| Павел IV сделал кардиналов снова священнослужителями, а не князьями. Хотя в течение длительного времени он и сам находился под влиянием своего родственника кардинала Карло Карафы, в конце своей жизни он порвал с непотизмом. В 1559 году Павел IV впервые опубликовал список запрещенных книг, папский «Индекс», который с тех пор стал публиковаться систематически. Инквизиция и «Индекс» стали грозным оружием административной защиты тридентских решений и преследования всех, не согласных с ними. Папа стремился освободиться от становящегося все более тягостным опекунства испанцев и Габсбургов. Антинемецкие настроения папы послужили причиной сближения Фердинанда I с протестантами. Павел IV снова посчитал, что с помощью французов сможет освободиться из «железных объятий» Габсбургов. (Союз с французами постепенно отдалял от Рима и Англию.) С Испанией же папа даже ввязался в вооруженный конфликт. Однако армия герцога Альбы разбила войско папы, состоявшее главным образом из протестантских немецких наемников. После этого поражения наступила еще большая зависимость от Испании. Своей суровостью и своими распоряжениями Павел IV способствовал не укреплению и возрастанию авторитета папства, а лишь усилению страха и ненависти. Поскольку в контрреформации он видел только административную задачу, он всю свою жизнь, по существу, целиком посвятил инквизиции. (Каждую неделю он сам председательствовал на заседаниях Священной канцелярии.) Когда в 1559 году папа умер, накопившееся недовольство вылилось в народное восстание в Риме. В начале понтификата Павла IV ему поставили статую. Когда же он умер, Колонна и Орсини взбудоражили толпу, и она низвергла статую с пьедестала; ее разбили на куски, а увенчанную папской короной голову протащили по улицам Рима. Председательствующим на соборе папа назначил кардинала Мороне. В интересах достижения успеха он сначала хотел прийти к соглашению относительно сущности реформы. С испанским и французским монархами удалось заключить компромисс точно так же, как с Фердинандом I в Инсбруке. |
| Дюпен отвечал бенедиктинцу. Но этот ответ еще менее понравился Боссюэ, чем само сочинение Дюпена. Он, Боссюэ, послал канцлеру Бушера два мемуара, в которых оспаривал многие историко-догматические взгляды Дюпена, порицал его описание Третьего и Четвертого Вселенских соборов и объявлял, что труд Дюпена должно запретить или же, по крайней мере, автор должен отказаться от своих взглядов. Известный Расин, родственник Дюпена, и некоторые другие лица вступились за автора и старались смягчить оппонента. Действительно, Дюпен объяснился с Боссюэ, и дело пока замолкло. Но теперь выступает на сцену архиепископ Парижский; в апреле 1693 г. он издает циркуляр, в котором говорилось: первые пять томов труда Дюпена рассмотрены четырьмя докторами Сорбонны и мной самим; труд автора должен быть запрещен, так как он заключает в себе места ложные и дерзкие, способные ослабить авторитет канонических книг и некоторых членов Символа веры ; кроме того, автор оскорбительно судит о Вселенских соборах, апостольском папском престоле, отцах Церкви. Канцлер запретил продажу сочинения Дюпена. В том же году пять томов сочинения Дюпена были внесены инквизицией в число запрещенных. Дюпен продолжал, однако же, свой труд и выхлопотал себе разрешение у канцлера печатать продолжение, но под другим заглавием, несмотря на протест архиепископа Парижского. Впоследствии запрещение было распростерто на все сочинение Дюпена и внесено в индекс. Сам он несдобровал. Папа Климент XI пожаловался на Дюпена французскому королю, и последний изгнал Дюпена из отечества. Сделав это, король приказал сказать папскому нунцию, что он так поступил с этим доктором, чтобы доставить удовольствие его святейшеству – папе. Папа особым бревэ похвалил короля за ревность к католической Церкви. Расскажем также о недавнем запрещении церковно-исторических трудов французского аббата Геттэ. В 1852 г. вышли в свет первые семь томов «Истории Французской церкви», составленные аббатом Геттэ. 42 французских епископа более или менее одобрили и похвалили труд. |
| 17 Говоря о «жанрах» восточнославянской литературы, мы употребляем этот термин в современном значении, по крайней мере в принятом у историков средневековой русской литературы. О том, что соответствовало понятию жанра в самой средневековой русской традиции см. [Лихачев, 1986, с. 58–61 и др.]. 18 В восточнохристианской письменности «отреченные» книги (тексты арог-гета) рассматривались как своего рода подмножество общего множества «сокровенных» книг (тексты apocrypha). Примерно к IV в. относятся такие принципы классификации христианских текстов, которые делили их на общепризнанные в церкви и необщепризнанные. К последним и принадлежал круг апокрифических книг. Эти тексты делились, далее, на не признаваемые каноническими, но и не безусловно нецерковные, и на прямо еретические. Из второй группы текстов и формировался постепенно корпус сочинений, которые стали считаться отреченными. Строго говоря, это сочинения, включенные в индекс запрещенных книг (первый из самых известных приписывается жившему в VI в. Анастасию Синаиту ). Тем не менее такое определение было бы слишком формальным: отреченные книги превосходно адаптировались и распространялись под новыми, «неотреченными» названиями. 19 Когда эти сочинения определяют как «книги популярные, общедоступные по содержанию для масс, слабо подготовленных в богословском отношении», это справедливо, но только в плане оценки адресата отреченных книг, а не их источника. Последний же был непосредственно связан с гностическим «совопросничеством» и «визионерством». Иное дело – уровень духовного формирования индивида в результате тех «испытаний» мировых тайн, которые ему предлагались в отреченных книгах, в контексте мировоззрения христианского. Хотя с позиции этого мировоззрения вопрос о том, «от каких частей» был создан Адам, также не лишен интереса, значительно более важен для человека другой, – как ему превратиться из Адама ветхого в Адама нового. Поэтому с данной точки зрения жажда познания того, из чего сделаны солнце и луна, сколько на земле ветров, сколько у человека костей или даже сколько часов пребывал человек в раю (классическая проблематика отреченных книг), вполне нормальная для языческого сознания, отражает духовный уровень весьма примитивный. Уже содержательная несовместимость канонических церковных книг с отреченными выражалась в том, что первые (уже с такого максимально «космологического» раздела Библии, как начало Книги Бытия) всецело сотериологичны, в то время как во вторых спасение человека или жизнь по заповедям практически не получают освещения. |
| Исторически Конгрегации предшествовала комиссия, созданная в февр. 1562 г., во время работы Тридентского Собора, и состоявшая из 18 членов Собора. Целью комиссии была ревизия И. з. к. 1559 г. и создание на основе решений Собора нового И. з. к. Однако в связи с постоянным количественным ростом печатных изданий возникла необходимость в создании постоянно действующего органа в составе Римской курии. В 1571 г. папа Пий V учредил Конгрегацию индекса. Первое заседание новой Конгрегации состоялось 15 марта 1571 г. Папа Сикст V , в ходе реформы Римской курии создавший новую систему постоянно действующих Конгрегаций (булла «Immensa aeterni Dei» от 22 янв. 1588), определил круг обязанностей Конгрегации индекса: изучение книг и в случае обнаружения в их содержании положений, противоречащих католич. вероучению или морали, их запрещение или предписание авторам внести соответствующую правку. Конгрегация получила право привлекать экспертов в области богословия и канонического права, а также сотрудничать с наиболее значимыми европ. университетами. В случае необходимости Конгрегация имела право выдавать отдельным лицам разрешение на чтение запрещенных книг. Кроме публикуемого И. з. к. Конгрегацией составлялся не предназначавшийся для обнародования список сочинений, не подпадавших под запрещение, но содержащих разделы, требующие исправления или изъятия. Папа Бенедикт XIV конституцией «Sollicita ac provida» от 9 июля 1753 г. установил регламент процедуры изучения и запрещения книг, усложнив ее с целью избегать принятия поспешных решений. Папа Лев XIII конституцией «Officiorum ac munerum» от 25 янв. 1897 г. внес ряд изменений в порядок работы Конгрегации индекса. Во главе ее стоял кардинал-префект; ее члены назначались папой из числа кардиналов. В качестве «постоянного ассистента» в Конгрегации состоял магистр апостольского дворца (с 1968 должность называется «богослов Папского дома»). Должность секретаря Конгрегации индекса закреплялась за представителем католич. ордена доминиканцев . Советники Конгрегации назначались папой из числа епископов, прелатов и представителей монашеских орденов и конгрегаций. |
| отец или словом Златоуста, легко избегали церковного отречения, и почитались даже наравне с творениями св. отцов. Подобные поучения не вносились в список запрещенных книг; мало того, считались даже книгами истинными» 12 . В примечаниях к очеркам рассыпана масса данных, подтверждающих эту мысль. Оказывается, что отреченная и апокрифическая письменность оставила заметные следы в самых употребительных древнерусских книгах для чтения, – в Прологе, Измарагде, Златоусте, Четь-Минеях. Статья о книгах и не совсем точно отражала наличный состав отреченной письменности, указывая, напр., на апокрифы, которых никогда не было на Руси и даже в славянских переводах, а с другой перечень отреченных книг далеко не исчерпывал всего объема запрещенной литературы 13 . Не смотря на это, статья представляет высокий интерес для исследователя. Она, хотя не полно, все-таки представляет историю ложных писаний; но Тихонравов ставит ее в связь и с историей духовного просвещения и с литературными движениями древней Руси. Таким образом, изучение статьи, по редакциям разных веков, привело ученого к следующим общим выводам. Представляя собой третий отдел статьи патриарха Анастасия Синаита († 599), перечисляющий апокрифические книги, а потом, вероятно, в XI в. среди южных славян в эпоху развития Богомильской ереси дополненный апокрифическими статьями греческими и болгарскими, список отреченных книг встречается у нас впервые в Номоканоне XIV в. и был распространен в России в то время, как стали расходиться в древней русской литературе и еретические апокрифы греческого и славянского происхождения, запрещавшиеся в нем. Митрополит Киприан дополнил болгарский индекс новым отделом «богоотметных и ненавидимых книг», книг светского содержания, в которых излагались суеверные приметы, не одобряемые служителями христианской церкви (громовники, колядники и разные другие гадательные книги). В молитвеннике Киприана, первый раз не канонические книги ставились на одну доску с богоотметными суевериями; слово «апокрифическая» книга смешалось с понятием «запрещенной» книги. |
| С 1518 г. папа Лев Х начинает издавать ряд булл против глав и приверженцев Реформации – в особенности против Лютера. С этого времени индекс вступает в свои права. Заслуживает внимания то, что говорит папа в булле от 3 января 1521г. Здесь утверждается, что некоторые приверженцы Лютера обратились (в католичество) и что в иных местах Германии сочинения его публично сожжены. По следам папы пошли на первых порах многие из университетов. Теологические факультеты в Кёльне и Лувене в конце 1519 г. решили наложить запрещение и сжечь какую-то большую книгу Лютера, автора же ее призвали отказаться от своих воззрений. Лувенцы замечали при этом, что уже в предыдущем году запретили покупку книги в университете. Подобного же рода запрещение сочинений Лютера обнародовано было Сорбонной в апреле 1521 г. В заседании Венского теологического факультета в апреле 1520 г. декан приглашал факультет явить себя в качестве pravitatis haereticae inquisitrix, выступить против сочинений, напечатанных в Вене и враждебных христианской вере. Факультет решил прежде всего обратиться с надлежащим представлением к епископам, и если эти последние не захотят ничего предпринять, то факультет, в силу вверенной ему от апостольского престола обязанности, определил запретить печатание и продажу такого рода сочинений под опасением канонических наказаний за преслушания. В октябре того же года Экк переслал в Венский университет буллу против Лютера с требованием, чтобы она была объявлена между лицами, принадлежавшими к университету, и чтобы сочинения Лютера были отобраны b сожжены. В Ингольштадте, по настоянию Экка, сочинения Лютера были сожжены ректором в октябре 1520 г. Лютер, в свою очередь, в декабре 1520 г. сжег папскую буллу, jus canonicum и сочинения Экка. Алеандер также много содействовал сожжению сочинений Лютера. «Я с такой ловкостью вел дело с самого начала (в Бельгии), – хвалит себя Алеандер, – что император и его советники прежде увидели сожжение книг, а потом уже пришли к сознанию, что они мне дали право на это. |
| Каждый должен согласиться, что такие нападки римской церковной власти, как например нападки на болландистов, представляются совершенно нецелесообразными. То, что осуждается в трудах болландистов, то самое составляет непререкаемую истину для церковного историка. Но иногда папская цензура вооружается против таких церковно-исторических сочинений, которые действительно не заслуживали снисхождения и пощады. Укажем на некоторые сочинения Гардуэня и Беррюйэ, характерные для ордена иезуитов, к какому принадлежали эти писатели. В 1728 г. появилась в свет первая часть труда Беррюйэ под заглавием «История народа Божия от его начала до рождения Мессии». Каким духом было проникнуто это сочинение и каким направлением оно отличалось, об этом дает прекрасное известие известный Жан-Жак Руссо, относившийся к сочинению с решительной ненавистью. Он пишет: «Негодование позволило мне купить лишь один первый том. Я не понимаю, как могли дозволить напечатать труд, так скандально написанный, как этот. Я удивляюсь, как нашлись люди, которые одобрили к печатанию книгу в такой стране, где самый строгий перевод священных книг едва позволен». Трудно представить себе, чтобы автор «не имел намерения поднять насмех все, что есть самого достопочтенного в религии». Книга под именем истории патриархов описывала их любовные похождения; автор, кроме того, скептически относился к мессианским пророчествам. Книга была запрещена индекс-конгрегацией. Тем не менее она была переведена с французского языка на итальянский, немецкий, польский, испанский. Папа запретил даже все сочинения, которые занимались разбором этого скандального произведения. Но иезуиты как будто бы ничего этого и не знали. По смерти своего собрата – Беррюйэ – они издали в свет одно его сочинение, и в предисловии прославляли автора, как «великого человека», «ревностного защитника веры», «безбоязненного исповедника» и пр. Не менее отличился другой иезуит, знаменитый издатель «Деяний соборных» Гардуэнь. Некто Даниель Гюэ сказал о Гардуэне: «Сорок лет он работал над тем, чтобы уничтожить свою репутацию ученого человека, и ему, однако же, этого не удалось». |
| Об этом свидетельствует изданный в 1644 г. в Москве сборник, получивший название «Кириллова книга», в основу которого был положен целый ряд памятников Киевской митрополии. Данный сборник включал в том числе и своего рода индекс запрещенных книг, составленный, как предполагают, Михаилом Роговым и Иваном Наседкой 447 . И здесь упоминание об «Августине иппона града епископе» мы встречаем не среди запрещенных книг и авторов, но в перечне «Книги преподобных и богоносных отец нашых пастырей и учителей вселенских» (л. Зоб. 2-го счета). Евфимий же Чудовский, столь категорично причислявший Августина к «латинским учителям», собственноручно перепишет в 1692 г. упоминавшийся выше сборник «Книга святаго августина западнаго учителя, епископа иппонскаго» 448 , показав тем самым, что известное предубеждение против латинских книг и латинских отцов не было препятствием к активному усвоению их наследия. Ключевые слова: Блаженный Августин , религиозная книжность Киевской митрополии и Московской Руси конца XІ–XVII вв., католические влияния на православную традицию. Blessed Augustine of Hippo in the Religious Writings of the Metropolitanate of Kiev of the late 16th century and the 17th century M. Korzo The study considers the different forms of presence of Augustine’s theological heritage in the religious writings of the Metropolitanate of Kiev. As main sources are examined the latin hymn «Te Deum laudamus», the anonymous treatise on the sacraments «Nauka o tainstvah» (Vilno, 1617), the first handbook for confessors «M irz Bogom cheloveku» (Kiev, 1669) by the Kiev Lavra archimandrite Innokentiy Gizel, the manuscript catechetical manual «Veniets Very» (1670) and the so called long catechism (1671) by Simeon Polotskiy (1670). Using the writings of Bishop of Hippo was rather random; «Summa theologica» by Thomas Aquinas, «Roman catechism» and other Catholic texts were used as sources of citations. Theological discussions between Kievan and Moscovian authors and the manuscript heritage of Euthymeos of Chudov testify to a contradictory attitude towards the theological authority of Bishop of Hippo in the 17th century Orthodox Church. |
| И. з. к., обязательный для всех католиков, реально действовал гл. обр. в Италии, Испании и Португалии. Вопрос о внесении тех или иных сочинений в И. з. к. нередко становился причиной конфликтов между странами и даже внутри Римской курии, иногда эти решения отменялись. На Ватиканском I Соборе (1869-1870) звучали требования пересмотреть общие принципы составления И. з. к., однако никаких решений по этому вопросу принято не было. Папа Лев XIII конституцией «Officiorum ac munerum» от 25 янв. 1897 г. внес ряд изменений в церковное законодательство о цензуре и запрещении книг. Запрету подлежали еретические книги, издания текстов Свящ. Писания, осуществленные некатоликами, переводы текстов Свящ. Писания на совр. языки, сделанные без соответствующего разрешения, непристойные публикации, книги, повествующие о колдовстве, излагающие новые пророчества и откровения и др. Книги, относящиеся к области священных дисциплин, подлежали обязательной предварительной цензуре. Никто из клириков не мог без согласия епископа основать периодическое издание. Определялась ответственность издателей и непосредственных изготовителей печатной продукции. К нарушителям закона о цензуре в качестве наказания применялось отлучение - оно касалось тех, кто умышленно (т. е. зная о запрете на данное издание) читали запрещенные папским распоряжением сочинения, также ему подвергали тех, кто издавали тексты Свящ. Писания без соответствующего разрешения. Прочие нарушители должны были получить официальное предупреждение от епископа, за которым закреплялось право наложить на них и каноническое наказание, соответствующее проступку. Новый И. з. к., составленный с учетом этих изменений, был опубликован 17 сент. 1900 г. Ок. 800 произведений, осужденных до 1600 г., были исключены из И. з. к. (в этом издании И. з. к. оставалось 4 тыс. позиций, 88 из них - авторы, запрещенные с пометкой «opera omnia»). Разрешалось также чтение книг, практическая польза которых компенсировала встречающиеся в них ошибки. Принципы церковной цензуры и формирования И. |
| 13. Лишь после трудов и высказываний Галилея, отстаивавшего истинность коперниканской системы, книга «О вращениях небесных сфер» была внесена Католической Церковью в индекс запрещенных книг. Только после 1822 г. De revolutionibus перестало упоминаться в ватиканском «Списке запрещенных книг» – через сотни лет после открытий Кеплера, Галилея и Ньютона и нахождения прямых физических доказательств орбитального и суточного вращений Земли. 14. Для научного мышления принципиально важной является идея разграничения видимого и того, что есть на самом деле. Но в науке, включая астрономию, эта идея до Коперника не находила применения. Коперник придал различию видимых и реальных движений конкретную форму. Его применение буквально революционизировало астрономию. Философ Б.М. Кедров писал: «Когда появляется мысль, что за видимостью скрыта какая-то невидимая сторона вещей и явлений, не ощутимая непосредственно, с этого момента начинается подлинная наука… Первый шаг в этом направлении и был сделан Коперником». В философский обиход даже вошло выражение «коперниканский переворот», которым стали обозначать научные революции и коренные переломы в развитии научных и философских идей. 15. Между тем уже в 20 веке, когда наука пережила новую революцию, в том числе в космологии, стали высказываться идеи, что с учетом новой неклассической физики, в частности, общей теории относительности Эйнштейна, между системами Коперника и Птолемея нет принципиальной разницы. Этой точки зрения придерживался родоначальник концепции нестационарной (изменяющейся) Вселенной А.А. Фридман. Он писал: «Мы не только не можем, сидя внутри системы, установить ее равномерное и прямолинейное движение, но не можем и решить: из двух систем, движущихся ускоренно друг относительно друга, которая движется, и которая стоит неподвижно… Невозможно решить, кто прав – Птолемей или Коперник, невозможно, если, конечно, не прибегать к раз и навсегда оставленным в настоящей статье принципам целесообразности, экономии мышления». Фридман считал, что нам целесообразно и удобно думать, что Земля вращается вокруг Солнца, и в качестве остроумнейшей иллюстрации этого хода мысли привлекал следующие строчки М.В. Ломоносова: |
|
|
