| После того, как епископ Павлин получил от Заместителя обращение к иерархии, он снова поехал по архиереям, предлагая им подавать свои отзывы в конвертах. «Был я с этой бумажкой (обращением митрополита Сергия – свящ. А. М.) у епископа Фаддея Астраханского; он написал бумажку (без конверта) и высказался утвердительно. Иннокентий Бийский дал отзыв неизвестного содержания, кажется, тоже согласие. У кого еще был, не помню; заезжал к Ивану Бронницкому, он что-то написал в конверте». Как видно, к некоторым архиереям, например архиепископу Фаддею, епископ Павлин обратился уже повторно. «Прежние мнения, имевшиеся по этому вопросу, и вновь полученные, всего числом до 20, я отправил в Нижний к Сергию с какой-то женщиной по имени Варвара [...]. Я сдал ей отзывы в день ареста, часов в 10–11» 1057 . На другом допросе епископ Павлин внес уточнение в вопрос о судьбе пакетов с епископскими отзывами: «Эти отзывы, в числе около 20, были мною переданы на хранение женщине по имени Клавдии Нефедовой». Далее был указан ее адрес. «Этой последней я дал указание передать пакеты, в случае каких-либо недоразумений именно Кувшинову. А Варваре, о которой я раньше показывал [...], поручил взять пакеты и доставить митрополиту Сергию и этой последней также сказал, что можно, если не сможет их доставить, передать их кому-нибудь из знакомых или Ивану Ивановичу Кувшинову» 1058 . И. И. Кувшинов, допрошенный позднее по делу о тайных выборах, показал: «Пакет, неизвестно с какими бумагами, я получил от Павлина Крошечкина через женщину, фамилию и имя которой я не помню, возможно, что это была Клавдия Нефедова. Какие были в пакете документы, я не смотрел, но этот пакет я передал Филиппу Гумилевскому. При получении мною пакета мне было сказано, что в пакете лежат бумаги епископов, а какие бумаги, я не знаю и не смотрел» 1059 . Упомянутый здесь епископ Балахнинский Филипп – викарий митрополита Сергия – стал, таким образом, последним установленным ныне лицом, державшим в руках (видимо, уже после ареста Заместителя) пакет с отзывами епископов по вопросу о возможности выборов Патриарха. Куда эти отзывы попали дальше – неизвестно, зато известно, что через полгода Преосвященный Филипп, возведенный в сан архиепископа, был назначен управляющим Московской епархией, причем это назначение не встретило возражений со стороны ОГПУ. |
| Митрополит Михаил без промедления присоединился к этому осуждению ВВЦС 897 . Так, в каком-то смысле само собой, произошло размежевание: с одной стороны – православные украинские иерархи во главе с Экзархом митрополитом Михаилом и поддерживающий их Заместитель Патриаршего Местоблюстителя митрополит Сергий, с другой – блокирующиеся друг с другом лубенские и григорианские раскольники. Весьма выразительно роль украинских епископов в борьбе с григорианами описал в своих показаниях 1931 г. Г. А. Косткевич: «С декабря 1925 г. возникший спор из-за власти между м[итрополитом] Сергием Страгородским и ВВЦС явился первым эпизодом, в котором организация, и в частности ее украинские группировки, оказали решающее влияние на ход событий. Оценивая ВВЦС как группировку, взявшую курс на соглашение с соввластью, организация приложила все усилия и все свое влияние, дабы решить этот спор в пользу м[итрополита] Сергия. С этой целью всеукраинский центр в Харькове составил ряд обращений к м[итрополиту] Сергию, требуя от него решительной борьбы с ВВЦС, наложения на его участников церковных запрещений и выражая ему полную поддержку и доверие. Эти обращения, подписанные членами центра, епископами в Харькове, были затем привезены специальным курьером св[ященником] Пискановским в Полтаву, Киев и Житомир, в каковых городах Пискановский собирал подписи епископов под этим обращением. Затем он уехал в Москву и Нижний Новгород к м[итрополиту] Сергию. На обратном пути он же привозил информацию о ходе событий. Поездки его были строго конспиративны, средства на них он получал из Харьковского центра, а также епископы и др. городов вносили непосредственно ему деньги по предложению всеукраинского центра. Одновременно по почте из Харькова, из центра получалась рукописная литература, направленная против ВВЦС. [...] Литература эта состояла из анонимных обращений, посланий, открытых писем, а также из посланий м[итрополита] Сергия и его переписки с лидерами ВВЦС. Содержание ее и цель сводились к дискредитации ВВЦС и к достижению, таким образом, всеобщей поддержки м[итрополита] Сергия, к чему стремилась организация по политическим мотивам» 898 . |
| Вып. 1. С. 6). 287 Статьи 8 и 11 «Инструкции по вопросам, связанным с проведением декрета об отделении церкви от государства», гласят: «8) Вследствие предоставления Конституцией (ст. 13) и декретом об отделении церкви от государства гражданам права придерживаться любых религиозных верований, ни одна религиозная организация не имеет права вмешиваться, как власть имущая, в деятельность какой-либо другой религиозной организации против ее воли (назначать ей неугодных служителей культа, отбирать от нее представленные в ее пользование местным исполнительным комитетом здания и т. д.), ибо отдача в ее пользование храма или молельни местным исполнительным комитетом происходит не в пользу какой-либо церковной иерархии, а лично тем гражданам, которые подпишут договор с исполнительным комитетом. Вообще местная власть должна оградить спокойное и свободное отправление религиозных потребностей граждан в той лояльной форме, какая им угодна, и привлекать к ответственности лиц, нарушающих законы Р.С.Ф.С.Р. (разъяснение Народного Комиссариата Юстиции 1920 года, 157). [...] 11) По договору о бесплатном пользовании зданиями культа, группа верующих отвечает за сохранность и целость вверенного ей народного достояния и несет ответственность за порядок и произносимые в храме проповеди. Вследствие этого от добровольного согласия самих верующих или религиозных обществ зависит подчинение распоряжениям центральных или епархиальных органов, делаемым ими в порядке внутренней церковной дисциплины, поскольку таковые распоряжения касаются хозяйственного управления культовым имуществом или отправления обязанностей церковно-должностных лиц (служителей культа, сторожей и т. д.), коим группою или религиозным обществом вверены предметы культа и отправления богослужения (проповеди) на основании особого договора о найме». (Гидуляпов П. В. Отделение церкви от государства. Полный сборник декретов РСФСР и СССР, инструкций, циркуляров и т. д. с разъяснениями V отд. НКЮста РСФСР/Под. ред. П. А. Красикова, прокурора Верховного суда СССР. |
| Конечно, при наличии в руках будущего историка соответствующих дополнительных материалов, пока что недосягаемых, выявятся и много других, неожиданных, но уже вполне обоснованных заключений, вытекающих из этого скорбного, лаконичного послания. Хотелось бы надеяться, что со временем все, сохранившееся от уничтожения письменное наследие митрополита Петра будет собрано воедино и поможет воссозданию полного, исчерпывающего образа Местоблюстителя-Исповедника. [В подтверждение правильности предположений Составителя о наличии неизвестных тогда важных документов и об отношении митрополита Петра к «новому курсу» митрополита Сергия редакция приводит письмо, которое было написано митрополитом Петром митрополиту Сергию в декабре 1929 года и стало известно после падения советской власти. Оно занимает центральное место среди известных в настоящее время документов, касающихся отношения митрополита Петра к деятельности митрополита Сергия. Здесь же приводится и препроводительное к нему письмо. «† Ваше Высокопреосвященство! Простите великодушно, если настоящим письмом я нарушу душевный покой Вашего В[ысокопреосвященст]ва. Мне сообщают о тяжелых обстоятельствах, складывающихся для Ц[ерк]ви в связи с переходом границ доверенной Вам церк[овной] власти. Очень скорблю, что Вы не потрудились посвятить меня в свои планы по управлению ц[ерко]вью. А между тем Вам известно, что от местоблю- стительства я не отказывался и, следовательно, высшее церк[овное] управление и общее руководство церк[овной] жизнию сохранил за собою. В то же время смею заявить, что званием заместителя Вам предоставлены полномочия только для распоряжения текущими делами, быть только охранителем существующаго порядка. Я глубоко был уверен, что без предварительного сношения со мною Вы не предпримете ни одного ответственного решения. Каких-либо учредительных прав я Вам не предоставлял, пока состою Местоблюстителем и пока здравствует м[итрополит] Кирилл, а в то время был жив и м[итрополит] Агафангел. Поэтому же я и не счел нужным в своем распоряжении о назначении кандидатов в заместители упомянуть об ограничении их обязанностей. Для меня не было сомнений, что заместитель прав восстал не заменить Местоблюстителя, а лишь заместить, явить собою, так сказать, тот центральный орган, через который Местоблюститель мог бы иметь общение с паствой. Проводимая же Вами система управления не только исключает это, но и самую потребность в существовании Местоблюстителя. |
| Последующими постановлениями и распоряжениями соответствующих органов власти были разрешены выпуск в свет и распространение религиозной литературы (Циркуляр] НКЮ и НКВД от 15/VIII–21 г. п. 4) и организация богословских курсов (Декр[ет] ВЦИК 13/VI–21 г. примеч. к п. 3 и разъяснение 5 отдела НКЮ от 2/V–23 г. 280). Изданием декрета ВЦИК и СНК РСФСР от 3/VIII–22 г. (... за 22 г. 49) 1519 и инструкции к нему НКЮ И НКВД РСФСР от 27/IV–23 г. верующим предоставлено право внутреннего церковного самоуправления; созыв общегубернских и всероссийских съездов своего культа и организация исполнительных органов. В виду замеченных на практике отступлений местных властей от прежде изданных декретов инструкцией НКЮ по соглашению с НКВД от 19/VI–23 г. (СУ за 1923 г. 72) вместе с подтверждением обязательной силы за всеми изданными по церковным вопросам законодательными распоряжениями запрещалось: «всем государственным установлениям, путем административного вмешательства, поддерживать какой-либо культ или какое-либо церковное управление в ущерб другим культам или религиозным группировкам (п. 7)» и на местную власть возлагалась обязанность «оградить спокойное и свободное отправление религиозных потребностей граждан в той лояльной форме, которая им угодна» (п. 8). Действительно разнообразные религиозные исповедания на территории СССР от примитивного шаманства малокультурных инородцев до всевозможных толков сектантства, пользуются предоставленными им гарантиями религиозной свободы и самоуправления. Они регистрируются в дозволяемых законодательством СССР границах, и их организации получают право законного существования. Православно-верующими (или по терминологии НКЮ «староцерковниками») также вместе с представителями других религиозных исповеданий в указанный срок (июнь 23 г.) были представлены в надлежащие учреждения все требуемые законом (СУ 23 г. 49) материалы для зарегистрирования их религиозных обществ, но несмотря на то, что соответствующий декрет (п. 5) вменяет в обязанность регистрирующим органам в месячный срок (продленный постановлением Президиума ВЦИК от 23/VI–24 г. протокол 19 до 1/XI–24 г.) или зарегистрировать общество, или учредителям его сообщить мотивы к отказу, – тем не менее, до сего времени дела о регистрации православных обществ остаются без движения. |
| И тут то вот сразу же и началось... Едва только «епископ» Николай (Соловей) переступил границу СССР и, таким образом, в полной степени осознал свою полнейшую недосягаемость и абсолютную неуязвимость со стороны как своих «собратий»-обновленцев, так, равно, и их покровителей из «ведомства» Е. А. Тучкова, как по авторитетному (в данном случае) свидетельству епископа Сергия 206 (Ларина; также бывшего стопроцентного обновленца), – «уже в Риге (Латвия) стал давать корреспондентам иностранных газет интервью антисоветского характера» (в те годы Латвия еще была суверенным государством). Нетрудно представить себе, что именно он там рассказывал о церковных делах в России, когда вся мировая печать уделяла огромное внимание этой теме и подробнейшим образом освещала все нюансы положения Православной Русской Церкви в условиях нашей новой государственности, не без основания воспринимаемого Западом как небывалое доселе гонение на веру христианскую, неизмеримо превосходящее все подобные же явления времен Нерона и Диоклетиана. Нетрудно, полагаем, читателю представить себе также и реакцию на подобные выступления Соловья со стороны трогательного блока обновленцев и «научных атеистов», олицетворяемого двуликим образом Введенского-Тучкова; бессильная ярость обоих вполне понятна, особенно при наличии распаляющего сознания своей полной невозможности когда бы то ни было наказать негодяя, столь коварно обманувшего возлагавшиеся на него надежды. Но делать было уже нечего! А тем временем Соловей, благополучно достигший столицы Уругвая – Монтевидео и сказавший уже в Риге свое «а», с неизбежной закономерностью должен был изречь и свое новое «архипастырское» – «б»... Следует думать, что, появившись здесь как некое чудище, этот «большевистский архиерей», встречен был в местных православных кругах глухой, непроницаемой стеной всеобщего непризнания и нескрываемой подозрительности, невзирая на все его рижские декларации. Несомненно, прошел некоторый период времени, пока он сумел внушить окружающим некоторое к себе доверие, повторив известную – двухтысячелетней давности – историю евангельских волхвов, которые, будучи посланы на погибель Младенца, кончили тем, что «падши поклонились ему» и поднесли дары; подобное произошло и здесь, когда явившийся «от восток солнца» экзотический Николай (Соловей), вместо того, чтобы, согласно полученных инструкций, приняться за разложение «церковно-эмигрантской контрреволюции», – разразился из-за океана громовым обличительным посланием в адрес обновленческого Синода и его покровителей, в котором, не стесняясь ни выражениями, ни приводимыми фактами на весь мир завопил о всем том, творящемся в церковной жизни России, о чем в пределах СССР боялся произносить даже шепотом, наедине с самим собою. |
|
|
