| Однофигурные изображения В. известны на иконах XIX - нач. XX в. В святительских, орнаментированных золотом одеждах, высокой митре, именословно благословляющий, с Евангелием в руке, В. стоит фронтально на орлеце, в проеме царских врат, по сторонам массивные колонны (2-я пол. XIX в., ЦМиАР; этой иконой, по надписи на обороте являвшейся «копией с оригинальнаго Образа св. Святителя и Чудотворца Варсонофия», архиеп. Тверской Григорий благословил кимрского купца И. П. Малюгина). В нач. XX в. существовали иконы с поясным изображением именословно благословляющего В. с массивным Евангелием в руке, на золотом канфаренном фоне, с орнаментом на полях, имитирующим цветные эмали. Лик В. исполнен в академической манере с влиянием неорус. стиля (ЦМиАР). В медном литье изображения святителей Гурия и В. в молении помещены на левой створке складней (на правой - Иоанн Предтеча и свт. Николай) со «Спасом Смоленским» или Богоматерью Одигитрией (оба XVIII в., ЦМиАР), Казанской или Страстной Богоматерью в центре (XVIII, XIX вв., ЦМиАР); на отдельных иконках в молении Богоматери «Знамение» (XVIII в., ЦАК МДА). Сохранилась крышка серебряной позолоченной раки, изготовленная в Казани в 1834 г., с рельефным изображением святого в фелони, омофоре и митре (ГОМРТ; фотография (ок. 1941) самой раки, находившейся в Спасо-Преображенском монастыре, также хранится в ГОМРТ). Лит.: Николаева Т. В. Древнерус. живопись Загорского музея. М., 1977. Кат. 222, 287, 314; Искусство строгановских мастеров: Реставрация. Исслед. Пробл.: Кат. выст. М., 1991. Кат. 98, 99, 108; Пречистому образу Твоему поклоняемся…: Образ Богоматери в произв. из собр. ГРМ. СПб., 1994. Кат. 166. Ил. на с. 266; Уральская икона: Живописная, резная и литая икона XVIII - нач. XX в. Екатеринбург, 1998. Кат. 60; Завьялова М. К. , Каргалова Т. А. Краткий обзор памятников древнерус. лицевого шитья XVI-XVII вв. в собр. ГОМРТ//Древнерус. художественное шитье. Мат-лы и исслед. М., 1995. С. 79. Ил. 9; Опись церковной утвари и ризницы москов. Казанского собора 1771 г./Публ., вступ. ст. С. А. Смирнова//Культура средневек. Москвы, XVII в. М., 1999. С. 390, 398-399, 407; Гнутова С. В. , Зотова Е. Я. Кресты, иконы, складни: Медное художественное литье XI - нач. XX в. из собрания ЦМиАР. М., 2000. Кат. 208, 210. |
| Праздник Вход Господень в Иерусалим, расположенный над образом Господа – Царя Небесного и Судии, это знамение прославления Царя и Владыки жизни, грядущего на вольные Крестные страдания и смерть для Искупления и Спасения, для победы над смертью: «Благословен еси, грядый Адама воззвати» (кондак, глас 6, на Неделю ваий). Если два этих праздника знаменуют явление Иисуса Христа как Царя жизни, как обетованного Мессии – Спасителя, то образы, расположенные над ними в третьем ярусе, повествуют о Его явлении как Бога. Над Царственным прославлением во «Входе в Иерусалим» – образ «Богоявления», или «Крещения Господа Иисуса Христа», ознаменованного явлением Пресвятой Троицы: Бога Отца, гласом свидетельствующего о воплотившемся Сыне, и Святого Духа, сошедшего на Него в виде голубя. В образе же «Преображение Господа» Иисус Христос предстает в Божественной Славе, телесно иным – Светом во плоти, давая человеку пример и путь обожения, духовного преображения. В центре третьего яруса над иконой «Тайная вечеря» находится образ «Сошествие Святого Духа на апостолов» – знамение рождения Церкви Христовой. Округлой формой иконы подчеркивается вселенский непреходящий характер этого события. Образ этот зрительно завершает треугольник, в нижних углах которого помещены иконы «Рождество Богородицы» и «Рождество Христово». Так создателями иконостаса акцентируются как основополагающие три события: начало истории Спасения, знаменующееся рождением Богоматери, начало земной жизни Спасителя в Его Рождестве и начало Церкви, укорененной Господом Иисусом Христом. Венчает иконостас как апофеоз образ «Вознесение Господне» – знамение обетования на воскресение, символ надежды на Жизнь Вечную. В художественном отношении живопись иконостаса представляет собой все великолепие нового, или «богатыревского», стиля невьянской иконописной школы. Кто именно создал иконы – неизвестно, но манера их исполнения по некоторым признакам отличается от живописной манеры мастерской Богатыревых. Также несомненно, что иконописец работал не один: образы Архангелов Михаила и Гавриила написаны, вероятно, чуть позже и несколько иначе, нежели образы Спасителя, Богородицы и некоторых праздников, – более ярко, в том числе и по колориту. |
| В алтаре, в углублении свода, находится образ Богоматери, Которая неотделима через воплощение от Искупительной Жертвы. Над жертвенником, где приготовляются Святые Дары, располагаются иконы: «Распятие», «Положение во гроб» или «Снятие с креста». Святость этого места настолько велика, что в древности вход в алтарь был строго запрещен кому-либо из мирян, как женщинам, так и мужчинам. Исключение делалось иногда только для диаконис, а впоследствии для инокинь в женских монастырях, где они могли входить в алтарь для уборки и возжигания светильников. Впоследствии с особого архиерейского или иерейского благословения в алтарь было дозволено входить иподиаконам, чтецам, а также и так называемым алтарникам из благоговейных мужей или инокинь, в обязанности которых входит уборка алтаря, возжигание светильников, приготовление кадила и т. п. В центре алтаря находится престол – особо освященный четырехугольный стол, украшенный двумя одеждами: нижней – белой, из полотна, и верхней – из более дорогой материи, на котором совершается таинство причащения. Святой престол православного храма символизирует невещественный Престол Пресвятой Троицы, Бога – Творца и Промыслителя всего сущего. Четыре стороны престола соответствуют четырем сторонам света, четырем временам года, четырем периодам суток (утро, день, вечер, ночь), четырем степеням области земного бытия (неживая природа, растительный мир, животный мир, человеческий род). Престол знаменует собою также Христа. В этом случае четырехугольная форма престола означает Четвероевангелие, содержащее всю полноту учения Спасителя, и то, что все четыре стороны света, все люди, призываются к общению с Богом в Святых Тайнах. Святой престол также знаменует собою гроб Господа Иисуса Христа, в котором покоилось Его тело до момента воскресения, а также и Самого Господа, лежащего во гробе. На святом престоле находятся: антиминс, Евангелие, один или несколько напрестольных крестов, дарохранительница, пелена (полупрозрачная ткань), покрывающая все предметы на престоле в промежутках между богослужениями, и дароносица. |
| Богословская функция иконы помогает понять, насколько универсален в Православии церковный образ, насколько важна икона и в богословии, и в Боговедении, и в мировидении, и в богослужении, и в церковном искусстве, насколько глубок производный от слова «икона» термин «иконичность». Неиконичное – предмет, явление, событие, действие – Православие как бы «выталкивает» из себя как инородное, даже чужеродное тело. И это не простой традиционализм или консерватизм, не забота о формальной вероисповедной чистоте, но стремление к чистоте онтологичной. Все, что не иконично, не онтологично, т.е. синергийно не связано с Богом, не имеет первообраза в Царстве Небесном, все это нечисто метафизически, греховно и, главное, разрушительно для иконичного, в итоге – для всего православного, христианского. Неиконичное не восходит само, а потому не способно и возводить к Первообразу. Поэтому, в некотором смысле мы можем говорить о паниконичности православного богословия, православного богослужения, православного мировосприятия и православного искусства. Историческая функция. Сказания о прославленных чудотворных иконах – Владимирской, Смоленской, Знамение, Тихвинской, Казанской, Феодоровской, Донской, Иверской икон Божией Матери – тесно связаны с историей русской Церкви, с историей Руси, русского государства. «Как и прежде, – пишет иеромонах Филадельф, – ограждают Русскую землю чудотворные иконы Божией Матери. Тихвинская икона хранит и благословляет северные пределы. Иверская икона – южные. Почаевская и Смоленская ограждают землю Русскую с запада. На востоке до края земли сияет лучами благодати, ограждая российские земли, Казанская икона Божией Матери. А в центре России сияет образ Божией Матери Владимирской, написанной евангелистом Лукой на доске от стола, за которым трапезовало Святое Семейство». Чудотворные иконы не только ограждают, но и освящают страну, освящают ее историю, поэтому, может быть, точнее было бы говорить о священно-исторической функции. В свое время Д.С. Лихачев тонко заметил, что «летопись времен Андрея Боголюбского… строилась как цепь чудес Богоматери». Но даже поверхностное изучение летописных сказаний о чудотворных иконах (и упоминаний об иконах вообще – перенесение, написание, поновление, чудеса) приводит к выводу, что не только ранние летописи, но русское летописание вообще в одном из аспектов можно рассматривать как историю чудотворных икон, а сказания об иконах, в свою очередь, – как исторический и историософский источник. Бесспорно, история чудотворных икон – это история России. |
| Изображение на иконостасе Спасителя и Богоматери вместе с предстоящими не имели аналогов в Русском храмостроительстве. Но в целом эти отклонения от заведенного обычая вполне допускались, ибо свидетельствовали они лишь о горячем желании благоустроителей церкви увековечить факт бракосочетания Их Величеств и отдать дань уважения и любви Государю и Государыне. Дополняет описание этого необыкновенного полупрозрачного виражного иконостаса то, что над “Царскими Вратами, в центре было изображение Св. Троицы, а над ней — полукружием в медальонах шестикрылые ангелы, в сплошном сиянии крест, три шестиконечных звезды и надпись “Сим победиши!”. Первоначальный проект иконостаса, опубликованный в журнале «Петербургская жизнь», предусматривал традиционную для того времени икону Тайной Вечери. И крест в сиянии, и надпись над ним — все это из легенды о видении царя Константина! Заметим, что и крест в сиянии, и эта ставшая знаменитой надпись вполне объяснимы и понятны. Непонятно присутствие здесь шестиконечных звезд. Ведь их-то в видении царя Константина — не было! Другой иконостас был мраморным, иконы и роспись исполнены художником Волковым. Тут же отметим и другой любопытный факт. На одном из проектных рисунков средней части пола церкви (рис. арх. Курицына) отчетливо просматривается крестообразное изображение правосторонней свастики. Оба этих древнейших знака — и звезда, и свастика пришли к нам через Византию из христианских катакомб, но их исторические истоки значительно глубже. Что же до церкви Св. Иулиана, то образа и рисунки там были не только на полу и иконостасе. Перед алтарем, над сводами арки было изображено чудо Св. Иулиана, когда он был принужден возжечь огонь на жертвеннике языческого храма, но зажженный огонь, по молитве Иулиана, перешел на самый храм и спалил его. На другой стене изображено чудо Спасителя, когда он на свадьбе в Кане Галилейском обратил воду сосудов в вино! Был украшен и фасад хоров церкви — тремя крестами, каждый из которых — в круге. Помимо иконостаса, витражи с изображениями 12 апостолов были смонтированы в 6 окнах алтарной части стены. В верхней части купола находился большой круглый витраж с образом Спасителя. Он сохранялся ещё к 1993 г., но в 1995 г. был разбит. Малые окна, обращенные на юг и на север в средней части храма, также были украшены стеклянной мозаикой. На сегодняшний день ни один витраж не уцелел. Изображениями были украшены окна верхнего и нижнего яруса церкви, а также и купол ее: все они тоже были исполнены из цветной мозаики. Вечером весь храм, иконостас и окна (между наружными и внутренними рамами) освещались электричеством. Люстры церкви имели вид шапки Мономаха, а отопление было паровым. Можно с уверенностью сказать, что всегда, — зимой и летом, утром, в полдень и в вечерние часы эта во многом необычная церковь производила необычное впечатление. |
| Как известно, новую эпоху в истории русского монашества, отмеченную не только основанием знаменитого Троице-Сергиева монастыря, но и возникновением многочисленных иных обителей, принято связывать с именами преподобного Сергия Радонежского и его учеников 38 . Сам преподобный Сергий прославился как чудотворец уже при жизни, и поэтому местное празднование ему в Троицком монастыре началось почти сразу после его кончины, последовавшей в 1392 году. Самое раннее его изображение украшает покров, вышитый около 1422 года — времени открытия мощей 39 . Вероятно, это наиболее достоверное в портретном отношении изображение Сергия, развитие иконографии которого детально прослеживается по многочисленным иконам, образцам лицевого шитья и пластического искусства, выполненным в течение нескольких столетий 40 . Преподобный Сергий был первым из русских подвижников, удостоившихся посещения Богоматерью, и это по понятным причинам становится излюбленным иконографическим сюжетом, связанным с Троицким монастырём, уже в 1499 году воспроизведённым на пелене московской великой княгини Софьи Палеолог и в центре пелены, вышедшей в 1525 году из мастерской великой княгини Соломонии Сабуровой 41 . Особый интерес представляет иконография житийных икон преподобного Сергия Радонежского, в сюжетном отношении тесно связанных с агиографической литературой 42 . Надо отметить, что житийные иконы, столь популярные на Руси, посвящали в основном наиболее чтимым святым. С Троице-Сергиевым монастырём связано также развитие иконографии ученика и преемника его основателя — преподобного Никона, скончавшегося в 1426 году. Обычно его изображали в паре с преподобным Сергием: на иконах, разных деревянных и костяных наперсных крестах XVI века и реже — в шитье, на покровах; наиболее примечателен покров XVI века московской работы, восходящий по иконографии к более раннему иконописному оригиналу, может быть, с чертами портретности 43 . В течение XV века много монастырей возникло на Русском Севере, покрывшемся сетью обширных, а большей частью небольших монастырских архитектурных ансамблей. По мере ухода из земной жизни основателей этих обителей усиливалось их церковное почитание, иногда увенчивавшееся канонизацией. Это обогатило русскую иконографию Преподобных. Однако на сегодняшний день трудно составить исчерпывающий перечень существовавших изображений, многие из которых бесследно утрачены. |
| Как подчеркивает его панегирист святитель Филофей, св. Григорий имел особое личное усердие к Богородице, и сам учитель безмолвия признается, что «…если что долженствует и любимо мне, так это вместе с похвалою от Церкви поведать величие Приснодевы и Богоматери». Он делает это во многих своих проповедях; его стиль вдохновлен византийской гимнографией Марии, знаменитой богатством своего словаря и прочно связанной с богословской мыслью св. Отцов, несмотря на допускаемые иногда лирические вольности… Для св. Григория мариология – не особый раздел учебника, а духовная реальность, тесно связанная с его богословием истории и мистикой Воплощения. Он не испытывает потребности упоминать о ней в своих полемических и духовных произведениях, основанных на христоцентрической аскетике, но осознает воспитательное значение проповеди о Марии для посвящения христиан в тайну Воплощения – в этом несомненно заключается причина, по которой он не выказывает своего особого благоговения перед Богоматерью нигде, кроме своих афонских и фессалоникских проповедей. Богоматерь . Мысли св. Григория Паламы о Богородице вдохновлены чрезвычайно реалистическим представлением о Божественном Материнстве, выраженном в эфесском догмате; Воплощение Слова совершилось в Ней и Ею: значит, личность Христа неотделима от личности Его Матери. Следуя святоотеческой и, главное, литургической традиции, св. Григорий прилагает к Ней эпитеты, которые в Библии кажутся применимыми исключительно ко Христу; он имеет в виду не личность Марии, взятую индивидуально и, так сказать, статически, а «Бога Родшую». Для учителя безмолвия, как и для всего церковного предания, «мариология» – лишь один из необходимых аспектов православной христологии, утверждающей и полное божество, и полное человечество Христа: без Марии их соединение в личности Иисуса не смогло бы совершиться… Таким образом, Богоматерь есть «источник и корень племени свободы»; Ее тело – храм Божий – есть «врачевство, спасшее род наш»; «Она одна, став между Богом и всем родом человеческим, сделала Бога сыном человеческим и преобразила людей в сынов Божиих»; ”Эта Матерь-Дева одна является как бы границей тварной и нетварной природ, и те, кто знает Бога, узнают и в Ней вместилище Невместимого»; именно от Нее «святые получают всю свою святость»; «никто не может придти к Богу иначе, как через Нее… поскольку единственно Ее посредничеством Он пришел к нам, на земли явися и с человеки общался»; находясь в центре истории спасения, Дева есть «причина предшествовавших Ей событий, предводительница событий последующих и подательница вечных благ; Она есть мысль пророков, глава апостолов, утверждение мучеников, основание учителей… Она есть вершина и свершение всего святого»; «все Богодухновенное Писание было написано ради Девы, родившей Бога». |
| О такой иконе XVI в. в трапезной палате ц. Варлаама Хутынского Спасо-Преображенского Хутынского мон-ря упоминает архиеп. Макарий: «В левой руке преподобного свиток с надписью: «Братие, о нем же изыдосте, о том и подвизайтеся и о своем спасении не нерадите; и Господь наш Иисус Христос да сохранит вы в любви Его; аз же аще и телесне отхожу от вас, но духом с вами неотступен буду, и о всем да разумно будет, аще убо обрел благодать пред Богом, монастырь и по смерти моей, якоже и при моем животе ничимже»» (Там же. С. 80. Примеч. 153). Сохранился резной образ преподобного, украшавший верхнюю крышку деревянного реликвария из Димитриевской ц. в Новгороде (сер. XVI в. (1560 ?), НГОМЗ), где В. Х. изображен без куколя, с раздвоенной бородой, благословляющим, с развернутым свитком в руках с текстом: «Блажен человек, иже помянет имя мое в день памяти моея». Такой же образ преподобного (наряду с его предстоянием Спасителю в деисусной композиции) встречается в средниках житийных икон. Самым ранним сохранившимся является изображение В. Х. вместе со святыми, чьи дни памяти близки, на новгородской иконе 2-й пол. XV в. «Святые Варлаам Хутынский, Иоанн Милостивый, Параскева Пятница и Анастасия с Богоматерью «Знамение» (ГРМ). Святой представлен фронтально, он в золотисто-охряном подряснике, светло-зеленой схиме с откинутым куколем и фиолетово-коричневой мантии, обеими руками придерживает свернутый свиток. На таблетке из комплекта святцев Софийского собора преподобный представлен в центре оборотной стороны (на лицевой - «Воздвижение Креста») между святыми Харитоном Исповедником, еп. Иконийским, и Сергием Радонежским. Он изображен в темно-вишневой мантии и желтом подряснике, куколе, благословляющим, со свитком в руке (НГОМЗ). В дальнейшем, особенно в XVI в., этот вариант изображения преподобного будет самым распространенным. Со 2-й пол. XV в. вплоть до кон. XVII в. на московских и новгородских иконах В. Х. нередко представлен с прп. Сергием Радонежским. Для новгородцев В. Х. олицетворял славу местной истории, духовное начало новгородской церкви и монастырской жизни, подобно тому, как в Москве те же идеи связывались с именем прп. |
| От основной части храма притвор зачастую отделяется колоннами, то есть чисто символически. Однако в древних храмах притвор отделялся стеной с красными вратами в середине (это двустворчатые двери наподобие святых врат алтаря). Именно эти врата закрывались перед Евхаристическим каноном после ухода оглашенных, именно о красных вратах говорит диакон, возглашая: «Двери, двери, премудростию вонмем». В настоящее время такие врата сохранились в некоторых древних храмах и монастырях, в частности, красные врата можно видеть во всех монастырях Афона. §3.2. Средняя часть храма и иконостас Средняя часть храма символизирует «тварный мир, в отличие от алтаря, знаменующего собою область бытия Божия, область превыспреннего, где совершаются тайны Божии» 12 . В центре средней части храма постоянно должен стоять аналой 13 с иконой святого или праздника, празднуемого в данный день (в будние дни здесь полагается храмовая икона). Также в средней части храма располагаются различные иконы Спасителя, Божией Матери и святых, перед которыми поставляются подсвечники. Вместе с другими иконами считается обязательным иметь образ Голгофы – большой деревянный крест с образом распятого Спасителя, часто сделанный в натуральную величину – в рост человека. Крест делается восьмиконечным с надписью на верхней короткой перекладине «IHЦI» («Иисус Назорей, Царь Иудейский» – Ин. 19, 19 ). Нижний конец креста укреплен в подставке, имеющей вид каменной горки. На лицевой стороне подставки изображаются череп и кости – останки Адама, возрожденного крестным подвигом Спасителя. По правую руку распятого Спасителя ставится образ Богоматери в рост, устремившей Свой взор ко Христу, по левую Его руку – образ Иоанна Богослова. Перед алтарем и иконостасом устраивается возвышение, которое называется солеей (греч. – «возвышение»). Левая и правая части солеи называются клиросами (греч. – «жребий», «удел») и являются местом для правого и левого хоров. И хотя в настоящее время в большинстве храмов поет только один хор, сама реальность двух клиросов отражает древнюю традицию антифонного пения на два хора. Хоры также называются ликами и изображают собою лики Ангелов, воспевающих хвалу Богу. Возле клиросов ставятся хоругви – иконы в виде знамен на длинных рукоятках. Они выносятся из церкви во время крестных ходов. |
| Строил его царский архитектор Иван Кузнечик, тот самый, который возвел по желанию Алексея Михайловича и по просьбе его духовника отца Андрея Постникова замечательную церковь святителя Григория Неокесарийского на Большой Полянке. И в Покровском соборе храмовые закомары и барабаны украсили узорчатые поливные образцы «павлинье око» знаменитого белорусского мастера Степана Полубеса. Внутреннее убранство собора было оформлено в традициях того времени: еще была настенная роспись (лишь при царевне Софьи появилась мода вовсе не расписывать стены), но с великолепным иконостасом, в котором сосредотачивалась вся красота и благолепие храмового интерьера. (Теперь мы видим восстанавливаемый иконостас совсем иным, а о подлинном огромном пятиярусном иконостасе 1679 года, пропавшем в советские годы, можно судить только по эпохе, да по именам мастеров, изготовивших и расписавших его.) Первыми были приглашены царские мастера Оружейной палаты, в их числе Карп Золотарев, создавший чуть позднее дивный иконостас Покровской церкви в Филях; Василий Познанский, расписывавший дворцовую Распятскую церковь в Кремле; Федор Зубов, участвовавший в росписи кремлевского собора 12 апостолов и Верхоспасского собора при Теремном дворце. А для Покровского собора Зубов написал храмовый образ Покрова Богоматери. Сил москвичей для росписи огромного храма не хватило, и тогда были приглашены лучшие иконописцы из Ярославля, Костромы, Троице-Сергиева монастыря – всего над росписью Покровского собора трудились 40 мастеров. Примечательно, что его иконостас был сделан по древнему до-никоновскому образу – без Распятия наверху, но, по всей вероятности, его рама все же была украшена пламенеющей резьбой, символизировавшей плоды и изобилие райского сада, как это было в современном ему иконостасе кремлевского Архангельского собора или чуть позднее в церкви Покрова в Филях. Ведь недаром по внутреннему убранству Покровский собор считался лучшим в Москве. В самом его центре стояло расписное патриаршее место, а на западной стороне были устроены хоры для царской семьи, что свидетельствовало о статусе собора. Роль колокольни исполняла Мостовая башня – звонницу устроили в ее верхнем ярусе. |
|
|
