| Спустившись вниз, в Церковь , я, к моему горю, увидел, что учинил большую неловкость в ином роде. «Священника не видно что-то», подумал я, стоя праздно больше полчаса на палубе, а священник в это время, облачившись, и с певчими все время ждал меня в своей Церкви. Не дождавшись, наконец, разоблачился, и в это время я спустился к нему; огорченный и с пенями он отнесся ко мне, но я чем же виноват, кроме недогадливости? Зачем же он не послал сказать, что ждет меня? Облачившись, мы с ним отслужили молебен «о хотящих по водам плыти», когда сказали нам, что служить пора. Я говорил все ектении и всю службу, о. Назарий только стоял. Затем завтрак веселый, но с таким черствым и шершавым хлебом, что я, взявши кусочек в рот и не остерегшись, ободрал внутри всю щеку и не мог потом почти ничего есть и пить. Множество тостов, громкая – обок – музыка, говорливая направо М-те Мясоедова; веселое и весьма милое молодое офицерство с пением под музыку и шумом; очаровательно любезный ко всем царственный гость. После завтрака – фотографическая группа, потом танцы под музыку молодежи с дамами. В три часа я уехал, распростившись с Великим Князем и его спутниками, чтобы не опоздать ко всенощной. О. Назарий, отпросившись у капитана, уехал со мной, чтобы завтра служить здесь со мной Литургию; взял он еще с собой своего регента-матроса, чтобы послушать здешнее пение. Всенощную, к которой едва поспели, вернувшись в половине шестого часа, мы молились вместе. Но когда, после Правила, слушанного мною вместе с японскими священнослужащими, уже в исходе девятого часа я вернулся в комнаты, нашел о. Назария и его регента собравшимися обратно на судно: капитан прислал за ними своего вестового; завтра о. Назарию надо служить на судне панихиду по севастопольском герое Павле Степановиче Нахимове – годовщина его смерти завтра – капитан уже там вспомнил об этом. Угостив наскоро приготовленным ужином о. Назария, регента и вестового, я отпустил их в десятом часу ехать на станцию, весьма сожалея о случившейся помехе нам с о. Назарием помолиться завтра вместе. |
| На карте изображена Северная Америка. Наверху Канада и над ее пространствами Собор Американских Святых: Преп. Герман держит символ монашеского храма, лицом к нему Святитель Иннокентий Аляскинский с Ситкинской иконой Казанской Богоматери (работы Боровиковского), местно чтимой на Аляске. С обеих сторон первомученики.. Ювеналий пострадал от диких шаманов-язычников, Петр Алеут от фанатиков-католиков. Над ними Святитель Иннокентий Иркутский, покровитель сибирских миссионеров, а над всеми Спаситель как первоиерарх. С боков ангелы держат некоторые Чудотворные иконы Богоматери (журнал «Русский Паломник». 1991. 4). В 1793 году Шелихов и Голиков обратились к митрополиту Санкт-Петербургскому Гавриилу с прошением о священнике. В письме компаньонов сообщалось об опытах крещения алеутов, о создании училища для детей алеутов, «в котором ко удовлетворению нашему такие успехи учащимися показаны, кои от национальных юношей ожидать более нельзя. Но недостает нам единого искусного и сообразного с начинаниями сими... священника, могущего показать свой добродетельный пример поднятием христианской веры». Сей рапорт послужил основанием для организации Кадьякской миссии. Прошение было вскоре рассмотрено, и 4 мая 1793 года Екатерина II указала Священному Синоду просьбу исполнить, возложив все дело на попечение митрополита Санкт-Петербургского Гавриила. Екатерина II повелела вместо отправки одного священника послать в Америку целую духовную миссию. Митрополит Гавриил соответственно предписал Валаамскому игумену Назарию подобрать миссионеров. В состав миссии вошли: архимандрит Иоасаф (Болотов), он же глава миссии, с ним иеромонахи Ювеналий, Афанасий, Макарий, иеродиакон Нектарий, монахи Стефан, он же впоследствии иеродиакон, далее Герман и Иоасаф, всего 8 лиц. Все члены миссии, кроме Макария и Стефана, были насельниками Валаамской обители. Иеромонах Макарий и монах Стефан прибыли из Коневского монастыря. «Американцы ко крещению идут весьма охотно, а на Уналашке во время проезда сквозь Алеутские острова, неволею в одну бухту загнаны противным ветром, алеуты своей ловкостью и желанием крещения весьма нас удивили». |
| Налагаются на нас язвы тяжкие гнева Божия, но мы не обращаемся, не исповедуем грехов своих, да исцелит нас Господь. Чего же ждать? На что надеяться? Но да не возглаголют уста моя дел человеческих!… Сказывал нам о. Архимандрит Игнатий еще и о благодатных видениях Валаамского схимника Кириака. Боже мой, Боже мой! От чего, от какой благодати и истины отпадает бедная, несчастная, израненная духовным врагом своим, святая моя родина!… В наших книгохранилищах есть рукописное житие его, вернее, повесть о его обращении из тьмы раскола и о благодатных его видениях. Составлена повесть эта им самим по благословению бывшего Саровского и Валаамского настоятеля, игумена святой жизни, Назария. К нам сказание это доставлено отцом Исаиею, братом нашего настоятеля, из Саровской пустыни, где ныне настоятельствует о. Исаия. В память старца нашего, иеросхимонаха Иоанна, обратившегося также некогда из раскола, и в память беседе о. Архимандрита Игнатия, выписываю я повесть Кириака себе в назидание. Так как слог ее — слог прошедшего столетия, то я решил, не изменяя ее существа, передать ее языком современным. В духе глубокого смирения и единственно в исполнение святой обязанности послушания своему игумену Назарию составил сказание это блаженный старец, и потому для верующего христианина оно представляет собою сокровище неоценимое. «О, горе мне, окаянному! — так начинается история обращения Кириака из раскола в Православие, — да не постигнет меня казнь Страшного Суда Божия за то, что, не сохранив в чистоте ризу Святаго Крещения, дерзаю поведать дивные дела Божии, явившиеся на мне. Но, опасаясь, как бы не прогневать своим дерзновением Божие человеколюбие, вместе и страшусь, как бы не услышать того же, что сказано было Господом ленивому рабу, взявшему талант от господина своего и сокрывшему его в землю… Да будет со мною воля Твоя, Господи! Сотвори со мною, треокаянным, по милости Твоей, за молитвы отца моего и всей о Христе братии, и всех святых, угодивших Тебе! Поспеши, вразуми, направи и благослови, Господи, описать обращение мое, дабы оно послужило не к соблазну, а в пользу чтущим и слушающим и в прославление Святаго Имени Твоего, в славу, радость и честь святой матери нашей, Соборной и Апостольской Церкви. |
| Архимандрит Иосиф по просьбе Никона по ночам ездил в девичий монастырь в Горы и отдавал там письма патриарха для пересылки адресатам, а также привозил московские новости. Пристав Наумов однажды указал архимандриту Иосифу на его поведение, на что Иосиф ответил, что царь не давал Степану никаких распоряжений насчёт Иосифа – РГАДА, ф. 27, оп. 1, д. 140а, ч. 1, л. 18–20а, 21а; Соловьёв 1991, 260–261. Осенью 1668 г. архимандрит Иосиф заболел и в октябре отправил письма патриарху Иоасафу, митрополиту Сарскому и Полонскому Павлу, брату иерею Назарию с просьбой о возвращении – РГАДА, ф. 27, оп. 1, д. 140а, ч. 1, л. 26а, 27, 28. Однако не только недуг архимандрита торопил его с отъездом: Иосиф перестал ладить с Никоном, приставом и властями Ферапонтова монастыря. 8 ноября 1668 г. в Ферапонтов монастырь из Москвы прибыл стрелецкий голова Юрий Петрович Лутохин; ему Иосиф подал изветную челобитную, в которой объявил «страшное государево слово и дело, измену бывшего патриарха монаха Никона и пристава Наумова» и умолял Лутохина забрать его в Москву – РГАДА, ф. 27, оп. 1, д. 140а, ч. 1, л. 26а–28, 94а–95; Николаевский 1886, 31. 15 ноября в челобитной царю пристав С. Наумов, ссылаясь на полученные от келаря Макария Злобина, игумена Афанасия и стрельца Якимка Евсегниева сведения, сообщал, что на трапезе на заутрене архимандрит Иосиф обвинял Никона в измене и признавался, будто знает о Никоне такие дела, которые хочет сообщить, но только царю. Иосиф говорил также, что обо всех «делах» Никона знает чёрный дьякон Ферапонт, который живёт в Вологде в Софийском доме, и заявлял, что Никон тайно через караул посылает от себя с письмами монахов Ферапонтова монастыря, в частности монаха Виктора, и уследить за Никоном невозможно – РГАДА, ф. 27, оп. 1, д. 140а, ч. 1, л. 148–149. По извету архимандрита началось расследование. 19 ноября в челобитной властям Кириллова монастыря пристав С. Наумов сообщал о задержании дьякона Ферапонта и препровождении его в Кириллов монастырь для строгого содержания – РГАДА, ф. |
| Воспитанием маленького Николая были полностью заняты Параскева и Дарья. Они и научили его молиться. С большим уважением относясь к отцу Назарию, они научили мальчика одной молитве, которая поражала его тем, что все испрошенное в ней исполнялось. Молитва же была такая: «Молитвами отца моего, протоиерея Назария, Господи, помоги так-то и так-то...» Молитвами отца-мученика и прожил Николай всю жизнь. В феврале 1931 года в селе Туголес появилась странница по имени Варвара Крюкова. Родом она была из деревни Доможирово Богородского уезда Московской губернии. Придя в село Туголес, она поселилась у монахинь, прислуживавших в храме, порой ходила по деревням и тогда останавливалась у крестьян. В начале марта местными властями стали усиленно проводиться мероприятия по самообложению крестьян и созданию колхозов. В одной из деревень, в доме, где на этот раз остановилась странница, у крестьян были отобраны за недоимку коровы. Хозяйка дома выбежала на улицу и закричала: «Уводят коров, нас разоряют, давайте отбивать скотину у сельсовета». Собралась толпа народа, которая попыталась забрать обратно у сельсовета свою скотину. Попытка эта ни к чему не привела, но стали искать виновных, и странница была заподозрена в подстрекательстве. 22 марта секретарь сельсовета арестовал ее и отправил в тюрьму в город Шатуру. При обыске у нее нашли переписанное от руки письмо религиозного содержания, а также обращение к православному народу Поместного Собора 1917 года. Это оказалось достаточным, чтобы предположить связь странницы со священниками храма села Туголес и обвинить в том, что священники занимались агитацией против создания колхозов. 23 марта были арестованы священники Пятницкого храма Назарий Грибков и Иоанн Боголепов, которому было в то время шестьдесят восемь лет, председатель церковного совета Иван Леонтьевич Панкратов, а также дочь диакона Александра Семеновна Яблонская. Ее обвинили в том, что она свидетельствовала о чуде обновления иконы. Ей принадлежал образ Черниговской иконы Божией Матери. Лик на иконе был почти не виден. Она отдала икону одной женщине, а через некоторое время та объявила, что лик на иконе стал виден совершенно отчетливо. Икону принесли в храм, и отец Иоанн Боголепов отслужил перед ней водосвятный молебен. Впоследствии это было поставлено властями священникам в вину. |
| Воротить былого невозможно, но весьма желательно для поддержания строгой подвижнической жизни поправить дело постройкою в Оранском лесу иноческого скита с небольшою церковью, куда могли бы удаляться для труда и молитвенного подвига от среды людской любители уединения. На это у Оранской обители есть полная возможность: прекрасные уединенные места в собственном монастырском лесу, который отстоит от монастыря в двух верстах в количестве 416 десятин; есть достаточный экономический капитал 38000 рублей и пока текущий хороший доход от ходов с иконами; есть собственный завод для выделки нового кирпича, стоящего для обители весьма недорого — до 7 руб. за тысячу, из коего можно воздвигать какие угодно здания; есть собственный лес, необходимый при постройках; есть также в достаточном количестве вся церковная утварь, и ризница, и святые иконы. При заведенных в обители постройках не будет больших затруднений и в строительном деле. Я с большою охотою готов бы принять на себя этот труд, насколько хватит моих сил и умения. Нет нужды писать теперь о средствах к содержанию скитской братии. Они будут помощниками для обители и обитель не оставит их без куска хлеба. Теперь, первоначально только единственная и главная нужда, чрез Вас, Преосвященнейший Владыко, получить Божие благословение на необходимые подготовления к постройке, то есть составление проекта плана и фасада и заготовке строительного материала, а дальнейший ход дела Провидение само укажет”. На этом рапорте рукой преосвященнейшего Назария написана резолюция: “Благославляется наместнику иеромонаху Аркадию озаботиться выбором места, составлением плана и заготовкой материала, с сохранением намерений наших пока в тайне”. В ноябре того же 1901 года был составлен первый проект на постройку церкви с келиями в Воскресенском скиту (как тогда предполагалось назвать скит) Оранского Богородицкого монастыря Сергеем Владимировичем Лебедянским, который, однако, не был принят, очевидно, в силу своей грандиозности. Из рапорта преосвященнейшему Назарию от 31 августа 1902 г. становится ясным, что выбран был проект архитектора Федорова, причем в дальнейшем и он был изменен и упрощен. В этом же рапорте наместник (уже игумен) Аркадий просит разрешения на устройство в монастырском лесу нескольких новых прудов, которые, как он рассчитывал, принесут пользу монастырю разведением в них рыбы и послужат орошением для местности и растительности леса, а также увеличить и садоводство фруктовых деревьев для монастыря, и пчеловодство в месте постройки нового скита. |
| : 14 октября: . В этот день, по случаю тезоименитства преосвященнейшего епископа Назария, участники курсов присутствовали за литургией, а по окончании ее оо. миссионерами и настоятелем обители отслужен молебен св. муч. Назарию. После молебна занятия шли в обычном порядке. 1-й ур. О единоверии. 2-й ур. Бедственное состояние мира и рода человеческого при антихристе и продолжительность царствования последнего. 3-й ур. Разбор возражений раскольников против кратковременного царствования антихриста. : 15 октября: (воскресенье). В этот день оо. миссионерами в услужении о. настоятеля монастыря и прибывшего на курсы свящ. В. Петропавловского отслужена литургия в монастырском храме. За литургией, как накануне за всенощным бдением, священные песнопения и чтения – шестопсалмия, кафизм, канона, часов и апостола исполнены были курсистами, а во время причастного епархиальным миссионером было сказано поучение о пользе и необходимости чтения священных книг, особенно Евангелия, как источника христианского вероучения. : 16 октября: . Утренние занятия . 1-й ур. Понятие о догмате, ереси н расколе. 2-й ур. Понятие об обряде, отличие его от догмата и об изменяемости обряда. 3-й ур. О мнимых изменениях в Символе веры . Вечерние занятия . Об имени Христа Спасителя; решение возражений против начертания Иисус и чтение 8-го члена Символа веры . : 17 октября: . В этот день участники курсов сначала помолились в монастырском храме Господу Богу по случаю чудесного избавления царской семьи от смертной опасности при крушении поезда в 1888 г., а затем принялись за занятия. 1-й ур. Перстосложение – не догмат, а обряд. Правильность и древность троеперстия. 2-й ур. Свидетельства об употреблении троеперстия в русской Церкви до патр. Никона и разбор возражений против правильности и древности троеперстия. 3-й ур. Об именословном перстосложении. Вечерние занятия . 1-й ур. Понятие о двуперстии; дозволительность его к употреблению и разбор Феодоритова слова. 2-й ур. Разбор сказания о Мелетии. : 18 октября: . Утренние занятия . 1-й ур. Разбор изречения Петра Дамаскина , слова прп. Максима Грека и прения Панагиота с Азимитом. 2-й ур. Разбор постановления Стоглавого собора о перстосложении. 3-й ур. Разбор свидетельств старопечатных книг, приводимых раскольниками в пользу правильности и древности двуперстия. Вечерние занятия . 1-й ур. О четвероконечном кресте. 2-й ур. О том же (оконч.) и о печати на просфорах. |
| Помещаем здесь любопытные, по чистосердечным подробностям, письма Валаамских монахов к отцу Назарию из Америки. В этих письмах видна достохвальная ревность и успехи миссионеров в великом деле распространения православия среди диких племен, их сердечное расположение и преданность к старцу Назарию и любовь к месту их духовного воспитания – Валааму. I Преподобнейший, пречестнейший, государь батюшка, отец Назарий со всей о Христе братией о Господе радоватися. Ваших отеческих мне убогому благодеяний не изгладят из моего сердца ни страшные непроходимые Сибирские места, ни леса темные, ни быстрины великих рек не смоют, ниже грозный океан не угасит чувств оных. Я в уме воображаю любимый мной Валаам, на него всегда смотрю через великий океан; но нельзя мне собственным гласом, ради толь великого расстояния, пред вами возгласить по долгу, мою благодарность, но посредством сей маленькой бумажки стараюсь, сколько можно, вам, любезному моему батюшке, оную принесть, при сем осмеливаюсь и о себе нечто доложить: 1) Благодатью Всевышнего Бога, святых ради ваших молитв, мы американских пределов достигли благополучно все десять человек; подробно же описать столь великое странствие не дозволит краткость времени; в дороге находились круглый почти год; приключений, достойных памяти, никаких не встречалось, кроме некоторых от новости мест и от разноманерной езды, да за разговор простой любителям новостей можно сказать, что по охотской дороге в верховой езде нападали на нас медведи, а по океану встречали разных морских зверей: китов, касаток, свинок, сивучек и других, коих довольно мы видели. Штормов больших не было, кроме одного. 2) Находимся на острове Кадьяке, но еще не на месте, а намерение наше на матерую, но не знаем где понравится. Американцы к крещению идут весьма охотно; крестилось без мала тысяч семь, а на Уналашке, во время проезда сквозь Алеутские острова, неволей в одну бухту противным ветром нас загнанных, алеуты своей ловкостью и желанием крещения весьма нас удивили. 3) Ныне отправляются для проповеди и крещения, вместе с сим письмом, отец Макарий по Алеутским, Лисьевским и Адреяновским островам, а после, в скором времени, отправится отец Ювеналий на матерую, начиная с Кенайской губы в Чугачи, Алегмют, дальние Колоши и другие многие языки, даже до Чилхата. |
| Он меня подчует и тем, и сем, а я и рта не в состоянии раскрыть, чтобы кусок проглотить. А он, мой дорогой, то и дело повторяет: Ах, батюшка, батюшка, мой родной, да чем же мне вас подчивать, чем вас угостить-то?! Право не знаю и не умею». Владыка Антоний, архиеп. Казанский, племянник митроп. Филарета, так вспоминал об этом же событии: «Я сам, будучи тогда еще мальчиком, находился как раз тут же в карете с дядей-владыкою. Меня прежде всего озадачило, что владыка вдруг приказал остановиться и вышел из кареты среди улицы. Я увидел его встречу с каким-то духовным лицом... затем вижу, что владыка буквально тащит под руку старца в подряснике (по тогдашнему в полукафтанье) старом, запачканном, сам подсаживает его в дверцы кареты... Я ничего не понимал... а владыка ко мне: «привстань, Яша, пока с места. Когда же стали усаживаться все. – тогда владыка сказал: ну-ка, батюшка, посади и подержи пока у себя на коленях своего внучка. Тут я понял... а дедушка-то прижал меня к себе крепко и, снявши мою фуражку, – тут же начал и целовать, и крестить мою голову, изливая на нее целый поток слез и приговаривая: родименький мой, соколик ты мой... Ах, Ты, Господи премилосердый! Я взглянул на самого владыку, а он тоже чуть не всхлипывает... Да, это была истинно сцена, которая может быть уподоблена только той, какая происходила при встрече Иосифом отца своего в Египте, – о чем учивши, еще в детстве, в истории священно-библейской бывало растрогаешься до слез... По приезде к самому дому было немало народу, особливо из нищих, всегда ожидавших, по обычаю, владыку у крыльца. И тут владыка, вышедши из кареты вперед и давши выскочить мне, сам протянул руки к дедушке, чтобы высадить его, не давши лакею даже и помочь; а мне сказал: беги скорее, скажи Назарию, что приехал-де гость самый дорогой... Между тем, владыка стал раздавать нищим обычные подаяния и на этот раз сугубые, так что кошелька его недостало. Я побежал, сказал о. Назарию... Он мне «ну-ну, дяде-то твоему все гости дорогие... дешевых-то, видно, не дал ему Бог.» Я ему: – «да ведь дедушка приехал». |
| Синод, и как замечательное и потому, между прочим, что до него об Алеутских островах у нас еще ничего не было писано, было напечатано в октябрьской книжке журнала: „Друг просвещения” 1805 года. Помещаем здесь любопытные, по чистосердечным подробностям, письма Валаамских монахов к отцу Назарию из Америки. В этих письмах видна достохвальная ревность и успехи миссионеров в великом деле распространения православия среди диких племен, их сердечное расположение и преданность к старцу Назарию и любовь к месту их духовного воспитания – Валааму. Письмо I Преподобнейший, пречестнейший, государь батюшка, отец Назарий со всею о Христе братиею о Господе радоватися. Ваших отеческих мне убогому благодеяний не изгладят из моего сердца ни страшныя непроходимыя Сибирския места, ни леса темные, ни быстрины великих рек не смоют, ниже грозный океан не угасит чувств оных. Я в уме воображаю любимый мною Валаам, на него всегда смотрю чрез великий океан; но нельзя мне собственным гласом, ради толь великаго расстояния, пред вами возгласить по долгу, мою благодарность, но посредством сей маленькой бумажки стараюсь, сколько можно, вам, любезному моему батюшке, оную принесть, при сем осмеливаюсь и о себе нечто доложить: 1) Благодатию Всевышняго Бога, святых ради ваших молитв, мы Американских пределов достигли благополучно все десять человек; подробно же описать столь великое странствие не дозволит краткость времени; в дороге находились круглый почти год; приключений, достойных памяти, никаких не встречалось, кроме некоторых от новости мест и от разноманерной езды, да за разговор простой любителям новостей можно сказать, что по охотской дороге в верховой езде нападали на нас медведи, а по океану встречали разных морских зверей: китов, касаток, свинок, сивучек и других, коих довольно мы видели. Штормов больших не было, кроме одного. 2) Находимся на острове Кадьяке, но еще не на месте, а намерение наше на матерую, но не знаем где понравится. Американцы к крещению идут весьма охотно; крестилось без мала тысяч семь, а на Уналашке, во время проезда сквозь Алеутские острова, неволею в одну бухту противным ветром нас загнанных, Алеуты своею ловкостию и желанием крещения весьма нас удивили. |
|
|
