| Имя Симона Ушакова известно каждому, кто хотя сколько-нибудь интересуется православной русской иконографией. Г. Ф. Филимонов посвятил особое исследование этому иконописцу: «Симон Ушаков и современная ему эпоха русской иконописи». – Произведения Ушакова известны все наперечет и более или менее обследованы. – Тем приятней было нам недавно найти еще неизвестных доселе пять икон, принадлежащих Симону Ушакову. Иконы эти находятся в Смоленском соборе Новодевичьего монастыря. – Вот их краткое описание. 1. Господь Вседержитель (надписи Хс. – Гдь Вседержитель; в крещатом нимбе: «ωон»), восседает на троне, ноги покоятся на подножии. Десница Господа благословляющая, шуйца поддерживает лежащее на левом колене евангелие, раскрытое на словах «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную. Ибо не послал Бог Сына Своего в мир, чтобы судить мир, но чтобы мир спасен был чрез Него. Верующий в Него не судится, а неверующий уже осужден, потому что не уверовал во имя Единородного Сына Божия. Суд же состоит в том, что свет пришел в мир; но люди более возлюбили тьму, нежели свет, потому что дела их были злы; ибо всякий, делающий злое, ненавидит свет и не идет к свету, чтобы не осуждать дела его, потому что они злы, а поступающий по правде идет к свету, дабы явны были дела его, потому что они в Боге соделаны» ( Ин. 3:16 ). Сверху слетают два ангела с орудиями страданий Христовых. К ногам Господа припали – «Святой Иоанн Предтеча» и «Апостол Петр», т. е. ангелы царей Петра и Иоанна Алексеевич ей. – Внизу иконы подпись: «з р ч» (следующую затем букву нет возможности разобрать. Очень может быть, что здесь разумеется 7191-й год, т. е. 1682–3 г., когда были написаны следующие две иконы.) «и (?) писал Симон Федоров сын по прозванию Симон Ушаков и товарищи». – Размер иконы 2 арш. 6 вершков >< 1 арш. 7 верш. Икона помещается по правую сторону царских дверей. Северные и южные двери иконостаса: 2. а) «Святой Архидиакон Никанор» , в стихаре, украшение которого напоминает русское шитье, в руках держит орарь. Размер иконы 2 арш. 14 в. >< 1 арш. 1 1 / 2 в. |
| 21 ноября. Собор Архистратига Михаила и прочих Небесных Сил бесплотных. [Еще до сотворения материального мира Бог создал мир духовный — ангелов. Самый прекрасный и сильный из них подумал, что полученное могущество делает его равным Богу, и решил оставить своего Создателя. Вместе с ним отпала от Бога третья часть всех духов. Архангел Михаил возглавил ангелов, которые остались верными своему Творцу. Между мятежными и верными духами произошел конфликт: И произошла на небе война: Михаил и Ангелы его воевали против дракона, и дракон и ангелы его воевали против них, но не устояли, и не нашлось уже для них места на небе. И низвержен был великий дракон, древний змий, называемый диаволом и сатаною, обольщающий всю вселенную, низвержен на землю, и ангелы его низвержены с ним (Откр 12:7–9). Так прекрасный денница стал сатаною, соблазненные им ангелы — бесами. А Церковь в честь победы над отпавшими от Бога духами празднует Собор Архистратига Михаила и прочих Небесных Сил]. Ил.: Архистратиг Михаил. Симон Ушаков. 1674 или 1681. - С.4; 18 ноября. День памяти святителя Тихона, Патриарха Московского и всея Руси. [В 1898 году будущий Патриарх Тихон, а тогда — епископ Алеутский и Аляскинский, предпринял опасное и тяжелое пастырское путешествие к поселениям аборигенов-христиан. Сам епископ, два священника, два псаломщика и пять индейцев-гребцов отправились в путь на байдаре туда, куда невозможно было добраться пароходом. Байдара — это большая кожаная лодка, или, точнее, деревянная решетка, обтянутая тюленьей кожей. Она могла пройти по совсем мелким речушкам и ручьям. Владыку Тихона не остановили ни опасности пути, ни угроза здоровью от эпидемий и болезней, частых у индейцев. К больным он заходил в палатки и дома, нисколько не смущаясь заразностью болезни, грязными помещениями и ужасным запахом вяленой рыбы (которую индейцы ели слегка протухшей). Каждого владыка утешал, молился о его здравии и со всеми общался лично. За 78 дней этого путешествия епископ Тихон преодолел расстояние более 11000 километров]. Ил.: Прощание с Америкой святителя Тихона. Филипп Москвитин. 1995. - С.5. |
| Очень важно, что в отличие от великих предшественников мастера, таких как Дионисий или Андрей Рублев, сведения о жизни и творчестве Ушакова достаточно широко представлены в документах эпохи. Мы привыкли к тому, что биографию средневекового художника можно реконструировать только в общих чертах, по кратким летописным или житийным упоминаниям, а об авторстве его работ можно судить только по косвенным свидетельствам или по стилю. Кроме того, мы почти никогда не знаем, какова была мера личного участия того или иного иконописца в том или ином художественном проекте, какие обязанности выполнял руководитель художественной артели, какая часть работы доставалась именно ему. Между тем, официальное придворное делопроизводство XVII столетия фиксировало каждый шаг «государевых людей», к числу которых принадлежал «государев иконописец» Симон Ушаков. В распоряжении исследователей имеется огромный архив Оружейной палаты, из которого можно получить множество сведений о том, в какие годы и над чем работал художник, куда он ездил и чем занимался. Кстати, некоторые из этих документов выглядят до смешного по-современному: ведомость выдачи расходных материалов или ведомости о выдаче зарплаты. И конечно, есть еще одно важное обстоятельство, которое делает для нас образ Ушакова более определенным, чем образы его великих предшественников, – подписи и даты на исполненных им иконах: «Писал Симон Ушаков, государев иконописец, в таком-то году». Всего известно около 50-ти подписных и датированных работ Симона Ушакова, и почти 40 из них находятся на выставке. Кроме того, на выставке представлены некоторые работы, которые приписываются Ушакову на основании поздних надписей или по стилистическим признакам, а также довольно большое количество работ его учеников. Творческая биография Ушакова прослеживается по документам с 1648 года, когда ему было всего 22 года. Именно тогда Ушаков написал прошение о своем производстве в государевы иконописцы. Причем он указал в прошении, что еще до этого времени уже работал «безпрестанно у… царского дела», видимо, привлекаясь к каким-то отдельным художественным проектам. Судя по другим документам, это прошение было удовлетворено, однако жалованным иконописцем Ушаков так и не стал. Вероятно, для художника нашли другую работу – он был произведен в знаменщики Серебряной палаты, где в его обязанности входило изготовление подготовительных рисунков для церковной утвари и других произведений декоративно-прикладного искусства. Кроме того, он работал в Царицыной мастерской палате, исполняя рисунки для шитья, украшал царские палаты, гравировал, рисовал карты и планы. Богоматерь Владимирская. Новатор или традиционалист? |
| Подобно др. институтам дворцового хозяйства и быта в период Московского царства, О. п. была частью сложной структуры и включала различные подразделения. В ее состав входили «палаты», связанные с обработкой драгоценных металлов (Золотая и Серебряная) для последующего производства вооружения, прежде всего парадного и церемониального, посуды и утвари как церковной, так и светской. В соответствии со своими способностями мастера получали разные разряды (статьи, звания), каждый из к-рых имел 3 степени (1-я была высшей); с 60-х гг. XVII в. появилось звание ученика и помощника. Иконописцы и живописцы были следующих разрядов: городовые - ожидавшие вызова из др. городов в столицу для участия в крупных работах, кормовые - получавшие «корм» (продукты, одежду, ткани) и жалованные - наиболее привилегированные мастера, получавшие не только «корм», но и денежное вознаграждение за выполненную работу, т. е. по заслугам (в период расцвета О. п. количество жалованных мастеров не превышало 16 чел., см.: Федотов. 2003). При аттестации иконописца для определения его принадлежности к тому или иному разряду в О. п. практиковалось поручительство, как гарантия профессиональных способностей и ответственности мастеров, некое подобие цеховой дисциплины. Мастера О. п. ввели в иконописную практику новые стилистические приемы с элементами натурализма («живоподобия», «живства») и технические принципы. В кругу этих мастеров были созданы первые рус. трактаты, посвященные живописному искусству (авторы трактатов Иосиф Владимиров и Симон Ушаков); среди мастеров О. п. была распространена практика подписывать свои произведения. Благодаря этим мастерам в России получил развитие жанр портрета. Знакомству с зап. произведениями и приемами искусства способствовало то, что в царских мастерских работали иноземные мастера, закупалось европ. оружие, поступали в качестве посольских и иных даров декоративные предметы, гравюры. Главный мастер, создатель стиля и школы О. п.- иконописец Симон Ушаков, уроженец Суздаля. Натурализм в стиле О. п. являлся не только подражанием европейской религиозной живописи сер. XV-XVI в., он сочетался с классическими для древнерусской иконописи приемами плавного (сплавленного) многослойного письма. Более свободная манера нашла применение в живописи фона-ландшафта, где могли быть воспроизведены европ. архитектурные формы. Возможности гос. казны позволяли использовать передававшие богатство цвета драгоценные краски, золотую разделку в ассисте , «двойник» (послойное сочетание серебра и золота). Для Ушакова, как и для мн. лучших иконописцев О. п., характерны начитанность и высокая образованность в сфере богословия. |
| Рубрики Коллекции Система пользовательского поиска Упорядочить: Relevance Relevance Фото Сергея Бобылева/ТАСС 5 художников, достойных «очереди к Серову» 2 мин., 12.10.2016 Около полумиллиона человек посетили прошлогоднюю выставку художника Валентина Серова в Третьяковской галерее . Экспозиция вызвала небывалый для отечественного музейного сообщества ажиотаж, побив все рекорды посещаемости. Летом этого года в галерее открылась выставка Ивана Айвазовского . 350 тысяч человек уже ее посетили. Кто еще достоин такого же внимания со стороны зрителей? " Фома " попросил заслуженного художника России Ивана Глазунова составить свой список художников - кандидатов на повышенное внимание публики. Симон Ушаков, " Христос — Великий Архиерей " . 1658 Иконопись, конечно, — немножко другой вид искусства, можно сказать, более высокий, чем живопись. И все же под номером один мне хотелось бы упомянуть иконописца XVII века Симона Ушакова. Недавно в Третьяковской галерее была грандиозная выставка Ушакова, где были собраны все его работы. И хотя эту экспозицию посетило много людей, мне все-таки очень жаль, что она не была разрекламирована так же, как выставка Валентина Серова, о которой знал, наверное, каждый. Симон Ушаков — это наше великое наследие. Конечно, есть и иконописец Дионисий, и Андрей Рублев, но до нас дошло не так много их работ, и поэтому их экспозицию организовать довольно сложно. Неизвестно, когда такая выставка повторится, но я считаю, что это надо видеть обязательно. Михаил Нестеров, " На Руси. Душа народа " , 1914—1916 Каждая картина Нестерова — шедевр. Но лично для меня «На Руси. Душа народа» — такая картина, которую я видел уже, наверное, сотню раз, но все равно всегда останавливаюсь перед ней, сажусь на банкетку и долго-долго на нее смотрю. Эту картину можно назвать его тематическим и живописным завещанием. Нестеров написал ее перед самой революцией и создал на ней художественный образ той России, которую мы очень скоро потеряли и которой теперь уже нет в нашей привычной среде. |
| Но, хотя апология их и выходит часто из рамок собственно церковного искусства, все они появляются именно в его защиту. Если сочинение Владимирова открыто и резко направлено против определенного противника (защитников традиционного искусства и ремесленной иконописи), то другие памятники противников не упоминают. Но их апология в своей аргументации носит явный антииконоборческий характер. «Иконотворение, — говорит Симон Ушаков, — иже доволну имать похвалу от всех веков, стран и санов, зане везде бяше в велицем употреблении великия ради пользы своея». Он пространно излагает классическую аргументацию против иконоборцев со ссылками на Ветхий и Новый Завет. Возводя начало образотворчества к Самому Богу, он говорит: «А еже в десятословии [Бог] запрещает образов творения, то разумно разсуждаяй обрящет, яко идолослужительных, за Бога почитаемых образов творити возбраняет, а не просто образов, красоту приносящих, духовную пользу деющих и Божественная нам смотрения являющих». Говоря о Нерукотворном Образе, он заключает: «Еже убо Сам Господь прописует нам того ради писать вскую не подобает?» . Патриаршая Грамота начинает с утверждения, что «хитрость иконную во-первых изобрете не Гигес индийский, якоже Плиний непщеваше, ниже Пирр [...], ни египтяне, ни коринфяни, ниже хиане или Афины честнаго сего художества первии суть обретници, якоже неции мняху; но токмо Сам Господь, Иже всех хитростей и веществ Виновник глаголется быти» . Другими словами, образотворчество — не языческое изобретение, «якоже неции мняху», а установленный Самим Богом вид человеческого творчества. Воистину изложить подробно все похвалы искусству, заканчивают свое рассуждение Патриархи, было то же, что «чашей исчерпать Атлантическое море» . А Ушаков свое рассуждение заканчивает словами: «Тоя красоты церковныя и Божественныя благодати ненавистник диавол, якоже на образ Бога во Адаме великий порок и скаредность наведе лукавым прельщением, так и на святыя иконы нестерпимую хулу чрез своя слуги наношаше, идолы я именуя» Но защищать и доказывать пользу иконы православным людям, тем более русским, значило ломиться в от- крытую дверь. |
| Отправляясь, быть может, из слабых опытов исторической живописи, находившей себе дотоле приют в царских палатах, боярских избах и миниатюрах рукописей, и будучи организована из московских и городовых добрых мастеров, новая живописная школа сосредоточила в себе все, что было лучшего тогда по этой части на Руси. Из этой школы вышел и долго во главе ее стоял знаменитый изограф того времени Симон Федорович Ушаков, далеко опередивший своих современников по широте и новизне своих художественных понятий. Талантливый, трудолюбивый и чрезвычайно плодовитый, он оставил нам много икон своей кисти, до сих пор украшающих монастырские и приходские церкви в разных местностях России. Но не о количестве написанных им икон будет последующая речь, не об устройстве его школы и судьбе этой замечательной личности, 295 а о том направлении, которое Ушаков старался внести в тогдашнюю нашу иконопись, об его отношениях к художественным произведениям Запада. Для характеристики лучших представителей царской иконописной школы и, в частности, тех воззрений, которые разделял и преследовал в своей деятельности ее глава, помимо икон Ушаковской кисти, служит еще единственное в своем роде послание изографа Иосифа к Симону Ушакову, 296 направленное в защиту живописной манеры последнего от нападок на нее со стороны иконописцев старого пошиба. Не разрывая связи с преданиями древнерусской иконописи и не становясь в разлад с церковными взглядами на задачи последней, изограф Иосиф тем не менее заявляет свое решительное недовольство ремесленническим характером ее. «Нигде в других странах, – пишет он к своему современнику и единомышленнику, – не видать такого бесчинства, как у нас ныне. На честное и премудрое иконное художество поношение и уничижение от невежд произошло. Везде по деревням и по селам прасолы и щепетинники иконы крошнями таскают, а писаны они так ругательно, что иные походят не на человеческие образы, а на диких людей. И, что всего бесчестнее, прасол у прасола их перекупает, что щепье, – по сто и по тысячи в кострах. |
| Сохранившиеся документы, а также изданные источники позволяют рассиотреть этот вопрос более детально. Ясно, что уже уже к 1663 году стенопись палаты обветшала, так как известен указ царя Алексея Михайловича от 29 сентября этого года (7172): «...царь Алексей Михайлович... указал прислать в приказ Большого дворца иконописцев и левкащиков, что есть в Оружейном приказе, писать им в Грановитой полате стенное письмо...» . Указ этот по ряду причин остался неосуществленным, так как уже в начале февраля следующего, 1664 года Грановитую палату готовят к приему «великого и полномочного» английского посла графа Карла Карляйля . На протяжении 1664-1666 годов стенопись палаты не возобновлялась. В 1667 году этот вопрос поднимается вновь и 6 августа издается указ: «В Грановитой полате написать стенное письмо вновь нынешним летом» . В нем же приводится полная «сметная роспись», составленная Симоном Ушаковым «с товарищи». В ней называется число мастеров, нужных для работы в Грановитой палате: «...иконописцев 50 человек добрых мастеров, середних 40 человек» . В том же столбце имеется заключение Симона Ушакова, Федора Зубова и Ивана Филатова о невозможности расписать Грановитую палату до осени 1667 года: «Буде великий государь укажет ныне Грановитую полату написать вновь самым добрым письмом прежнего лутче или против прежнего написать и той полаты в толикое малое время написать некогда ко октябрю месяцу никоими мерами не поспеть и для того приходит время студеное и то стенное писмо будет некрепко» . Осенью 1667 года вновь встает вопрос о росписи стен: «В нынешнем 176 году (1667) ноября в 15 день... велено Грановитую полату написать стенным письмом в нынешнем же во 176 году весною самым добрым мастерством, а снимки для образца с того стеннаго письма снять ныне и приказать о том иконописцу Симону, чтобы написать в той полате теж вещи, что ныне писаны» . Далее в документе говорится о том, что зимой необходимо заготовить краски и материалы и что Симон Ушаков уже составил на них смету. Здесь же полностью приводится смета: «А по сметной росписи Оружейные полаты иконописца Симона Ушакова с товарыщи написано. Надобно в тое Грановитую полату к стенному писму золота и красок и всяких запасов: золота сусального красного 100 000 листов, стенной лазори (светло-синяя краска), да празелени, да вохры слизухи, да черлени немецкой по 30 пуд, вохры грецкой 4 пуда, голубцу 15 пуд, зелени 5 пуд, бакану (багряная краска) да яри виницейской (уксуснокислая очищенная медь) по 3 фунта, киноварю (ярко-красная краска) 15 пуд, черлени (ярко-красная охра) псковской, да вохры немецкой, да черлени слизухи по 20 пуд, белил да мелу по 4 пуда, да немецких 10 пуд,чернил копченых 300 кувшинов, земленых чернил 2 воза, олифы под золото 16 ведер, яри да сурику 2 пуда, скипидару и нефти пуд, пшеницы доброй 10 четей, клею карлуку (рыбий клей) 7 пуд, 200 аршин холста, 200 губок» . |
| Перевод Е.С. Овчинниковой ИОСИФ ВЛАДИМИРОВ (середина – вторая половина 17 века) – иконописец, один из первых теоретиков церковного искусства. В своих рассуждениях Владимиров впервые выводит живопись как самый высокий вид искусства за пределы ремесла. Он высоко ставит личность самого художника и его одаренность, считает, что истинным живописцем способен быть только тот, кто обладает особым даром, разумом и склонностью к художественному творчеству. Владимиров борется против засилья ремесленничества, ставит вопрос о мастерстве и об овладении специальными знаниями, о художественном видении, о свободе творчества художников, о систематическом школьном обучении и об освоении достижений западной живописи. Симон Ушаков 127 Художник премудрейший, творец всего духовного и вещественного, сотворивший человека по образу и подобию своему, дал ему душевную способность, называемую «фантазией», начертать эти образы всего созданного и дал каждому отдельному существу общее с природой дарование, хотя и в разной степени совершенства; а некоторым благоволил присвоить умение без труда создавать видимые подобия задуманных образов с помощью различных искусств – одним по благодати… Другие же приобретают это умение [творить] с большим трудом, как прочие мастера различных искусных изделий, постясь и вознося молитвы. Из числа многих существующих на земле различных художеств семь только между ними являются свободными. В их числе «начало-держательным» [первенствующим] считалось у древних греков, по свидетельству Плиния, иконотворение [изобразительное искусство]… …писание красками… потому превосходит прочие виды, что тоньше и живее передает изображенную вещь, яснее выявляя подобие всех ее качеств, почему оно чаще употреблялось в церквах. Ведь «образы» [изображения] – это жизнь памяти, памяти о тех, кто когда-то жил, свидетельство прошедших времен, проповедь добродетели, выражение могущества, оживление умерших 128 , бессмертие хвалы и славы, побуждение живых к подражанию, напоминание о прошедших подвигах 129 . [Образы] делают видимым то, что находится далеко, а то, что находится в разных местах, представляют одновременно. |
| Греческий художник Панселин, с точки зрения шаблона, установившегося в эпоху крайнего упадка византийского искусства, представляет в своей художественной деятельности подобное же нарушение исторической последовательности, как Чимабуэ и Джиотто, но и он в результате своей деятельности пролагает для искусства новые пути и создает эпоху возрождения греческого искусства совершенно последовательную в своих новых началах и определенную в своих художественных проявлениях. Русский художник второй половины XVII века, Симон Ушаков, по воззрению многих его современников, ревнителей старинного иконописного шаблона, был также непоследователен, как новатор в деле живописи, тем не менее он образовал царскую иконописную школу, отличающуюся новым совершенно определенным направлением и распространившую свое влияние почти на всю Россию. Одним словом, каждая художественно-историческая эпоха имеет свое определенное направление, каково бы оно ни было по своим специальным признакам, имеет определенные принципы и нормы, удобно примиряемые с свободою субъективного художественного творчества. Так было всегда и везде; с особенною же строгостью выдерживалось одно общее направление в церковном искусстве древнерусском. Эпоха преобразований при Петре I вносит раздвоение в русское церковное искусство: старое и новое, национальное и иноземное, церковное и светское, оригинальное и механически скопированное, художественное и ремесленное становятся рядом и идут рука об руку. Устойчивость старого воззрения колеблется, новое прививается слабо и носит все признаки беспринципности, случайности. В таком положении остается дело в продолжении всего XVIII века; не смотря на некоторые попытки со стороны русского Правительства к установлению известных норм в этом расшатанном деле. Век XIX-й продолжает идти по той же избитой колее, и хотя во второй половине его, вместе с общим наклоном к изучению русской старины, все более и более усиливается тяготение к старой русской иконографии и иконописи; но это тяготение, как еще не отлившееся в строго определенные формы, слишком далеко от того, чтобы перейти из области теоретических мечтаний в живую практическую сферу и произвести тот или другой перепорот в церковном искусстве. |
|
|
