| Конечно, трудно ожидать, чтобы сочинения такого знаменитого человека, как Фенелон, французского епископа времен Людовика XIV, попали в индекс, и, однако же, так было с одним из богословских сочинений этого знаменитого прелата. Явление это замечательно по тем обстоятельствам, при каких оно случилось, а потому мы думаем остановиться на нем с особенным вниманием. В 1695 г. другой знаменитый французский епископ Боссюэ издал одно сочинение, направленное против мистицизма, в особенности против мистических произведений известной мадам Гюйон. Но этим сочинением Боссюэ остался недоволен Фенелон, и он сам написал сочинение, касающееся злобы дня – мистицизма, под заглавием «Объяснение правил святых (мужей) о внутренней жизни». Возник спор между двумя знаменитыми прелатами о том, кто из них правильнее смотрит на дело мистицизма. Каждый из них послал свою книгу в Рим к папе на рассмотрение. Фенелон кроме того просил позволения у короля отправиться в Рим и там лично защищать свое дело, но в этом ему был отказано: король был недоволен сочинением Фенелона. В июле 1697 г. Людовик отправил к папе письмо, в котором он всячески порицал книгу Фенелона, он называет ее худой, вредной, осужденной уже епископами и многими теологами. Папа в сентябре назначил исследование сочинения Фенелона. Боссюэ и Фенелон назначили специальных защитников их интересов в Риме, со стороны Фенелона таким лицом был аббат Шантерак, а со стороны Боссюэ – его племянник, аббат того же имени, и аббат Фелиппо. Эти поверенные двух епископов оказались лицами очень ловкими, так что несмотря на глубокую тайну, в какой происходили заседания коллегий в Риме, имевших дело с книгой Фенелона, они оказались знающими много об этом деле и своевременно извещали о подробностях своих патронов. В то время, когда происходило рассмотрение дела в Риме, Боссюэ и Фенелон написали целый ряд сочинений в защиту своих воззрений, старались в них вскрыть интимную сторону дела, и все эти сочинения были посланы в Рим частью в латинском переводе. Разоблачения, в какие пустился в своих сочинениях Боссюэ, много повредили Фенелону в Риме. Племянник Боссюэ писал своему дяде, что дружественные отношения Фенелона к мадам Гюйон, о которых сообщил кое-какие сведения в своих полемических сочинениях Боссюэ-епископ, произвели в папской столице больше впечатления, чем двадцать теологических аргументов. Испытание сочинения Фенелона было поручено десяти квалификаторам. Они обрели 64 положения у Фенелона, достойные осуждения. Обсуждение этих положений квалификаторами происходило в заседании 25 сентября 1698 г. и продолжалось 6–7 часов. Но заседание дало неопределенный результат. Когда присутствующие стали подавать голоса «за» и «против» Фенелона, то пять квалификаторов подали голос за осуждение книги, а прочие пять – в пользу книги. Дело рассмотрения книги перешло теперь в руки кардиналов. Эти последние в течение октября должны были изучить мнения квалификаторов и относящийся сюда материал и выразить свое суждение. |
| Между тем в Париже озаботились тем, чтобы заручиться мнением докторов Сорбонны против Фенелона; здесь из книги Фенелона было извлечено 12 положений, как достойных осуждения; под осуждением подписалось 60 докторов Сорбонны. Обвиняемый был убежден, что эти подписи вынуждены, и в таком роде заявлял в письме к папе. В Риме, по-видимому, вмешательство Сорбонны произвело неблагоприятное впечатление. Для защиты чистоты своего учения Фенелон хотел и решился было обратиться к Лувенскому университету и предлагал с таким же запросом из Рима обратиться к другим университетам. Мало того, он хотел было сделать донос в конгрегацию инквизиции на сочинения своего врага Боссюэ, только он желал бы это сделать так, чтобы он сам остался в стороне, как непричастный доносу. Впрочем, ни запрос о Фенелоне в университеты, ни привлечения Боссюэ к суду инквизиции не были осуществлены. 12 ноября 1698 г. начались заседания кардиналов в видах обсуждения цензурируемого сочинения Фенелона. Но дело это очень затянулось. Любопытна характеристика, какую делает Фелиппо, поверенный Боссюэ, относительно кардиналов индекс-конгрегации. Он писал: «Не должно переводить разрешение догматического вопроса в Рим: здесь люди очень невежественны и склонны к интригам. Если бы дело сначала было решено во Франции через епископов или Сорбонну, тогда здесь не осмелились бы идти против. Известно, что Франция очень учена, а римлян при их невежестве каждый догматический вопрос поставляет в затруднение. Каждый последний доктор Сорбонны лучше здешних богословов». Неизвестно, скоро ли бы римские кардиналы распутались с вопросом о Фенелоне, если бы делу не был дан новый и очень сильный толчок со стороны. Людовик XIV в декабре того же года отправил письмо к папе, в котором он жалуется на медлительность, указывает на то, что некоторым лицам на руку такая проволочка, просит скорее покончить дело для успокоения верующих и славы его святейшества. Также одному из кардиналов, которого король подозревал в умышленной оттяжке дела, он написал грозное письмо. Король был настроен против Фенелона, и свое нерасположение к нему явно выразил в том, что в январе 1699 г. он лишил его титула воспитателя принцев и штатного содержания по этой должности. Шантерак, поверенный Фенелона, при виде этих обстоятельств, писал из Рима последнему: «Все находятся здесь под страшным впечатлением, какое положили и письмо короля, и его распоряжения; считают невозможным, чтобы Рим стал сопротивляться; по-видимому, все кардиналы решились осудить положения, извлеченные из Вашей книги, и вопрос теперь только о том, как это сделать и в каких выражениях изложить приговор». |
| Несколько прелатов состояли в должности официальных докладчиков; среди персонала были также архивист и протоколист. Служебные помещения Конгрегации индекса располагались в Риме, во дворце апостольской канцелярии на углу пл. Канчеллерия (Piazza della Cancelleria) и ул. Пеллегрино (Via del Pellegrino). После реформы Римской курии, проведенной папой Пием Х (конституция «Sapienti consilio» от 29 июня 1908) и изменившей структуру куриальных учреждений, порядок деятельности Конгрегации индекса был откорректирован. Конгрегация должна была в дальнейшем не только изучать представленные ей книги, накладывать в случае необходимости запрет на эти издания и по мере надобности выдавать разрешения на чтение запрещенной лит-ры; теперь в ее обязанности входило изыскание всевозможных изданий, относительно которых могли возникнуть подозрения в неблагонадежности. Конгрегации надлежало тесно сотрудничать с правящими епископами, напоминая им об обязанности принимать меры против опасных публикаций и сообщать о таковых Папскому престолу. Конституция значительно расширила полномочия Конгрегации индекса: если раньше ею рассматривались только официально представленные для этого книги, а изучение к.-л. сочинения начиналось по требованию церковного должностного лица, прелата или епископа, то теперь под рассмотрение могли попадать все известные Конгрегации книги, что значительно увеличивало их количество. Если информация об опасной публикации сообщалась частным лицом и не была подкреплена обращением местного епископа, то в случае признания публикации противоречащей католическому вероучению и морали Конгрегация индекса направляла официальное письмо епископу, в чьем епископстве эта книга была опубликована, с целью напомнить о епископских обязанностях в деле церковной цензуры (см. ст. Imprimatur ). Этой же конституцией папа Пий Х обязал состоявших в Конгрегации индекса кардиналов, советников и служащих при вынесении решения о запрещении книг консультироваться с кардиналами, с советниками и со служащими верховной Конгрегации Sanctum Officium, где префектом был сам папа. Согласно папской конституции, все кардиналы, советники и служащие Конгрегации мндекса, как непосредственно причастные к деятельности верховной Конгрегации Sanctum Officium, должны были приносить присягу о сохранении тайны. Папа Бенедикт XV motu proprio «Alloquentes proxime in Consistorio» от 25 марта 1917 г. упразднил Конгрегацию мндекса, передав ее функции Конгрегации Sanctum Officium, при которой была создана особая секция цензуры книг (Sezione della censura dei libri). В ходе реформы Конгрегации Sanctum Officium, проведенной Павлом VI (motu proprio «Integrae servandae» от 7 дек. 1965), секция цензуры книг была упразднена. |
| В ответ буллой «Apostolicum pascendi» от 7 янв. 1765 г. К. подтвердил устав Об-ва Иисуса, что вызвало негодование не только у франц. монарха, но и у др. европ. правителей. Во Франции парламенты в Париже, Руане и Эксе осудили буллу; парламент в Эксе постановил ее публично сжечь. В итал. гос-вах, а также на территории Свящ. Римской империи запрещалось ее публиковать и хранить дома в рукописном или напечатанном виде под страхом суровых наказаний вплоть до смертной казни (в Венеции). Еще одним важным проявлением политики галликанизма стало создание франц. королем комиссии по реформированию монастырей. В 1768 г. по предложению этой комиссии был издан королевский эдикт, установивший возрастной ценз для принятия монашеского обета (не менее 21 года для мужчин и 18 лет для женщин), а также минимально допустимое число монахов и монахинь в каждом мон-ре (19 - в муж. и 15 - в жен. обителях). В начале понтификата К. дружественные отношения с испанскими Бурбонами, правившими в Испании, Неаполитанском королевстве и герц-стве Парма и Пьяченца, проявились в поддержке Папским престолом борьбы против попыток османских войск оккупировать Мальту (1761). Первое осложнение отношений произошло после включения в июне 1761 г. в Индекс запрещенных книг (с одобрения К.) сочинения янсениста пресв. Ф. Ф. Мезанги «Изложение христианского вероучения» (Exposition de la doctrine chretienne), которое стало популярно в качестве катехизиса в Неаполитанском королевстве и Испании, где оно использовалось при обучении принца Астурийского, сына испан. кор. Карла III. В дек. 1761 г. премьер-министр Неаполитанского королевства Б. Тануччи добился от сына Карла III, неаполитанского кор. Фердинанда IV, запрета на обнародование документов Римской курии, касавшихся сочинения Мезанги, сославшись на право regium exequatur, т. е. на необходимость обязательного предварительного одобрения королем документов Папского престола, к-рые без королевской санкции не могли вступить в силу на территории Неаполитанского королевства. Подобные меры были приняты в этой связи и в Испании: в янв. 1762 г. с одобрения испан. кор. Карла III совет Кастилии принял Прагматическую санкцию, устанавливавшую по праву regium exequatur обязательное визирование документов Папского престола и королевский контроль за их публикацией на территории Испании, а также создание испан. варианта Индекса запрещенных книг, содержание к-рого также контролировалось светской властью. Однако ходатайства К. перед королем и королевой-матерью, а также влиятельными придворными привели к отмене этой меры (июль 1763). В Неаполитанском королевстве Тануччи продолжил проведение реформ, ограничивавших права католич. Церкви. По его инициативе были отменены налоговые льготы, уменьшена и затем отменена десятина, введен налог на церковное имущество, установлено право изъятия в пользу королевской казны личного имущества епископов после их смерти, отменено право «мертвой руки» в отношении монастырских земель. |
| ч. последователей Эразма Роттердамского , а также тех, кто подозревались в приверженности народным суевериям, магическим практикам и сатанизму (ведовству и колдовству ). В XVIII в. деятельность И. была направлена против просветителей и масонов. За время существования И., по данным имевшего доступ к ее архивам историка Х. А. Льоренте, были «отпущены», т. е. переданы светской власти и казнены через сожжение, ок. 30 тыс. чел., сожжены «в изображении» ок. 17 тыс. чел., получили «примирение» с католич. Церковью (т. е. приговорены к тюремному заключению, галерам, работе на рудниках, проживанию в определенных городах, епитимиям и штрафам) ок. 300 тыс. чел. Кроме преследования еретиков испан. И. занималась регулярным изданием списков запрещенных книг (в 1551, 1559, 1583 и т. д.; об офиц. рим. списках см. Индекс запрещенных книг ), куда попадали сочинения гуманистов, переводная протестантская лит-ра, художественная лит-ра (напр., сочинения Лопе де Веги), переводы Библии на народные языки (в частности, перевод Песни Песней, сделанный гуманистом Луисом де Леоном с древнеевр. яз.). В XVIII в. с критикой И. выступали сторонники рациональной философии и Просвещения, а испан. монархи стали демонстрировать пренебрежение к ней: кор. Филипп V отказался присутствовать на аутодафе, по традиции приуроченном к его восшествию на престол, и впосл. испан. Бурбоны не посещали подобных церемоний. К кон. XVIII в. инквизиторы потеряли право преследовать вольнодумцев и вообще кого-либо, за исключением еретиков, а также подвергать аресту подозреваемых до того, как их вина будет доказана. Деятельность И. свелась к книжной цензуре. Испан. И. была отменена Жозефом Бонапартом в 1808 г., восстановлена кор. Фердинандом VII в 1814 г., а затем окончательно упразднена в 1834 г. декретом регентши Марии Кристины. Последнее аутодафе, завершившееся передачей осужденного светской власти, прошло в Валенсии 29 сент. 1826 г. Негативная оценка деятельности И. в Испании раннего Нового времени стала важнейшим компонентом «черной легенды» (leyenda negra), к-рая сложилась под влиянием евреев и конверсо, эмигрировавших из страны и способствовавших почитанию своих единоверцев как мучеников И., а также испан. |
| Занятия астрологией и магией Кампанелла пронес через всю свою бурную и полную драматических поворотов и противоречий жизнь, над загадками которой до сих пор ломают копья в многочисленных дискуссиях исследователи его творчества. Действительно, как совместить одно с другим? Написавший коммунистическую утопию «Город Солнца» и возглавивший антииспанское восстание в Калабрии, он был также автором ряда сочинений, в которых горячо отстаивал идею всемирной теократической монархии под властью той самой испанской короны. Богослов-философ, отрицавший Троицу и Божественность Христа, симпатизировавший пантеизму и гилозоизму (учение о всеобщей одушевленности природы или мира), измученный католической инквизицией узник, и в то же время — строгий католический монах, написавший много сочинений против Лютера и кальвинистов, всячески боровшийся с Реформацией. Неоднократно уличенный в безбожии, он одновременно автор книги «Побежденный атеизм». Поклонник точного опытного знания, подчеркивавший, что оно начинается с ощущения, и в то же время астролог и составитель гороскопов, много занимавшийся магией… Кампанелла был истинным сыном противоречивой эпохи Возрождения. Дань увлечения астрологией тогда отдали, например, великие астрономы Николай Коперник и Иоганн Кеплер. Николя де Лармассен. Портрет Томмазо Кампанеллы в последние годы жизни. Из издания: Isaac Bullart, «Académie des Sciences et des Arts», livre II, 1682 В конце концов, через 27 лет ему удается прельстить своими занятиями римского папу Урбана VIII, которого он обещал при помощи магических ритуалов избавить от смерти, и его освобождают. Его сочинения исключают из католического Индекса запрещенных книг, а Генеральный капитул Доминиканского ордена присвоил Кампанелле степень магистра римско-католического богословия. Однако впереди все равно были новые конфликты с инквизицией и новые обвинения. Инквизиция вновь его стала преследовать за неортодоксальные мнения и вносить его сочинения в Индекс запрещенных книг, а один из учеников Кампанеллы был обвинен в подготовке антииспанского заговора, и опасность угрожает и его учителю. В итоге Кампанелла бежит во Францию под покровительство знаменитого кардинала Ришелье. Там он выпускает в свет новое издание «Города Солнца» и составляет гороскоп новорожденного Людовика XIV, а в посвященных ему стихах выражает надежду, что будущий король-Солнце реализует Город Солнца на практике. |
| 1988. P. 307-368; Arnold. 2008. S. 185-190). Вышедшее в 1571 г. в Париже издание было посвящено кард. А. Фарнезе. Несмотря на все предосторожности, римская инквизиция уже в нач. 1572 г. распорядилась запретить продажу книги до тех пор, пока она не будет проверена инквизиторами и исправлена (donec expurgetur). Вскоре после этого сочинения К. были включены в некоторые местные итальянские списки запрещенных книг, однако в официальный римский Индекс запрещенных книг они никогда не вносились. В сер. 70-х гг. XVI в. «очищением от заблуждений» (expurgatio) сочинений К. занялись инквизиторы Рима и Венеции. Результатом работы стало опубликованное в Венеции в 1578 г. собрание сочинений К., содержавшее многочисленные цензурные вмешательства в оригинальный текст; их главной целью было устранение всех высказываний К. о спасении и оправдании, которые могли быть истолкованы читателями как противоречащие учению Тридентского Собора (мат-лы цензуры и их анализ см.: Arnold. 2008. S. 191-301; ср. также: Fragnito. 2006). Хотя в результате «исправлений» богословское учение К. было серьезно искажено, они имели и положительное значение: К. не был признан еретиком, а его сочинения избежали официального запрета. С кон. XVI в. интерес католических теологов к наследию К. неуклонно ослабевал, однако его сочинения продолжали пользоваться вниманием читателей; отдельные издания и переводы выходили как в католических, так и в протестант. странах (выборочный список см.: Dittrich. 1881. S. 248-252). Значительный вклад в формирование положительного образа К. в католической среде внесла публикация в сер. XVIII в. жизнеописания К., составленного в 50-х гг. XVI в. Лодовико Беккаделли (1501-1572), который с 1535 по 1542 г. был секретарем К. (см.: Beccadelli. 1746); в качестве предисловия к этому изданию было помещено пространное письмо авторитетного католич. ученого и теолога кард. А. М. Кверини, фактически являющееся 1-м посвященным К. историко-богословским исследованием (Ibid. P. III-LXVIII). Дискуссия кард. |
| Расследование инквизиции продолжалось до ноября. В ходе него выяснилось, что богохульные высказывания были подстроены самим Каччини, однако для доказательства слов Галилея о движении земли были приведены отрывки из его писем по поводу споров о солнечных пятнах. Эта книга Галилея была подвергнута проверке, но мнение цензора не сохранилось. По всей видимости, оно не было отрицательным, т.к. книга Галилея не была внесена в следующем году в список запрещенных книг. 19 февраля 1616 года экспертам инквизиции были представлены два положения, вобравшие в себя суть учения Коперника: 1) Солнце является центром мироздания и, следовательно, неподвижно; 2) Земля не есть центр мироздания, она не является неподвижной и движется как целостное тело и к тому же совершает суточное обращение. Богословы были компетентны в своей области, но отнюдь не в области естественных наук. Ответ они дали в течение четырех дней, очевидно не сочтя необходимым подробный разбор положения, заранее казавшегося им неверным. На пленарном заседании 24 февраля они вынесли решение: 1) «Все считают, что явление неверное и абсурдное с философской точки зрения, и кроме того формально еретическое, так как выражения его во многом противоречат Священному Писанию, согласно буквальному смыслу слов, а также обычному толкованию и пониманию Отцов Церкви и учителей богословия». 2) «Все считают, что это положение заслуживает такой же философской цензуры; с точки зрения богословской истины, оно, по крайней мере, ошибочно в вере» . По итогам этого заключения 5 марта 1616 года книга Коперника «Об обращении небесных сфер» была внесена в индекс запрещенных книг. Также было постановлено кардиналу Белармину вызвать Галилея и предупредить последнего о необходимости отказаться от подобных убеждений. При необходимости нужно было предпринять три шага – увещевание, предупреждение и тюремное заключение. Галилей внял увещеванию, не было надобности даже во вмешательстве Комиссара Инквизиции. Позже пошли слухи об отречении Галилея, но сам кардинал письменно подтвердил, что Галилей не был |
| Требование индекса заключается в том, чтобы книгу, подвергшуюся запрещению, ни один католик не имел права ни читать, ни держать у себя, ни перепечатывать, под опасением отлучения; а если у какого католика уже находится запрещенная книга, то он обязуется доставить ее или местному епископу, или инквизиции, – последняя должна такие книги сжигать. Папа Бенедикт XIV в середине XVIII в. особой буллой определил порядок, как должна вестись процедура рассмотрения книги, подлежащей запрещению. Этот, впрочем, не новый порядок в общем сохраняется до настоящего времени. Вот этот порядок: если известная книга обратила на себя внимание вредным содержанием (с папистической точки зрения), то она вручается особому цензору в Риме, называемому квалификатором или консультантом; этот изготовляет письменный отзыв о книге с указанием мест в ней, заключающих заблуждения. Книга с отзывом посылается прочим консультантам, заведующим делом рассмотрения опасных книг, и затем все эти консультанты собираются на заседание в понедельник и составляют определенное решение. Это решение вместе с книгой посылается кардиналам, которые, в свою очередь, в среду в заседании постановляют определение о книге. Это есть заседание индекс-конгрегации. Наконец, все акты представляются папе, и от него дело получает окончательное решение. Если книга принадлежит католическому писателю, то недостаточно того, чтобы о ней сделал отзыв один консультант: если первый консультант выскажется за осуждение книги и прочие консультанты согласятся с ним, то книга с отзывом, без упоминания имени составителя отзыва, передается еще другому цензору, по определению конгрегации. Если второй консультант выразит согласие с отзывом первого, в таком случае оба мнения посылаются кардиналам. А если второй консультант выскажет мнение, что книгу запрещать не должно, то назначается третий цензор книги, которому сообщаются оба отзыва, не упоминая имен их составителей. Если этот новый цензор соглашается с мнением первого консультанта, то дело переходит на рассмотрение кардиналов, а как скоро он соглашается со вторым консультантом, тогда дело рассмотрения поручается еще четвертому консультанту, и книга с этими отзывами переходит в руки кардиналов. |
| Первые попытки теоретического осмысления понятий «канон» и «каноничность» связаны с религ. кризисом эпохи Реформации . Как сомнения Лютера в каноническом статусе ряда книг НЗ, так и анафематизмы Тридентского Собора были констатацией разрыва в богословском сознании между понятиями «каноничность», «авторитет» и «аутентичность», к-рый впоследствии только усиливался. Вместе с тем решения Собора сделали невозможным теологическое осмысление этого разрыва. Признание каноничности библейской книги должно было означать признание ее аутентичности. Когда в 1678 г. Р. Симон изложил гипотезу о происхождении текста Пятикнижия из разных документов (Histoire critique du Vieux Testament), он высказал мысль о том, что для веры католич. Церкви историческое изучение Библии не принесет никакого вреда, ибо Свящ. Писание не является единственным источником вероучения и ему не придается такое же значение, как у протестантов. Эта идея не получила одобрения Папского престола, и работа Симона была включена в Индекс запрещенных книг. Серьезная постановка вопроса о содержании понятия «каноничность» стала возможной только после кризиса, вызванного доминированием историко-критического подхода к изучению Свящ. Писания (от В. М. Л. Де Ветте до Ю. Велльгаузена ). Поскольку до Нового времени понятия «каноничность», «авторитет» и «аутентичность» применительно к книгам Свящ. Писания не противопоставлялись и каждое из этих понятий с неизбежностью предполагало остальные, то пафос библейско-критического подхода стал пафосом отрицания каноничности и вероучительного авторитета библейских книг. Богословие впервые столкнулось с противопоставлением текста как актуального выражения веры общины и текста как исторического явления, с необходимостью разграничить аутентичность текста и его каноничность. Новые проблемы потребовали развернутого теоретического осмысления понятий «канон» и «каноничность», которое стало необходимым условием построения любой исагогической системы. История развития представлений о К. б. в XIX в. |
|
|
