеков, и начали строить дом Божий в Иерусалиме, и с ними пророки Божии, подкреплявшие их» ( 1Ездр.5:1–2 ). К тому же и время наступило благоприятное. Царь Персидский Дарий, вступивший (521 г. до Р. X.) на престол после Лже-Смердиса, не только не препятствовал постройке Иерусалимского храма, но сам помогал этой постройке, поощрял строящих после того, как в Екбатане (в Мидии), в царском дворце найдена была памятная запись, что царь Кир, действительно, дозволил строить храм ( 1Ездр.6:1–3 ). Тогда и Дарий дал повеление областеначальникам не только не останавливать работ по созиданию Иерусалимского храма, но и содействовать этим работам выдачею нужных вещей из царского имущества и подати, всего, что нужно для принесения жертв; «чтобы Иудеи, говорилось в царском указе Дария, приносили жертву приятную Богу небесному, и молились о жизни царя и сыновей его» (ст.10), и притом это повеление о выдаче всех нужных вещей для постройки храма и жертвоприношений дано было с такою строгостью, что того, кто осмелится изменить и нарушить царский указ, должно было предать смерти и дом его обратить в развалины (ст.11). «И Бог , которого имя там (в храме) обитает, присовокуплял Дарий в своем указе, да низложит всякого царя и народ, который простер бы руку свою, чтобы изменить это ко вреду этого дома Божия в Иерусалиме. Я, Дарий, дал это повеление, да будет оно в точности исполняемо» (ст.12). Таким образом, благодаря милостивому содействию и покровительству царя Дария, пророческим речам св. Аггея и Захарии, мудрой распорядительности Зоровавеля и первосвященника Иисуса, постройка храма была кончена к третьему дню месяца Адара (12 месяц церковного года соответствует Февралю и Марту), в шестой год царствования царя Дария (ок. |
| Ст. 21. В плену Вавилонском Иудеи находились семьдесят лет, …доколе, во исполнение слова Господня, сказанного устами Иеремии, земля не отпраздновала суббот своих. Во все дни запустения она субботствовала до исполнения семидесяти лет… В известном законе о субботнем годе было, между прочим, заповедано от Господа Евреям, чтобы в сей год они оставляли свои поля без обработки, дабы сей год был субботою покоя земли 816 ; за нарушение же этого закона, равно как и за прочие преступления, законодатель угрожал Евреям, что придет время, когда враги насильно выведут их из родной земли и уведут в неволю на чужбину; земля же Обетованпая, сделавшись пустынею, будет, как бы, отомщена за насилие, претерпенное ею от алчности и корыстолюбия своих преступных обладателей, и будет удовлетворять себя за субботы свои 817 . Во время семидесятилетнего плена Вавилонского эта угроза Божия исполнилась во всей строгости; ибо запустелая и брошенная земля израильская не засевалась тогда, ни обрабатывалась. По этой-то причине священный составитель книги Паралипоменон, дошедши в своем повествовании до плена Вавилонского, и замечает, что в это горестное время отпраздновала земля Иудейская субботы свои, во все дни запустения она субботствовала. Сим замечанием он хочет поставить на вид непреложность судеб Божиих над народом еврейским, лишившимся милостей Господних за свою нераскаянность. В самом числе семидесяти лет Вавилонского плена блаж. Феодорит открывает некоторое таинственное возмездие за пренебрегаемые субботные годы, в точности соответствующее периоду неправд Израильских во времена царей. Вот его слова: «семьдесят лет жили Иудеи в Вавилоне, рабствуя. От царствования же Саулова до плена считается четыреста девяносто лет; седьмая часть этого есть семьдесят» 818 . Ст. 22. …А в первый год Кира, царя Персидского, во исполнение слова Господня, сказанного устами Иеремии, возбудил Господь дух Кира, царя Персидского, и он велел объявить по всему царству своему, словесно и письменно… , о позволении Иудеям возвратиться на родину. Это место Писания важно в том отношении, что, весьма ясно обозначая время, которое нужно считать окончанием 70-летнего Вавилонского плена, предсказанного пр. Иеремией 819 , оно может, вместе, служить верным руководством и в решении того вопроса, какое именно время нужно полагать началом этого плена. Если воцарение Кира, царя персидского, и, именно, первый год этого царя, есть заключительный предел плена, во исполнение слова Господня, сказанного устами Иеремии 820 ; то, взявши 70 лет назад от 537 г. до Р. X., когда Кир единовластительно воцарился над всей Азией и выдал указ о возвращении плененных Евреев 821 , получаем 607 год до Р. Христова. Сей год падает на первое переселение Иудеев при Навуходоносоре, случившееся в конце 3 и в начале 4 года Иоакимова царствования (Сей же год был, вместе, и первым годом царя Навуходоносора) 822 . |
| Кстати, в одном из номеров «Логоса» появилась статья Н. А. Васильева «Логика и металогика» 1175 , где представлена не-аристотелева трехзначная логика. Здесь представлено не просто не-очевидное, а начисто отрицающее очевидность. От проекта (прожекта) Гуссерля построить философию как строгую науку осталась одна «строгость» (streng) и накакой «точности» (exakt). Науки же, служившие Гуссерлю для подражания, были точными. Строгих наук нет, психологический, суггестивный элемент в них отсутствует. Зато суггестивность царствует в паранауках. Внушительной строгости в своих трудах Гуссерль достиг, но ни грана точности, то есть научности, в них нет. Неспроста, почувствовав уязвимость Гуссерлевой «строгости» (психологизм!), в чем-то последователь Гуссерля Г.Г. Шпет уже говорил о «точной философии» 1176 . Но из этой затеи тоже ничего не получилось. Однако попытки в философии что-то строго выговаривать были и будут. Но так ли уж необходимо русским философам поддаваться строгости тона строгих, но не более, чем очень строгих, философов? Подробнее об этом см. в 1177 . Если разум что-то, хоть по видимости, создает, то это не в силу его заслуг, которыми он кичится, а в силу его слабости. Разум способен сомневаться во всем. Ничто, хоть в малой степени определенное, неспособно устоять перед ним. Конечный результат действия критической и аналитической способности разума – ничто. Неумолимый и разрушительный историко – философский процесс подтверждает этот вывод. Итог этого процесса – Ничто. Однако разум устает разрушать, слабеет, ему неуютно жить среди развалин, он хочет теплого и уютного дома. И разум набрасывает узду на свои рвущиеся с поводков критические способности и начинает строить себе уютное жилище. Он начинает некритично, неаналитично допускать действие синтезирующих способностей, которые призваны защитить выбранное философом место обитания. Все достижения такого неразумного синтеза разум приписывает себе. И если в истории философии есть что-то и много чего, то это не достижения разума, но успехи других, отличных от него способностей. |
|
|
