| Всему приходит конец. Однажды я был вызван к начальнику Школы. В беседе со мной он предупредил о создавшемся весьма опасном положении в связи с приближением советской армии. Полковник предложил мне со всем причтом покинуть данный район, вывезти тем или иным путем церковное имущество, которое я сочту нужным, и двигаться на запад, навстречу приближающейся американской армии. О том, какова была судьба остающихся, он мне ничего не сказал, но на мой вопрос, поставленный ему по данному поводу, сообщил мне следующее: весь личный состав Школы должен будет разойтись и искать себе убежище там, где это будет возможным, если, конечно, не последует каких-либо специальных распоряжений командования о соединении с остальными Вооруженными Силами КОНР-а. На мое возражение о моей пастырской ответственности и невозможности в связи с этим покинуть в момент опасности мою паству, начальник Школы ответил, что так как все курсанты рассыпятся по разным местам, то данный вопрос практически отпадает, но ему очень бы хотелось, чтобы все духовенство находившееся в Школе немедленно ее покинуло. Он очень обеспокоен нашей судьбой, ему будет значительно легче, если нас не будет здесь и он хочет иметь хоть какую-нибудь гарантию, вернее надежду, на наше спасение от надвинувшейся опасности. Поэтому он убедительно просит и приказывает мне немедленно, вместе со всем причтом, покинуть замок и взять направление на Мариенбад, где, по его мнению, мы имеем реальную надежду попасть на территорию, по его предположению в ближайшие дни занимаемую американскими войсками. Кроме меня в школе в это время находился о. Николай П., ждавший напрасно назначения, но никогда не служивший со мной, предположительно из известной предосторожности, регент и псаломщик. Я вернулся к ним и сообщил о приказе начальника Школы. Весть о его распоряжении быстро разнеслась, т. к. канцелярия начала готовить соответствующие документы для проезда в Мариенбад. Но проезда никакого не было, ибо средства передвижения уже не работали и их вообще не имелось. После краткого обсуждения создавшегося положения, мы решили идти пешком. Возник вопрос о церковном имуществе. При передвижении пешком унести его на себе было бы довольно трудно, или даже просто невозможно. Поэтому я взял с собой только то, что должен взять каждый священник при подобном положении. Я взял с собой запасные Св. Дары, антиминс, священные сосуды, напрестольное Евангелие, крест, облачение и в дополнение ряд небольших икон, а также несколько богослужебных книг. Мы уложили за малым исключением все это в большой чемодан. Он был достаточно тяжел и унести его было трудно. Тогда мой псаломщик где-то раздобыл ручной «ваген», т.е. небольшую тележку, употреблявшуюся местным населением для перевозки мелких предметов в домашнем быту и хозяйстве. Чемодан был поставлен на тележку и оказался как раз максимальной нагрузкой для этого транспортного средства. |
| Например: квадрат есть равносторонний прямоугольник. Прямоугольник – ближайший род (genus proximus), равносторонний – видовое отличие (differenmia specifica). Или: дарохранительница – богослужебный сосуд (ближайший род), в котором хранятся запасные Дары (видовое отличие). Или: “Страсть естъ противоестественное движение души (род) по направлению либо к неразумной любви, либо к неразборчивой ненависти, питаемой к кому-либо из-за чего-нибудь чувственного (видовое отличие).” Однако не всегда ближайший род может быть определяющим, или не всегда целесообразно его использовать в качестве определяющего. Правила определения понятий Определение должно быть соразмерным. Объем определяемого понятия должен быть равным объему определяющего понятия. Это значит, что понятие должно быть обратимым – не слишком широким и не слишком узким. Определение набедренник есть четвероугольное украшение, является слишком широким, так как существуют четвероугольные украшения, которые не являются набедренниками. Поэтому определение набедренника должно быть дополнено: набедренник есть четвероугольное украшение священнического облачения (знаменующее силу, победу, восстание Христово u чистоту от грехов), которое привешивается на поясе или чреслах . Последнее определение обратимо, поскольку набедренником и только набедренником является то, что содержится в предикате высказывания. Слишком узким будет определение: ектения есть молитва всех присутствующих в храме, содержащая ряд прошений о нуждах христианской жизни, каждое из которых завершается словами «Господи, помилуй», потому что не во всякой ектении прошение завершается этими словами. Правильным, то есть достаточным будет определение: ектения есть молитва всех присутствующих в храме, содержащая ряд прошений о нуждах христианской жизни. Логическую избыточность или недостаточность определения следует отличать от смысловой избыточности, которая в реальных определениях часто целесообразна, поскольку нужна для понимания существа определяемого. В приведенном определении набедренника информация о том, что именно знаменует собой набедренник, с логической точки зрения необходимой не является, потому что для отличения набедренника от других частей священнического облачения достаточно указать на его форму и положение, но для уяснения символического смысла набедренника такая информация существенна. |
| …Пять тысяч человек окружают Иисуса в тот момент, когда Он совершает таинство умножения хлебов. Таинство? Наверное, правильнее было бы сказать «чудо», – но всё же это не оговорка, поскольку в чуде умножения хлебов уже присутствует будущее таинство Евхаристии. Пять тысяч, четыре тысячи – попытайтесь представить себе такое огромное число людей. Вот это и есть та койнония (от греческого слова койнос – «общий»), то со-общение, соединение всех воедино. Апостол Павел восклицает по этому поводу: нас много, но «мы многие – одно тело; ибо причащаемся от одного хлеба» (1 Кор.10:17). Меня всегда поражает, что просфоры, которую мы используем для таинства Евхаристии, хватает всем, сколько бы ни было народу в храме. Если причащаются сто человек, частицы получаются больше. Если тысяча, как бывает в пасхальную ночь, то мы дробим одну просфору на тысячу частиц. Они меньше, но всё равно их хватает всем. Есть в этом повествовании ещё один существенный момент: Иисус умножает хлеба, когда наступает вечер. Когда тьма начинает сгущаться, нам являет Себя Иисус – Тот, Который «во тьме светит» (Ин.1:5). Когда вокруг сгущается тьма, Он одерживает над ней победу, побеждает смертию смерть Именно в тот момент, когда над нами торжествует тьма – физическая или психологическая, – Он приходит и начинает сиять, Он отдаёт нам Самого Себя. В каждом евангельском рассказе надо различать два плана. С одной стороны, это рассказ о событии, которое имело место две тысячи лет назад в очень далёкой от нас стране. Вместе с тем всё это происходит с нами, с каждым из нас. Мы оказываемся участниками каждого евангельского события. Можно так сказать: любая книга существует отдельно от нас, мы существуем вне её. Евангелие – совсем другая книга, мы живём как бы «внутри» её. Чудо умножения хлебов происходит на мистическом уровне каждый день вот уже две тысячи лет. Каждый день на земле служится Литургия – не в этом, так в другом храме; нет ни дня, когда бы не было обедни. Когда начинается Великий пост, на Востоке Литургия совершается только по субботам и воскресеньям, а на Западе – и в будние дни. В Великую пятницу Литургия не совершается, но когда Великая пятница наступает у христиан Востока, у христиан Запада уже Пасха… Так что за две тысячи лет христианской истории не было ни одного дня, когда бы это чудо, чудо умножения хлебов, не повторилось. И всем хватает, и все насыщаются! Каждый день Господь берёт, благословляет, преломляет и даёт нам этот хлеб. И его всегда хватает, и остаётся! А если кто-то болен и не может прийти на Литургию, всегда на Престоле есть запасные Дары, которые священник может положить в дароносицу, принести больному и в любой день и час – вечером, ночью – причастить его (в Византийском уставе сказано, что больного можно причащать и не натощак, в любое время, независимо от того, готовился он к этому или нет). |
| Болезни от Бога для нашего спасения Все от Бога: и болезни и здоровье, и все от Бога, подается нам во спасение наше. Так и ты, принимай свою болезнь и благодари за то Бога, что печется о спасении твоем. Чем именно посылаемое Богом служит во спасение, того можно не доискиваться, потому, что и не узнаёшь, может быть. Посылает Бог иное в наказание, как эпитимию, иное в образумление, чтоб опомнился человек; иное, чтоб избавить от беды, в которую попал бы человек, если бы был здоров; иное, чтоб терпение показал человек и тем большую заслуг жил награду; иное, чтоб очистить от какой страсти, и для многих других причин… 1377 письмо 42 вып. 1 стр. 55) О болезни как спасительном подвиге Милость Божия буди с вами! Все охаете; но охаете спасительно, или по делу спасения. Благослови Господи ваши тревоги по сей части. Вы в болезненном состоянии по телу. Дело же спасения требует трудов и лишений. Как же быть? Терпите благодушно вашу болезненность и благодарите за нее Бога… потому что не будь ея, вы бы, быть может, ходили к верху ногами, а теперь сидите и ходите все как следует. Другая польза та, что будь вы здоровы, вам следовало бы, если б вы вздумали деятельно содевать свое спасение, держать строгие посты, бдения, долгия молитвословия, выстаивание общих церковных служб, и прочие труды. Теперь же это у вас заменяется терпением болезненности. Терпите же и о прочем не безпокойтесь. Только душу держите, как следует. Духовная сторона у вас цела. Следовательно, ею вы должны служить Богу во всей полноте; трезвиться и бодрствовать, дух сокрушенный и смиренный иметь, в молитве (умно сердечной, предзрении пред собою Господа) пребывать, помыслы отгонять, смирение питать, не осуждать, с радующимися радоваться, с скорбящими соскорбеть, памятовать Бога и смертный час, и прочее подобное… Вот вам и спасение! Что вы прописали о своем ястии и питии, тут ничего нет укорного, если все принимается в скромной мере. Ваше желание чаще причащаться удобоисполнимо. Имейте у себя запасные святые дары: частицы Тела пропитанного Кровию… и причащайтесь, когда потребность, или как положите. В монастыре много дарохранительниц свободных. Попросите и, употребляйте. Дома держите дарохранительницу со святыми тайнами на почетнейшем месте, среди святых икон. |
| Через некоторое время послышались шаги отца Сергия. Он шел быстро, заметно спешил вернуться домой и поделиться впечатлениями дня. С первого взгляда на его лицо было видно, что он доволен, возбужден и горит желанием рассказывать. Наташа поспешила опередить его и негромко предупредила: «Папа! Тебя тут ждут!» — Кто? Не вижу! Не раздеваясь, с ходу, отец Сергий шагнул в темноту передней комнаты и, не погашая того света, который был на лице, нагнулся к сидящему, пытаясь рассмотреть его. Не здороваясь, не называя себя, посетитель что-то сказал очень тихо, но значительно, кажется: «Пойдемте поговорим!» Отец Сергий словно поперхнулся и замолчал. Этот короткий, неопределенный звук был как бы точкой опоры, необходимой для того, чтобы остановить в себе нечто относящееся к настоящему времени, и круто повернуться к будущему. Вот он попросил разрешения положить на место запасные Святые Дары — возражения не было. На все ушли не минуты, а секунды. Вот они выходят в кухню — незнакомый человек в черной кожанке и сам отец Сергий, посеревший, настороженный, сосредоточенный. — Проститься? — Нет, зачем же… Вы скоро вернетесь домой… Вас пригласили поговорить, а потом вы вернетесь… Еще секунда, и он ушел. Навсегда. Вечером дети долго ожидали его, прислушивались к каждому шороху снаружи. Гораздо дольше, чем допускали самые смелые предположения, но он не вернулся. Утром отнесли ему передачу — подушку и кое-что из провизии. Горе горем, отец — отцом, а теперь перед семьей вплотную встал вопрос — чем жить. Конечно, отец Александр по-прежнему будет отдавать часть отца Сергия, некоторое время помощь еще придется принимать, но не всегда же. Несомненно, отец Сергий больше не вернется, не было еще случая, чтобы кого-нибудь отпустили во второй раз. Да и долго ли продержится сам отец Александр? Следовательно, нужно подумать, что делать. В первую очередь это касалось Сони, которая одна не имела никакого, самого мизерного заработка. Имела три специальности — шитье, вышивание, пишущая машинка, а за три года можно было по пальцам пересчитать полученные ею заказы. Да и эти заказы были от знакомых или по их рекомендации, т. е. давались не ради дела, а только для поддержки. |
| Речь идет вовсе не о каком-либо физическом, т.е. в пределах космоса и состояний материи, ее преобразовании, – всякое такое преобразование, как бы ни было оно грандиозно и разрушительно, было бы ничтожно по сравнению с той внутренней катастрофой бытия, которая происходит в таинстве, где космическое перестает быть самим собой, становясь сверхкосмичным, божественным. Поэтому и оккультные или даже физические свойства, принимаемые – или же не принимаемые – материей таинства, – являются одним из производных последствий совершившегося, причем они могут быть или не быть и отнюдь не соизмеримы с происшедшим изменением самого существа. Святая вода, согласно указаниям в богослужебных книгах и многочисленным свидетельствам опыта, не портится; это факт, однако она может и испортиться и тем не менее не перестает быть сама собой, как может испортиться и заплесневеть просфора и как может быть это же самое – и бывает – даже с плохо просушенными запасными Святыми Дарами, Телом и Кровью Христовой. Материя космическая сохраняет внешне – но только внешне – свою природу и силу, когда в ней вложена уже другая сила и другое существо. Она пронизывается, просвечивается насквозь во всей глубине своего существа, становится иноприродной себе, и все-таки ее космическая природа, пока еще стоит мир, остается не затронута: материя настолько прозрачна и проницаема для божественной силы, что она как бы ее не замечает, так что в одном пространстве бытия вмещается иное, совершенно несовместимое бытие, причем первое не ощущает, не замечает другого, и для неверия есть полная возможность отрицать все, ибо совершающееся видимо лишь очами веры. В Учительн. Известии есть указание, что если Св. Дары принимают видимый образ Тела и Крови, тогда следует отложить это и причащать верующих лишь под видом хлеба и вина скрывающимися Святыми Тайнами. Чудо таинства отнюдь не в преобразовании материи, но в ее полном упразднении, одновременно при сохранении ее природных свойств. Сила таинства в материи неопределима никаким, даже самым тончайшим из мыслимых определений, материя таинства для очей науки и вообще этого мира есть мировая материя, по всем своим свойствам принципиально не отличающаяся от другой, и в этой недоступности таинства измерению – его свойство и его торжество. Правда, предметы таинства могут оказывать ощутимое действие в мире, они могут иметь свойства, воспринимаемые сензитивными натурами, но это все-таки относится к периферии: каково бы ни было преобразование «Тела» данного тела, все-таки внутренне принципиальное преобразование остается за пределами исследования. |
| Принимая во внимание широкую сферу применения освященного елея, Н.Ф. Красносельцев делает «предположение об употреблении его и для освящения лиц, проходивших подвиг покаяния» . Вероятно, такие люди, совершив подвиг, воссоединившись с Церковью или окончательно подготовившись к этому, приносили елей в храм как символ Божия милосердия, в воспоминание о блуднице, помазавшей ноги Иисуса и получившей прощение грехов. См. также схожие суждения А.П. Голубцова . Если рассматривать обряд освящения и помазания в таком контексте, то он становится ни чем иным, как чином, который дополняет торжественную обстановку воссоединения публично каявшихся. А значит, ему нужно приписывать лишь историко-символический смысл. Вышеизложенное позволяет ответить на вопрос, почему общее маслосвящение приурочено к определенным дням – к Великому Четвергу и Великой Субботе. Здесь нужно вспомнить, что по древним уставам торжественное воссоединение с Церковью лиц, приносивших публичное покаяние, как и крещение оглашенных, приурочивалось установленным датам. На Востоке совершать такое присоединение было принято тогда же, когда совершалось крестили оглашенных. А так как этим днем по преимуществу был день Пасхи или вернее канун Пасхи – Великая Суббота, то тогда было и воссоединение кающихся. На Западе дата была немного смещена – на Четверток, что, вероятно, практиковалось и в некоторых Восточных Церквах. Значит, приурочение общего маслосвящения к указанным дням является воспоминанием об этих древних сроках воссоединения с Церковью кающихся, а само маслосвящение нужно считать исторически видоизмененным обрядом помазания кающихся елеем покаяния. И снова встает вопрос: каким образом это – поначалу чисто символическое – последование в хронологической динамике изменилось в Таинство елеосвящения. Ответить на него помогает анализ особенностей богослужения и обрядов древнехристианской Церкви, которые фиксируются в самый частотный для совершения общего маслосвящения день – в Великий Четверток. В настоящее время в Православной Церкви в этот день бывает омовение ног, приготовляются запасные дары для больных и совершается освящение мира. На Западе же сюда присовокупляются и другие обряды: в частности, в связи с освящением мира совершается освящение елея для оглашенных и елея для больных, принимающих Таинство Елеосвящения. Эта практика весьма древняя – она берет свое начало еще в VIII столетии. |
| Когда о. Симеона «взяли», он сразу «сдал» всех Тюремная справка о состоянии здоровья Бориса подтверждает, что он мог бы не покинуть запасной полк до конца войны. Но накануне ареста он получает приказ готовиться к отправке на фронт. Критическая ситуация под Калининым могла бы бросить судьбу старшины Бориса Малышева в чудовищную мясорубку войны совсем рядом с Вышним Волочком. Текст послания монахини Анастасии брату объясняет, почему спешила в качестве связной Валентина Троицкая утром 17 октября: больная монахиня не может сама идти и пробует письменно уговорить о. Симеона разрешить дать запасные Святые Дары для причащения уходящему на фронт, а значит на смерть, Борису Малышеву, если ему удастся под предлогом посещения бани побывать дома. Видимо, своим отказом Борис так сильно обидел Платонова, что потребовалось ее посредничество. Заодно она спрашивает о возможной воскресной службе, на которую может прийти Анна (Усс). Попав в руки чекистов, эта записка стала одним из главной улик, умело использованных против о. Симеона и м. Анастасии. Перехват этого послания объясняет, почему в своих признательных показаниях о. Симеон пытается объяснить нелегальное пребывание своей сестры у Малышевых в доме. Когда 17.10.1941 о. Симеона «взяли» вместе с оказавшейся у него В.Н.Троицкой, увы, он сразу «сдал» всех. В тот же день 17 октября выписаны ордера на арест супругов Малышевых: его взяли в части в Красном городке, а ее – на одре болезни дома. Записка дала возможность НКВД-шникам хорошо подготовить визит в дом Малышевых на следующий день: они не сразу предъявляют ордер на арест и не начинают обыск, а вначале лезут в домовую книгу, где есть запись о проживании Платоновой и Усс и нет отметки паспортного стола об их прописке. Вот и основание для задержания. У нелегальных жильцов ведь было предписание, куда ехать. Почему же они так не спешат убежать от наступающего противника? Немцев дожидаются? Этот роковой день, суббота 18 октября 1941 года, сделал детей Малышевых сиротами и отверженными, а их родителей – узниками Вятлага. |
|
|
