Как указывает Х.Тернер, Студит настаивает, что в храм надо приходить первым, а уходить из него последним 635 , тогда как Симеон поучает не выходить из храма ранее отпуста (то есть не обязательно последним) 636 . Есть разница между чином всенощного бдения у Студита 637 и правилом вечерней молитвы 638 у Симеона; впрочем, поскольку речь идет о разных предметах, сходства ожидать и не приходится. Нам, во всяком случае, не кажется, что подобные различия дают достаточно оснований говорить о «независимости» Симеона от своего духовного отца 639 . Разумеется, у Симеона мы находим многие аскетические темы, к которым вовсе не обращался Студит в своем «Слове аскетическом»; очевидно также, что к темам, затронутым Студитом, Симеон прибавляет весьма многое. Однако никому не известно, сколь широкий круг аскетических тем мог обсуждаться Студи-том в устных беседах, а также в тех сочинениях, которые до нас не дошли. Как бы там ни было, зависимость Симеона от Студита для нас вполне очевидна. 6. Сравнительный анализ мистицизма преподобных Симеона Студита и Симеона Нового Богослова Эта зависимость станет еще более явной, когда мы сравним высказывания Студита на мистические темы с мыслями его великого ученика на те же темы. «Слово аскетическое» убедительно подтверждает приведенное нами ранее свидетельство Симеона о том, что его духовный отец был мистиком с глубоким личным опытом богообщения. В «Слове» нет последовательной и стройной мистической доктрины; Студит ограничивается отдельными замечаниями, однако их вполне достаточно для того, чтобы утверждать, что он был непосредственным предшественником Симеона в наиболее значительных аспектах мистицизма последнего. Ниже мы приводим эти замечания вместе с параллельными местами из творений Симеона Нового Богослова 640 . В одной из глав «Слова аскетического» Студит пишет: Считай себя самым грешным из всех людей. Ибо когда такая мысль укоренится в тебе, тогда зарождается в разуме некое озарение, подобное лучу. И чем больше ищешь его, со многим вниманием и неразвлекаемым разумом, с трудом многим и слезами, тем ярче оно является; являясь же, оно бывает возлюблено [тобою]; будучи возлюблено, оно очищает; очищая, делает боговидным 641 , просвещая и научая отличать хорошее от плохого. |
И настоящем исследовании мы предпримем попытку дать ответ на некоторые из этих вопросов, в частности, попытаемся определить место Симеона в православном Предании, найти духовные корни Симеона и сравнить его учение с учением предшествующих Отцов. Наше исследование будет сфокусировано на тех чертах православного Предания, которые обусловили развитие Симеона как богослова, и на совпадении между взглядами Симеона и традиционным церковным учением. Мы сосредоточимся в значительной степени на тех Аспектах богословия Симеона, которым еще не уделялось достаточное внимание в существующей литературе. Подход Симеона к Библии, то есть его понимание Писания и его экзегетический метод никогда не рассматривался. Не исследовалось отношение Симеона к богослужению и влияние литургических текстов на Симеона. Место Симеона в студийской монашеской традиции, к которой он принадлежит, не определено. Личность его духовного отца, Симеона Благоговейного (Студита), остается в тени. Связь между Симеоном Новым Богословом и святоотеческим Преданием в целом выяснена лишь частично. Ученые прошли мимо некоторых важных аспектов учения Симеона, например, его антропологии и триадологии. Не претендуя на то, чтобы заполнить все эти пробелы, мы всетаки попытаемся ответить на некоторые вопросы, на которые не было дано ответа в трудах наших предшественников по изучению литературного наследия Симеона. Наш исследовательский метод будет состоять в идентификации традиционных корней основных богословских, аскетических и мистических идей Симеона. В поисках параллелей между Симеоном и более ранними Отцами мы сосредоточим внимание в первую очередь на тех писателях, которые были (или могли быть) известны Симеону, а не на тех авторах, которые в современной науке считаются великими мистиками восточного христианства. Изучая Симеона, мы с удивлением обнаружили отсутствие у него какой бы то ни было зависимости от ведущих писателей периода становления мистического богословия , таких как Ориген, Григорий Нисский и Дионисий Ареопагит, не говоря уже о Платоне, Филоне и Плотине, которых, наряду со всей неоплатонической традицией, Симеон фактически игнорирует. |
Является ли настоящий Гимн подлинным произведением Симеона, присоединенным к псевдоэпиграфическому «Методу», или же автор «Метода» написал гимн в стиле Симеона – ответить на этот вопрос сложно. Во всяком случае, в корпус «Божественных Гимнов» он не входит. С другой стороны, и по стилю, и по ритмике, и по содержанию он достаточно близок к подлинным поэтическим произведениям Симеона, а потому может с большой долей вероятности считаться принадлежащим его перу. Имя преподобного Симеона стоит над МОЛИТВОЙ «ОТ СКВЕРНЫХ УСТЕН», входящей в греческое и славянское «Последования ко святому причащению» 83 . Эта молитва написана анакреонтическим восьмисложником, как и некоторые Гимны Симеона, однако в рукописных сборниках Гимнов она не фигурирует. На основании этого И.Кодер отвергает авторство Симеона 84 . Однако значительное количество строк молитвы заимствовано из отдельных Гимнов Симеона. Исследователь полагает, что Симеон по чьей-то просьбе составил эту молитву для общего употребления с использованием текста своих Гимнов; «даже в том случае, если молитва составлена не самим преподобным Симеоном, она восходит к его подлинным творениям не только духовно, но и текстуально» 85 . Вплоть до конца XVIII века сочинения Симеона Нового Богослова на православном Востоке существовали главным образом в рукописной традиции. Первое печатное издание творений Симеона осуществлено Дионисием Загорейским в 1790 году в Венеции 88 . Это большой том, состоящий из двух частей: в 1-й части помещены 92 Слова и 181 Глава Симеона Нового Богослова, а также «Слово аскетическое» Симеона Студита (Благоговейного) в переводе на новогреческий язык; 2-я часть, имеющая отдельную пагинацию, содержит 55 «других слов в стихах», то есть Гимнов Симеона Нового Богослова. Таким образом, подлинный текст Симеона содержит лишь 2-я часть. Что касается 1-й части, то это скорее пересказ, чем перевод, потому что Дионисий позволял себе изменять текст в тех случаях, когда ему казалось, что мысль оригинала может смутить читателя. По этой же причине – из опасения смутить кого-либо – Дионисий не включил в свое издание несколько, безусловно, подлинных произведений, например, 2-е, 18-е и 21-е Огласительные Слова, 15-й и 53-й Гимны, Послание об исповеди, некоторые главы. |
Иеромонах Пантелеймон (Успенский) настаивает на авторстве Симеона, однако, не доказывает его . И. Кодер, безусловно отвергая авторство Симеона Нового Богослова, считает возможным приписать молитву жившему и X веке Симеону Метафрасту, тем более что во многих рукописях она надписывается его именем. Переписчики в самом деле иногда путали этих двух авторов. А и церковнославянском «Последовании ко святому причащению» (употребляемом старообрядцами и более древнем, чем наше обычное последование) даже имеется канон, надписанный: «Творение преподобнаго Симеона Новаго Богослова, Метафраста, Логофета». 3. Издания и переводы творений преподобного Симеона Вплоть до конца XVIII века сочинения Симеона Нового Богослова на православном Востоке существовали главным образом в рукописной традиции. Первое печатное издание творений Симеона осуществлено Дионисием Загорейским в 1790 году в Венеции . Это большой том, состоящий из двух частей: в 1–й части помещены 92 Слова и 181 Глава Симеона Нового Богослова, а также «Слово аскетическое» Симеона Студита (Благоговейного) в переводе на новогреческий язык; 2–я часть, имеющая отдельную пагинацию, содержит 55 «других слов в стихах», то есть Гимнов Симеона Нового Богослова. Таким образом, подлинный текст Симеона содержит лишь 2–я часть. Что касается 1–й части, то это скорее пересказ, чем перевод, потому что Дионисий позволял себе изменять текст в тех случаях, когда ему казалось, что мысль оригинала может смутить читателя. По этой же причине — из опасения смутить коголибо — Дионисий не включил в свое издание несколько, безусловно, подлинных произведений, например, 2–е, 18–е и 21–е Огласительные Слова, 15–й и 53–й Гимны, Послание об исповеди, некоторые главы. С другой стороны, в сборник вошли произведения сомнительной подлинности — большинство Слов Алфавитных, «Метод священного внимания и молитвы», молитва «О Отче, Сыне и Душе» и другие. Помимо этого основного издания, отдельные Слова и группы Слов издавались в различных сборниках, а также в переводах на другие языки. |
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. МИСТИЧЕСКОЕ БОГОСЛОВИЕ ПРЕПОДОБНОГО СИМЕОНА В КОНТЕКСТЕ СВЯТООТЕЧЕСКОГО ПРЕДАНИЯ Разграничить аскетическую и мистическую область у Симеона нелегко, поскольку он постоянно развивает аскетические темы в их мистическом аспекте, а на мистические темы говорит, исходя из аскетической практики. Аскетическое учение Симеона целиком основано на монашеской традиции. Мы уже указывали на некоторые важные точки соприкосновения между Симеоном как писателем-аскетом и студийской традицией, представителем которой были как он сам, так и его духовный отец (см. Главу III). Рамки настоящей работы не позволяют нам предложить более полный и всесторонний анализ аскетического учения Симеона 1146 . В настоящей главе мы перейдем к мистицизму Симеона и рассмотрим некоторые наиболее характерные темы его мистического учения. Мы начнем с темы слез и покаяния, после чего последовательно рассмотрим темы боговидения, Божественного света, экстаза, бесстрастия и обожения. Все эти темы представляют собой наиболее характерные составляющие мистицизма Симеона Нового Богослова. 1. Слезы и покаяние Мы уже несколько раз касались темы слез у Симеона: когда обсуждали его истолкование Мф. 5 (в Главе I), когда рассматривали его отношение к Евхаристии (в Главе II), когда говорили о влиянии на него Симеона Студита (в Главе III) и, наконец, когда разбирали его концепцию «второго крещения» (в Главе VIII). На основании этих уже сделанных замечаний мы можем утверждать, что учение Симеона о слезах имеет традиционные корни, поскольку: а) оно основано на текстах Священного Писания; б) оно соответствует учению Симеона Студита и аскетической практике студийского монашества; в) оно связано с таинствами Церкви, особенно с Крещением и Евхаристией. Попытаемся теперь изложить более подробно учение Симеона о слезах и покаянии и проследить его предысторию в святоотеческом Предании 1147 . Во-первых, Симеон говорит о покаянии как о постоянном делании христианина; он говорит о «непрерывном» ( αδιλειπτος) покаянии и сокрушении 1148 , о покаянии, совершаемом «всегда» ( αε) 1149 , о плаче «во все дни и ночи» 1150 , о покаянии «всегда и непрестанно» ( αε και διηνεκς) 1151 . Недостаточно покаяться однажды, говорит Симеон: следует плакать «ежедневно и беспрестанно вплоть до смерти» 1152 . Постоянно плакать столь же необходимо для спасения, как быть членом Церкви, креститься и причащаться: «...без покаяния, и покаяния от души, которого требует от нас Слово, невозможно нам спастись», – утверждает он 1153 . |
Помимо такового общаго характера и содержания, в гимнах преп. Симеона можно различать и некоторые частные элементы: богословско–догматический, нравственно–аскетический и историко–биографический. Так в некоторых гимнах св. Отец затрагивает темы догматическаго или вообще богословскаго характера, трактуя, например, о непостижимости Божества (41 и 42 гимн), о св. Троице (36:45 и др. гимны), о Божественном свете и его действиях (40 и 37 гимн), о творении мира (44 гимн), об образе Божием в человеке (34 и 43 гимн), о крещении, причащении и священстве (3, 9, 30 и 38 гимны), о страшном суде, воскресении и будущей жизни (42, 46 и 27 гимны) и пр. Сравнительно немногие гимны представляют нравственныя предписания общаго характера — для всех верующих, или частнаго — для монахов (таковы гимны: 13:18–20 и 33). Есть гимны, имеющие и историческую ценность: в одном, например, из гимнов (50–м) преп. Симеон дает подробную характеристику разных классов современнаго ему общества, особенно высшаго и низшаго духовенства, в другом гимне (37–м) рисует духовный облик своего старца, Симеона Благовейнаго или Студита. Наконец, есть гимны, в которых заключаются указания на некоторые факты из жизни самого Симеона Новаго Богослова (см. 26–й, 30, 32, 35, 53 и др. гимны). В этом случае особенно примечателен 39 гимн, где преп. Симеон говорит об отношении к нему родителей, братьев и знакомых и о дивном водительстве Промысла Божия в его жизни. Впрочем внешняго, фактическаго материала для биографии преп. Симеона в гимнах сообщается весьма мало, черты же и события, касающияся внутренней жизни Симеона, разсеяны едва ли не по всем гимнам. Это именно и является, можно сказать, общею основою, общим фоном или канвою для всех гимнов Симеона, т. е. то, что все они изображают внутреннюю жизнь св. Отца, его переживания, мысли, чувства, видения, созерцания и откровения, то, что продумано, прочувствовано, выстрадано, увидено и дознано им на непосредственном, живом и постоянном опыте. В гимнах преп. Симеона нет и тени чего–либо искусственнаго, выдуманнаго, сочиненнаго или сказаннаго для прикрасы; все его слова идут прямо из души, от сердца и вскрывают, насколько возможно, его сокровенную жизнь в Боге, высоту и глубину его мистических переживаний. Гимны Симеона суть плод самаго непосредственнаго духовнаго опыта, плод живейшаго религиознаго чувства и чистаго, святого вдохновения. |
Помимо такого общего характера и содержания, в гимнах преп. Симеона можно различать и некоторые частные элементы: богословско-догматический, нравственно-аскетический и историко-биографический. Так в некоторых гимнах св. Отец затрагивает темы догматического или вообще богословского характера, трактуя, например, о непостижимости Божества (41 и 42 гимн), о св. Троице (36, 45 и др. гимны), о Божественном свете и его действиях (40 и 37 гимн), о творении мира (44 гимн), об образе Божием в человеке (34 и 43 гимн), о крещении, причащении и священстве (3, 9, 30 и 38 гимны), о страшном суде, воскресении и будущей жизни (42, 46 и 27 гимны) и пр. Сравнительно немногие гимны представляют нравственные предписания общего характера – для всех верующих, или частного – для монахов (таковы гимны: 13, 18 – 20 и 33). Есть гимны, имеющие и историческую ценность: в одном, например, из гимнов (50-м) преп. Симеон дает подробную характеристику разных классов современного ему общества, особенно высшего и низшего духовенства, в другом гимне (37-м) рисует духовный облик своего старца, Симеона Благоговейного или Студита. Наконец, есть гимны, в которых заключаются указания на некоторые факты из жизни самого Симеона Нового Богослова (см. 26-й, 30, 32, 35, 53 и др. гимны). В этом случае особенно примечателен 39 гимн, где преп. Симеон говорит об отношении к нему родителей, братьев и знакомых и о дивном водительстве Промысла Божия в его жизни. Впрочем внешнего, фактического материала для биографии преп. Симеона в гимнах сообщается весьма мало, черты же и события, касающиеся внутренней жизни Симеона, рассеяны едва ли не по всем гимнам. Это именно и является, можно сказать, общей основой, общим фоном или канвой для всех гимнов Симеона, т. е. то, что все они изображают внутреннюю жизнь св. Отца, его переживания, мысли, чувства, видения, созерцания и откровения, то, что продумано, прочувствовано, выстрадано, увидено и дознано им на непосредственном, живом и постоянном опыте. В гимнах преп. Симеона нет и тени чего-либо искусственного, выдуманного, сочиненного или сказанного для прикрасы; все его слова идут прямо из души, от сердца и вскрывают, насколько возможно, его сокровенную жизнь в Боге, высоту и глубину его мистических переживаний. Гимны Симеона суть плод самого непосредственного духовного опыта, плод живейшего религиозного чувства и чистого, святого вдохновения. |
227 Букв. “от земли рождения и дома родителей”. 228 Ср. Исх. 12:41—42 (повествование об исходе Израиля из Египта). 229 Ср. Исх. 13:3. 230 Т.е. преп. Симеона Студита. 231 Ср. Лк. 15:11—24. 232 Ср. Пс. 118:19. 233 Ср. 1 Кор. 2:9. 234 Ср. Ин. 8:37. 235 Ср. Ин. 15:18—19. 236 Ср. Мф. 24:9. 237 Ср. 2 Кор. 12:10. 238 Ср. 2 Кор. 7:4. 239 Ср. 1 Кор. 15:52. 240 Это самый короткий гимн преп. Симеона. Он написан политическим пятнадцатисложником. 241 Букв. “Я покрыт тенью и истину вижу” (т.е. я живу на земле, но созерцаю Бога). 242 Ср. 1 Кор. 2:9. 243 Ср. Ин. 1:4. 244 Ср. 1 Ин. 2:15. 245 Букв. “Мир — смерть, ибо что он имеет непреходящее?” 246 Настоящий гимн, написанный двенадцатисложным ямбическим триметром, не входит в корпус “Божественных гимнов” преп. Симеона. Он является поэтической эпиграммой к “Слову о трех образах внимания и молитвы”, которое в рукописной традиции приписывается преп. Симеону, однако в действительности принадлежит другому автору (предположительно, оно написано в XIII в.). Является ли настоящий гимн подлинным произведением преп. Симеона, присоединенным к неподлинному “Слову”, или же автор “Слова” написал гимн в стиле преп. Симеона — ответить на этот вопрос сложно. Во всяком случае, и по стилю, и по ритмике, и по содержанию, настоящий гимн настолько близок к подлинным поэтическим произведениям преп. Симеона, что может с большой долей вероятности считаться принадлежащим его перу. Мы переводим этот гимн по тексту двух рукописей XIV в. (Vatic. gr. 658; Vatic. gr. 730). Название гимна принадлежит иеромонаху Пантелеимону (Успенскому). 247 Букв. “быть кротким, смиренным, тихим, откровенным и чадом мира”. 248 Букв. “Над всем же этим началом и концом да имеет главу добродетелей — любовь”. 249 Этот большой (свыше 400 строк) гимн, написанный двенадцатисложным ямбическим триметром, является своего рода духовным завещанием преп. Симеона. В гимне со всей яркостью проявилось негативное отношение автора к епископам, клирикам и монахам его эпохи, которых он обвиняет в гордости, надменности, отсутствии благоговения, лицемерии, корыстолюбии, взяточничестве, жадности, симонии и других пороках. Подобного рода оценки, очевидно, нельзя считать вполне объективными, хотя бы потому, что в течение многих лет преп. Симеон находился в оппозиции большинству архиереев Константинопольского патриархата: это противостояние не могло не наложить отпечатка личной обиды на его отношение к высшей церковной власти. Несмотря на сказанное, обличения преп. Симеона в адрес духовенства не являются необоснованными: то, что он пишет, в той или иной степени соответствует действительности, а потому сохраняет актуальность и по сей день. |
Святая Троица, через всех простирающаяся от первых до последних, как от чьей-либо головы до ног, собирает всех и сочетает... Ибо святые, приходящие из рода в род... сочетаются с предшествующими по времени святыми, озаряются подобно тем... и становятся некоей золотой цепью, в которой каждый из них – отдельное звено, соединяющееся с предыдущими через веру, дела и любовь, так что они составляют в едином Боге единую цепь, которая не может быть легко разорвана 726 . 654 Н.Уилсон доказывает, что в IX веке (т.е. за сто лет до рождения Симеона) рукопись, состоящая из 300–400 листов могла стоить 15–20 номисм: см. Byzantine Books, 3ff. Для сравнения можно вспомнить, что в X веке годовая заработная плата византийского служащего составляла около 40 номисм, и даже протоспафарий получал только 72 номисмы и год: Mango. Image, VII, 38–39. 659 Житие 34, 19–20. Устраивая библиотеку, Симеон следовал традиции Феодора Студита и его дяди Платона, а также традиции раннего монашества (см. Главу III). 6 этой связи можно провести интересное сравнение между Симеоном и другим игуменом XI века, Христодулом Патмосским; последний тоже устроил богатую библиотеку в своем монастыре, собрав, переписав и купив множество рукописей: см. Ware. Christodoulos, 32–33. 664 Здесь и далее статистика взята (как и библейская статистика в Главе I) из указателей к SC, а также из Turner. Fatherhood, 45–51. 668 SC 104, 306–307 (note 1). Ср. также ссылку Симеона на Апостольские Постановления в его полемике с патриархом Сергием: Житие 83, 8–23. 669 Некоторые параллели между этими тремя писателями и Симеоном указаны в: aigneau – Juien. Sens, 44–56, 79–92, 171–181. Дж.Хасси уже высказывала предположение, что на Симеона «особое влияние оказали» творения Максима Исповедника: Hussey. Learning, 202. В.Фелькер тоже различает некоторые следы влияния Максима на Симеона: Völker. Praxis, 266–267, 270–272. Тем не менее, трудно найти текстуальные доказательства зависимости Симеона от Максима. Что касается Ареопагнта, то ученые расходятся во мнениях относительно степени его влияния на Симеона. Одни отрицают возможность прямого влияния: см. Holl. Enthusiasmus, 98; Bouyer. Histoire, 673; Krivocheine. Zealot, 117. Другие, наоборот, усматривают связи между Симеоном и Ареопагитом; в частности, В.Фелькер высказывает несогласие с мнением вышеуказанные ученых, однако признает, что «отношение Симеона к Ареопагиту остается спорным вопросом»: Völker. Praxis, 359–360 и 5. Недавно венгерский ученый И.Перцель выявил несколько параллелей между Симеоном и Дионисием: см. Perszel. Paralleles. Впрочем, среди них нет ни одной прямой параллели, а потому можно возразить, что, вероятно, на Симеона оказал влияние не сам Корпус Ареопагитикум, а лишь некоторые заимствованные из него выражения, в частности, те, что вошли в богослужебное употребление |
10 Hymn 20, 98–119. Что касается внешности юного Симеона, то она, вероятно, была вполне приятной. Никита говорит, что «Симеон отличался от других хорошей внешностью и приятным видом» (Житие 3, 1–2). В Cat. 22, которое считается автобиографическим, Симеон говорит о юноше Георгии, прототипом которого является сам Симеон, что он был «красив видом и имел что-то показное в своем облике, манерах и походке, так что некоторые даже имели о нем из-за этого дурные мнения» (Cat. 22, 24–27). Приведенные слова Симеона из 20-го Гимна можно понимать в том смысле, что «добрые» люди избегали его из-за его «показной» внешности (обладая аристократическими манерами и богатыми родственниками, близкими к императору, он выглядел молодым выскочкой), а «злые» обращали на него внимание лишь из-за его близости к высшим кругам общества. 18 Этот же эпизод рассказан Симеоном в Euch, l, 87–110 (на этот раз от первого лица) и Никитой в Житии 5, 1–31: оба текста подтверждают, что рассказ Симеона в 22-м Слове является автобиографическим. 22 Ср. примечание Дионисия Загорейского: «Разумеется, [убийцей] души своей... ибо Отец понимает это мысленно, по причине крайнего смирения»: ΔΖ, II, 14. 25 Схолия сохранилась в рукописи Marcianus 494, которая датируется XIII веком. Рукопись содержит несколько схолий подобного рода. Й.Кодер считает, что они принадлежат не переписчику, а самому «главному редактору» произведений Симеона – Никите Стифату : см. Köder. SC 156, 68 31 Ср. Житие 12, 1–26. Наличие слуг было обычным явлением в византийских монастырях того периода; они служили монахам, подавали пищу и исполняли другие необходимые работы: см. Krausmuller. Stoudios, 74. Ср. упоминание слуги в Cat. 4, 290–299. 32 О причине изгнания Симеона из Студийского монастыря ничего точно неизвестно. Никита утверждает, что единственной причиной была зависть монахов (Житие 16, 3–5, 17–20; 21, 1; 22, 1), но возможно, что-то в духовном устроении Симеона Студита вызывало недовольство игумена. Кроме того, согласно студийской традиции, сам игумен обычно (хотя и не непременно) был духовным руководителем монахов. К этому вопросу мы вернемся в Главе III, где будем говорить о личности Симеона Студита и о роли игумена в студийской традиции. Здесь же нам хотелось бы лишь отметить, что ситуация, сложившаяся вокруг двух Симеонов, типична для всей истории духовного руководства на православном Востоке. Деятельность старцев часто вызывала враждебное отношение со стороны игуменов и представителей иерархии. Это было связано с тем, что старцы обычно жили в монашеских общинах, но у них были собственные духовные чада, между которыми связь была более тесной, чем между другими монахами. Таким образом, старцы порой создавали «общину в общине», что вызывало зависть со стороны прочих монахов и недовольство со стороны монастырского начальства. Об этом см., в частности, Концевая. Оптина пустынь, 9–10. |
| |