| Особенно его пугало чтение лекций по догматическому богословию, так как он считал себя не подготовленным к этому предмету. Обладая ровным, благодушным, но в то же время твердым характером, он вскоре овладел благорасположением к себе корпорации профессоров и студентов. Но недолго пришлось архимандриту Савве пребывать в стенах духовной академии, так как вскоре ему был приготовлен путь архиерейского служения. «Не долго Вы с нами жили, – писал отцу Савве А.В. Горский, узнав о новом его назначении, – но влияние Вашей деятельности отозвалось благотворно в жизни академической. Этого не забудет академия». 4 ноября 1862 года архимандрит Савва был хиротонисан во епископа Можайского, второго викария Московской епархии. Хиротонию совершал митрополит Филарет в Успенском соборе Московского Кремля в сослужении архиепископа Евгения (Казанцева) и епископов Леонида (Краснопевкова) и Никанора Фиваидского (впоследствии патриарха Александрийского). «Слезы струились из глаз первосвятителя, – писал преосвященный Леонид, участвовавший в этой хиротонии, – когда у престола, над главой коленопреклоненного поставляемого, читал он тайные молитвы, а Евангелие и руки архиереев возлежали на ней. Да, дивны пути Промысла Божия в судьбе преосвященного Саввы. Сирота прежде рождения достигает и высшего образования, и почестей высшего звания в Церкви. На 32-м году жизни отец Савва только что окончил курс академический, а 43-х лет он – архиерей. При самом выходе из академии сходит с дороги училищной службы и делается впоследствии ректором академии; действует с такой прямотой, что, по-видимому, разрушает свое внешнее благополучие, и, однако же, прежде многих старейших призван к высшему служению Церкви». Несмотря на новое высокое положение, он сохранил прежние отношения со своими товарищами и всегда говорил, что «в дружбе чины забываются». В ведении епископа Саввы находились церкви и монастыри, входившие в круг ведомства Можайского духовного правления. Много поручений он выполнял и своего архипастыря – любимого им митрополита Филарета (Дроздова): обозревал духовные заведения, следил за исполнением дел в консистории. |
| Подчеркивая ту огромную роль, которую сыграл игумен Филарет в восстановлении Глинской обители уже за первые три года своего настоятельства, Преосвященный Евгений (Казанцев) писал в 1820 году обер-прокурору Св. Синода: «Глинская пустынь стоит наряду с лучшими Курской епархии монастырями, а по уединенному своему месту и по стечению в оную богомольцев и желающих в ней водвориться первая по Софрониевой» 524 . В январе 1821 года министр духовных дел и народного просвещения, тайный советник и кавалер князь Александр Николаевич Голицын писал Глинскому настоятелю: «Преподобный Отец, Строитель иеромонах Филарет, Милостивый Государь мой! Курской губернии Путивльские дворяне и Глуховские разного сословия жители прислали ко мне прошение, в коих объясняют, что Глинская Богородицкая пустынь по случаю всегдашнего отсутствия прежних ее настоятелей доведена была до совершеннаго упадка, но попечением Вашим приведена ныне в устройство, и что в сей пустыни введен по уставу Афонской горы, согласно учрежденному с Софрониевой пустынью, общежительный порядок…» 525 . Для продолжения строительных работ, а также для отопления зданий обители был необходим лес. Глинская же пустынь, окруженная со всех сторон лесом, не имела права использовать его для своих нужд, поскольку он составлял казенную собственность. 14 ноября 1818 г. отец Филарет обратился к епархиальному начальству с просьбой о выделении для обители необходимой части леса 526 . Со своей стороны Курская Духовная Консистория по указанию Преосвященного Евгения обратилась в Курскую казенную палату с требованием рассмотреть и удовлетворить прошение Глинской пустыни о наделении ее землей. Однако 12 июля 1819 года казенная палата сообщила, что близ Глинской пустыни нет казенных оброчных земель, которыми распоряжается Палата, а находятся казенные леса непосредственного ведения и распоряжения лесного управления 527 , поэтому Палата просьбу Глинской братии удовлетворить не может. Тогда по благословению епархиального начальства о. Филарет обратился к министру духовных дел и народного просвещения князю А. |
| Ректором института открытым голосованием был избран настоятель Варваринской церкви г. Казани, профессор богословия протоиерей Николай Васильевич Петров. Однако надеждам на возрождение хотя бы в малой доле того, что когда-то представляла собой Казанская академия, не суждено было сбыться. Институт просуществовал чуть более года, не успев не только войти в славу академии, но даже административно оформиться 809 . Новый 1922 год принес радостную весть об освобождении из тюрьмы митрополита Кирилла и епископа Анатолия. Но если владыка Анатолий получил назначение на Самарскую кафедру, то митрополит Кирилл прибыл в Казань. 4 января на вокзале его встречали епископы Иоасаф, Афанасий и толпы ликующих казанцев, истосковавшихся по любимому архипастырю, чей образ уже тогда был окружен ореолом исповедничества и святости. Второе пребывание митрополита Кирилла в Казани продолжалось семь месяцев, и за это время казанцы еще более сплотились вокруг своих духовных вождей, каковыми были митрополит Кирилл и епископ Иоасаф. После второго ареста Высокопреосвященного Кирилла, последовавшего 21 августа, и ссылки его в Усть-Сысольск, в Казани появился уполномоченный обновленческого Высшего Церковного Управления (ВЦУ), учрежденного в Москве после ареста Святейшего Патриарха Тихона. 1 октября Казанское епархиальное управление (КЕУ) было реорганизовано и в него вошли «живоцерковники». Епископ Иоасаф, управлявший епархией, не желал поначалу открытого разрыва с обновленцами, как того не сделал и сам митрополит Кирилл, надеясь на преодоление «разномыслия» (как это тогда представлялось) и на созыв Поместного собора. Получив от обновленческих священников Евгения Сосунцова и Степана Спирина извещение о том, что епископ Иоасаф работает в одном с ними КЕУ, ВЦУ решило, что епископ единомышлен с обновленцами и вознамерилось завладеть Казанской кафедрой, назначив вместо пребывавшего в ссылке митрополита Кирилла своего архиепископа Алексия (Баженова), архиерея дореволюционного поставления, признавшего ВЦУ. Сей деятель прибыл в Казань в 8 часов утра в Великий Четверток 5 апреля 1923 года. Он занял митрополичьи покои, а после проследовал в зимний храм женского Богородицкого монастыря и встал налево от царских врат в алтаре. Владыка Иоасаф, совершавший в этот день литургию и чин омовения ног, вошел со «Славою...», облачился на кафедре и вступил в алтарь во время малого входа. Здесь он впервые увидел архиепископа Алексия и продолжал совершать литургию, в надлежащих случаях кадя ему как архиерею. |
| Религиозная политика Петра I и Екатерины II привела к усилению позиций ислама в Казани (императрица разрешила, например, открывать медресе для подготовки татарских мулл). Результат не заставил себя ждать – в 1827г. несколько тысяч новокрещенных татар из 6 уездов Казанской губернии подали прошение Николаю I о разрешении вернуться в ислам. В том же году поступило сообщение о том, что 4 тыс. новокрещенных христиан из мордвы, вотяков и черемисов совершили во главе с шаманом языческий ритуальный обряд. Император был шокирован услышанным, естественно, отклонил прошение татар, а от Св.Синода потребовал энергичных мер по улучшению положения православия в Поволжье. В 1828г. для решения возникших проблем в Казань был назначен архиепископ Филарет (Амфитеатров). В ходе расследования он выяснил, что число отпавших в Казанской епархии составляет на самом деле 342 тыс. человек. Главной причиной отпадения, по его мнению, стало незнание духовенством языка новокрещенных: людей крестили «конвейерным» способом, без «оглашения», не объясняя сути христианства. Архиепископ Филарет издал особые «Правила» о миссионерской деятельности, где во главу угла ставилось не количество крещенных, а качество их подготовки к принятию христианства. Духовенству также предписывалось знание языка крещаемых. В 1828г. Св.Синод потребовал у Казанского архиепископа Филарета и у Тобольского епископа Евгения (Казанцева) проекты специальных учебных заведений для подготовки миссионеров. Синод так же приказал ни в коем случае не посылать в приходы инородцев-священников, не знающих туземного языка. Но несмотря на все меры, а со стороны государственной власти откровенно полицейские, отпадение татарского населения в ислам продолжалось. Продолжалось, впрочем, до тех пор, пока викарным епископом в Казани не стал еп.Гурий (Карпов). Он много лет работал в Пекинской миссии и имел богатый миссионерский опыт. В миссионерской работе с татарами достойную партию ему составил директор Казанской семинарии, профессор Н.И.Ильминский. |
| Речь и поступь тихая, смиренная, вкрадчивая. И о. Гермоген (другой следователь, архимандрит, настоятель Московского Андрониевского монастыря) пленён, им... Словом, моё положение было и есть, в отношении к поручению, самое критическое. Считаю не сумнительным, что я много уронил себя в глазах многих сим делом. Вот здесь, пословица: правда глаза колет – весьма не кстати. Но во всём предаю себя Господу. Да, во многом мы не сходились с преосвящ. Антонием во мнениях и спорили. Но Бог с ним! (См. цитованную выше биографию архиеп. Евгения Казанцева, составленную протоиер. И. Благовещенским стран. 6–8). Преосв. Евгений Казанцев, в роли следователя по необходимости долженствуя быть скептиком и Фомою неверным, несомненно оставил в душе преосв. Антония некоторый осадок огорчения. Преосв. Антоний хотел, чтобы по крайней мере к самому открытию мощей прибыл в Воронеж Киевский митрополит Евгений. Но и на открытие это послан был во главе Тверской архиепископ Григорий Постников , член Св. Синода. По этому поводу вот что писал Московский митрополит Филарет к обер-прокурору Св. Синода Нечаеву от 15 августа 1832 г. «Камергер с церемониалом, видно, опаздал в Воронеж: и, может быть, тем не хуже. Там сделалось, кажется, хорошо, хотя не без трудности было для члена Синода. «Я ожидал, что пришлют благодетеля моего преосвященного митрополита Киевского», сказал тамошний владыка (т. е. Антоний), и на силу допустил осмотреть предварительно место и положение святых мощей, чтобы лучше расположиться к пренесению. Едва ли не из Киева получил он наставление, чтобы поставить святые мощи на нозе посреди церкви и облачать как обыкновенно облачают архиереев. Тут-то годился доставленный вами ко мне, а мною сообщенный преосв. Григорию, список с завещания святителя Митрофана. Им только мог преосв. Григорий защитить свое мнение». («Переписка м. М. Филарета с С. Д. Нечаевым» стр. 77). Вообще Антоний Воронежский действовал тогда смело и самоуверенно, заручившись заранее согласием и благоволением на открытие св. |
| Сам святитель Филарет в своем катехизисе учит нас, что после родителей на нашу любовь и уважение имеют право воспитатели, как заменяющие собою родителей. Для самого святителя Филарета это правило особенно имело силу в Лаврской семинарии, где родители его не могли быть постоянно и где он вверен был попечениям начальствующих учащих и в этой семинарии. И он питал к ним не только уважение, но и любовь, а кто из них не заслуживал уважения по своей порочной жизни (напр. имевший слабость к спиртным напиткам проповедник иеромонах Дионисий), о том искренно сожалел. 56 Преимущественною любовью Филарета пользовались, также взаимно весьма любившие его, префект семинарии иеромонах Сергий (Крылов-Платонов), и ректор архимандрит Евграф (Музалевский-Платонов), из коих последний в 1808–1809, а первый в 1809–1812 годах были преемственно на должности ректора С.-Петербургской Духовной Академии и также были сослуживцами Филарета, как в Лавре. 57 Они так были дружны с Филаретом, что последний бывал у них как дома и очень скорбел о внезапной смерти Евграфа, в 1809 году, 58 а по назначении Сергия во епископа Костромского в 1812 году, писал родителю своему из Петербурга: «Много в нем потеряю и я, и многие». 59 Более нежели любовь, какое-то благоговение чувствовал Филарет к главному начальнику, отцу и патриарху Троицкой Лаврской Семинарии митрополиту Платону, который также горячо полюбил его и когда Филарета вызвали в Петербург то все меры употреблял к тому, чтобы снова возвратить его в Лавру, писав о нем к Новгородскому и С.-Петербургскому митрополиту Амвросию и в Св. Синод между прочим следующее: «особливо о иеродиаконе Филарете усердно прошу Святейший Правительствующий Синод обратить его паки в Троицкую Семинарию, где он, яко сходственно с его желанием, может лучший успех оказать для общей пользы, и как я о нем особливое прилагал, в рассуждении его воспитания, отеческое старание: то сие много послужит к утешению моей старости». 60 Филарет называл митрополита Платона своим «благодетелем», 61 чувствуя к нему живейшую, искреннейшую и глубочайшую благодарность за его отеческое внимание и благорасположение к нему, 62 всеми силами стараясь оправдать его доверие и любовь к нему, 63 желал всегда иметь и имел портрет его прядь своими глазами 64 , а когда в 1812 году митрополит Платон скончался, то горько плакал о нем и едва имел силы прочитать духовное завещание его («столь оно наполнено умиления», по собственным словам Филарета) 65 , хотя и уклонился от произнесения надгробного слова в память его, сказав, по случаю просьбы о сем архимандрита Евгения (Казанцева), передававшего желание на то самого митрополита Платона, в письме к Евгению, по словам последнего, «о себе скромно, о Платоне великолепно: Подлинно он был Великий Василий, но я не Григорий». 66 |
| Самое празднование 50-летнего юбилея Академии приурочено было к 1 октября 1864 года, – ко дню открытия её в 1814 году. Торжество празднования, высочайше разрешенного, почтили своим присутствием и участием, кроме высокопоставленных светских особ, 2052 представителей и депутатов от различных ученых и учебных обществ и учреждений, многих лиц из состава Московского духовенства и питомцев Академии, 2053 архипастыри, сам маститый первосвятитель церкви Московской, митрополит Филарет, член Святейшего Синода архиепископ бывший Ярославский Евгений (Казанцев), 2054 бывший некогда ректором Академии (1836–1841), архиепископ Черниговский Филарет (Гумилевский) , 2055 бывший бакалавром Академии (1848–1849); епископ Дмитровский Леонид (Краснопевков) 2056 и бывший в 1861–1862 годах ректором Академии епископ Можайский (ныне архиепископ Тверской), Савва (Тихомиров) . После Божественной литургии в Лаврском Троицком соборе, 2057 совершенной сими архипастырями (за исключением преосвященного Евгения, слепца) в сослужении с наместником Лавры архимандритом Антонием и ректором Академии протоиереем А. В. Горским, 2058 и молебствия, на котором к великой и сугубой ектеньям присоединены были особые, на этот случай составленные, прошения, 2059 и после которого возглашены были – многолетие государю императору и царствующему Дому, Святейшему Синоду и члену его митрополиту Филарету, всем бывшим и настоящим начальникам, наставникам и воспитанникам Академии, и вечная память почившим императорам Александру I и Николаю I, митрополитам, архиепископам, имевшим то или другое отношение к Академии и всем бывшим начальникам, наставникам и воспитанникам её, в актовой зале Академии состоялось торжественное собрание. На этом собрании, открытом молитвою, прежде всего прочитана была профессором С. К. Смирновым «историческая записка о Московской духовной академии», закончившаяся обращением к председательствовавшему в собрании митрополиту Филарету с просьбою о призвании благословения Божия на начало нового пятидесятилетия Академии. |
| Сверх того, влиянию примера Владимира можно бы было приписать странное, для средины александровского царствования, усиление в цензуре, если не духа, то форм павловской эпохи. На досуге члены цензуры со всею тщательностью «испытывали» содержание и литературную форму изредка попадавших еще к ним произведений. Детали этого испытания, конечно, разнообразились, по характеру цензоров и самых сочинений. Одни сочинения требовали полной очистки языка, и вот, благодаря трудолюбию цензора, составлялась рецензия в 132 страницы, с указанием всех поправок (архимандриты Амвросий Виноградский и Евгений Казанцев) 251 . В другой раз внимание цензора (протопресвитера Алексеев а, бывшего ранее членом консистории и цензором проповедей, произносимых учеными священниками 252 посвящалось разбору политической проповеди или нравоучительного «трактата». При этом чуть ли не всякую мысль цензор оспаривает текстом Святого Писания, руководясь чисто случайными ассоциациями и, однако, ставя под сомнение благонамеренность автора 253 . Занятый своими учеными трудами Амвросий (Орнатский , сотрудник пр. Евгения Болховитинова по «Истории российской иерархии»), принимал к рассмотрению цензуры лишь чисто церковные произведения; остальные же возвращались, как не подлежащие рассмотрению московской цензуры 254 . В подкрепление своих решений, – что особенно следует отметить, – цензура теперь постоянно ссылается на положение 1799 г. и другие указы 255 . Вот тип тогдашнего цензурного определения – отказа: «поскольку от св. синода по сей части уже довольно издано ясных и назидательных книг, а указом св. синода, 4 января 1800 г. за 19, в цензуру последовавшим, воспрещено без нужды издавать в печать книги, кои в своем роде окажутся излишними, – то возвратить» 256 . Очевидно, для новых, постоянно сменявшихся членов цензуры всякое, даже случайное и устаревшее, распоряжение и разъяснение центральной власти имело силу закона. Среди беспрерывной смены цензоров, на бесцветном фоне последних двух десятилетий существования московской цензуры, выделяется своею продолжительностью и прочностью положения цензорство Иакова Дмитриева (Никольского). По окончании семинарского курса, слушая лекции и в академии, он послан был в московский греческий Николаевский монастырь для изучения разговорного греческого языка 257 . С этого времени за ним упрочилась слава эллиниста 258 , что было и главной причиною назначения его в цензуру. Сам Иаков старался не скрывать в тайне своего дара языков, и, например, на запросы издателей адрес-календаря Москвы отвечал сообщением таких о себе сведений: «протопресвитер Б. М. Успенского собора Иаков Дмитриевич, кавалер Анны 2 ст., занимается цензорованием и переводом духовных книг с греческого языка на славяно-Российский и сличением славянских книг, как Библейских, так равно и всех церковных, с еврейскими и греческими их оригиналами» 259 . |
| «Стрелы», по выражению неизменного друга Филаретова Евгения Казанцева, «сыпались» на него и в сем году. 158 Враги все жаждали еще бóльшего и бóльшего унижения его. «От вас, – пишет тот же Евгений к тому же своему московскому родственнику в письме от 4 июля 1825 года, – наносят все невеселые новости, будто, будто, будто. Пора бы им утихнуть. Видно враги не уснут, пока не насытятся кровью. Да сохранит вас Господь. Цену почувствуете, когда лишитесь. Но да сохранит Господь от столь не соразмерной кары» 159 И это продолжалось во весь почти 1825 год, до самого начала нового царствования. Только вера в Бога и надежда на Его правосудие в более или менее отдаленном будущем подкрепляла невинного страдальца и оживляла его настроение душевное, его энергию в неустанной, как и всегда, деятельности. «С нами Бог чрез Иисуса, – говорил он в этом смысле, проповедуя на день Рождества Христова в 1824 году, – если только желает того, во всех состояниях и приключениях жизни нашей; так что даже страждем ли, можем с Ним страдать, да и с ним прославимся ( Рим.8:17 ); умираем ли, можем умирать Господеви ( Рим.14:8 )» 160 – «Человек, постигнутый бедствием, страданием, печалью! – говорит он так же в проповеди на 25 сентября 1825 года. – Тебя не нужно испытывать, находишься ли ты, и полагаешь ли себя в числе труждающих и обремененных. 161 Опасаться должно не того, что ты не довольно сие знаешь, но того, не чрезмерно ли сие чувствуешь; и избытком сего чувствования не затрудняешь ли сам для себя познание средств успокоения. Единственное верное средство само себя тебе открывает; собери остатки расточенных сил; приближся узнать и принять оныя; прииди труждающийся и обремененный. – Приидите ко Мне вси труждающиися и обременении, и Аз – глаголет Иисус Христос – упокою вы. Прибежище верное! Пристанище безопасное! Помощь всесильная! Защита всепобеждающая! Облегчение небесное! Покой Божественный! Только приидите. Только не отрекитесь… Иисус Христос облегчает и упокоивает бедствующих, страждущих, печальных: ибо не только, яко избавитель, всегда может Он отвратить или пресечь бедствие, прекратить страдание, уничтожить причину печали; но, яко совершенный победитель зла, в самой области зла устрояющий собственное царство блага, Он может среди самого бедствия открыть в человеке чувство благополучия, самое страдание растворить удовольствием, самой печали дать вкус радости. |
| Судакова Ивана, Дорошевского Феодора, Береснева Платона, Кирикова Владимира, 25) Богословского Сергея, Свавицкого Павла, Немешаева Дмитрия, Недригайлова Ивана, Иеромонаха Алексия (Симанского), 30) Священника Василия Добротворского, Ястребцева Михаила, Казанского Николая, Моисеева Александра, Платонова Михаила, 35) Зверева Георгия, Плотникова Евгения, Антонова Александра, Денисова Константина, Высотского Павла, 40) Казанцева Николая, Крестианполя Павла и 42) Ильинского Сергея – удостоить степени кандидата богословия с правом на получение степени магистра по исполнении требований, означенных в § 137 академического устава. 43) Жиромского Иосифа, Кобрина Николая, —159— 45) Минераллова Александра, Трапицына Василия и 47) Цветкова Владимира, а также воспитанника предшествующего, LVIII, курса – Лепехина Николая – удостоить звания действительного студента Академии с предоставлением им права на получение степени кандидата богословия по представлении удовлетворительных кандидатских сочинений. 2) Студентов IV курса – Бензина Василия и Созонова Михаила оставить, по болезни, в том же курсе на второй год: о студенте же Строеве Александре, уже воспользовавшемся раз этой льготою (на III курсе) и вновь не явившемся к сдаче устных испытаний по предметам IV курса, – сообщить Правлению Академии для увольнения его из числа студентов. – 3) Постановления сии представить на Архипастырское утверждение Его Высокопреосвященства. III. Предложение Ректора Академии Евдокима, Епископа Волоколамского: „Долгом считаю предложить Совету Академии избрать кого-либо из ныне окончивших академический курс студентов для приготовления в будущем учебном году к замещению вакантных преподавательских кафедр в Академии“. Справка: 1) § 54 устава духовных академий; „Для приготовления к занятию преподавательских вакансий в Академии Совету предоставляется оставлять при оной на годичный срок наиболее даровитых студентов, кончивших курс с отличным успехом. Примечание. „Лица сии получают содержание из особо назначенных для того сумм, в размере не свыше 700 рублей на каждого“. 2) По § 81 лит. б. п. 5 того же устава „оставление при Академии окончивших курс студентов, для приготовления к занятию преподавательских кафедр в оной, и назначение им содержания“ значится в числе дел Совета Академии, представляемых на утверждение Епархиального Преосвященного. |
|
|
