| 95 Теперь уже никто не мог помешать им, удаленным из под надзора закрытого учебного заведения, располагать своим временем сообразно своим стремлениям и вкусам, вести самый строгий, чисто монашеский образ жизни, соблюдать постные дни, не посещать никаких увеселений и, главное, ежедневно посещать церковь . По Свидетельству Чихачова, жизнь их в это время протекала следующим образом: от семи часов утра до часу дня они проводили в училище, в классах; возвратившись к себе и скромно отобедав, отправлялись к вечерне в Лавру, где, по окончании богослужения, заходили к кому-либо из учеников о. Леонида для беседы. Но из трех знакомых им иеромонахов в монастыре остался скоро только один о. Иоанникий, а два другие (о. Аарон и о. Харитон) по назначению начальства перешли в другие монастыри. С о. Иоанникием и Лаврским духовником отцом Афанасием молодые люди совещались о всем, что касалось внутреннего монашеского делания, им они исповедывали свои помыслы, не скрывая для пользы души ничего, учились у них «охранять себя от страстей; от помыслов, от поползновений», 96 Спрашивали у них совета, какие книги им читать из творений Св. Отцов. И богатые опытом, добрые старцы никогда не ленились давать наставления любомудрым юношам. Усугубив свою ревность к подвигам благочестия и посвящая все свободное от занятий время прилежному чтению книг Св. Отцов: Димитрия Ростовского , Иоанна Златоуста , Добротолюбия , Лествичника и других, почерпывая из них и образ мыслей, и разум духовный, и способы к спасению души, Димитрий Александрович сделался теперь уже совершенным аскетом по душе, «жизнь вел весьма охранно от мирских приманок, и от товарищей, и от знакомых», 97 и все больше и больше укреплялся в своем всегдашнем намерении идти в монастырь. Такое же решение принял и друг его Чихачов. Но этому желанию юных подвижников не легко было исполниться. Александр Семенович, видя, что училищное начальство не в состоянии, оказалось, отвлечь его сына от принятого им намерения и получая от этого последнего письма с просьбой разрешить ему по окончание училища выйти в отставку и начать службу Богу, избрал иной, более верный, как казалось ему, путь: он написал горячее письмо своей родственнице Сухаревой, влиятельной в Петербурге особе, которая, «пользуясь знакомством и расположением Митрополита Серафима», 98 довела до его сведения, что в Невском монастыре слишком часто бывают два офицера, из которых один – племянник её Брянчанинов, лично известный Государю Императору и любимый им; что духовник Лавры о. |
| 98 1/2 коп. Поступление по сумме своей и по сравнению с годичным бюджетом монастыря, особенно –захолустного и провинциального–весьма необычное и мы предполагаем с уверенностью, что крупные жертвы слагались из взносов самого Преосвященного Игнатия и его брата. Употребление этих пожертвований, сродное с тем, какое мы видели по Сергиевой пустыне, также подтверждает, на наш взгляд их происхождение. В отчете Владыки Игнатия сказано: «Кроме содержания братства, рабочих и предоставление пищи посетителям безмездно по обычаю общежитий, деньги, получаемые монастырем, употребляются: 1) на ремонт зданий, вообще очень запущенных и непрочно выстроенных, 2) на учреждение основательного хозяйства, могущего служить важным источником к поддержанию обители, имеющей достаточное количеству земли весьма хорошего качества, но запущенной и требующей значительного расхода для того, чтобы быть ей приведенной в то состояние, при котором получаются хорошие урожаи. Деньги, жертвуемые на построение храма, записывается в особую, имеющуюся на сей предмет книгу, и расходуются строительной комиссией по докладам её, представляемым мне. Вообще, о возобновлении и устройстве монастыря принимается деятельное старание, сообразно скудным средствам, которые: 1) имеет монастырь, 2) доставляются благотворителями и 3) приобретаются заботливостью братии». 440 Письмо Владыки Игнатия к П.А. Брянчанинову от 11 мая 1864 г. (Из бумаг сенатора Н. С. Брянчанинова). 441 Об этой иконе и других святынях Бабаевского монастыря довольно подробно сказано в вышеупомянутых брошюрах А. Воскресенского. 442 Помимо стороны аскетически–подвижнической, приведшей Петра Александровича Брянчанинова на склоне лет к монашеству, его личность интересна весьма по другим своим индивидуальным проявлениям, в связи с временем, в которое он жил и проходил военную и государственную службу, и с лицами, с которыми он сталкивался в жизни личной и служебной. Сведения о службе П.А. Брянчанинова отмечены в «Приложениях» ко второй части нашей книги, стр. |
| А дел предстояло так много, что только четвертью века своего беззаветного и энергичного служения обители, он привел Троице-Сергиеву пустынь в то блестящее состояние, в котором она находится в настоящее время, и упрочил в ней дух свой, невольно обвивающий пришельца обители. Много предстояло дел Игнатию Брянчанинову в Троице-Сергиевой пустыне, но и условия этой деятельности были необычны, и деятель был соразмерен предъявленным ему трудностям. Состояние Сергиевой пустыни было весьма неблестящее. Братство в составе 15 лиц было весьма недостаточно даже в количественном отношении. С этим составом трудно было удовлетворительно поставить даже богослужебную часть монастырской жизни, так чтобы она отвечала потребностями обители и внешнего мира. А если принять в соображение еще и нравственно-низкий уровень этого братства, вызвавший назначение в Сергиеву пустынь любимого Государева «фельдфебеля» для исправления распустившихся её обитателей, то мы поймем и чрезвычайную трудность приведения обители в надлежащее нравственное состояние, соответствующее её задачам. В хозяйственном отношении Троице-Сергиева пустынь представлялась также недостаточной. По сообщению друга, сотрудника и послушника Архимандрита Игнатия Михаила Васильевича Чихачова, в Троице-Сергиевой пустыни настоятельский корпус топлен никогда не бывал, и потому настоятелю приготовлено было помещение в Инвалидном доме графа Зубова, в двух комнатах, куда на зиму и поместился сам он и приехавшие с ним пять человек братий, в том числе послушник, впоследствии преемник Игнатия Брянчанинова по настоятельству Игнатий Малышев , и Михаил Васильевич Чихачов. Первым предметом попечения настоятеля о монастыре была Сергиевская церковь , требовавшая непременного возобновления, кроме стен, затем корпус настоятельский, а для соединения их нужно было вновь устроить трапезу. 215 Более точной и подробной представляется картина намеченных Архимандритом Игнатием строительных работ в обители по указу С.-Петербургской Духовной Консистории от 26 января 1834 года за N 308, последовавшему в ответ на прошение Архимандрита Игнатия о разрешении ему произвести необходимые работы и об отпуске необходимых на то средств. |
| А как трогательны отношения Владыки Игнатия к племяннику – Алексею Петровичу, сыну Петра Александровича! Соответственные места писем Владыки Игнатия свидетельствуют нам о том, как не тесно умещаются в его сердце брат и племянник, но опять заметим, не потому лишь, что они сродники его по плоти, от единой крови, но и еще более потому, что они присные по духу, что для того и другого идеалы душевного спасения выше всех мирских преимуществ. В этом духовном, единении Брянчаниновых нам чувствуется не столько мирское общение единомышленных людей, сколько малая Церковь , по слову Христову: возникающая там, где двое или трое собраны во имя Христово. C этой церковно-религиозной стороны нам кажется более всего ценит Владыка Игнатий своих сродников по плоти. Поручая Алексея Петровича при вступлении его в Московский университет попечению Преосвященного Леонида (Краснопевкова) , Преосвященный Игнатий с любовью аттестует брата и племянника, по преимуществу, со стороны их религиозной настроенности. «Позвольте просить», пишет он из Ставрополя Преосвященному Леониду: «милостивого внимания вашего к подателю сего письма, Алексею Петровичу Брянчанинову, моему родному племяннику, единственному сыну моего брата, здешнего начальника губернии. Алексей Петрович желает вступить в Московский университет. Не откажите ему в полезных наставлениях, в которых всегда нуждались молодые люди, а теперь, при умножении соблазнов, еще более нуждаются; Мой брат – самый религиозный человек; старался воспитать сына в страхе Божием, и теперь, отпуская из своего личного надзора, поручает его Богу и Божиим служителям». 560 В письмах к брату Преосвященный Игнатий часто говорит о племяннике и его жизненном устроении. Он замедляет поступление в монастырь Петра Александровича, указывая ему на необходимость его руководства для сына. 561 Он задерживает раннее поступление в монастырь Алексея Петровича, но указывает мирской путь подготовления к монашеству: «Пусть Алеша приучает себя к монастырскому послушанию послушанием родителю, пусть приготовляет себе занятия в монастыре, соответственные своему происхождению, правилам и силам, тщательным изучением наук, русской литературы, языков, хорошо бы латинского и греческого. Не надо пренебрегать и каллиграфией. Ученость даст возможность сохранить в монастыре уединение при келейных занятиях и может сделать инока полезным обществу в нравственном отношении. 562 Позднее, когда Алексей Петрович поселился при дяде в Бабаевском монастыре, Владыка Игнатий внимательно присматривается к его духовному строю и обнаруживает к нему самое нежное внимание. «Алексей поживает благополучно», пишет Владыка брату: «занимается монашеской жизнью со вниманием и усердием. Бог да благословит это милое дитя!». 563 В письме от 24 февраля 1862 г. Преосвященный Игнатий сообщает брату: «Алексей Петрович сегодня приобщался Святых Таин. После приобщения лицо его получило необыкновенно приятное выражение. О Феофан свидетельствует, что у него самое мягкое сердце». 564 |
| А мне – без сравнения так всегда хорошо и потому не должно скорбеть о мне». Так ясно, так отчетливо я видела и слышала это, как бы сподобилась увидеть Владыку и слышать от него лицом к лицу. Несказанная радость объяла всю душу мою, живым отпечатком отразилась на лице моем так, что заметили окружающие. По окончании литургии, начали служить панихиду. И какая это была панихида! В обыкновенных печальных надгробных песнопениях слышалась мне дивная песнь духовного торжества, радости неизглаголанной, блаженства и жизни бесконечных. То была песнь воцерковления вновь перешедшего из земной, воинствующей Церкви воина Христова в Небесную Церковь торжествующих в невечерней славе праведников. Мне казалось, что был Христов день, таким праздником ликовало все вокруг меня, и в сердце тихая творилась молитва, Утром, проснувшись, к удивлению моему, я припоминала не только напев, слышанный мной ночью, но и самые слова. Целый день, не смотря на множество случившихся житейских занятий, я находилась под необычайным впечатлением слышанного. Отрывками, непоследовательно припоминались слова, хотя общая связь их ускользала от памяти. Вечером я была у всенощной: то была суббота – канун последнего воскресения шести недель по Пасхе: пели канон Пасхи. Но ни эти песнопения, ни стройный хор Чудовских певчих не напоминали мне слышанного накануне: никакого сравнения нельзя было провести между тем и другими. Возвратившись домой утомленная, усталая, я легла спать, но сна опять не было, и опять, только что начал стихать городской шум, около полуночи, слуха моего снова коснулись знакомые звуки, только на этот раз они были ближе, яснее, и слова врезывались в памяти моей с удивительной последовательностью. Медленно и звучно пел невидимый хор: «Православия поборниче, покаяния и молитвы делателю и учителю изрядный, Архиереев Богодухновенное украшение, монашествующих славо и похвало: писанми твоими вся ны уцеломудрил еси. Певнице духовная, новый Златоусте: моли Слова Христа Бога, Его же носил еси в сердце твоем, даровати нам прежде конца покаяние!». |
| А что, если смерять эту пропасть?... И начинаю измерять ее скорбью, измерять воздыханиями и рыданиями!.. Еще рыдаю, внезапно изменяется в сердце печаль на восхитительную радость, как будто кто-то говорит моему сердцу: «Непостижимый Благодетель-Бог недоволен Своими благодеяниями; Он еще хочет ввести тебя в небо, соделать причастником наслаждения вечного». Я верю этому: всякого благодеяния, как бы оно ни было велико, можно ожидать от безмерной благости Божией. Верую, – и в тихое, упоительное веселие погружается всё существо моё», читаем мы в одном из писем Архимандрита Игнатия, посланных им из Николо-Бабаевского монастыря. 422 Так под кровом уединённого монастыря отдыхала душа подвижника; вместе с тем отдыхало и набиралось новых сил и его измученное болезнями тело. Этот монастырь стал местом последнего земного пристанища Епископа Игнатия. 423 Вид Николо-Бабаевского монастыря с реки Волги замечательно красив, как по местности, на которой он расположен, так и по монастырским строениям, картинно развернутым вдоль берега Волги. Из за лицевой линии строений виден подавшийся в глубь картины новый, величественный храм Иверской Божией Матери, царящий над общим видом монастыря, своей венценосной главой, высоко возносящейся к небу. Двадцать малых глав и шпицев, её окружающих, соответствуют ей своими размерами. По берегу реки Солоницы, вверх по её течению, несколько отступя от окраины, раскинулась более, чем на полверсты роща дико растущих деревьев, группой вековых дубов примыкающих к южной стороне монастыря. Западная сторона монастыря красиво оттеняется поемными лугами и оживляется обильными источниками ключевых чистейших вод, исторгающихся из недр земли и текущих ручьем в Волгу. На восточной стороне находится монастырская запашка, на северной-расположена двухэтажная гостиница для приема и помещения посетителей монастыря. Гостиница отделяется от стен монастыря улицею десятисаженной ширины. Далее за гостиницей виднеются в том же направлении размещенные другие хозяйственные постройки, пополняющую картину монастыря, раскинувшегося по берегу реки – для наблюдения путника, едущего к монастырю водой со стороны Ярославля или сухопутием с противоположного берега от с. |
| Американцы и англичане вынуждены будут не насилием, а здравым смыслом принять православную веру, как она есть, без всяких изменений и исключений. Россия, со времен Петра I, часто и много принесла пожертвований в ущерб веры, в ущерб истины и духа для пустых и ложных соображений политических, которыми прикрывало развращенное сердце, ненависть и презрение к правилам Церкви и к Закону Божию. Все эти соображения, поколебав страшно православную веру, оказались решительно вредными для государства и администрации. С сознанием ошибки, с самоотвержением должно отказаться от всех уклонений человеко-угодливых, преступных в отношении: к Богу. В противном случае, без этой решимости, лучше не созывать Собора». Так ясен и определенен Преосвященный Игнатий в своих церковно-общественных взглядах. Не преследуя никаких личных целей, отрекшись от земных стяжаний, Владыка Игнатий выше всего ставить душевное спасение, выше всего ценит богатство веры. И он богат этой верой. Не заботясь никогда о приобретении земных богатств, этот Божий избранник – Епископ Игнатий был царски богат верой во Христа, верой живой и деятельной, ибо она осуществлялась делами, а не словами; и мы можем уподобить душу его великому кораблю, плавающему по водам житейского моря, преисполненному духовными разнообразными сокровищами, непрестанно приумножающему их на пути своем. Так драгоценны эти богатства, что все богатства этого мира в сравнении с ними – ничто. Завидует мир этими богатствам, дышит ненавистно к стяжавшему их. Корабль этот, несмотря на прочность строения и на величину свою, бывал угрожаем противными ветрами, бурями, подводными камнями, мелями, ибо каждый христианин, несмотря на то, что он облечен во Христа, должен совершить земное, странствование среди многочисленных опасений. И как обыкновенный корабль всегда стремится к пристани, останавливаясь на пути только на краткое время, при нужде, так и корабль его души всеусильно и неуклонно стремился только к небу, только к вечности, и ни к чему временному, ни к чему земному не пристращался сердцем своим. |
| Афанасий будто уговаривает его поступит в монахи; что Государю это не нравится, и, следовательно, если это случится, то и ему самому – Митрополиту не миновать больших неприятностей. Старец-Митрополит поверил наговору и, призвав духовника и не слушая никаких его оправданий, сделал ему строгий выговор и запретил впредь принимать к себе молодых офицеров. Узнавши об этом и сожалея, что доброму, ни в чем неповинному, отцу Афанасию приходится из-за них переносить неприятности, Димитрий Алекс, решился лично объясниться с Митрополитом. При свидании, как вспоминал об этом впоследствии Чихачов, он оправдывал духовника тем, что никогда не спрашивал у него совета, и в то же время открыто говорил, что, действительно, «имеет желание и призвание идти в монастырь, проводить жизнь монашескую и преодолевать с помощью Божией все препятствия, какого бы рода они ни были»; Владыка, вероятно, не поверивши чистому и бескорыстному влечению юноши, сначала отговаривал его от этого, указывая на молодость лет, на недальность будущей карьеры, так как ему, человеку без академического образования, нельзя быть ничем, больше архимандрита; когда же и после этого юноша стоял на своем, митрополит решительно сказал, что не позволит ему вступить ни в один из монастырей своей епархии. В ответ на это прозвучали серьезные слова будущего Игнатия: «Не только в Вашей епархии, да и во всей России, если бы не приняли меня, я сыскал бы место, где исповедуют православную веру!» Следствием этого разговора было то, что отцу Афанасию разрешено было по-прежнему принимать молодых людей. 99 «Таково было стремление Брянчанинова к жизни иноческой; это было не прихотливое желание представлять из себя оригинала в обществе; это было не следствие простого разочарования жизнью, которой горечи и удовольствия он еще не успел испытать: это было чистое намерение, чуждое всяких расчетов житейских, искреннее святое чувство любви Божественной, которая одна способна с такой силой овладевать существом души, что никакие препятствия не в состоянии преодолеть её». |
| Барант при этом сказал: вот тут видна истинно простота святая, без всякой примеси. Этим беседа кончилась, и Архимандрит Игнатий с Чихачовым возвратились домой. Но в то время двор французский не был в хороших отношениях с Русским. Вот почему Государю не понравилось близкое знакомство Архимандрита Игнатия с посланником Барантом, что и было высказано Государем. Через несколько времени Митрополит Серафим словесно объявил Архимандриту Игнатию запрещение 285 выезжать из монастыря впредь до разрешения Государя. Но, вскоре после этого запрещения Митрополит должен был спросить, можно ли Архимандриту ездить по благочинию в монастыри, как это обязан делать благочинный? И тогда же был получен словесный ответ Государя, что он не запрещает ему бывать нигде, где того требует нужда по должности. 286 С тех же пор и разрешено было ему бывать всюду, но так как разрешение это было только словесное, то недоброжелатели Архимандрита Игнатия не забывали пользоваться раннейшим запрещением в подходящих случаях. Так три года спустя, уже в 1843 году, : когда на Петербургскую кафедру поступил вместо Митрополита Серафима, Митрополит Антоний, 287 недоброжелатели Архимандрита Игнатия уверили Владыку о широком смысле существующего, относительно Сергиевского настоятеля запрещения, так что когда Кавелин, бывший тогда военным губернатором с 2 декабря 1842 года по 1846 год, пригласил Архимандрита Игнатия служить вместе с Митрополитом на освящении домовой церкви, то Митрополит объявил, что Сергиевский Архимандрит не может быть у него в доме по причине Высочайшего запрещения. Тогда только Кавелин выяснил все это дело и доложил Государю. В результате доклада Кавелина, Государь объявил Митрополиту в присутствии всех, что Он только желая охранить и оберечь Архимандрита Игнатия от нареканий, ограничил его выезды, а если кто это иначе принял, тот Его не понимает, тогда же Государь выразил, как давно Он знает и любит Игнатия Брянчанинова , потому что он вполне того стоил и стоит. 288 Так, по милости Божией пережито было Архимандритом Игнатием, и это немалое для него искушение скорби, нашедшей на него при невольном, участии благодеющей ему и дружественной руки. |
| Бедная от самого первого времени своего основания по внешнему устройству и скудная по числу братий, сделавшись достоянием Петербургских викариев, Сергиева пустынь «дошла до крайнего разорения и решительного безобразия». 212 Монастырские здания, начиная с главного храма преподобного Сергия и кончая последними монастырскими службами, давно были запущены, развалились и почти совсем сгнили; Богослужение совершалось без должного благолепия, кое-как, а иногда и совсем не совершались. Не только полная запущенность в материальном отношении, но и распущенность в нравственном, царили здесь во всей силе среди весьма немногочисленного братства. В обители находилось всего восемь человек монашествующих, три послушника и двое подначальных. Несмотря на такое незначительное число братий, среди них не было порядка, приличествующего обители. Объяснением этому служило отчасти местоположение Сергиевой пустыни, расположенной близ самой северной столицы, которое было очень неудобно для монастыря: это было как бы перепутье для всех проезжающих в Петербург и из Петербурга народностей, почему жительствовавшие здесь иноки, входя в постоянные сношения с мирянами, не могли всецело предаваться покаянной молитве и внутреннему безмолвию, а вели рассеянную жизнь, совсем не соответствующую их монашескому званию. Архимандрит Игнатий так писал впоследствии о. Варфоломею, иноку Белобережской пустыни, о неудобстве с этой стороны, местоположению Сергиевой обители: «Наше место крайне трудно, монастырь совершенно сквозной; в летнее время в соседство наше переселяется знаменитейшая публика петербургская. Невольно рождается заботливость, приводящая в развлечение. 213 А между тем, близость к столице и особенно к местам летнего пребывания Высочайшей Фамилии, сухопутным сообщением между которым служил единственный тракт, пролегавший у самых ворот монастыря, – требовала большого благоприличия и лучшего устройства разоренной обители. Духовное начальство видело необходимость этого, но у него не было ни сил, ни средств, ни энергии взяться за дело. |
|
|
