| XVII в. Утверждать это дает право то обстоятельство, что Арсений и в своей защитительной речи к Салтыкову нередко вдается в грамматические изыскания, след. с одной стороны, как сейчас упомянуто, он имел сведения в грамматике, – а с другой сознавал важность и необходимость подобных сведений. А это и могло побудить его к составлению грамматики. На подобном же основании и другое сочинение XVII в., имеющее предметом своим грамматику же, можно приписать Арсению. Сочинение это – „Алфавиты, како речь говорити или писати» (напеч. в прил. к Иоанну Экзарху Калайдовича). В нем мы находим, между прочим, рассуждение о множественном и двойственном числе – весьма сходное с рассуждением о том же предмете Арсения в речи к Салтыкову. (Ср. послание к Салтыкову по рук. лавр. Библ. No 700, л. 805. и „Иоанн Экзарх» стр. 205–206). был одним из самых деятельных сотрудников преп. в этом деле. Это мы видим и из соборных деяний 1618 г., в которых Арсений на ряду с Дионисием назван „пущим (особенным) развратником». Затем, на этом соборе у Арсения был жестокий спор с чудовским архимандритом Авраамием, который особенно нападал на Арсения за исправление похвального канона Богородице, но Арсений оправдывался главным образом тем, что он исправил согласно с переводом преподобного Максима Грека . Но как бы то ни было, собор кончился полнымъ осуждением всех исправителей – в том числе и Арсения. По соборному суду Арсений был заключен за еретичество на Кирилловом подворье – в Москве, – и здесь в тесной келье томился более 9 месяцев. Положение его здесь было крайне тяжелое: он, по собственным словам его, сидел здесь в железах и в продолжение всех 9 месяцев в „одной свитке», которая от времени на столько изорвалась, что и с плеч свалилась, а теплой одежи ему и вовсе не давали. Исстрадавшись физически и нравственно, Арсений решается наконец просить себе милости и заступления пред дух. властями у людей влиятельных. С этою целию он пишет две речи – одну к боярину Борису Михайловичу Салтыкову, другую – к протопопу Ивану Лукьяновичу 7 . |
| Будучи одним из ближайших сподвижников Романа, Н. М. занимал важное место при дворе и сделал успешную карьеру. Он имел титулы патрикия и магистра. В окт. 927 г. болг. царь Петр прибыл в К-поль для подписания мирного договора с Византией и для вступления в брак с Марией (Ириной) Лакапиной, дочерью Софии и Христофора, т. е. внучкой Н. М., к-рый лично встречал буд. зятя у ворот столицы и сопровождал его во дворец. Однако в конце этого же года придворный путь Н. М. завершился. Он был обвинен в подстрекательстве Христофора к заговору против отца, отправлен в ссылку и пострижен в монахи. Из переписки Н. М. известно, что годы изгнания он провел в своем имении на берегах Геллеспонта. В число его корреспондентов входил высокопоставленный сановник, патрикий и мистик Иоанн. В посланиях, адресованных Иоанну (Ep. 12, 18), др. чиновникам, а также в письме имп. Константину VII Багрянородному (Ep. 31) содержатся сведения, указывающие на то, что Н. М. ходатайствовал об отмене наказания и надеялся вернуться в К-поль. Нек-рые вельможи, также попавшие в опалу при имп. Романе I, получили помилование или еще в правление этого же императора, или в начале независимого царствования Константина VII, однако прошения Н. М. так и не увенчались успехом, и он оставался в ссылке до кончины. Скорее всего Житие прп. Феоктисты было написано им в тот же период, т. е. после 927/8 г. Л. Г. Вестеринк, напротив, считает более вероятным создание текста до 919 г. ( Westerink. 1973. P. 27). К периоду ссылки относится и упоминание Н. М. в эпиграмме некоего Евфимия Грамматика, сохранившейся в трактате имп. Константина VII Багрянородного «О фемах». Вероятно намекая на происхождение Н. М. из Пелопоннеса, автор эпиграммы называет его «хитрым на вид и похожим на славянина (γαρασδοειδς ψις σθλαβωμνη)» ( Constantino Porfirogenito. De thematibus/A cura di A. Pertusi. Vat., 1952. P. 91). Н. М. адресовано одно из т. н. Посланий Анонимного учителя, где автор обращается к Никите Монаху и утешает его в сложившихся неприятных обстоятельствах, после чего рекомендует посланца, отправленного с письмом, как прекрасного человека и высказывает предположение, что тот может стать хорошим другом для адресата ( Markopoulos A., ed. Anonymi professoris epistulae. B.; N. Y., 2000. Ep. 100. P. 97. (CFHB; 37)). |
| В докладе Н.В. Калужиной ( Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет ) были рассмотрены некоторые грамматические и лексикографические вопросы в статьях «Словаря церковнославянского языка», а О.А. Родионов (ИВИ РАН) рассказал об акафисте Спасителю, написанном прп. Никодимом Святогорцем, о предыстории этого текста и последующей его переработке. Диакон Максим Плякин (Комиссия по канонизации Саратовской епархии ) в докладе «Архаичные гимнографические формы в современной богослужебной практике» сделал очень интересный доклад про возрождающиеся древние гимнографические жанры, давно, казалось бы, «скончавшиеся». Например, кондак-многострофник вышел из употребления, из обихода, и, тем не менее, в наши дни мы отмечаем появление новых гимнов в трех Церквях — в Греции, России и на приходе РПЦЗ в Великобритании. Также, например, два кондака написал на русском языке иеромонах Феогност Пушков, который, таким образом, попытался «внести некую альтернативу существующему пышному богословию». Также отдельно было сказано о формировании на православной почве литании — католического молитвословия определенной формы, о котором, однако, не пишут ни в учебниках, ни в словарях. Фактически же мы можем наблюдать это явление, например, на службах в Московском кремле, когда время богослужения жестко ограничено. На вопрос портала Богослов.ru о том, какие существуют проблемы в современной гимнографии, отец Максим сказал: «Проблемы у нас во всем, потому что толком такой науки как прикладная гимнология, то есть изучение нашего богослужебного корпуса, по большому счету, нет. Есть работы отдельных энтузиастов, который каждый копает свой уголочек. По сути, интегрированной системы гимнологических исследований у нас нет, у нас нет комплексных исследований авторства богослужебных текстов, потому что даже если мы говорим о совсем недавних временах, например, XX веке, вычислить авторство службы, акафиста, тропаря — это подчас детективная задача уровня Шерлока Холмса. Чтобы далеко не ходить за примерами, назову акафист праведному Иоанну Кронштадтскому. У нас есть одобренный вариант, изданный не так давно, но при этом протограф независимо ходит по источникам под двумя разными именами. И то ли из двух акафистов был склеен некий третий, то ли один автор редактировал протограф второго, то ли у нас есть один псевдо, и один реальный автор — неизвестно сих пор. А этот акафист написан в 80-е годы XX века. Мы даже о таких временах знаем крайне мало, что говорить о более раннем времени?» |
| Иконоборческая партия выдвинула при Михаиле II и Феофиле образованного и энергичного монаха в лице Иоанна Грамматика. Он появляется в первый раз в истории в 814 г., когда царь Лев V поручил ему заняться подготовкой литературного и архивного материала по вопросу о предположенной им отмене постановлений VII Вселенского собора. Тогда он выступает в скромной должности анагноста еще молодым человеком, но с тех пор, пользуясь расположением царей армянской и аморийской династий, ровным и твердым шагом делает служебную карьеру и достигает самых верхов церковной администрации. Византийские летописцы дают весьма несочувственный отзыв об Иоанне, иначе, впрочем, и не могли к нему относиться люди, видевшие в нем причину всех бедствий, какие Церковь испытала в IX в. Он был главным виновником того, что Восточная Церковь в 814 г. вновь потеряла свои устои, с таким трудом приобретенные в постановлениях VII Вселенского собора; он снова внес в империю смуту и брожение умов, и поэтому православные по церковным воззрениям писатели не могли хладнокровно говорить об этом лице. Незаметно, чтобы он слишком быстро поднимался по служебной лестнице. При царе Михаиле II он состоял настоятелем дворцовой церкви Сергия и Вакха, но вместе с тем пользовался уже значительным влиянием вследствие личного расположения императора, доверившего Иоанну воспитание сына своего Феофила, наследника престола и будущего царя. К нему посылали на исправление и собеседование более влиятельных исповедников православия. Литературное и ученое имя, каковое признают за ним и недоброжелатели, было приобретено им в этот ранний период деятельности. Значительным шагом вперед было для него получение звания патриаршего синкелла при патриархе Антонии, бывшем епископе силейском, с которым вместе они работали по подготовке материала к иконоборческому собору. В звании синкелла Иоанн получил возможность принимать участие в высшей церковной политике и влиять на светские дела. Кроме того, настоящая его должность ставила его в постоянные сношения с гражданским правительством и открывала ему дорогу к высшим церковным степеням. |
| Проф. Марр указывает следующие «основные отложения в литературе», «от развития культа св. Григория у армян», помимо первоначального устного или письменного сказания об областном, западно-армянском проповеднике-мученике. «1) Книга о св. Григории, называвшаяся различно, так, пожалуй, и Агавангелие, произведение, действительно, Месропа или приписываемое Месропу, из Тарона, грекофильская кафолическая редакция VI-ro века. Она не дошла до нас. Вероятно, она была переведена на греческий язык. 2) Халкедонитская редакция VIIVIII в., возникшая в области Таии и сохранившаяся дефектно в издаваемом теперь арабском переводе с греческого. Она переводилась, вероятно, и на грузинский язык. 3) История Агафангела, национальная редакция VIII в. С неё вскоре был сделан перевод на греческий язык, изданный в последний раз de Legard " ом. Она только и сохранилась на армянском языке, но с некоторыми позднейшими поправками и дополнениями» (182). Этой табличкой определяется место и генеалогия издаваемого г. Марром текста и ею вместе с тем подтверждается основная мысль его о легендарности истории о миссионерской деятельности св. Григория, именно их поздним появлением в общецерковной литературе. В самом деле, «обращение такой политически важной, близко лежавшей к сердцу византийцев страны, пограничной с их империей, как Армения, притом при посредстве миссионера греческой же церкви, такое крупное явление, что молчание о событии заинтересованных в деле греков может быть истолковано лишь неизвестностью им ни самого факта, ни какого-либо греческого предания о нем. Апокрифичное слово о Григории, приписываемое Иоанну Златоусту , делу помочь не может. Более любопытно то, что на армянский язык это слово было приведено только в 1141г. Авраамом Грамматиком» (153). Не менее знаменательно, что об обращении Армении Григорием и именно из Кесарии, не говорит ни св. Василий вел., арх. Кесарии Каппадокийской, ни Григорий Богослов , которых некоторые считают армянами 4 , и которые могли бы знать об этом событии – по близости Каппадокии к Армении – и имели повод рассказать о нем. По рассказу армянского историка Фауста Византийского, при Василии великом прекратился обычай ходить в Кесарию за посвящением в армянские патриархи, следствием чего был созыв в Кесарии собора, на котором было постановлено, что отселе армянский архиепископ не поставлял епископов, но чтобы все армянские епископы посвящались в Кесарии (?) 5 . – Из писем же св. Василия знаем, что он в 372 г., по поручению императора, ездил в армянский город Саталы для поставления епископа, примирения армянских епископов и увещания к соблюдению законов и увеличению заботы о церквах Господних. В Саталу он поставил своего родственника Пимения. С епископами Армении Василий вел. находился в частых письменных сношениях 6 . |
| Таким общим состоянием страны движимые, родители Иоанна старались и сыну своему дать наилучшее образование и воспитание. Не раз, несомненно, приходилось им и сыну их Иоанну слышать из уст знаменитого проповедника Димитрия, будущего архипастыря Ростовского и великого светильника церкви, живые назидания, видеть подвиги настоятелей монастырей Феодосия Углицкого, Иоанна Максимовича , Антония Стаховского и друг. 13 , посещать святыни Киева и других обителей Малороссии, беседовать в домашних разговорах о предметах веры, о состоянии церкви и о необходимости образования и подвигов благочестия, по примеру тогдашних знаменитых лиц, для пользы церкви и отечества. Эти святые семена, падая на добрую почву отрока Иоанна, не остались бесплодными в будущем. Обучение Иоанна в Киевской коллегии-академии Такой прекрасный путь подвигов провидением Божиим предначертывался и для Иоанна. Обучения и молитва , наставники и книги, учёные труды и размышления, высокие мысли и чувства, благие цели и намерения, величие веры и примеры святых не оставляли души Иоанна во всё время его обучения в академии. Фира, инфима, грамматика, синтаксима и поэзия – эти низшие классы коллегии скоро пройдены юношей ревностным и благочестивым. С какою радостью он вместе с другими созерцал в 1700 году прибывшего в Киев царя Петра I-ro! Но ещё с большим восторгом питомцы коллегии, а след. и Иоанн, узнали, что за процветание наук в коллегии Государь благоволил в 1701 году переименовать её в академию. Как для академии, так и для блаженного Иоанна это была новая эпоха жизни; для Иоанна, между прочим, потому, что в высших классах риторики, философии и богословия он обучался уже при именовании школы академиею 14 . Новое название только усиливало труды учения воспитанников. И блаженный Иоанн не оставлял ни одной части наук, чтобы не изучить её с успехом. Кажется самое маловажное – почерк письма, но и он усвоен был Иоанном превосходно 15 . Одни системы наук он сам списывал 16 , некоторые приобретал от других 17 ; следил за состоянием науки на западе и приобретал разные книги, преимущественно по богословию, словесности и западному проповедничеству 18 . |
| У некоторых авторов (свт. Ефрем Антиохийский , Памфил, преп. Анастасий Синаит , преп. Максим Исповедник , преп. Иоанн Дамаскин ) встречаются единичные высказывания о том, что в качестве воипостасных допустимо определять также и свойства, в том числе и случайные, однако в целом такое употребление термина «воипостасное» для дифизитских авторов не характерно. В дополнении к двум основным можно указать и еще одно значение этого термина: природа (сущность), воспринятая ипостасью другого рода, существующая в этой воспринявшей ипостаси и имеющая ее своей ипостасью. Следует, однако, отметить, что сторонники Халкидона, развивавшие учение о восприятии человечества Ипостасью Логоса, ставшей ипостасью для плоти, достаточно редко использовали для разъяснения своей позиции сам термин «воипостасное». Так, Леонтий Иерусалимский и св. Юстиниан вообще не пользуются в этих целях данным термином. У Памфила, свт. Анастасия и прп. Максима встречаются единичные случаи такого употребления. Более или менее нормативным использование термина «воипостасное» для выражения мысли о существовании человечества в Ипостаси Логоса становится только у прп. Иоанна Дамаскина . Благодаря понятию «воипостасное», предполагающему четкое различение концептов «природа» и «ипостась», это различие прочно закрепилось в дифизитской традиции и стало определяющим для общего строя понятийнотерминологической системы халкидонитского богословия. Благодаря этой концепции халкидонитские авторы получили необходимые понятийнотерминологические средства для того, чтобы выражать мысль как о единстве субъекта во Христе, так и об общем характере природ, соединившихся в Ипостаси Логоса. 2.1.3. Понятие «воипостасное» у Иоанна Грамматика Оценка предложенной Иоанном Грамматиком концепции «воипостасное» впервые была дана З. Хельмером и Л. Перроне, которые полагали ее значительным вкладом в развитие халкидонитской христологии. Согласно З. Хельмеру, Грамматик учил, что Логос воспринял человеческую природу во всей полноте и сделал ее Своей собственной. Термин же «воипостасное» был необходим Иоанну для того, чтобы не приписать воспринятому человечеству особой ипостаси и выразить мысль о том, что вся полнота человеческой природы существовала в Слове 726 . Л. Перроне понимал разработанную Грамматиком концепцию «ипостасного соединения» в том смысле, что человеческая плоть была всецело усвоена божественным Словом и сделалась «собственной Логоса, неотделимой от Него и воипостасно в Нем существующей» 727 Однако оба указанных автора ограничились лишь тем, что предельно кратко высказали свое мнение, не пытаясь обосновать свою позицию на основе анализа текстов кесарийского апологета. |
| Послание 39(227). К Иоанну грамматику 244 Нелицемерную искренность любви своей показало достоинство твое в поправках и замечаниях к сочинению, составленному нами, несведущими. Они должны быть всячески сличены с сочинением. Относительно же недоумения твоего, как мы разумеем подлежащее, которое сам ты разумеешь иначе, как ты объяснил, мы недоумеваем, как мудрый во всем муж впал в такое недоумение. Подлежащее, почтеннейший, по словам блаженного Леонтия 245 , от которого остались прекрасные толкования, есть сущность вместе с лицом. И Великий Василий, говоря о Святой Троице, употребляет выражение: «не в подлежащем». Также и премудрый Дионисий в одном месте говорит: «Многое по свойствам, единое по подлежащему; свойства же созерцаются не в существе вообще, а в лице, как ты знаешь». В словах: «многое по свойствам, единое по подлежащему», подлежащее он принимает за сущность вместе с лицом; и потому не несправедливо, я думаю, оно употреблено в сочинении. Ибо то, что не едино по подлежащему, разве не тремя названиями и предметами означается в богословии? Таким образом, подлежащее есть не что иное, как сущность вместе с лицом. Если же что-нибудь более проницательное изобретет святость твоя, то не откажись научить нас в прекрасный дар от себя. Читать далее Источник: Послания/Преподобный Феодор Студит. - М. : Приход храма Святаго Духа сошествия : Изд-во им. свт. Игнатия Ставропольского, 2003. (Святоотеческое наследие). Кн. 1. - 474, с.; Кн. 2. - 503 с. Вам может быть интересно: Поделиться ссылкой на выделенное |
|
|
