| Контроль над книжной продукцией появился практически одновременно с распространением книгопечатания и осуществлялся повсеместно светскими и церковными властями. В некоторых диоцезах с целью оградить католиков от воздействия еретических учений, а также защитить христ. мораль списки (индексы) запрещенных книг составлялись епископами и университетскими теологами еще до оформления общецерковных цензурных структур. При папе Павле IV в Риме был составлен 1-й общецерковный Индекс запрещенных книг (издан в 1559), вызвавший в церковной среде нарекания в излишней строгости. Тридентский Собор предписал исправить Индекс; в 1564 г. вышел новый, т. н. Тридентский индекс. Однако и в него на протяжении XVI в. вносились исправления; окончательная версия вышла в 1596 г.- т. н. Индекс папы Климента VIII, все последующие Индексы запрещенных книг опирались уже на него: он включал в себя ок. 2,2 тыс. названий и действовал до кон. XVIII в. В 1571 г. папа Пий V создал Конгрегацию Индекса; среди ее задач были контроль над изданием книг, регулярное обновление списка запрещенных книг, а также составление рекомендаций по исправлению тех сочинений, содержание к-рых считалось частично ошибочным и подлежавшим исправлению. Такие книги входили в состав отдельных списков изданий, запрещенных временно, до исправления или очищения текста от ошибок (donec corrigatur, donec expurgetur). Изначально Конгрегация инквизиции также имела право включать книги в Индекс запрещенных книг, что вызывало споры и конфликты между конгрегациями. Эта ситуация была разрешена в кон. XVI в.: Конгрегации инквизиции надлежало передавать материалы, касавшиеся той или иной книги, в Конгрегацию Индекса, к-рая и принимала решение о ее судьбе. В странах Пиренейского п-ова книжную продукцию контролировали местные инквизиции, которые издавали свои Индексы запрещенных книг: в Испании - в 1551, 1554, 1559 и 1584 гг., в Португалии - в 1547 и 1597 гг. После 1600 г. они в целом следовали общецерковному Индексу, утвержденному в Риме. В странах, где не было инквизиций, списки запрещенных книг составляли местные церковные власти и теологические фак-ты ун-тов (Лувенский ун-т - в 1546, Парижский ун-т - в 1551). В Антверпене Индекс запрещенных книг издавался в 1567, 1570 и 1571 гг., однако книготорговля занимала такое важное место в экономике города, что налагаемые цензурой ограничения здесь соблюдались менее строго, чем в др. местах. |
| В 1745 г. Вольтер послал одну свою поэму вместе с почтительнейшим письмом кардиналу Кверини. Кверини, тронутый такой вежливостью, не только отвечал автору, но и велел перевести поэму на латинский язык и напечатать. В письме к иезуитам, написанном по этому поводу, Кверини именует Вольтера «прекрасным пророком», «превосходнейшим», даже «божественным поэтом». Ультрамонтанские писатели высокого мнения о значении и важности индекса и деятельности индекс-конгрегации. Они стараются уверить себя и других, что это дело в высшей степени полезное и нимало не стесняющее научной деятельности. В майнцском «Католике» за 1868 г. по этому поводу говорится следующее: «Индекс имеет все значение, это суд авторитета веры над приватной наукой. Это знамя непогрешимой истины. Мы не разделяем опасения, что будто индекс препятствует исследованиям католических ученых. Если проследим историю индекса, то, несмотря на случайность, которая иногда руководила им, мы признаем в нем истинно универсальный регулятор науки; и несмотря на его лаконическую краткость, индекс является красноречивейшим наставником теологии». В таком же роде отзывался Люсонский епископ Белье во Франции, в шестидесятых годах. Он писал: «Индекс не заключает в себе ни одной книги, запрещение которой не было бы мотивировано на основании общих правил. Индекс есть книга, в которой более или менее выразительно указаны все заблуждения, которые дух ереси и схизмы пытается провести при помощи вредных книг, начиная от времен апостольских до славного папствования Пия IX, – это есть книга, которая для всех образованных людей служит как бы морской картой, на которой надежной и знающей рукой указаны все без исключения подводные камни, находящиеся в безграничных морях». «Индекс, – говорит он еще, – есть несравненный Meisterstück мудрости. Благодаря ему вы знаете, какую книгу должно читать, а какую не должно. Между всеми критико-библиографическими книгами самой полезной, самой достопочтенной и самой авторитетной нужно считать книгу индекса. Она, эта последняя, поправляет все другие, она может заменить многие другие, а самое ее ничем заменить невозможно. Она должна находиться в каждой библиотеке. Биографы, критики и библиофилы при всяком встречающемся случае с уважением должны приводить решения и запрещения, находящиеся в этой книге». Епископ Нимский Плантье в великопостном пастырском послании в 1857 г. называет индекс-конгрегацию «престолом здравого смысла, магистратурой истины, трибуналом, перед которым открывается истинная философия». |
| д. Появляются иногда, говорит Бенедикт, и такие книги, в которых ложные мнения или системы просто излагаются в историческом роде и не сопровождаются опровержением. Эти книги могут быть очень опасны для читателей, а потому, если трудно достигнуть того, чтобы они были исправлены и сделались полезны, вносят их в индекс. Конечно, правила эти сами по себе могли давать гарантию, что книга, не заслуживающая осуждения, не будет осуждена; но на практике индекс-конгрегация и инквизиция держались правил нетвердо и позволяли себе отступать от них, ко вреду авторов: на это в истории весьма часто слышатся жалобы. Раньше издания правил Бенедикта и позже них можно встречать множество жалоб на невежество цензоров и их небрежность. В XVII в. в числе членов индекс-конгрегации и инквизиции, кардиналов, было мало лиц, сделавших себе имя в науке и способных вести свое дело. Так, в начале XVIII в. иезуит Добентон писал известному Фенелону: «У инквизиции так много дела и так мало людей, которые бы хотели или способны были заниматься порученным им делом, что проходят годы, прежде чем известная книга подвергнется осуждению, если она толстая». А Арнольд, французский богослов, несколько раньше писал: «Большая часть членов инквизиции – люди невежественные; если папа из уважения к ходатайствам светских властей назначает в кардиналы лиц неспособных, то по крайней мере в члены инквизиции следует назначать только таких кардиналов, кто действительно теологи». Другой писатель, Лука Голстений, сам принадлежавший к числу консультантов, в 1633 г. писал одному другу из Рима: «Здесь находится несколько ученых мужей, которые могли бы сделать много добра, если бы они видели, что их стремления находят оценку. Но здесь ценится все другое, а не наука; благодаря заговору невежественных цензоров против лучшей литературы, ученые занятия здесь не могут поднять своей головы. Недавно в индекс-конгрегации, когда речь шла об исправлении Геснеровой “Библиотеки”, один пользующийся влиянием кардинал, в присутствии меня и других лиц, очень неодобрительно отозвался о многих известных писателях, сказав: “Если бы мне нужно было выразить свое мнение относительно книжного дела, то я объявил бы, что большую часть книг в особенности гуманистических, следует сжечь, а оставить только несколько теологов, да юристов”. Представь себе, каково мне было слушать это. Я проглотил эти слова, но не осмелился выступить на защиту литературы против такого предрассудка. Но я, по крайней мере, вот что сделал, когда увидел, что те слова открывают прямой путь к погибели добрых книг: с тех пор я ни ногой в индекс-конгрегацию. Ты скоро узнаешь, что ученейшие книги Скалигера, Ривия будут запрещены. Говорю это тебе на ухо, ибо здесь без опасности нельзя высказывать жалоб на такие вещи». О жалобах на неспособность членов индекс-конгрегации отличать действительно вредные книги от кажущихся таковыми, в позднейшее время, будем иметь случай упомянуть впоследствии. |
| История запрещенных книг на Западе до начала XVII в. 1 Боннский профессор исторической теологии Генрих Рейш не так давно издал в свет любопытную книгу под названием «Der Index der verbotenen Bücher, – ein Beitrag zur Kirchen und Literaturgeschichte» (Erster Band. Bonn, 1883). Сочинение это обширно (S. XII+624) и отличается такими научными достоинствами, что, кажется, не остается желать ничего более, по крайней мере при теперешнем состоянии науки. Что сочинение Рейша (Reusch) заслуживает внимания любителей духовного просвещения, это ясно видно из следующих слов предисловия книги: «Задача, поставленная мной при исполнении этого труда, – говорит автор, – состоит в том, чтобы дать связный обзор развития церковного законодательства относительно книжного дела до конца XVI в.». Отсюда видно, что отчет о книге Рейша будет уместен на страницах духовного периодического издания. Прежде чем передадим содержание книги, позволим себе привести некоторые замечания автора, помещенные им во введении, так как эти замечания послужат к уяснению содержания книги. В 1559 г., при папе Павле IV, пишет Рейш, появился в Риме «список писателей и книг» (index autorum et librorum), от которых римская и вообще инквизиция предостерегает всех христиан под угрозой прещений и наказаний. Ближайшие преемники Павла не раз издавали этот же индекс, умножая число книг и авторов, подвергнутых запрещению. С тех пор время от времени издавались в Риме новые индексы – число которых простирается до 40, – в которых к прежним писателям и книгам, подлежащим запрещению, присоединялись новые, осужденные или папскими декретами, или же декретами индекс-конгрегации (т. е. конгрегации, назначение которой было рассматривать, какие книги следует запретить), инквизиции или других конгрегаций. Индекс папы Павла есть первый индекс запрещенных книг, но и до издания этого индекса, до 1559 г., существовало много списков запрещенных книг, только они носили название не «индекса», а каталогов; так, вне Рима такие каталоги были изданы: Лувенским университетом (в Бельгии) в 1546, 1550 и 1558 гг., Парижской Сорбонной в 1544, 1547 и 1551 гг., папским легатом Казой в Венеции в 1549 г. |
| Кант запрещен только в переводе, а об оригинале индекс молчит. О Гегеле индекс ничего не знает. Но зато запрещено такое невинное сочинение, как «История философии» Швеглера, известная и в русском переводе. Конт запрещен, Литтре нет. Но во всяком случае, на философию в папских кругах смотрят очень подозрительно. Один сведущий человек во время правления папы Пия IX писал в письме из Рима: «Если здесь попадет на рассмотрение книга по метафизике, то она будет осуждена. Давно философская литература не находилась в такой опасности, как в настоящее время». Речь идет о второстепенных писателях-католиках по философии. Историческая литература также довольно терпела со стороны индекс-конгрегации. Но запрещалось то или другое безо всякой определенной системы. Из новейших французских исторических сочинений вошли в индекс не только произведения Ренана (не говоря о богословских), но и сочинения Обэ, в которых исследуется история гонений на христиан в первые века. С одним из этих запрещенных сочинений русская публика знакома по переводу его на страницах «Православного Обозрения» (за 1880 г.). Из среды католических ученых нередко слышатся жалобы на строгое отношение папской цензуры к историческим сочинениям. В XVII в. французский писатель Арнольд писал: «Вот запретили исторические сочинения де Ту. Но очень обманываются, если полагают, что и в самом деле не будут читать их. Знание истории всегда составляло существенную принадлежность общего образования, и даже те, кто пишет в пользу Церкви, не могут обойтись без истории. Нравственно невозможно, чтобы столь основательные труды, как сочинения де Ту, перестали читать ввиду римского запрещения». Без сомнения, так же думают и католики настоящего времени. На беллетристику запрещения от индекс-конгрегации сыпались в достаточной мере, и то больше в прежние времена. Из более известных беллетристов запрещены сочинения: Дюма, отца и сына, Э. Сю, Жорж Санд, Бальзака, два романа Флобера, но произведения новейшей реальной школы – Золя и других – в индексе не обретаются. |
| История запрещенных книг в Западной церкви от начала XVII в. до настоящего времени 2 В 1884 г. вышел первый обширный том сочинения немецкого профессора Генриха Рейша под заглавием «Index der verbotenen Bücher» 3 , а в прошлом году (1885) появился еще более обширный второй и последний том того же сочинения 4 . Поставляем себе задачей познакомить читателя с содержанием второго тома сочинения Рейша об индексе. Мы, впрочем, не имеем в виду излагать содержания указанной книги в том порядке и последовательности, как оно изложено в этой последней; в таком случае наша статья, при ее краткости, была бы лишь обширным конспектом содержащегося в книге, причем внимание читателя крайне утомлялось бы и характеристика книги достигалась бы лишь в малой мере. Поэтому, оставляя в стороне цели чисто библиографические, мы воспользуемся содержанием книги лишь как материалом для церковно-исторического этюда, который давал бы ответ на вопросы: что такое индекс? В каких формах он обнаруживал свое действие? Какие в особенности книги подвергались запрещению в указанное время? Как относилось общество и более выдающиеся лица к явлению и т. д. Индексом вообще называются списки книг, подвергщихся запрещению. Такие индексы в XVII, XVIII и текущем XIX столетии в католической Церкви, о которой у нас идет речь, издавались папами при посредстве так называемой индекс-конгрегации, инквизиции, а иногда через собственные буллы и бревэ, если дело касалось книг, которые требовалось запретить как можно скорее и внушительнее; затем индексы, хотя и реже, издавали испанская инквизиция, некоторые западные соборы, светское правительство некоторых стран (например, Австрии). Не видно, чтобы подобного рода индексы издавались с XVII в. университетами, как это было в XVI в. и как это делали университеты Парижский и Лувенский (в Бельгии). Индексы не прекратили своего существования и в настоящее время. Так, теперешний папа Лeb XIII в 1881 г. издал индекс всех запрещенных книг от начала книгопечатания до вышеуказанного года: индекс Льва имеет 51 страницу предисловия и 352 страницы, на которых помещены краткие указания запрещенных книг. По этому можно судить, как обширен новейший индекс. Но уже в 1884 г. вышло первое добавление к нему, обнимающее запрещенную литературу самого последнего времени, до мая 1884 г. |
| на кладбище при парижской ц. Сен-Медар, распространялись янсенистами. Возникла группа т. н. конвульсионеров, доводивших себя до коллективного экстаза во время молитв на могиле де Пари. Пастырским посланием (15 июля 1731) архиепископ осудил как самочинное почитание де Пари, так и деятельность конвульсионеров, а также запретил к.-л. публикации сведений о приписываемых покойному янсенисту чудесах. 22 авг. того же года по поручению К. в Индекс запрещенных книг было внесено соч. П. Буайе «Житие господина де Пари, диакона». Папским бреве от 19 янв. 1734 г. в Индекс запрещенных книг было включено послание сочувствовавшего янсенизму Шарля де Келю, еп. Осера, в котором утверждалось совершение чудес по заступничеству де Пари. Королевским ордонансом от 27 янв. 1732 г. кладбище при ц. Сен-Медар было закрыто для посещения. Начавшаяся в связи с янсенистским кризисом при папе Клименте XI в 1702 г. схизма между католической Церковью и Утрехтской Церковью получила развитие при К. Папа отказался назначить на архиепископскую кафедру Утрехта избранного 22 июля 1733 г. соборным капитулом Теодоруса ван дер Крона. Тем не менее в окт. 1734 г. было проведено епископское рукоположение Т. ван дер Крона, но 17 февр. 1735 г. К. объявил о его отлучении от Церкви в силу самого факта незаконного рукоположения, совершенного без папского разрешения (latae sententiae). Подобному церковному отлучению К. подверг и Петруса Йоханнеса Мейндартса, преемника архиеп. Т. ван дер Крона, в окт. 1739 г. рукоположенного в сан архиепископа Утрехта. При К. в Индекс запрещенных книг были внесены мн. философские сочинения эпохи Просвещения, в т. ч. «Опыт о человеческом разумении» и «Разумность христианства, каким оно представлено в Священном Писании» англ. философа Дж. Локка , «Свободные мысли о религии, церкви и национальном счастье» англ. философа и писателя-сатирика Б. де Мандевиля. 27 мая 1732 г. К. включил в Индекс запрещенных книг 7-томный труд иезуита И. Ж. Беррюйе «История народа Божия от начала до пришествия Мессии», вызвавший многочисленные осуждения со стороны франц. |
| После того дело передается на благоусмотрение папы. Членами индекс-конгрегации, по булле того же папы, должны быть многие кардиналы; один из них именуется префектом конгрегации. Конгрегация имеет в своем распоряжении несколько консультантов, из числа белого духовенства и духовенства, принадлежащего к орденам, а также известное число доносчиков, которые указывают, что та или другая книга вредна. Если кто из числа доносчиков два или три раза сделает доносы, заслуживающие внимания в глазах конгрегации, то папа награждает его назначением в консультанты. Булла Бенедикта требует соблюдать следующее правило: если заслуживающая запрещения книга принадлежит католическому писателю высокой жизни и сделавшему себе имя в литературе, хотя бы и этой книгой, то нужно запретить книгу не безусловно, а с правом издать книгу по исправлении. Жалуются на то, замечает Бенедикт, что книги католических авторов запрещаются, не давая возможности автору защищаться. Посему определяем, чтобы о предполагаемом запрещении извещали автора, пусть он объяснится, и объяснения его цензоры и судьи должны брать во внимание. Если автор – человек известный по учености, то он не только сам лично может давать объяснение о своей книге, но и может поручить защиту книги кому-либо из консультантов. В важных случаях, по булле Бенедикта, председательское место в индекс-конгрегации занимает сам папа. Доносчики, консультанты и кардиналы индекс-конгрегации обязаны молчанием относительно дел запрещения книг. То же должна делать и инквизиция. Если секретарь сообщает замечания, сделанные на книгу, автору или его представителю, то он не должен открывать ни имени цензора, ни имени доносчика. Число консультантов булла Бенедикта не определяет. Во всяком случае, между ними должны находиться лица разных специальностей – и теологи, и юристы, и лица, сведущие в светской науке, чтобы можно было составить правильное суждение о книге, подлежащей запрещению. Консультанты и референты индекс-конгрегации должны соблюдать, по булле Бенедикта, следующие правила: они не должны думать, будто книга дается им на рассмотрение с намеренной целью – осудить ее, они должны спокойно и беспристрастно взвешивать достоинства книги; они не должны судить о книге с точки зрения определенной нации, какой-нибудь школы или ордена, а должны иметь в виду основные догматы Церкви и общепринятое учение католиков; они обязаны книгу читать всю сполна, различные места книги сравнивать между собой, неясное уразумевать из более ясного, не должны выхватывать места в книге без связи с целым, смотреть на цель, с какой говорит автор, и т. |
| Основной целью составления списков запрещенных книг была борьба с распространением протестант. идей и сочинений, подрывавших авторитет католич. Церкви. Под абсолютный запрет подпадали все произведения, авторы которых были признаны еретиками; чтение таких книг влекло за собой отлучение от Церкви. После рассмотрения церковными властями могли быть разрешены к прочтению сочинения авторов-еретиков, не касавшиеся религиозных вопросов, переводы католич. трудов, выполненные еретиками, а также составленные на национальных языках полемические произведения, направленные против еретиков. Запрещались анонимные издания. Издания Библии на национальных языках подлежали лицензированию, а их чтение мирянами разрешалось только после получения «Imprimatur» от Папского престола или правящего епископа. Критика нек-рыми католич. авторами (напр., Эразмом Роттердамским ) церковной иерархии стала причиной того, что их сочинения были включены в Индекс запрещенных книг. Запрещались сочинения аморального содержания, затрагивавшие темы любви вне брака, супружеской измены или дуэлей, труды по астрологии, предсказаниям и оккультизму, а также рассуждения о политике, науке и морали, к.-л. образом подрывавшие католич. учение. В XVI в. к этой категории причислили ряд сочинений М. Монтеня, Н. Макиавелли , Ж. Бодена, Ф. Рабле, а после 1600 г.- труды Н. Коперника , Г. Галилея и др. ученых и философов. После 1600 г. Индекс запрещенных книг расширился тематически; в него были включены тексты, содержавшие критику папы Римского, клириков и духовенства, церковных институтов, как подрывавшие авторитет Церкви, сочинения, рассказывавшие о тайных обществах, суеверных практиках или содержавшие рассказ о сверхъестественных явлениях, не признававшихся Церковью. В XVI в. Индекс запрещенных книг включал имена 1228 авторов и названия их сочинений, а в Индексы, издававшиеся после 1600 г., были добавлены только 120 новых имен (половина из них - протестанты XVII в.). Большинство текстов, включенных в Индексы XVII в., были составлены на латыни, франц. или итал. языках. Если в XVI в. в этих списках преобладали сочинения протестантов, то в XVII-XVIII вв. их сменили произведения католич. авторов - янсенистов, а также труды, касавшиеся догматических споров (напр., полемики иезуитов и янсенистов, иезуитов и доминиканцев относительно учения пробабилизма и казуистики) (подробнее см.: Index des Livres Interdits/Éd. J. M. de Bujanda et al. Gen., 11 vol.). |
| Какое впечатление произвел индекс Павла на римско-католических ученых, об этом свидетельствует письмо, которое некто Латинус Латиниус в 1559 г., вскоре после публикации индекса, писал Андрею Мазию: «Что тебе пришло в голову приготовлять к печати новые сочинения в такое время, как наше, когда все доныне явившиеся в свет книги изъяты из употребления? Я думаю, что из нас многие годы никто ничего не будет писать, кроме писем. Только что появился индекс книг, которых мы под угрозой отлучения обязываемся не иметь. Запрещено так много книг, что нам оставлены лишь немногие, в особенности из тех, которые напечатаны в Германии. Почему я советую тебе бросить перевод Демосфена и варианты Библии. Ферн уже несколько дней занят очисткой своей библиотеки, а я займусь этим завтра, чтобы у меня не нашлось ничего такого, что иметь не позволено. Как назвать это, кораблекрушением книги или книжным пожаром?» Инквизиция после издания папского индекса, насколько могли достигать ее руки, отобрала, конфисковала или пережгла, без сомнения, множество книг. Но все-таки Рейш считает риторическим преувеличением, если Наталис Комес рассказывает: «Везде сожжена такая масса книг, что если бы они были сожжены в одном месте, то вышел бы почти пожар Трои. Нет ни одной частной и общественной библиотеки, которая была бы пощажена и которая бы почти совсем не запустела. Во многих городах Италии были сожжены книги не без многочисленных жалоб народа относительно потери». По мнению Рейша, папский декрет не был нигде приведен в исполнение во всей строгости, не исключая Рима. Avviso di Roma от 14 января 1559 г. извещает: одно духовное лицо, принадлежащее к духовному ордену, обратило внимание председателя инквизиции на то, что в Испании не очень строго относятся к книгам, и рекомендовало смягчить строгости и в Риме, ввиду того, чтобы не причинить слишком больших убытков книгопродавцам и ученым через истребление книг. Председатель, однако же, отвечал: Рим дает законы Испании и всему миру, а не Испания римлянам; но другие члены инквизиции находили целесообразным предложение патера и выражали надежду, что на практике декрет будет смягчен и не все запрещенные книги будут преданы огню. Относительно Болоньи Avviso от 11 февраля 1559 г. извещает: индекс здесь приведен в исполнение. Ничего другого не позволено, кроме thesaurus linguae latinae и комментариев Долета; из сочинений Эразма ничего не позволено удержать, кроме некоторых переводов св. отцев, да и то имя переводчика изглажено из книг. |
|
|
