| Впосл. принцип публикации Д. был частично использован при издании вероучительных документов (напр., в «La foi catholique, textes doctrinaux du magistère de l " Église sur la foi catholique» (Католическая вера, доктринальные тексты церковного Учительства о католической вере) и в «Христианском вероучении, догматических текстах учительства Церкви III-XX вв.» (СПб., 2002)). В русском издании все документы распределены тематически (фрагменты одного документа могут находиться в разных местах), оставлен принцип единой для всего сборника нумерации, но для каждого номера указывается также соответствующий ему номер в издании Д., что позволяет найти лат. вариант текста. В 1866 г. Д. был назначен советником Конгрегации пропаганды веры по вопросам вост. обряда (Sacra Congregatio de Propaganda Fide pro Negotiis Ritus Orientalis), учрежденной папой Пием IX в 1862 г. В 1863-1864 гг. Д. издал 2 т. лат. переводов богослужебных текстов копт., сир. и арм. обрядов (Ritus orientalium, coptorum, syrorum et armenorum in administrandis sacramentis), нек-рые тексты в выходивших «Patrologia greca» и «Patrologia latina» Ж. П. Миня , а также напечатал в виде отдельных публикаций ряд средневек. богословских трактатов. Д. принадлежат небольшие трактаты о принятии Римско-католической Церковью новых догматических определений о непорочном зачатии Девы Марии (1854) и о безошибочности (непогрешимости) пап (1870). Соч.: De Philonis philosophia et schola Judaeorum Alexandrina. Wirceburgi, 1840; Kritik der Vorlesungen des Herrn Prof. H. Thiersch über Katholizismus und Protestantismus. Würzburg, 1847. 2 Bde; Über die Echtheit des bisherigen Texts der Ignatianischen Briefe. Würzburg, 1849; Die speculative Theologie A. Günther " s. Würzburg, 1853; Enchiridion symbolorum et definitionum quae de rebus fidei et morum. Wirceburgi, 1854; Die Lehre von der unbefleckten Empfängniss der seligsten Jungfrau Maria. Würzburg, 1855; Vier Bücher von der religiösen Erkenntniss. Würzburg, 1856-1857. 2 Bde; Kepha: Über die päpstliche Unfehlbarkeit. Würzburg, 1870. |
| Латинский до сих пор является языком научной классификации в ботанике и зоологии, латинская терминология широко используется в медицине и фармакологии, многие латинские слова и выражения сохраняются в государственно-дипломатической сфере. Алфавит Латинский алфавит сложился на основе западногреческих алфавитов, которые так же, как и восточногреческие исторически восходят к финикийскому письму. Из восточногреческих алфавитов развился алфавит древнегреческого языка, из западногреческих, распространившихся в том числе в Древней Италии, – латинский. Классический состав латинского алфавита: A B C D E F G H I K L M N O P Q R S T V X Y Z. Последние две буквы – У и Z – использовались только в словах, заимствованных из греческого языка. Интересно, что буква К уже в классическую эпоху не употреблялась: присутствуя в алфавите, она не входила в состав латинских слов и применялась лишь в нескольких сокращениях. Две буквы I u V oбoзhaчaлu одновременно и гласные и согласные звуки: I npouзhocuлacь как [и] и как [й], a V – как [у] и [в]. Для того чтобы провести различие между этими случаями и облегчить произношение, во второй пол. XVI в. в алфавит были добавлены новые буквы Jj [й] и Ии [у], которые активно используются в словарях и учебной литературе. Произношение Существует два вида произношения. Со временем произношение классической эпохи естественным образом эволюционировало и эти изменения привели к тому произношению, которое принято называть «традиционным». Основные его отличия от классического заключаются в ином произнесении дифтонгов, буквы С и некоторых буквенных сочетаний в ряде позиций, а также отсутствии противопоставления гласных по долготе (долгий – краткий). Попытки восстановить классическое произношение начали предприниматься ещё гуманистами в рамках общей их деятельности по «очищению» средневековой латыни. Примеры классического и традиционного произношения: Классическое Традиционное lectio (чтение) [лээктиоо] [лэкцио] magistrae (учительницы) [магистрай] [магистрэ] et cetera (и прочее) |
| Среди регулярных каноников наиболее крупными реформированными объединениями О. были Виндесхеймская конгрегация, действовавшая на нидерландских и герм. землях (см. в статьях Братья общей жизни , Devotio moderna ), и Латеранская конгрегация (первоначально центром была община каноников во Фреджонае близ Лукки; папа Римский Евгений IV (1431-1447) передал каноникам Латеранскую базилику, давшую название всей конгрегации; к нач. XVI в. в нее входило ок. 60 обителей, в т. ч. за пределами Италии). У бенедиктинцев движение О. означало продолжение реформы ордена, начатой папой Римским Бенедиктом XII (булла «Summa magistri», 1336). Центром бенедиктинцев-О. стал итал. мон-рь Субиако (с 1362). Монахи этого мон-ря оттуда участвовали в реформировании аббатств Кастль в Пфальце (с 1378), Санта-Джустина в Падуе (с 1408), Мельк в Австрии (с 1418), Санкт-Маттиас в Трире (с 20-х гг. XV в.), Бурсфельд в Н. Саксонии (с 30-х гг. XV в.), которые в свою очередь становились региональными центрами движения О. Для бенедиктинцев-О. были характерны стремление квосстановлению общинной жизни, борьба с привилегированным положением знати в мон-рях, повышение образовательного уровня монахов (в т. ч. предусматривалась возможность отправлять молодых монахов на обучение в ун-ты и принимать новициев из университетской среды). Некоторые бенедиктинцы-О. были связаны с культурой ренессансного гуманизма (напр., аббат Иоганн Тритемий (1462-1516)). Неудовлетворенность проводившимися в орденах преобразованиями в некоторых случаях побуждала О. вступать в др. монашеские ордены, имевшие репутацию более строгих, напр. в орден картузианцев. Число картузианских обителей в XIV-XV вв. возросло с 70 до примерно 220. В др. случаях О., не покидая своего ордена, вводили элементы картузианского устава (напр., практику регулярных визитаций мон-рей). Большое распространение получили сочинения картузианцев по аскетике, монашеской дисциплине и духовным практикам (напр., соч. «О монашеском призвании» (De votis et professione religiosorum seu De professione monastica) Дионисия Картузианца ). |
| сделал ей предложение. Однако менее чем через год, невзирая на возражения горячо любившей его невесты, К. расторг помолвку без объяснения причин; окончательный разрыв последовал в окт. 1841 г. С этого момента образ Регины Ольсен становится предметом постоянной рефлексии К. и обыгрывается в его творчестве, прежде всего как предмет размышлений о смысле личной религиозной веры и о способности принимать божественный дар, открывающий возможность обрести счастье. Хотя в дневниковой записи от 17 мая 1843 г. К. отмечал: «Если бы у меня была вера, я бы остался с Региной» (SKS. Bd. 18. S. 177), в действительности сомнения относительно правильности или неправильности принятого им решения с т. зр. веры были разрешены К. через идею необходимости для него жертвенной веры как альтернативы личному счастью. Исследователи, по-разному объясняя отказ К. от вступления в брак (среди причин называются эпилепсия, считавшаяся в те времена препятствием для семейного союза; неизлечимая меланхолия, или депрессия; наследственное венерическое заболевание), согласны в том, что это решение было сознательным выбором человека, намеревавшегося без остатка посвятить себя размышлениям о Боге и своей судьбе. В янв. 1841 г. К. завершил обучение в пасторской семинарии и произнес несколько проповедей в городской ц. Хольмен, однако становиться лютеранским пастором не пожелал. В сент. того же года К., к этому времени уже являвшийся кандидатом теологии, представил философскому фак-ту диссертацию «на соискание степени магистра искусств» (ad jura magistri atrium), т. е. доктора философии. Диссертация, озаглавленная «О понятии иронии, с постоянной отсылкой к Сократу» (Om Begrebet Ironi med stadigt Hensyn til Socrates), была написана К. на дат. языке, однако по требованию фак-та состоявшаяся 29 сент. 1841 г. устная защита проходила на латыни на основании подготовленных К. 15 тезисов ( Hannay. 2001. P. 147-149). В 1-й научной работе К., инспирированной его интересом к истории понятий «субъективность» и «личность» в европ. |
| Отдельные фрагменты конституций могут не воспроизводиться в тексте кодекса: в него должны быть помещены только те части конституций, к-рые выражают суть соответствующих норм права. Согласно провозглашенной цели создания К. Ф., он предназначен для «профессионального рвения правоведов» (scholasticae intentioni diligentiorum). На основании этого выражения большинство исследователей пришли к выводу, что первый кодекс, созданный Феодосием, как и Грегорианов и Гермогенианов кодексы, предназначался для ученых-юристов (diligentiores), к-рым в соответствии с их «научным рвением» (scholastica intentio) подобает знать не только действующие, но и утратившие юридическую силу нормативно-правовые акты ( Wenger. Quellen. S. 536; Schulz. 1946. P. 281). Однако термин diligentiores обозначает скорее лиц, сведущих в праве, а термин scholasticus - правоведа, адвоката. Поэтому более адекватной представляется интерпретация, согласно которой новый кодекс был предназначен для юристов в целом, прежде всего адвокатов. Они должны были знать и уже отмененные нормативные акты, к-рые продолжали в какой-то мере действовать и распространялись на длящиеся отношения, возникшие до их отмены ( Turpin. 1987. P. 621-622; Manfredini. 1981. P. 394. N 11). Второй этап систематизации предусматривал издание еще одного кодекса. Из 3 кодексов - Грегорианова, Гермогенианова и нового - предполагалось создать 4-й, в каждом титуле которого вместе с имп. конституциями поместить фрагменты сочинений классических юристов. В этом кодексе следовало устранить все противоречия и неясности, а называться он должен был в честь самого императора, т. е. Кодексом Феодосия. Ему придавалось значение «жизненного руководства» (magisterium vitae). Согласно общепринятой т. зр., имп. Феодосий II действительно намеревался систематизировать «право юристов» и поместить фрагменты сочинений классических юристов в свой 2-й кодекс ( Gaudemet. 1965. Col. 1216; Archi. Teodosio II. 1976. P. 27; Barone Adesi. 1998. P. 77; Bianchini. 1976). Нек-рые исследователи полагают, что составление кодекса «жизненного руководства» не предполагало систематизации «права юристов» и в него не должны были войти фрагменты юридических сочинений ( Ebrard. |
| Пий XI большое внимание уделял развитию церковных наук и использованию современных средств массовой коммуникации; способствовал культивированию латинского языка, изучению схоластической философии. В 1936 году он создал Папскую академию церковных наук. Одной из наиболее важных задач которой является также подготовка церковных дипломатов. В области светских наук Пий своим кровным делом считал прежде всего развитие Ватиканской библиотеки. В 1935 году была открыта новая астрономическая обсерватория в Кастель Гандольфо. Еще в 1913 году была введена в строй радиостанция «Радио Ватикана», перед микрофоном которой часто и охотно выступал Пий XI. Оснащению Ватикана современной техникой помогли значительные суммы, предоставленные папе в соответствии с Латеранскими соглашениями. Пий XI осознал значение печати в деле формирования общественного мнения. Он уделял много внимания журналистам. В 1936 году в Риме была проведена Неделя католической печати и Выставка католической печати. Пий XI много говорил о киноискусстве. В эпоху расцвета кино папа в своей энциклике «Vigilanti cura» от 29 июня 1936 года признал огромные возможности кинофильмов в оказании воздействия на массы. Считалось допустимым показывать фильмы соответствующего религиозно-нравственного содержания и политической направленности. Поэтому папа рекомендовал создать государственную цензуру фильмов. А епископам рекомендовалось постоянно публиковать список кинофильмов, считавшихся хорошими, равно как и таких, которые они считают плохими, вредными и которые не должны предлагаться верующим. В рамках «Католического действия» также существовал список запрещенных фильмов. В числе энциклик папы Пия XI можно найти целый ряд взаимоувязанных между собой посланий о воспитании молодежи, о браке, о семейной жизни и общественном строе. В энциклике «Divini illius magistri» 1929 года подчеркивалось, что право воспитания христианской молодежи в первую очередь принадлежит церкви, семье и лишь в последнюю очередь государству. Энциклика «Casti connubii» о браке и семье, опубликованная в 1930 году, идеализировала традиционный союз между мужчиной и женщиной, морально благословляя господство в нем мужчины. |
| Этими примерами «критики» Православ. Обозрения я мог бы окончить свой ответ, прибавив: «по сему и прочее уразумевай». Все остальные замечания рецензента имеют ту же степень достоинства и именно тот же самый характер. Но я рассмотрю и их, все до единого. Рецензия представляет по истине замечательное в своем роде явление. 6 . В прим. 80 у меня сказано: « Тертуллиан (в соч. ad martyr. c. 1) упоминает о том, что мученики не только из предстоятелей, но и из малообразованных и низших членов христианского общества обращали свои увещания к совершеннейшим борцам, т.е. увещевали к подражанию в терпении и доблести знаменитым мученикам». Рецензент находит, что эта цитата «не вяжется с текстом книги», в котором говорится будто бы о том, что содержание поучений этого времени (2го в.) состояло главным образом из основных истин хр. Учения. Каким образом взаимные увещания мучеников могут служить показанием того, какова была проповедь ?» Опять, если читатель наведет справку, окажется, что рецензент самым бесцеремонным образом выдумывает от себя то, чего на самом деле отнюдь не имеется. На стр. 146, в строках 2931, к которым относится цитата 80я, говорится: «воспоминались жизни и деяния И. Христа, предлагались увещания к неизменному хранению веры среди гонений и т.д.». А в примечании цитируются указанные слова Тертуллиана , в которых буквально повторяется подчеркнутая фраза. Но этого мало. «У Тертуллиана , замечает он, как оказывается по справке с подлинником (заметьте: рецензент говорит, что он справлялся с подлинником) рассказывается дело самое простое: когда мучеников отводили на казнь, то им преподавали наставления и увещания предстоятели церкви; но и присутствующий при казни христианский народ, простые миряне не оставались бесполезными для исповедника, так как поощрительными криками подкрепляли работорговцев». По справке с подлинником оказывается, что ни единого слова из того, что говорит здесь рецензент, в нем нет. Не верите? Вот слова подлинника: Nec tantus ego sum, ut vos alloquar, говорит Тертуллиан мученикам, verumtamen et gladiators perfectissimos non tantun magistri et praepositi sui, sed etiam idiotae et supervacui quique adhortantur de longiquo, ut saepe de ipso populo dictate suggesta profuerint. |
| 1. «Глосса на Псалмы» (Glossa in Psalmos; текст см.: PL. 191. Col. 55-1296; крит. изд. отсутствует), раннее экзегетическое сочинение П. Л., работу над к-рым, по мнению исследователей, он мог начать еще во время пребывания в Реймсе, а затем продолжал в Париже (см.: Doyle. 2016. P. 36-37). Согласно свидетельству Герберта Боземского ( после 1189), учившегося у П. Л. в Париже, сочинение было создано П. Л. для личного использования при подготовке к чтению лекций по Свящ. Писанию; лишь в последние годы жизни, уступая просьбам учеников, П. Л. согласился на его распространение (см.: Brady. 1971. P. Герберт отмечает, при создании глоссы П. Л. ставил перед собой задачу «прояснить темную краткость прежнего глоссатора, а именно учителя Ансельма Ланского» (ut antiquioris glosatoris, magistri scilicet Anselmi Laudunensis, brevitatem elucidarent obscuram - Ibidem; подразумевается Parva glosatura Ланской школы). Выборочный анализ глоссы, осуществленный совр. учеными, подтверждает, что основной объем включенных в нее цитат из библейских комментариев отцов Церкви был взят П. Л. из глоссы Ланской школы. Этот материал дополняют общие характеристики псалмов, заимствованные из глоссы Гильберта Порретанского, а также нек-рые пояснения и уточнения, принадлежащие самому П. Л. (подробнее об источниках и о структуре глоссы см.: Ibid. P. Stoppacci. 2007. P. 309-317). Вслед. опоры на патристические источники большинство толкований имеет христологическое и духовно-нравственное содержание. Пространных богословских экскурсов в этой глоссе нет; встречаются лишь краткие систематизирующие замечания теоретического характера; для некоторых из них обнаруживаются параллели в «Сентенциях». Возможно, эти замечания были добавлены П. Л. в текст глоссы при ее подготовке к публикации в кон. 50-х гг. XII в. (см.: Brady. 1971. P. Первое печатное издание глоссы вышло в 1475 г. в Нюрнберге; в 1541 г. францисканец Ришар дю Ман выпустил в Париже улучшенное издание, к-рое впосл. было перепечатано в «Латинской патрологии» Ж. П. Миня . Это издание остается до наст. времени основным; оно имеет ряд серьезных недостатков (мн. цитаты сопровождаются неверной атрибуцией, в тексте П. Л. имеются редакторские вставки и т. п.), вслед. чего ученые подчеркивают необходимость внимательного изучения рукописной традиции (известно более 10 ранних рукописей и значительное число поздних) и подготовки критического издания (см.: Ibid. P. Stoppacci. 2007. P. 294-309). |
| 267 Power of expulsion Mommsen objected to the suggestion in the account of Paul’s adventures at Philippi that the local magistrates, in ordering the release of Paul and Silas, ordered their expulsion from the city. 268 This implies that they possessed something akin to the governor’s power of relegatio, expulsion from the province. The wording of Acts does not quite bear out Mommsen’s interpretation. ‘Do they now secretly cast us out? Let them come in person and escort us out of the city.’ The original message given by the gaoler was: ‘The magistrates have ordered your release. Now come out and go in peace.’ Finally the magistrates came in person and begged Paul and Silas to leave the city. Mommsen is too sharp with the author here. Doubtless the local magistrates, far from the eye of authority, were capable of exceeding their powers. The Sardinian affair showed the difficulty with which governors enforced the respect for law on local authorities in other provinces. 269 In Pliny’s Letters to Trajan there are other examples of the violation of municipal statutes and proconsular edicts by civic authorities. 270 But the only precise parallel to the affair at Philippi comes from a late source, the Sententiae Pauli, on the treatment of itinerant seers or soothsayers, ‘Primum fustibus caesi civitate pelluntur’. ‘The custom is to give them a beating and drive them out of the city.’ Only if they persist are they formally put on trial. 271 But this usage cannot be brought down, in evidence, to an earlier age. CIVIC INDICTMENTS AND CIVIC GOVERNMENTS The affair at Philippi is more revealing. 275 It is the first clash between the apostles and non-Jewish interests involving the ordinary citizens of a commune, which was in fact a Roman colony. Hence it is natural that the clash takes the form, not of a riot, as at Iconium or Antioch, where the quarrel was within the Jewish community, but of a formal indictment before the municipal magistrates. The power of local magistrates to administer limited personal punishments has already been discussed. |
| См. также заключение четвертого ответа: «Нетленна святая кровь Бога нашего Иисуса Христа и не есть кровь подобного нам смертного человека, но кровь Бога истинного». Ср.: Simon de Magistris. Dionysii Magni, episcopi Alexandrini, quae supersunt. Romae, 1796. P. 218, 237. 53 Св. Афанасий мог бы воспользоваться этими посланиями для доказательства того, что св. Дионисий признавал Божество Сына Божия и единосущие Его с Отцом, так как в послании против Павла Самосатского, между прочим, говорится, что св. отцы называли Слово единосущным Отцу (см.: Simon de Magistris. Dionysii Magni, episcopi Alexandrini, quae supersunt. Romae, 1796. P. 213); св. Василий Великий в своей книге «О Св. Духе» мог бы вместе с другими изречениями св. Дионисия о Божестве Духа Святого привести еще более ясные выражения из рассматриваемых посланий, особенно из ответа на 6-й вопрос Павла Самосатского (см.: Simon de Magistris. Op. cit. P. 247–248); наконец, пресвитер Александрийской церкви Петр, сопровождавший Кирилла Александрийского на Эфесский собор против Нестория и приводивший по приказанию отцев собора свидетельства древних отцев о воплощении и вочеловечении Слова, мог бы найти в этих посланиях и ясное учение о Божестве Иисуса Христа и наименование Пресвятой Девы Богородицей. 54 В доказательство неподлинности этих посланий Ceillier указывает еще на слабость аргументации, не совсем удачные ссылки на различные места Св. Писания, бессвязность и расплывчатость изложения. См.: Ceillier. Histoire générale des auteurs sacrés et ecclésiastiques. III. Paris, 1732. P. 277. 55 Ответ на 7-й вопрос Павла: «Ты не писал мне этого, но слышавшие (тебя) писали мне, что ты учишь так». См.: Simon de Magistris. Op. cit. P. 251. 56 Послание против Павла Самосатского: «И прежде писали мы в ответ на твое письмо, приглашая тебя откровенно высказать свои мысли». См.: Simon de Magistris. Op. cit. P. 203. 57 Послание против Павла Самосатского: «Теперь по мере сил своих пишем о том, о чем ты говорил второй раз». См.: Simon de Magistris. |
|
|
