| На основании первого из приведенных свидетельств архиепископ Василий (Кривошеин) считает, что свои главные работы, среди которых Гимны и Оглашения, преподобный Симеон написал между 30 и 50 годами 286 . Кодер, напротив, исходя из второго свидетельства Никиты, считает, что большая часть Гимнов, во всяком случае «самые важные» из них, должны быть отнесены к последнему периоду жизни Симеона, то есть после его изгнания из монастыря святого Мамаса 287 . Думается, однако, что не следует ограничивать время создания Гимнов указанными периодами, так как вполне вероятно, что преподобный Симеон писал их даже до своего поступления в монастырь. Скорее всего он, как и большинство великих поэтов, писал стихи в течение всей своей жизни, хотя, конечно, будучи на покое в Хрисополе, он имел больше досуга для поэтического творчества, чем в период своего игуменства в Константинополе, тем более, что, как указывает Кодер, ссылаясь опять же на Никиту, видения и откровения Симеона «стали более яркими и частыми во время его старости» 288 . В любом случае, пытаясь установить время написания Гимнов, мы можем говорить не о «корпусе» в целом, а лишь об отдельных конкретных гимнах, потому что «Божественные гимны» преподобного Симеона не являются цельным литературным произведением, а представляют собой сборник его стихотворений и поэм. Что же касается отдельных гимнов, то из них лишь 21-й гимн, как считает И. Кодер, может быть точно датирован: об этом гимне, представляющем собой послание в стихах Стефану Никомидийскому, известно, что он был составлен около 1003 г. Еще несколько гимнов содержат намеки на известные события биографии Симеона, что позволяет соотнести время их написания с тем или иным периодом его жизни. Исходя из имеющихся намеков, Кодер датирует гимны 7, 10 и 37 периодом после смерти Симеона Студита, потому что в них упомянуто это событие. Гимны 14 и 19 Кодер относит к периоду игуменства Симеона, а гимны 15 и 43 к моменту восстания в монастыре святого Мамаса, которое произошло между 995 и 998 гг. 289 О времени написания других гимнов ничего определенного сказать нельзя. Преподобный Симеон не хотел публиковать свои гимны при жизни 290 . Главной причиной этого было, очевидно, то обстоятельство, что большинство из них имеет сугубо личный, интимный характер, и в них говорится о наиболее сокровенном опыте; часто Симеон сам пишет о своем ужасе при мысли о том, чтобы сообщить кому-либо свои видения: |
| Деятельность Симеона Метафраста по унификации и стандартизации огромного агиографического наследия правосл. Церкви совр. учеными оценивается обычно негативно, поскольку она привела к утрате мн. ранних текстов, имевших подчас большую как историческую, так и лит. ценность. Однако Симеон шел навстречу изменившимся эстетическим вкусам своего времени, и необыкновенная популярность его сборника (четьих миней) доказывает, что он сделал это очень удачно. Традиц. оригинальная агиография также представлена в кон. IX-X в., однако количество произведений уменьшается по сравнению с предыдущим периодом. Упоминания заслуживают, в частности, Жития прп. Константина из иудеев, прп. Афанасия Афонского, прп. Лазаря Галисийского, прп. Луки Элладского. Можно также отметить возрастание интереса к вставным новеллам, часто вне всякой связи с основным сюжетом (Жития прп. Власия Аморийского, прп. Николая Студита). Новеллистический жанр достигает вершины в душеполезных повестях Павла Монемвасийского. Кон. X - нач. XI в. ознаменовались появлением одного из величайших визант. мистиков и поэтов - прп. Симеона Нового Богослова . Мистическая поэзия Симеона лишена была какого бы то ни было архаизаторства и основывалась всецело на визант. правосл. культуре, что проявилось и в силлабо-тонической метрике (восьми- и пятнадцатисложник). В то же время функционально она далека и от гимнографии в собственном смысле. Основное содержание стихотворений прп. Симеона - устремление души к непосредственному общению с Богом и описание препятствий, к-рые она на этом пути встречает. Поэзия Симеона Нового Богослова лирична и эмоциональна, что не мешает ей касаться и метафизических вопросов. С творчеством прп. Симеона тесно связано и его житие, написанное его учеником, видным богословом Никитой Стифатом , к-рый также опубликовал и популяризовал сочинения своего учителя. Житие прп. Симеона - интересный пример полемической биографии, в к-рой делается попытка оправдать и возвеличить преподобного в глазах представителей тех самых высших церковных кругов, с к-рыми он остро конфликтовал при жизни. |
| В раннехристианской Церкви не было никакой процедуры канонизации святых. Культ того или иного святого возникал стихийно, и для почитания мученика или святого не требовалось специальной санкции: вся община во главе с местным епископом принимала в нем участие. На протяжении всей византийской эпохи внесение имени святого в церковный календарь и установление его памяти на местном уровне было прерогативой епархиального архиерея. Относительно общецерковного почитания святых в отдельных случаях высшей церковной или светской властью издавались специальные указы: известны постановления и указы патриарха Фотия и императора Льва Мудрого ( 886–911 ), посвященные прославлению отдельных святых. Однако эти указы имели эпизодический характер, и их наличие не воспринималось как непременное условие для возникновения и развития почитания святых. Даже в XI веке официальная санкция высшей церковной или светской власти не считалась необходимой для прославления того или иного лица в качестве святого: об этом свидетельствует конфликт между Симеоном Новым Богословом и Константинопольской Церковью. Сразу же после кончины своего духовного отца, Симеона Благоговейного , Симеон Новый Богослов установил в своем монастыре торжественное празднование его памяти. Была также написана икона Симеона Благоговейного и составлена служба ему. Один из иерархов Константинопольской Церкви, митрополит Никомидийский Стефан, узнав об этом, начал упрекать Симеона в том, что он самовольно прославлял своего духовного отца прежде, чем тот был официально причислен к лику святых. Однако Симеон ревностно защищал культ своего старца, что и послужило одной из причин его изгнания из Константинополя. Во времена Симеона Нового Богослова в Византийской Церкви сосуществовали две тенденции. С одной стороны, сохранялась древняя практика «стихийного» прославления и почитания святых, отразившаяся в деятельности Симеона. С другой стороны, происходила работа по кодификации святых, систематизации и редактированию их житий: этой работой занимался, в частности, Симеон Метафраст . По замечанию современного светского исследователя, «составление корпуса Метафраста и... сопротивление, каким была встречена попытка Симеона Нового Богослова утвердить почитание своего духовного отца Симеона Студита, показывают, что с конца X столетия официальная Церковь стремилась считать сонм святых своего рода замкнутым сообществом, в котором все места более или менее заняты». Данное замечание, однако, нельзя считать верным, если учитывать, что причисление к лику святых происходило в Византийской Церкви вплоть до падения империи и продолжилось в по-слевизантийскую эпоху. |
| Записи На форзаце владельческая запись: «Сия книга, святаго Феодора исповедника игумена Студискаго, приложил оную книгу его преподобие всечестнейший проигумен кир отец Лука, в хиландарскую обитель, в церковную книгохранителную библиотеку, 1811 года». На л. 324 запись по нижнему колонтитулу: «Написася сия книга всечестнейшим схимонахом Климентом, монаху Афанасию 1807 года». Содержание л. 1. Оглавление. «Оглавление оглашений обдержащихся в сей книзе». л. 12. Житие Феодора Студита (выписки). «Месяца ноемврия 11 день память преподобнаго отца нашего Феодора Студита». Нач.: «Той бяше при Константине Копрониме, родителей благочестивых сын быв Фотина и Феоктистии». л. 14. Феодора Студийского оглашения. «Начало со Богом оглашений, преподобнаго и богоноснаго отца нашего, Феодора Исповедника, игумена Студийскаго». Нач.: «Оглашение 1. О еже со страхом Божиим, и кроме некия страсти служити во службах своих, правилоначалнику же, и кандиловжигателю, и о болных прирадителю». Нач.: «Благослови отче. Якоже егда бех пред вами сице вам даю и ныне смиренное слово мое». л. 312 об. Завет преподобнаго Феодора Студита. «Иже во святых…» Нач.: «Слыша псалмопевца Давида глаголюща…». л. 325. Симеона Фессалонитского (выписки из глав). «Иже во святых отца нашего Симеона, архиепископа Фессалонитскаго, о святом и великом ангельстем монашестем образе. От главы 20, яже на латины». Нач.: «Вся творяще новша и противу Апостолов и Спастеля нашего преданию, и преемников Апостолов отец». 217/354 Исихий Иерусалимский. Слова 1807 г. 4о. 24х180. I+52 л. Полуустав одного почерка. Писец схим. Климент. Нумерация поздняя карандашом. Заголовки глав чернилами в колонтитулах. Переплет картон. Без украшений. Записи На л. 52 запись писца: «Сию книгу написал монаху Афанасию 1807 года, в монастыре Нямц. Схимонах Климент. Далее запись другой руки: «Следована верно монахом Афанасием». Содержание л. 1. Исихий пресвитер слова (1-200). «Исихиа пресвитера к Феодулу словеса душеполезна о трезвении и добродетели оглавительна. Начала просвещения души, истинни совети. Глаголемыя противоглаголателны и молитвеннны». |
| Боевым крещением для Суворова стала Семилетняя война с Пруссией: он участвовал и в знаменитом сражении под Кунерсдорфом, и во взятии Берлина. С тех пор он воевал во многих «горячих точках» империи. В 1773 году во время русско-турецкой войны Суворов был назначен в действующую армию под командованием П.А. Румянцева и уже в июне одержал свою первую известную победу, взяв крепость Туртукай – хотя ему было приказано только провести разведку. По легенде, он подал рапорт Румянцеву в стихах: Слава Богу, слава Вам: Туртукай взят – и я там! Однако за победу, одержанную «самовольно» в битве, которая бала начата без приказа военачальника, Румянцев отдал его под суд. Спасла Суворова императрица Екатерина; она написала на донесении Румянцева: «Победителей не судят» – и наградила Суворова Георгиевским крестом. Вскоре отец вызвал его в Москву для женитьбы. Суворов совсем не думал о семейной жизни – «времени не доставало», как он выразился. Но старый генерал, мечтая о продолжении рода, уговорил его жениться, и сам подобрал невесту из московской аристократии. Княжна Варвара Ивановна Прозоровская была знатной – их род происходил от Владимира Великого, но бедной: отец промотался и влез в долги. По тем меркам она считалась не очень юной для замужества – целых 23 года, но жениху перевалило за 40, так что для него «суженая» была вполне свежа. Жила она в усадьбе на Большой Дмитровке, 6 – еще один суворовский адрес в Москве: сюда он приезжал к невесте с визитами. Русская красавица, румяная, статная, «но с умом ограниченным и старинным воспитанием» (то есть полуграмотная), Варвара Прозоровская отличалась склонностью к мотовству и пристрастием к светской салонной жизни. Она совсем не оценила достоинств своего уже немолодого, некрасивого и хромого мужа, да еще и отменного чудака. Тот поначалу хотел только угодить отцу, но, видимо, всерьез влюбился: он писал, что жена ему дороже жизни. Московская церковь Феодора Студита, что у Никитских ворот. 1881 год 27 января 1774 года отпраздновали свадьбу. На роль храма, в котором венчался Суворов, претендуют несколько в разных городах. В Москве – это храмы святого Феодора Студита и Большое Вознесение; в Петербурге – церковь пророка Илии на Пороховых заводах и храм Симеона и Анны (на улице Белинского), называют и Никольскую церковь близ деревни Марфино; но, скорее всего, этим храмом был все-таки московский храм Феодора Студита. После венчания молодые посетили усадьбу Голицыных в Кузьминках, которым Варвара приходилась дальней родственницей. Так Суворов побывал и во Влахернском храме. |
| Вторая группа песнописцев VIII–X веков примыкает к Константинопольскому Студийскому монастырю и имеет своим представителем знаменитого настоятеля этого монастыря– Феодора Студита (760–826†). В этой группе мы встречаем имена Иосифа Солунского, брата Феодора Студита , Иосифа песнописца, одного из самых плодовитых гимнографов, Николая, Климента и Симеона Студитов. Сюда же относится целый ряд менее известных песнописцев, о которых с похвалою отзываются позднейшие писатели, а их имена читаются во главе разных последований. Литургическая деятельность в Студийском монастыре, вообще говоря, была в большом ходу и составляла занятие более книжных иноков. Биограф Феодора Студита говорит, что многие из них, предпочитая подвигам внешнего благочестия деятельность ума, составляли поучения и другие сочинения религиозно-нравственного содержания, служившие достойным памятником их деятельности. Другие занимались церковными песнями, мелодиями и псалмами. А так как по опыту известно, что большая польза бывает для присутствующих в храме тогда, когда вся церковь устроена стройно (складно) и чинно, то они это прекрасное занятие обратили на пользу себе и на благо другим. Уровень богословского образования в Студийской общине, вообще говоря, был очень высок, и эта обитель в ее лучшую цветущую пору привлекала к себе лучшие силы со всех концов тогдашней империи. Ее обширная библиотека служила складом сочинений по разным отраслям церковной литературы. Монахи занимались не только послушанием, но в часы досуга чтением книг из монастырского хранилища. Студийский монастырь находился в близких отношениях с замечательнейшими монастырями востока, а его практика считалась образцовою. Благодаря этому обстоятельству, каноны и стихиры, вышедшие из-под пера его представителей, вскоре получили обще-церковное значение и принимались в употребление. Точно таким же путем в Константинополь и Малую Азию переходили труды святоградцев. Древнейшие уставы, триоди и минеи показывают, что этот обмен происходил очень· живо, и произведения отдаленного востока, Сирии и Иерусалима, входили в содержание студийских уставов и миней с именами первых составителей. |
| Студит указывает на традиционный монашеский идеал непрестанной молитвы: Ум же [должно] всегда обращать к Богу, во сне и наяву, за трапезой и беседой, рукодельем и всяким другим делом, согласно пророческому [слову]: Всегда видел я пред собою Господа ( Пс. 15:8 ) 531 . Все мысли данного отрывка соответствуют учению ранних отцов-подвижников. О том, что память о Боге не должна прекращаться даже во сне, говорит, в частности, Диадох Фотики йский 532 . Душа, целый день занятая словом Божиим, не оставит его и во сне, – подчеркивает Иоанн Лествичник 533 . О том, что молитву следует продолжать и во время работы, пишут многие авторы 534 . Цитированный Студитом стих из Псалма 15 традиционно понимается в аскетической литературе I как указание на непрестанную молитву. Так Феодор Эдесский пишет: «Если же прилепится кто умом своим неотрывно к Владыке и Богу нашему, то верен Сам Спаситель всяческих [в том, что] избавит такую душу от всякого страстного пленения, как говорит пророк: Всегда видел я пред собою Господа, ибо Он одесную меня; не поколеблюсь. Что же сладостнее и надежнее того, чтобы иметь всегда одесную себя Господа?..» 535 Мы находим у Студита несколько практических советов относительно вечерней и ночной молитвы. Хотя он допускает, что в исключительных случаях вечернюю молитву можно ограничить чтением Трисвятого 536 , в обычной ситуации он советует не сокращать вечернее правило, даже если человек крайне утомлен: «Сколько бы кто не утомился в служении, [если он при этом] лишится молитвы, пусть знает, что потерял нечто великое» 537 . Что касается ночной молитвы, то Студит предлагает следующее последование бдения: В часы же бдения должен ты читать часа два и два [часа] молиться в умилении со слезами; и канон [прочитай], какой угодно, и псалмов, если угодно, двенадцать, и «непорочны» ( τον μωμον), и молитву святого Евстратия: это когда ночи длинны. Когда же они коротки, тогда и последование более краткое, по предоставляемой тебе от Бога силе 538 . Таким образом, все бдение занимает приблизительно шесть часов. Это означает, что в случае совершения ночного бдения монаху вовсе не приходилось спать: в Студийском монастыре перерыв между повечерием и утренним богослужением вряд ли составлял больше шести часов (хотя, возможно, продолжительность его зависела от времени года и длины ночей, как видно из примечания Студита). Что касается рекомендуемой структуры бдения, то она не соответствует в точности ни какой-либо церковной службе, ни традиционному молитвенному правилу: Студит, как будто, сам выработал ее, используя традиционные элементы – чин двенадцати псалмов, канон, Псалом 118 («непорочны») и одну молитву из субботней полунощницы (приписываемую св. Евстратию) 539 . Оговорки «какой угодно» и «если угодно», относящиеся соответственно к канону и чину двенадцати псалмов, свидетельствуют, что Студит оставлял на усмотрение ученика возможность сократить или видоизменить структуру бдения. |
| Приношу Вам сердечную благодарность за экземпляр вновь изданной книги преподобного Феодора Студита . Сообразно тому, как Вы изволите писать, Высокопреосвященный митрополит Московский Филарет благоволил написать мне, что он желает напечатания книги преподобного Исаака Сирского. Все монашество российское обязано благодарностию этому архипастырю за издание отеческих книг Оптиною пустынею. Другой на месте его никак бы не решился дать дозволение на такое издание, которое едва ли уже повторится. В свое время книги, изданные Вашею обителию, будут весьма дороги и редки. Я совершенно согласен с Вами, что для монашества, которое жительствует по книгам святых отцов, необходим точный перевод с подлинников посредством лица, вполне знающего монашескую жизнь. Таковым лицом, без сомнения, был старец Паисий. Русские же переводы не имеют этого достоинства. Заключу сии строки покорнейшею моею просьбою к Вам о разрешении Наталии Петровне 3 выслать к нам по 12 экземпляров Феодора Студита и Симеона Нового Богослова , всего 24 экз., с означением цены за них. Препровождаемую при сем записочку и деньги потрудитесь передать старцу схимонаху Леониду. Поручая себя Вашей отеческой любви и испрашивая Ваших святых молитв, с чувством искреннейшей преданности и уважения имею честь быть Вашего Преподобия покорнейшим послушником архимандрит Игнатий. 30 апреля 1853 года Письмо 23 Ваше Преподобие, многоуважаемый и многолюбезнейший старец, отец Макарий! Приношу Вам искреннейшую благодарность за почтеннейшее письмо Ваше и за присылку 12 экземпляров оглашений Студита и 12 экз. слов Нового Богослова. Если будут напечатаны сочинения Григория Паламы и Максима Исповедника , то благоволите снабдить и оными. Рекомендую Вам сего письмоподателя Николая Николаевича Голохвастова. Он служит полковником в артиллерии, которая стоит в трех верстах от обители нашей, и во время служения своего он весьма часто посещал храм Божий, удалялся от увеселений и от самого общества с товарищами своими, вина же вовсе не употребляет. При таком жительстве начала являться в нем постепенно мысль о вступлении в монастырь, о чем внушилось ему посоветоваться со мною. Я дал ему совет посетить Оптину пустыню, познакомиться с отцом игуменом и с Вами. Ему очень понравился Валаамский монастырь, но я очень понимаю, что он пленился одною наружностию и что это очарование, если бы он там поместился, должно не только миноваться, но даже превратиться в смущение, ибо тамошнее окормление, сколько могу понимать, не может быть для него удовлетворительным Если Богу будет угодно и он останется в святой обители Вашей, то он, имея значительное состояние, не будет для нее в тягость и по материальному отношению. |
| Симеон Студит, оказавший столь исключительное влияние на Симеона Нового Богослова , был одним из представителей института «старцев». К сожалению, о его жизни известно очень мало; в сочинениях Симеона Нового Богослова и Никиты Стифата сохранились о нем обрывочные свидетельства, но, как мы увидим, их недостаточно для того, чтобы воссоздать его цельный духовный образ. Начнем с отрывка из 16-го Огласительного Слова Симеона, которое считается автобиографическим 470 ; этот текст дает весьма ценные сведения о Студите: Я был послушником у одного досточтимого старца, равного великим и высоким святым... Итак, однажды случилось нам войти в город, в котором было у него жилище, для того, чтобы навестить его духовных чад. Проведя весь день с ними – ибо многим он помогал одним -лишь своим присутствием – вечером вернулись мы в келлию, голодные и жаждущие по причине большого утомления и жары, ибо старец не имел обычая где-либо отдыхать; время же было тогда летнее, а старцу лет шестьдесят 471 . Симеон вступил в Студийскую обитель в возрасте двадцати семи лет; Студиту было в тот момент шестьдесят, значит, он родился года за тридцать три до Симеона, то есть, согласно И.Озэрру, в 917 г. 472 (следуя хронологии П.Христу, в 924 г.). Из приведенного текста мы узнаем, что Студит, хотя не был священником, имел много духовных чад и считался старцем. Само то обстоятельство, что ему разрешалось посещать их и проводить целый день вне монастыря, указывает на уважение, с которым к нему относились не только его последователи, но и монастырское начальство. Продолжая свое повествование, Симеон приводит любопытные сведения об аскетических взглядах Студита и его методах духовного руководства. По возвращении в келлию после утомительного дня юный Симеон отказывался от пищи, опасаясь, что не сможет стать на молитву. Но старец велел ему есть без всякого смущения: Итак... мы наелись и напились даже сверх необходимого; ел и он, снисходя к моей немощи. Затем, когда стол был убран, он говорит мне: «Знай, чадо, что ни посту, ни бдению, ни телесному труду, ни какому-либо другому из правых действий не радуется Бог , но является только смиренной, нелюбопытной и доброй душе и сердцу» 473 . |
| Когда скончался Симеон Студит, бывший руководитель Симеона Нового Богослова , то последний составил в честь него гимны, в которых прославил его как святого. Это обстоятельство восстановило против Симеона многих недругов Студийской обители и её церковного направления, создавшегося на основе принципа акривии, вызвало новое столкновение между студитами и сторонниками принципа οκονομα, издавна находившимися во взаимной борьбе, и отразилось на дальнейшей судьбе «Нового Богослова». Синкелл патриарха Сергия Стефан, бывший Никомидийский епископ, заявил протест по поводу действий Симеона и добился того, что последний был удалён из столицы в Хрисополь. Но он вскоре был возвращён и получил в управление столичный монастырь св. Марины, где и продолжал свою научно-богословскую деятельность. Среди своих современников Симеон имел многих последователей, например, Иерофея, игумена монастыря Источника, великого магистра Алексея, протоасикрита Василия, основателя монастыря Евергетиды. Но наиболее преданным его учеником и последователем был студийский монах Никита Стифат , который защищал его в своих трудах и написал его житие. Симеон скончался после 1092г. Симеон написал очень много сочинений, но значительная часть их ещё не издана. В настоящее время из его трудов известно, прежде всего, «Тридцать три слова», которые он, по примеру Феодора Студита , произнёс перед иноками своего монастыря. В них раскрывается высокое значение нравственного совершенства, к достижению которого должны стремиться иноки; большая ценность придаётся дару слёз и сокрушению о своих грехах. Писатель основывается здесь на творениях великих аскетов прежнего времени – Антония, Евфимия, Саввы и Арсения, часто ссылается на Григория Богослова и Иоанна Златоуста , а как пример идеального нравственного совершенства приводит своего учителя Симеона Студита. Затем, Симеон составил «Главы деятельные и богословские» (142), «Главы практические» (160), в которых в форме кратких изречений изложил обязанности монахов относительно молитвы, богослужения, постов как необходимых средств и условий для нравственного совершенства, возглавляемого любовью к Богу. |
|
|
