| Д. 634. Л. 9-10). Пожертвования от духовенства поступали в местные духовные консистории, откуда по согласованию с губернаторами направлялись в губ. комитеты народного ополчения. Епархиальные архиереи сообщали в Синод о количестве собранных средств и о лицах, пожелавших поступить в ополчение. Согласно рапортам архиереев, хранящимся в архиве Синода, и нек-рым др. источникам, общая сумма пожертвований правосл. духовенства на ополчение (вместе с 1,5 млн р., выделенных Синодом) составила: 2 405 076 р. 60 к. ассигнациями, 27 214 р. 88 к. серебром, 556 р. золотом, 3 388 р. 10 к. медью; 60 пудов 27,5 фунта 67,5 золотника (свыше 994 кг) серебра и 10 фунтов 18,5 золотника (свыше 4 кг) золота в изделиях и слитках. Наиболее крупные вклады составили пожертвования ряда монастырей: Троице-Сергиева лавра внесла 70 тыс. р. ассигнациями, 2 500 р. серебром и 5 пудов 20 фунтов 20 золотников (свыше 90 кг) серебра в вещах и слитках; Александро-Невская лавра - 25 225 р. и 5 пудов 37 фунтов 85 золотников (свыше 97 кг) серебра. Ферапонтов Лужецкий в честь Рождества Пресвятой Богородицы мужской монастырь пожертвовал 2 тыс. р. в пользу больных и раненых воинов. Пригороды Бешенковичей Лепельского у. Витебской губ. на берегу р. Зап. Двина, 29 июля 1812 г. Литография по рис. Х. Фабера дю Фора. 30-е гг. XIX в. Пригороды Бешенковичей Лепельского у. Витебской губ. на берегу р. Зап. Двина, 29 июля 1812 г. Литография по рис. Х. Фабера дю Фора. 30-е гг. XIX в. Согласно вышеупомянутым рапортам, в ополчение вступили 412 лиц духовного сословия, среди которых значительное место занимали ученики духовных академий, семинарий и уездных уч-щ. Так, из КазДА в армию ушли 56 чел., из КДА - 22, из Калужской ДС - 50 чел. Помимо семинаристов и церковнослужителей, которые, как не имевшие священного сана, могли взять в руки оружие, при отрядах народного ополчения состояли священники, выполнявшие те же функции, что и военное духовенство в регулярной армии. На театре военных действий после ряда арьергардных схваток и боев - при Островно, Какувячине, Лучесе (1-я Западная армия), под Миром, Романовом и Салтановкой (2-я Западная армия) - российские войска смогли оторваться от преследования и 22 июля успешно соединились под Смоленском, сорвав тем самым план Наполеона I разбить российские армии поодиночке в приграничных генеральных сражениях. |
| При этом с самого начала августиновское cogito имело именно тринитарный характер, поскольку включало в себя не одно, а сразу три самодостоверных положения, как это ясно уже из его «Монологов»: «Ты знаешь, что ты существуешь, знаешь, что ты живешь, и знаешь, что ты мыслишь» 24 . Таким образом, согласно Августину, первичная достоверность самосознания имеет тринитарную структуру (вслед за О. Дю Руа 25 мы будем называть ее «тринитарным cogito»), поскольку необходимо предполагает, что тот, кто мыслит, не только существует, но и живет. Очевидно, в основе данного умозаключения лежит неоплатоническая теория «умопостигаемой триады» (бытие – жизнь – мышление), хорошо известная Августину из сочинений Плотина и Мария Викторина 26 . Действительно, уже в ранних философских сочинениях 27 Августин начинает использовать теорию «умопостигаемой триады» на психологическом уровне, для познания структуры человеческой души, в которой бытие, жизнь и мышление составляют три конститутивных момента или аспекта ее самосознания 28 . Кроме того, Августин, подобно Викторину 29 , использует восходящий к неоплатонизму 30 метод религиозно-философского познания, в котором самопознание (или интроспекция) является путем к богопознанию, когда внутренняя жизнь Бога познается по аналогии с внутренней жизнью человеческой души (т.е. с помощью «психологической аналогии») 31 . При этом Августин, в отличие от Викторина, никогда не утверждает explicite, что «умопостигаемая триада» соотносится с Лицами христианской Троицы или что она есть «образ Троицы» в человеческой душе 32 . Таким образом, следует признать, что хотя «умопостигаемая триада», появившись в ранних философских сочинениях Августина в качестве «тринитарного cogito», не исчезла и из его позднейшего учения о Боге, она не стала фундаментальной схемой его метафизики и тринитарной теологии 33 . Вероятно, это связано с тем, что эта первоначальная форма «тринитарного cogito» Августина: «я существую, я живу, я мыслю» (sum, vivo, intelligo), постепенно, к 400 г., трансформировалась в новую форму, впервые предложенную в 13-й книге «Исповеди»: «я существую, я мыслю, я хочу» (sum, nosco, volo) 34 , легшую в основу его «психологической тринитарной модели». Есть все основания полагать, что эта «психологическая триада» Августина является всего лишь модификацией «умопостигаемой триады», в которой термин «жизнь» был заменен на термин «воля» и изменен порядок второго и третьего термина. Действительно, как считает Оливье Дю Руа, «cogimo, состоящее из бытия, знания и воли представляется простой переработкой cogito, состоящего из бытия, жизни и мышления» 35 . |
| теологов и публицистов, как Николай Кузанский (1401-1464) и Иоанн из Сеговии (1400-1458). Жизнь и деятельность Курбского и Пересветова были связаны с зап. областями Руси и Великого княжества Литовского, где в XV-XVII вв. был осуществлен и 1-й перевод К. с араб. языка на славянский, а именно на белорус. язык. Перевод был выполнен в среде татар, состоявших на службе литов. князей. Типологической параллелью этому переводу может служить современный ему перевод К. на мусульмано-испанский (алхамиадо). Все больше татар переходило на русскую службу. В описи архива Посольского приказа, составленной в 60-х гг. XVI в., при царе Иоанне IV Грозном, упомянут «куран татарский, на чом приводят татар к шерти» (т. е. к присяге). Постоянно возникавшие конфликты с мусульманскими соседями диктовали жесткие идеологические установки: в указе от 1681 г., принятом царем Феодором Алексеевичем, нетерпимое отношение к исламу приобретает характер гос. политики. Именно к этому времени относится написание 1-го в России сочинения, посвященного К. В 1683 г. в Чернигове был напечатан составленный на польском языке ректором Киево-Могилянской коллегии Иоанникием (Галятовским; † 1688) трактат «Alkoran Machometóv: Nauk heretyck y ydovsk y pogask napeniony: Od Koheletha Chrystusowego rosproszony y zgadzony». Книга была посвящена царям Иоанну V и Петру, буд. императору России. В этой связи был заказан ее рус. перевод, выполненный дважды: анонимным автором и переводчиком Посольского приказа С. И. Гадзеловским. Первые инициативы по научному изучению, переводу и распространению К. в России принадлежат Петру I: по его приказу в 1716 г. в С.-Петербурге был напечатан 1-й перевод К. на русский язык, выполненный неизвестным переводчиком (приписывался Д. К. Кантемиру или П. В. Постникову) с франц. перевода А. дю Рие. Неск. годами позднее труд дю Рие был переведен на рус. язык еще раз Постниковым (кон. XVII - 1-я треть XVIII в.), врачом, философом и дипломатом (дипломатический агент в Париже в 1702-1710), доктором Падуанского ун-та. |
| Они лежали невредимы долго после запустения монастыря, пока святотатственная рука каких-то новопазарских христиан Знобичей не похитила их для распродажи по частям». Зап. Геогр. Общ. XIII, 140. «Житие благ. краля Стефана Сремского, монаха Феоктиста», писанное Георгием Грамматиком, в Серб. ркп. Здесь сказано: «бысть же преставление сего блаженного м. мартиа в 22 день». Гласник XI, 39. 41. Служба св. Милютину в Сербляке воспевает обоих братьев королей и матерь их Елену. 395 Сербскии споменници 24. Этот уговор возобновлён был спустя 5 лет другой грамотой, 1281 г. 31. По житию Милютин «владяше аки краль и самодержец уже от 1275 лета». 396 См. октября 10 ч. Родослов Даниила, повторяя слова грамоты, называет имп. Михаила мужем кровей, человеком лукавой веры. У Раича 2, 441–445. 397 Даниил у Раича 2, 442–450 не многое прибавляет к известиям грамоты. Пахимер 2, 45. 174, и Никифор Грегорас hist. 1. 98. 113. 125, только в общих чертах указывают на эти войны Сербии: так они приятны были на вкус Греческий. – Stritteri Serbica § 81. 85. 398 Грек замечает, что преемник Михаила дозволил наёмному войску вступить в Сербию всего более из опасения, что иначе беспокойные толпы могли пускаться на грабежи в империи. Житие Милютина: «устремишася на Сербскую землю, плена ради, – обаче разсыпани быша поспешествующу Господу». Даниил: «противу толикова множества и силы не сотворити толики пакости отечествию благочестиваго». – Афонский патерик 1, 232–234. См. октяб. 10 ч. Михаил Палеолог скоропостижно умер в конце 1283 г. Пахимер, кн. 6, гл. 36. О времени войны с Греками Пахимер у Раича II, 463. Грегорас и Пахимер (Stritteri Serbica § 83–91) бьются из всех сил закрыть то молчанием, то нарядными словами и клеветой униженную Милютином империю. Клеветы их слишком пошлы. Впрочем, злость Пахимера и Грегоры на Милютина – понятны. Но странно, что не только Рейхель (Зап. Археол. Общ. 1, 352. 353), но и Майков (Ист. Сербск. языка, Μ. 1857 г.) повторяет клеветы известных людей о многожёнстве Милютина. Отчего это так? Бредут вслед за Дю-Канжем, тогда как в устаревшем Дю-Канжевом сочинении оказываются ныне ошибки едва не на каждой строке. |
| жили всего 2 монаха. Новый аббат попытался «реформировать» мон-рь, т. е. восстановить дисциплину и укрепить соблюдение уставных норм. Он пригласил в Л. монахов из бенедиктинской Бретонской конгрегации (Société de Bretagne), основанной в 1604 г., но вскоре между ними возник конфликт из-за распределения монастырских доходов. В 1636 г. по инициативе аббата Пьера Тангюи (1630-1665) Л. был включен в конгрегацию св. Мавра (см. ст. Мавристы ). Под рук. мон. Робера Плувье был возведен новый клуатр; мон. Ноэль Марс составил труд по истории аббатства (1648; Paris. fr. 22358), а мон. Луи Ле Пеллетье (1663-1733) - этимологический словарь бретон. языка ( Le Pelletier L. Dictionnaire de la langue bretonne. P., 1752). В этот период насельники контролировали 8 приоратов, а также 8 приходов и ряд капелл в еп-стве Кемпер. Мон-рю принадлежала капелла Нотр-Дам-дю-Фольгоэ, известная в Бретани как место паломничества. Включение Л. в конгрегацию св. Мавра не сопровождалось отменой комменды, положение монашеской общины оставалось тяжелым. В XVII-XVIII вв. в Л. было от 4 до 8 монахов. Кемперский еп. Туссен Конен де Сен-Люк (аббат Л. в 1780-1790) получил разрешение короля объединить должность аббата, приносившую значительный доход, с небогатой епископской кафедрой, намереваясь впосл. добиться упразднения мон-ря. В мае 1790 г. в Л. жили 4 монаха во главе с приором Пьером Ле Муаном; доход аббатства, включая приораты Сен-Геноле, Камфрут, Конкарно, Ланверн, Сен-Пьер-дю-Парк и Шатолен, составлял 16 060 ливров. По-видимому, тогда же аббатство было закрыто в соответствии с декретами об отмене монашеских обетов и о роспуске религ. общин (февр. 1790). В 1792 г. монастырские здания были проданы и впосл. разрушены; нек-рые предметы убранства были переданы в приходскую церковь в Л., часть архитектурных деталей вывезли в г. Брест. 2-я пол. XIX - нач. XXI в. В 1878 г. бенедиктинцы из аббатства Сент-Мари-де-ла-Пьер-ки-Вир основали монашескую общину в Кербенеа близ Л. В 1903 г. в соответствии с антиклерикальным Законом об ассоциациях монахи были высланы из Франции, но в 1922 г. |
| Парижский епископ усматривает в дарованных ордену привилегиях нарушение прав епископов и приходских священников, так как иезуитам дается привилегия получать выговоры и наказания только от самого ордена, и исповедовать во всякое время, даже на Пасху, без разрешения приходского священника, что противно канону Латеранского собора, свято соблюдаемому во Франции. Иезуиты считали себя вправе даже отлучать от Церкви, давать разрешения и даже освящать церкви; они посягали, таким образом, говорит Евстафий дю Белле, не только на область власти, но и на самый сан епископов, и на права даже верховного первосвященника, давая разрешения на отступления от правил, в особенности, в делах, касавшихся почтения к духовной власти; что есть право одного папы. «Несмотря на то, – продолжает дю Белле, – что папа разрешил им основать свой орден специально, с целью просвещать турок, неверных, еретиков и схизматиков, они требуют для своего начальника права отставлять от исполнения должностей назначенных папой лиц, что прямо противоречит даваемому ими обету послушания». «А, так как предполагаемое назначение ордена состоит в обращении в христианство турок и неверных, то, да будет дозволено сказать, следовало бы устраивать вышеупомянутые общежития и общества в местах, соседних с этими неверными, подобно тому, как в старину поступили с родосскими рыцарями, поселив их на границе христианского мира, а не в центре его. Иначе терялось бы много времени на путешествие из Парижа в Константинополь и другие турецкие города». Прозорливый, остроумный епископ заканчивает свое возражение этой язвительной остротой, направленной против духовных странствующих рыцарей, которые по уставу должны были скитаться по всему свету, сражаясь за Церковь , и жить подаянием, но, в действительности, только и думали, как бы понастроить всюду побольше богатых общежитий и получше их обеспечить. 1 сентября богословский факультет собрался на совещание, для составления ответа по тому же вопросу. На этом первом заседании не пришли ни к какому решению; только все члены были приглашены серьезно обдумать это дело, чтобы в должное время подать мудрый и точный совет. Произошло еще два безрезультатных заседания, и только на заседании 1 декабря 1554 года принято решение. Вот самые замечательные пункты этого заключения: |
| О времени войны с греками Пахимер у Раича (Раич. История разных славенских народов. Ч. 2). Грегорас и Пахимер (Stritteri. Serbica. § 83–91) бьются из всех сил закрыть то молчанием, то нарядными словами и клеветою униженную Милютиным империю. Клеветы их слишком пошлы. Впрочем, злость Пахимера и Грегоры на Милютина понятны. Но странно, что не только Рейхель (Записки Императорского русского Археологического общества. Т. I), но и Майков (Майков А.А. История сербского языка) повторяет клеветы известных людей о многоженстве Милютина. Отчего это так? Бредут вслед за Дю-Канжем, тогда как в устаревшем Дю-Канжевом сочинении оказываются ныне ошибки едва не на каждой строке. Майков даже запутался в противоречиях: то говорит, что Милютин вступал в брак с Елисаветою венгерскою, то называет Дечанского, сына Елисаветы, незаконным сыном Милютина. Майков думает, что Милютин по политическим видам дозволял себе поступки оскорбительные для христианской нравственности. Нет, искренний христианский король не мог быть так легкомыслен. Закон Христов для него выше всего. Да и политика, нравящаяся Майкову, самая ненадежная политика, которой следуют только жалкие глупцы. Майков до того странен, что пишет: «Милютин вступил в брак с сестрою Драгутиновой супруги Екатерины». Да ведь даже ни один ксендз не согласился бы венчать такого брака, не только православный священник! Сербскому священнику известен был закон Первовенчанного, читал он и Библию . По древнему житию св. краля, Екатерина, супруга Драгутина, была дочь венгерского короля Владислава, а Елисавста, жена Милютина, была дочь кор. Андрея Венецианца. (Сербляк л. 55). Кроме Цамблака (Гласник. Кн. 10) все летописи называют Дечанского сыном от первого брака Милютинова, совершившегося в 1271 г. (Раич. История разных славенских народов. Ч. 2; Гласник. Кн. 10; 1; 5; 11). В надписях над стенными изображениями первая супруга Милютина называется кралицею Еленою (Записки географического общества. Т. XIII), но и жена царя Душана, сестра болгарского царя Александра, называлась то Рагозною (см.: Мавро Орбини. Книга историография початия имене, славы, и разширения народа славянского и их Царей и Владетелей под многими имянами и со многими Царствиями, Королевствами, и Провинциами. СПб., 1722), то Еленою (в надписях и грамотах). Имя Елены было любимым именем королей славянских. |
| Глава 2 Жан Вальжан – национальный гвардеец Впрочем, основным его жилищем был дом на улице Плюме, где он устроил свое существование следующим образом. Козетта со служанкой занимала особняк; у нее была большая спальня с росписью в простенках, будуар с золоченым багетом на стенах, гостиная председателя с ковровыми обоями и широкими креслами; Козетта была и хозяйкой сада. Жан Вальжан велел поставить в спальне Козетты кровать с балдахином из старинного трехцветного штофа и застелить пол старым прекрасным персидским ковром, купленным на улице Фигье-Сен-Поль у старухи Гоше; желая смягчить строгость великолепной старины, он подбавил к этим древностям легкую и изящную обстановку, подобающую молодой девушке: этажерку, книжный шкаф и книги с золотыми обрезами, письменные принадлежности, бювар, рабочий столик, инкрустированный перламутром, несессер золоченого серебра, туалетный прибор из японского фарфора. На окна во втором этаже были повешены длинные, подбитые красным узорчатым шелком занавеси того же трехцветного штофа, что и на постели. В первом этаже висели вышитые занавеси. Всю зиму маленький дом Козетты отапливался сверху донизу. Сам Жан Вальжан поселился во флигеле, расположенном на заднем дворе и напоминающем сторожку, где была складная кровать с тюфяком, некрашеный деревянный стол, два соломенных стула, фаянсовый кувшин для воды, несколько потрепанных книг на полке, а в углу – его драгоценный чемодан. Здесь никогда не топили. Он обедал с Козеттой, к столу ему подавали пеклеванный хлеб. Когда Тусен перебралась в дом, он ей сказал: «Здесь хозяйка – барышня». – «А вы, су-сударь?» – спросила озадаченная Тусен. «Я гораздо больше, чем хозяин: я – отец!» В монастыре Козетта была подготовлена к ведению хозяйства и распоряжалась расходами, весьма, впрочем, скромными. Каждый день Жан Вальжан, взяв Козетту под руку, шел с нею на прогулку. Он водил ее в Люксембургский сад, в самую малолюдную аллею, а каждое воскресенье – к обедне, обычно в церковь Сен-Жак-дю-О-Па, именно потому, что она находилась далеко от их дома. Квартал этот был очень бедный, Жан Вальжан щедро раздавал там подаяние, и в церкви вокруг него толпились нищие; последнее обстоятельство и послужило причиной послания Тенардье, направленного «Господину благодетелю из церкви Сен-Жак-дю-О-Па». Он охотно брал с собой Козетту навещать бедняков и больных. Чужие люди не допускались в особняк на улице Плюме. Тусен доставляла съестные припасы, а сам Жан Вальжан ходил за водой к водоразборному крану, оказавшемуся совсем близко, на бульваре. Для запасов дров и вина воспользовались подобием полуподземной, выложенной раковинами пещеры, по соседству с калиткой на Вавилонской улице и служившей когда-то гротом господину председателю: во времена «загородных домиков» и «приютов страсти нежной» не было любви без грота. |
| Мониторинг СМИ Эксперт раскритиковала позицию Константинополя по автокефалии для " Киевского патриархата " 14.09.2018 16:54 Позиция Константинопольского патриархата в вопросе возможного присвоения автокефалии так называемому Киевскому патриархату не имеет под собой достаточных исторических оснований и может привести к серьезным последствиям для всего православного мира. Такое мнение ТАСС высказала политолог и религиовед из Нью-Йорка, Ирина дю Кэнуа (Папкова), которая специализируется на международных отношениях в сфере религии. Что произошло? Каноническая Православная церковь на Украине, относящаяся к юрисдикции Московского патриархата, в связи с последними инициативами правительства страны оказалась втянута в тяжелую ситуацию. Политическое давление, угроза нападения на храмы соединились с притязаниями Константинопольской православной церкви, которая вопреки церковным нормам направила в Киев своих посланников - экзархов, как сообщается, " в рамках подготовки к предоставлению автокефалии православной церкви " . Эта церковь не признана ни одной из поместных православных Церквей мира и считается раскольнической. Ситуация с автокефалией на Украине выходит за рамки внутрицерковных отношений и становится важным фактором общественной жизни двух стран и всего православного мира в целом. Есть ли основания у Константинополя? По словам дю Кэнуа, исторические предпосылки для таких действий достаточно сложные. После Крещения Руси в 988 году, первые Киевские митрополиты были поставлены Константинополем. Когда Киев был разгромлен татаро-монголами, Киевский митрополит переместился сначала во Владимир, а потом в Москву, но при этом продолжал какое-то время носить титул Киевского, и кандидаты в митрополиты утверждались все еще Константинополем. Потом в середине XV века Константинопольский патриархат подписал так называемую Флорентийскую унию с католической Церковью, однако русская Церковь с центром в Москве ее не признала и впервые поставила себе митрополита без разрешения Константинополя - то есть де-факто стала автокефальной. |
| —209— трудным и неблагодарным. Сведения о жизни дю Преля приходилось приобретать с трудом и для понимания дю Преля эти сведения дают не особенно много. Озаботившись тем, чтобы узнать личность дю Преля, о. Синадский постарался по возможности ознакомиться со всеми его многочисленными сочинениями. Изучение их в хронологической последовательности и в связи с биографическими данными о дю Преле дали ему некоторую возможность представить генезис и эволюцию идей философа. Однако как ни разносторонне и глубоко исследовал о. Синадский учение избранного им философа, оказывается, что содержание его системы может быть заключено в очень немногие тезисы. Наша личность, по дю Прелю, гораздо уже и ограниченнее нашей души или, что тоже, нашего субъекта. Наш субъект существовал до нашего рождения в трансцендентальном мире, он сам избрал себе родителей, он есть сила мыслящая и формирующая, он в сущности образует тело, и задача личности развивающейся в этом теле состоит в том, чтобы собственность субъекта сделать своею собственностью, т. е. говоря попросту, чтобы знать всё содержание и все силы своего духа и уметь пользоваться и управлять ими. Есть много тайных сил души. Мистика дю Преля и направляется на их изучение. Сны, оккультизм, спиритизм, своеобразную магию утилизирует дю Прель для познания трансцендентального мира. Таким образом, свою теорию он построяет эмпирическим методом. Видя в пространстве и времени согласно Канту субъективные формы, дю Прель задачу личности полагает в том, чтобы преодолеть эти формы. Пространство и время разделяют духовно-разумные существа. Устранение их является условием для объединения душ, условием для того, чтобы субъект буквально стал вселенским гражданином. Своим эмпирическим методом дю Прель не нашел Бога и Бога нет в его системе. Он истолковывает всё бытие из своей теории человеческой души. О. Синадский изложению философии дю-Преля посвятил 456 стр. своего сочинения, критическим замечаниям он отвел 44 стр., а мистике христианских подвижников в связи с сообщениями совсем и не о подвижниках и со |
|
|
