| Впервые в 1472 г. португальские моряки под предводительством Руя ди Сикейры высадились в устье р. Вури, где обнаружили большое количество креветок. Они назвали реку Риу-душ-Камароенш (река креветок), откуда и произошло совр. название страны. В кон. XVI в. в страну стали прибывать нидерланд., с нач. XVIII в. испан. и франц. купцы, в нач. XIX в.- представители англ. компаний. Целью европ. экономической экспансии было установить торговые связи с племенем дуала, пришедшим на атлантическое побережье в нач. XVII в. Основным предметом торговли были рабы, вывозившиеся на американский континент; слоновую кость и пальмовое масло экспортировали в Европу; в Африку ввозили алкоголь, табак, текстиль, огнестрельное оружие. В то время как европейцы осваивали прибрежные районы, не проникая в центральную часть страны, в сев. регионах совр. К. происходило становление новых гос. образований. В нач. XVII в. здесь возникло раннефеодальное гос-во Мандара, находившееся в зависимости от более крупного гос-ва Борну, которое в свою очередь в XIV в. пришло на смену гос-ву Канем. В 1715 г. в результате эффективной деятельности ислам. проповедников из Борну Мандара стала султанатом; этим годом датируется начало распространения ислама в К. В кон. XVIII - нач. XIX в. в Сев. и Центр. Камерун с территории совр. Нигерии и Чада вторглись кочевые племена фульбе (фулани), подчинившие себе султанат Мандара и основавшие на его территории княжества (ламидаты). Местное население было вынуждено платить фульбе значительную дань. В нач. XIX в. духовный лидер фульбе суннитский богослов Осман дан Фодио объявил на подвластных ему территориях джихад против немусульм. народностей и тех мусульм. племен, которые продолжали после формального принятия ислама соблюдать нек-рые традиции племенных культов. Военные действия возглавил Модибо Адама, сын одного из вождей фульбе, получивший от Османа дан Фодио титул «ламидо фомбина» (правитель юга). В 1806 г. практически весь совр. Сев. Камерун вошел в состав мусульм. эмирата Адамава, центр к-рого располагался на территории совр. Нигерии. Дальнейшему продвижению фульбе на юг мешали тропические леса, а также сопротивление, оказанное возникшим в нач. XVIII в. сильным феодальным союзом вождей Бамум, на к-рый опирались более мелкие княжества в борьбе против фульбе. В XVIII в. к юго-западу от Бамума сложилось гос. образование Бамилеке, население к-рого пришло с севера в неск. этапов. В XVIII-XIX вв. большая часть народов юж. части совр. К. находилась на разных стадиях развития первобытнообщинного строя; только народность дуала достигла в этот период гос. уровня развития об-ва. Большинство населения территории совр. К. занималось мотыжным подсечно-огневым, переложным земледелием, охотой, рыболовством и собирательством; были распространены кузнечное, ткацкое, гончарное и др. ремесла. Торговлей занимались народности хауса в сев. и центральном районах страны и дуала на юге К. |
| Недолгое время Л. преподавал логику в средней школе (1951), читал лекции в Петрозаводском педагогическом ин-те (1952). В 1953 г. Л. поступил на работу младшим научным сотрудником в Ленинградский государственный музей истории религии и атеизма по приглашению его директора В. Д. Бонч-Бруевича . За время работы в музее (1953-1957) Л. принял участие в подготовке изданий: Путешествия рус. послов XVI-XVII вв.: Статейные списки. М.; Л., 1954. (Лит. памятники); Сочинения И. Пересветова/Подгот. текста: А. А. Зимин. М.; Л., 1956. В соавторстве с Н. А. Казаковой Л. подготовил и опубликовал фундаментальную монографию «Антифеодальные еретические движения на Руси XIV - нач. XVI в.» (1955). Л. принадлежит 2-я часть книги, посвященная «новгородско-московской ереси» кон. XV - нач. XVI в. (см. Жидовствующие ), которую он понимал как реформационно-гуманистическое движение, не имевшее вопреки утверждению церковных обличителей и основному мнению историографов XIX - нач. XX в. элементов иудаизма в своем учении. «Новгородско-московская ересь», по мнению Л., развилась в Новгороде из предшествующей ереси стригольников , широко распространилась среди русского городского населения (она уподоблялась «бюргерским ересям» зап. средневековья, о которых писал Ф. Энгельс) и оказала значительное влияние на развитие рус. культуры. Л. также подготовил к изданию комплекс источников по истории рус. ересей XIV - нач. XVI в.; нек-рые из них были опубликованы впервые, а другие получили научное издание согласно совр. археографическим нормам (Источники по истории еретических движений XIV - нач. XVI в.//Антифеод. еретические движения на Руси. 1955. С. 230-276, 305-503, 510-513). С 1954 г. Л. начал печататься в «Трудах Отдела древнерусской литературы» Ин-та рус. лит-ры (Пушкинского Дома) АН СССР (далее: ИРЛИ), ведущем научном издании по проблемам изучения древнерусской литературы и культуры. В 1957 г. по приглашению Лихачёва перешел на работу в ИРЛИ, где до 1982 г. работал в Отделе древнерусской лит-ры младшим (с 1960 - старшим) научным сотрудником. |
| Круг рукописей исторического содержания, не связанных со старообрядческой традицией, невелик. Это гл. обр. хронографические и летописные тексты XV-XIX вв., наиболее значительное место среди них принадлежит рус. хронографам различных редакций в списках XVI-XVII вв. Особую ценность имеет лицевой Хронограф рус. редакции 1512 г. в списке кон. XVI в., содержащий свыше тысячи красочных миниатюр (Там же. 292). Эту рукопись можно рассматривать как подражание Лицевому летописному своду. Количество рукописей научного и учебного характера также невелико: неск. «Алфавитов» XVII в., учебные пособия по риторике и философии XVI-XVIII вв., сочинения грамматического содержания в составе сборников XVI-XVII вв., руководства по иконописанию в списках XVII-XIX вв., лечебники XVII-XIX вв., неск. списков космографий разных редакций XVI-XIX вв. В собрании имеется немалое число списков визант. и древнерус. церковно-канонических и юридических памятников: Кормчей книги, Номоканона, «Русской Правды», Стоглава, Соборного уложения 1649 г. и др. Представляет интерес Кормчая нетрадиц. редакции, составленная и написанная Нифонтом (Кормилицыным) в 30-х гг. XVI в. «по гранем, а не по Соборам» (Там же. 156). Необычность композиции этого труда стала причиной критики со стороны митрополитов Даниила, затем св. Макария , о чем сообщает запись игум. Нифонта. В фонде 98 находятся материалы из архива коллекционера (архив полностью не сохр.): каталоги икон и предметов церковной утвари, рукописных и печатных кириллических книг, гектографов, книг гражданской печати, журналов и газет, находившихся в собственности Е., 2 тетради с перечнем 76 икон, принадлежавших Е. и находившихся у сестер собирателя Е. Е. Дубровой и Е. Е. Меньшовой. В архиве сохранились записи Е. о старообрядческой жизни, преимущественно Преображенской общины, в 1906-1917 гг., копии протоколов старообрядческих съездов, копии переписки Е., завещания Е. и др. В собрании кириллических книг Е. было представлено большинство изданий, напечатанных на Московском Печатном дворе в XVI-XVII вв., имелись также издания литов., белорус. и укр. типографий XVI-XVIII вв. с преобладанием киевских. Значительное место в собрании занимали богослужебные книги, изданные в старообрядческих типографиях в кон. XVIII - нач. XIX в. в посаде Клинцы Черниговской губ. Мн. книги имеют вкладные и запродажные записи (Евангелия московской печати 1637 и 1644 гг. сохранились в окладах). |
| Со 2-й пол. XVI в. территория М. входила в состав Казанской земли, в 1708-1719 гг.- в состав Азовской и Казанской губерний. С 1719 г. земли М. были разделены между Азовской (с 1725 Воронежской), Казанской и Нижегородской губерниями. В результате губ. реформы 1775 г. имп. Екатерины II Алексеевны территория региона вошла в состав Тамбовской губ. (1779-1928; до 1796 Тамбовское наместничество), Нижегородской губ. (1779-1928; до 1796 Нижегородское наместничество), Симбирской (с 1924 Ульяновской) губ. (1780-1928; до 1796 Симбирское наместничество), Пензенской губ. (1780-1797, 1801-1928; до 1796 Пензенское наместничество). Саранск. Фотография. Нач. XX в. Саранск. Фотография. Нач. XX в. Основная масса мордвы была причислена царским правительством к ясачным людям, которые по указу 1719 г. включались в разряд государственных крестьян и облагались подушной податью. Ясачное крестьянство было уравнено в правах с рус. тяглым крестьянством. Мордов. население дворцовых вотчин с образованием Удельного ведомства (1797) было переведено в разряд крестьян этого ведомства. Часть мордвы была приписана к мон-рям, винокуренным, красильным, поташным, медеплавильным, железоделательным и др. заводам. Помещичьи крепостные из мордов. крестьян составляли ок. 10%. В XVIII-XIX вв. на территории М. были наиболее развиты винокурение и поташное производство. Ускоренному развитию лесной промышленности в кон. XIX - нач. XX в. способствовала прокладка линий Московско-Казанской железной дороги. К нач. 1918 г. на территории М. была установлена советская власть. В 1918-1919 гг. земли М. являлись тылом Восточного фронта Красной Армии в период гражданской войны. В 1918-1920 гг. действия продотрядов и комбедов привели к крестьянским восстаниям. В то же время имели место выступления в воинских частях, дезертиры вливались в «зеленое движение». Во время Тамбовского восстания 1920-1921 гг. Темниковский у. Тамбовской губ. и Краснослободский у. Пензенской губ. были объявлены находящимися на военном положении. В 1921-1922 гг. население региона голодало. Восстановление хозяйства на территории М. в основном было завершено к кон. 20-х - нач. 30-х гг. XX в. |
| 1720 чел.; менее 1/6 населения города); в 1690-1691 гг.- 622 дома (ок. 2800 чел.). Православные составляли ок. 60% от общего числа иерусалимских христиан. В городе проживали значительные колонии армян, коптов, сиро-яковитов, маронитов и арабов-католиков. В Вифлееме христиане (православные и католики) составляли половину населения. Но их число сократилось от 287 домов в 1596 г. до 130-150 в сер. XVII в. за счет массовых переселений в Иерусалим. Точно так же лежащее между Иерусалимом и Вифлеемом правосл. сел. Бейт-Джала насчитывало в сер. XVI в. почти 300 домов, в 1690 г.- только 143 дома. Исход под давлением кочевников земледельческого населения из Заиорданья и внутренних районов Палестины привел к резкому увеличению численности христиан в Газе. В сер. XVI в. было свыше 300 домов христиан, но в дальнейшем их численность столь же резко сократилась; в XVII - нач. XIX в. было ок. 150 семейств. В Галилее, где источники XVI в. почти не упоминают христиан, в XVIII в. христ. население значительно увеличилось, составив в нач. XIX в. до трети жителей Назарета (общее число живших в городе ок. 4 тыс. чел.). Помимо этого христиане присутствовали в с. Керак (Эль-Карак) в Заиорданье; в Рамаллахе, Эт-Тайибе, Рафидии в районе между Иерусалимом и Наблусом; в Рамле, Лидде (245 семей в сер. XVI в.) между Яффой и Иерусалимом. Христиане были многочисленны в приморских городах, особенно в Акко, к-рый в XVIII в. стал быстро расти и превратился в крупнейший порт восточного побережья Средиземного м. Большинство христ. общин были православными; католики вост. обряда были многочисленны в Акко и Назарете. По оценкам 40-х гг. XIX в., паства ИПЦ составляла ок. 30 тыс. чел. ( Норов. 18442. Ч. 2. С. 72, 83, 119, 127, 186, 263; Григорович-Барский. 1885. Ч. 1. С. 363-365; Bakhit. 1982. P. 43-56; Peri. 2001. P. 167, 175; Базили. 2007. С. 477-492). Число епархий ИПЦ было крайне незначительным. В кон. XVI в. помимо автономного Синайского епископа в Церкви было 2 митрополита: Вифлеема и Газы. В источниках XVII в. |
| Рукописная традиция И. XI-XVIII вв. обширна. На Руси памятник получил известность между кон. X в. и нач. 70-х гг. XI в., возможно непосредственно в эпоху принятия христианства. Список 1073 г. выполнен, вероятнее всего, с экземпляра царской преславской б-ки, предположительно принесенной в Киев на рубеже X и XI вв. (см.: Алексеев А. А. Текстология слав. Библии. СПб., 1999. С. 139-140). Широкое распространение памятника в русской книжности XV-XVI вв. уместно соотнести с феноменом обращения к «своей античности» (ср.: Лихачёв Д. С. Развитие рус. лит-ры X-XVII вв.: Эпохи и стили. Л., 1973. С. 113-120). Серб. рукописная традиция И. связана в первую очередь с афонским Хиландаром , сохранившим на протяжении средневековья и раннего Нового времени наибольшее число южнослав. переводных и оригинальных памятников. В лит-ре перечислены 27 относительно полных списков памятника (24 восточнославянских и 3 сербских) без старообрядческих копий XIX в. Помимо 24 списков, описанных К. М. Куевым в последнем наборном издании И. (Симеонов сб. 1991. Т. 1. С. 36-96; см. также: Творогов. 1987. С. 194-195), к рукописной традиции И. относятся вильнюсские пергаменные отрывки (БАН Литвы. Ф. 19. 19/2, 19/3) кон. XIV (?) - нач. XV в. ( Турилов А. А. Новый список Изборника Симеона-Святослава: К атрибуции двух фрагментов в сборнике пергаменных отрывков ЦНБ АН Литвы//Palaeobulgarica. 1997. 2. С. 5-11), обширные выписки с измененным порядком статей, сопровождающие новгородский список «Пчелы» 1-й четв. XV в. (РГАДА. Ф. 181. Оп. 1. 370. Л. 138 об.- 177; Каталог слав.-рус. рукописных книг XV в., хранящихся в РГАДА. М., 2000. С. 208-214. 79), и западнорус. список кон. XVI - нач. XVII в., 223 из б-ки Зографского мон-ря на Афоне ( Ралева Ц. Зографский список Сборника царя Симеона//Palaeobulgarica. 1993. 4. С. 22-58). Ряд статей И. сопровождает также один из древнейших рус. списков ветхозаветных книг - РГБ. Троиц. 2, кон. XIV - нач. XV в. (СКСРК, XIV. Вып. 1. С. 175. 65). При этом рукописную традицию И. на сегодняшний день нельзя считать полностью выявленной. В дальнейшем возможны находки (или атрибуции) новых (прежде всего восточнославянских) списков И. (преимущественно XVI-XVII вв. и более поздних), в особенности не содержащих начала и Похвалы заказчику. |
| В 1386 г. К., как и мн. др. города Закавказья, был разграблен войском Тимура. В XVI в. в ходе неск. войн между Османской империей и Ираном К. в числе др. земель Закавказья перешел под контроль турок. На основной части территории Вананда был образован Карсский эйалет. В 1734-1735 гг. иранский хан Надир одержал ряд побед над османами и ненадолго вернул К. под контроль Ирана. К этому времени в результате регулярных разорений обл. Вананд была почти безлюдной. В нач. XIX в. в К. насчитывалось 850 домов, в т. ч. 600 армянских. К 1828 г. во всем Карсском эйалете проживало 22 тыс. чел., в т. ч. 14,7 тыс. армян (1842 семьи). Карс. Открытка. Нач. XX в. Карс. Открытка. Нач. XX в. В XIX - нач. XX в. К. и его окрестности стали одним из главных районов противостояния в ходе серии войн между Россией и Османской империей (1806-1812; 1828-1829; 1853-1856; 1877-1878; 1914-1918). Военные действия нередко сопровождались актами насилия со стороны тур. войск и ополчения в отношении мирного арм. населения и др. христиан. Русские впервые подошли к стенам К. в 1807 г., но осаждать город не решились. Летом 1828 г. рус. Кавказский корпус И. Ф. Паскевича предпринял поход вглубь Армянского нагорья и в кон. июня захватил К. В кон. весны и летом 1829 г. турки пытались отбить К. и ряд др. крепостей, однако 19-20 июня близ урочищ Каинлы и Миллидюз Паскевич разбил главные силы тур. армии Гакки-паши и Гаджи-Салеха. Перехватив инициативу, русские 27 июня принудили к капитуляции Эрзурум. Свидетелем этих событий стал А. С. Пушкин, находившийся в то время при рус. армии. По условиям Адрианопольского мирного договора (2(14) сент. 1829) русские оставили К. и др. крепости. В период Крымской войны (1853-1856) русские войска в Закавказье, располагая ограниченными ресурсами, действовали осторожно. Летом 1854 г. корпус В. О. Бебутова продвинулся от русско-тур. границы до К., 24 июля (5 авг.) разбил турок у сел. Кюрюк-Дара, но осаду К. не начал из-за сохранявшегося численного превосходства тур. сил в районе крепости. |
| 1857. С. 397-398). Вместе с тем, как пишут Нарышкины, некие «старинные книги и вещи» были взяты из Чегема кн. Эристовым (Отчет гг. Нарышкиных, совершивших путешествие на Кавказ (Сванетию) с археологической целью в 1867 г.//ИИАО. 1877. Т. 8. Вып. 4. С. 349). Очевидно, во всех этих случаях речь идет об одних и тех же памятниках. Г. Ю. Клапрот, видевший в нач. XIX в. отдельные листы из книг, происходивших из Чегема, определил их как греческие и отнес к кон. XV в. (он отметил много ошибок переписчика) (Там же). Листы, вероятно, могли попасть в Чегем с территории Б. Кабарды, где греч. надписи сохранялись до XVI-XVII вв. Кресты из с. Жанхотеко. XIV — нач. XV в. Кресты из с. Жанхотеко. XIV — нач. XV в. Известны надписи на монументах, в т. ч. надгробных, часто украшенных изображениями крестов, о которых в 1743 г. сообщал еще Тузов. Рисунки неск. таких плит привел в 1787 г. в своем исследовании И. А. Гюльденштедт. Их рассматривают в одном ряду с поздними (XVI-XVII вв.) памятниками с «варваризированными» греч. надписями, найденными на территории расселения кабардинцев вне совр. адм. границ К.-Б. (Эльхотово, Кантышево, р. Этока) ( Иессен. 1941. С. 33-34). Эти данные являются свидетельством того, что в Кабарде, население к-рой в средние века не имело национальной письменности, в качестве офиц. языка небольшая группа образованных представителей элиты использовала греческий, утраченный в связи с исламизацией Сев. Кавказа. В К.-Б. различные авторы неоднократно отмечали простые изображения крестов без надписей. Так, в XIX в. о могильных памятниках с крестами писали Фиркович, В. Ф. Миллер и Нарышкины. В ХХ в. в сел. Хулам был раскопан каменный ящик, на перекрывающей плите которого находилось вырезанное изображение креста. Из-за отсутствия инвентаря точная датировка этого погребения представляется невозможной. Археолог И. М. Чеченов отметил, что большинство каменных ящиков К.-Б. и Карачаево-Черкесии, содержащих явные следы христианизации этого региона, относятся к домонг. периоду ( Чеченов. 1987. С. 123-125, 165. Рис. 35. 9-11). Чеченов также опубликовал отличающиеся оригинальностью туфовые кресты, найденные у с. Жанхотеко (неск. десятков как целых крестов, так и их обломков). Исследователь датировал эти кресты XIV - нач. XV в. и считал, что они были сделаны на территории, где проживало этнически смешанное население в результате ассимиляции горцев с переселившимися сюда предкавказскими племенами (Там же). На территории К.-Б. находили предметы мелкой пластики: неск. железных крестов и медных крестов-энколпионов, датируемых не позднее XIV в.; некоторые из них считаются происходящими с территории Руси. |
| и в 1-е гг. XVIII в.//Воронежская старина. 1904. Вып. 5. С. 381-398; Воскресенский А. Город Елец в его настоящем и прошлом: Опыт ист. очерка. Елец, 1911. С. 89-93, 107-108; Орловские ЕВ. 1912. 23. С. 670-672; 1918. 3. С. 473; Соха и молот. Елец, 1919. 87. С. 4; Классовый враг наступает//Красное знамя. Елец, 1929. 64. С. 2; Сивков К. В. К истории землевладения в России в нач. XVIII в.//ИАН. Отд. обществ. наук. 1933. 3. С. 190; Водарский Я. Е. Численность населения и количество поместно-вотчинных земель в XVII в.: (По писцовым и переписным книгам)//Ежег. по аграрной истории Вост. Европы: Мат-лы симп., 1964. Кишинёв, 1966. С. 217-230; он же. Население России за 400 лет (XVI - нач. XX вв.). М., 1973; он же. Церк. организации и их крепостные крестьяне во 2-й пол. XVII - нач. XVIII вв.//Историческая география России в XII - нач. XX в. М., 1975. С. 70-96; он же. Население России в кон. XVII - нач. XVIII вв. М., 1977; он же. Дворянское землевладение в России в XVII - 1-й пол. XIX в. М., 1988. С. 165-168; Чекунова А. Е. Владения Донского мон-ря в кон. XVII в.//Вопр. истории хозяйства и населения России XVII в. М., 1974. С. 308-310; она же. Источники о состоянии зернового хозяйства в монастырских вотчинах 1-й четв. XVIII в.: (По мат-лам Донского мон-ря)//Тр. МГИАИ. М., 1974. Т. 30. Вып. 1. С. 149-156; Горская Н. А. Гос. повинности монастырских крестьян в XVII в.//Общество и гос-во феод. России. М., 1975. С. 317-326; она же. Монастырские крестьяне Центр. России в XVII в. М., 1977; Булыгин И. А. Монастырские крестьяне России в 1-й четв. XVIII в. М., 1977. С. 34; Колганов Б. Н. Роль мон-рей в заселении и хоз. освоении Воронежского у. в XVII в.//История заселения и хоз. освоения Воронежского края в эпоху феодализма. Воронеж, 1987. С. 34-45; Владения и крепостные крестьяне Рус. Церкви в кон. XVII века: Записи «сказок» духовенства, поданных в 1699-1700 гг., о количестве и размещении дворов крепостных крестьян по переписи 1678 г./Ред.: Я. Е. Водарский. М., 1988; Памятники южновеликорус. |
| правосл. братств. Серг. П., 1900; Ефименко А. Я. Южнорусские братства// он же. Южная Русь: Очерки, исследования, заметки. СПб., 1905. Т. 1. С. 206-297; Крамаренко М. Западнорусские церк. братства, их происхождение. К., 1913; Заикин В. Участие светского элемента в церк. управлении, выборное начало и «соборность» в Киевской митрополии в XVI и XVII вв. Варшава, 1930; Я. Д. Братства та ïх роль в розвитку украïнськоï культури XVI-XVIII ст. К., 1966; он же. Haйдabhiшi документи о дiяльhicmi братств на Ykpaïhi//Icmopuчhi джерела та ix використання: Зб. ст./Ред. кол. I. Л. Бутич i ih. К., 1966. Вип. 22. С. 13-23; Kumor B. Kocielne stowarzyszenia wieckich na ziemiach polskich w okresie przedrozbiorowym//Ksiga tysiclecia katolicyzmu w Polsce. Lublin, 1969. Cz.1. S. 503-545; Isajevich J. Between Eastern Tradition and the Influences from the West: Confraternities in early modern Ukraine and Byelorussia//Ricerche Slavistiche. R., 1990. Vol. 37. P. 269-293; Дмитриев М. В., Флоря Б. Н., Яковенко С. Г. Брестская уния 1596 г. и общественно-политическая борьба на Украине и в Белоруссии в кон. XVI - нач. XVII в. М., 1996. Ч. 1: Брестская уния 1596: Ист. причины события; История РЦ. Кн. 5, 6. С. С. Лукашова Б. п. в Российской империи в XIX - нач. XX в. К нач. XIX в. Б. п., действовавшие в зап. районах Российской империи и испытывавшие сильное давление со стороны католиков и униатов, утратили свое церковно-общественное значение. Хотя предпринятая М. О. Кояловичем в 1862 г. поездка по Зап. краю выявила, что в Минской епархии почти при всех храмах (их было более 500) действовали братские общины, а во всех епархиях Зап. России насчитывалось, по мнению исследователя, ок. 1 тыс. братств, деятельность этих орг-ций ограничивалась участием в праздничных богослужениях, братских обедах (братчинах), братских праздниках и похоронах умерших членов братства и сбором взносов (редко превышавших 15 к. с братчика). Обычно такие Б. п., не имевшие юридического статуса, но порой имевшие свой устав, состояли из 100-200 членов, во главе их стояли старосты или старшие братчики. |
|
|
