| Административная реформа повлекла за собой значительный количественный рост бюрократического аппарата. Штаты провинциального управления средним числом включали около 100 чиновников, а аппарат диоцезального викария – до 400. Значительно вырос численно и центральный аппарат, распределенный между четырьмя имперскими центрами, которые одновременно являлись и военными штабами. «Помимо префектов претория самыми влиятельными администраторами являлись rationalis rei summae – функционер, ответственный за сбор налогов и чеканку монеты, а также magister rei privatae, к которому поступали доходы от сальтусов и всей императорской собственности. В соответствии с разделением scrinia – хранилища документа на секции, императорская канцелярия были разделена на департаменты, во главе которых стояли magistri: magister epistolarum ведал официальной перепиской, magister libellorum – приемом жалоб, magister cognitionum – юридическими делами. Кроме центральных административных центров, существовал еще функционально чрезвычайно дифференцированный двор с его castrensiani придворными, в число которых входили, в частности, cubicularii, ответственные за императорскую спальню, velarii – придворные, приставленные к обслуживанию занавесов в зале императорских приемов» (Christ, cit. op. S. 715–716). Расходы казны на чиновничий аппарат и на армию выросли, в связи с чем необходимо было повысить и ее доходы. Поэтому одним из важнейших предприятий Диоклетиана стала налоговая реформа. До него во взимании налогов наблюдалась большая пестрота. Львиную долю казенных поступлений составляли косвенные налоги – таможенные и акцизные сборы, которыми обложена была продажа ряда товаров. С населения взимались как денежные, так и натуральные подати, распространявшиеся в основном на земледельческий элемент Италии и Египта, призванный снабжать Рим поставками в первом случае – мяса, вина, масла, строительного материала, во втором – в основном зерна. Натуральные подати назывались анноной – название перенесено было с учреждения, ведавшего льготной, а потом и вовсе бесплатной раздачей хлеба малоимущим римским гражданам. Ряд категорий лиц освобождался от налогов – рабы, пролетарии, чиновники, сенаторы, военнослужащие, ветераны. |
| 156 Греческий текст, помещенный под этим надписанием, составлен частью из различных отрывков, взятых из сочинений, приписываемых Дионисию Ареопагиту , и частью из трактата Василия Великого «О том, что Бог не виновник зла», и потому этот фрагмент нельзя считать принадлежащим св. Дионисию Александрийскому . 157 Что касается остальных четырех фрагментов, то ни в надписаниях, ни в содержании их нет ничего, что говорило бы против принадлежности их св. Дионисию Александрийскому . К сожалению, ни надписания фрагментов с толкованиями на книгу Иова, ни надписания толкований св. Дионисия на евангельские повествования о молитве Спасителя в саду Гефсиманском не заключают в себе ясных указаний на то, из каких сочинений св. Дионисия составитель сборников взял самые фрагменты. Это обстоятельство значительно затрудняет решение вопроса, насколько справедливо Simon de Magistris в своем издании творений св. Дионисия соединил ту и другую группу фрагментов под общим заглавием послания «О мученичестве» к Оригену . Трудность решения этого вопроса увеличивается еще вследствие того, что ни Евсевий, ни блаженный Иероним, указывая на послание «О мученичестве», 160 ничего не говорят об его содержании. Отождествляя фрагменты с толкованиями на книгу Иова и на евангельские повествования о молитве Спасителя в саду Гефсиманском с посланием «О мученичестве» к Оригену , Simon de Magistris в доказательство своего мнения приводит то соображение, что сохранившиеся у Никиты Серронского фрагменты с толкованиями на евангельские повествования о молитве Спасителя в саду Гефсиманском, как видно из надписания их, взяты из послания к Оригену . Указав на это надписание и отметив тот, по его мнению, несомненный факт, будто св. Дионисий не писал Оригену ничего, кроме книги «О мученичестве», Simon de Magistris выводит отсюда заключение, что Никита Серронский имел эту книгу перед глазами и «из этой же книги взял и другие места, приведенные из Дионисия в толковании на книгу Иова». 161 Но легко видеть, что надписание фрагментов с толкованиями на евангельские повествования далеко не оправдывает тех выводов, какие делает из него Simon de Magistris. Правда, ни Евсевий, ни блаженный Иероним не упоминают о каком-либо другом послании или произведении св. Дионисия, посвященном Оригену , кроме послания «О мученичестве», но ни тот, ни другой не говорят и того, что ими перечислены все произведения св. Дионисия; наоборот, Евсевий всегда оканчивает свои перечни указанием на то, что св. Дионисий, кроме перечисленных им, писал много и «других посланий». 162 Наконец, если даже мы допустим, что надписание фрагментов с толкованиями на евангельские повествования о молитве Спасителя дает некоторое основание отнести эти фрагменты к посланию «О мученичестве», то во всяком случае слишком поспешно было бы заключать отсюда, что из этого же послания взяты и фрагменты с толкованиями на книгу Иова: Никита Серронский мог взять эти фрагменты из какого-либо другого произведения св. Дионисия, до нас не сохранившегося. |
| Фрагменты 22–27 22 . И в глазах людей и в очах Божиих нет ничего более достойного и согласного с человеколюбием, как милосердце и благотворение 1 . 23 . Гнев ставится у нас в пределы, где уже прекращается грех 2 . Гневайтеся, говорит Писание, и не согрешайте 3 слишком строгими судиями, следуя совету Екклезиаста: не буди правдив вельми 4 24 . С неверующими и непосвященными мы начинаем речь с внешних предметов и с общих размышлений, а самих себя и единомысленных с нами стараемся убеждать божественными речениями. 25 . Смешно, когда берется учить других тот, кто не заботится о своих собственных делах 5 . 26 . Легко уберечься от явной порочности, но трудно избежать тайной. 27 . Справедливо и точно говорит пословица: горьки пути к сладкому, но плоды трудов сладки. Без труда ничего не дается 6 . 1 Как этот, так и следующие пять фрагментов сохранились в Sacra Parallela Иоанна Дамаскина (Lequien, Ioannis Damasceni opera omnia, t. II, ed. 1748). Настоящий фрагмент имеет надписание: Dion. Alex. (ор. cit, p. 480) 2 См. ibid. p. 654, где переведенный нами фрагмент приводится в более полном виде и с надписанием Dion. Alex. В более кратком виде он помещен и у Simon’a de Magistris Последний взял его из творений Максима Исповедника (Simon de Magistris, op. cit p. 200), где этот фрагмент приводится с надписанием Διονυσ υ λεξανδ. (S. Maximi confessoris Loci communes, см. Migne. Patrologiae graecae t. 91, ed. 1860, col. 859 – 840). Combefis в примечании (ibid. nota b) высказываст сомнение в справедливости этого надписания, так как из двух лиць с именем Дионисия Галикарнасского ни один не принадлежать к числу христиан, а между тем автор фрагмента, очевидно, был христианином. Ввиду этого Combefis высказал предположение, что в подлинном тексте творений св. Дионисия надписание фрагмента читалось так: Διονυσ ου λεξανδρ ως. Справедливость этого предположения подтверждается рукописным кодексом X века, где этот фрагмент надписывается словами: Διονυσ ου λεξανδρε ας (Simon de Magistris, op. cit., p. 200, nota b). Pitra (Iuris ecclesiastici graecorum historia et monumenta t. I, Romae, 1864, p. 550) высказывает догадку, что эгот фрагмент взят из сочинений Диоинисия «О покаянии», но за отсутствием твердых, оснований мы не решились отнести его к посланиям св. Дионисия о покаянии Но мы не видим причины сомневаться вместе с Гарнаком (op. cit. р. 420) в принадлежности этого фрагмента св. Дионисию на том только основании, что в некоторых кодексах автор его не называется епископом александрийским. |
| Τ.1. " Εν θναις. 2 Сардик. соб. прав. 14: κβαλλμενοζ χτω ξουσας π τν πσκοπνο τνς μητροπλεως τς ατς παρχας καταφυγεν (извергаемый да имеет право прибегнути к епископу митрополии тоя же области. Перевод Книги правил). 4 «Spiritualis potestas una sacramentalis, alia jurisdictionalis. Sacramentalis quidem potestas est per aliquam consecrationem confertur... Potestas autem jurisdictionalis est quac ex simplici injunctione hominis confertur». Summa II, qu. 39, art, 3. 5 «Duplex (potestas) ordinis et jurisdictionis. Ordinis potestas ad verum Christi Domini corpus in sacro sancta eucharista refertur. Jurisdictionis vero potestas tota in Christi corpore mystico versatur. Ad eain enim spectat, christianum populum gubernare et moderari et ad aeternam caelestemque beatitudem dixigere». Rom, P. II, с. 7, qu. 6. Настоящую и предыдущую цитаты – заимствуем из названной прежде книги Гиншиуса. 7 Таковы: Шульте, Феринг, Мейер. Рихтер в следующем (5 издании) и Буа, которые высказались за прежнюю классификацию, причисляя pot. magisterii к pot. ordini. Россхирт, примыкая к ним в первом отношении, включал pot. magisterii в pot. jurisdictionis. И сам Вальтер впоследствии видоизменил свою классификацию, признав и всякую церковную власть как ordinis, но с подразделением ее на рот. ministerii, magisterii и jurisdictionis. Hinschius, , 1. с. S. 164, Not. 3. 8 По Гинцелю, эта иерархия учения составляется из следующих степей: в папе непрестанно живущий Петр, в силу принадлежащего ему неограниченного, высочайшего непогрешимого учительного авторитета, есть высшая степень, епископ как носитель апостольской должности – вторая степень; третью образуют различные уполномоченные от папы или епископа к отправлению должности учения. Примеч. Гиншиуса. стр. 165. 11 Statuta ecclesiae autiqua. 1. 98: «Lacius praesentius, nisi ipsis jubentibus, docere non audeat». 12 Один из комментаторов corp. jur. can., Berardi дает такое определение церковной юрисдикции: «jurisdictio appellatur universalis quardam potestas ea gerendi atque gubernandi quae ad commodum ecclesiae pertinent». |
| Армия при Константине была окончательно разделена на пограничные (limitanes) и превосходившие их числом и уровнем боевой подготовки мобильные войска (comitatenses), расквартированные в городах и лагерях, расположенных далеко от границ, но способных к быстрой переброске и ведению войны с сильным противником. На опасные участки границы для подкрепления лимитанов командировались дополнительные вооруженные силы в виде вспомогательных полков, так называемые псевдолимитаны. Император назначал двух высших военных начальников, командовавших пехотой (magister peditum) и конницей (magister equitorum). Оба они имели высший ранг по табели, титуловались, наравне с префектами, viri illustres, но поскольку в вооруженных силах империи, несмотря на повышение роли кавалерии в сравнении с прошлой эпохой, пехота по-прежнему преобладала, magister peditum занимал более высокое положение, чем его коллега. Еще при Диоклетиане радикально уменьшилась численность легионов – с 6 тысяч до 1 или даже до 500 воинов. Лишь в отдельных случаях они именовались по-старому легионами, но чаще когортами, алами, auxilia, vexillationes, numeris, équités. Командовали ими офицеры со званием трибуна или префекта. Звание военных легатов исчезло из употребления, ушло и прежнее разделение офицеров на центурионов и трибунов, каковыми могли становиться лишь лица сенаторского или всаднического сословия. В связи с этим возможность для карьерного роста способных солдат и офицеров независимо от их происхождения и положения до вступления на военную службу существенно расширилась – для солдат открылся путь к генеральским должностям и чинам. При императоре Константине укрепилась давно уже сложившаяся тенденция комплектовать вооруженные силы не из числа римских граждан, в большинстве случаев свою воинскую повинность исполнявших в виде особых налогов на содержание армии и лишь в крайне редких случаях и в малом числе набиравшихся в легионы, а наемниками, причем главным образом из варваров. В основном это были тогда северные варвары – германцы, в том числе особенно выделявшиеся среди них готы, бриты, а также сарматы, или аланы. |
| Христианские проповедники и апологеты язычества называются у Беды " m a g istri« – «наставники». Однако первые являются »verita t is ас fi dei dominicae magistri» (с. 789) – «наставниками истины и Господней веры», а вторые, напротив, характеризуются как «magistri erroris» (с. 790) – «наставники в заблуждении» – и «magistri auctoresque perfidiae « (с. 790) – «наставники и творцы неверия». Прибавление «творцы» должно было подчеркнуть тот факт, что учение этих «наставников» не от Бога, а от их собственного ума. «Жизнеописание» имеет только две антономасии, относящиеся к действующим лицам. Первая из них – »doctor veritatis« (с. 715) – «учитель истины» – относится к Феодору Тарсийскому, ставшему главой Древнеанглийской Церкви. Вторая – » confessor « (с. 724) – «исповедник» – заменяет имя Бенедикта Бископа в небольшой характеристике, подводящей итог его земной жизни. В обоих случаях антономасии появляются после того, как имена героев были многократно повторены, и читателю не составит труда догадаться, кого из героев имеет в виду автор. При переделке анонимного жития Беда уделил большое внимание наименованиям, которыми он заменяет имя героя. Три словосочетания встречаются в первом «Житии св. Катберта». Это »homo Dei« – «человек Божий», наиболее частое из них, а также »vir Domini« – «Муж Господень» и »ии r Dei« – «муж Божий». Все эти три примера объединены общим значением. Они выражают идею отделенности святого от окружающих его людей, подчеркивают его священство. Однако слово »ии r « – «муж» отличается от » homo « – «человек» тем, что передает зрелость, духовную крепость, твердость в намерениях и действиях того лица, которое обозначает. Поэтому в житии Беды наиболее частотными становятся словосочетания с компонентом » ии r « – «муж», а словосочетание »homo Dei« употребляется всего три раза. Беда также вводит в текст своего жития описательные наименования, отсутствующие в тексте первого жития. Так, например, в главе 19, где рассказывается о том, как Катберт прогнал птиц, поедавших его урожай, мы находим «piissimus Christi servus» (гл. 19) – «благочестивейший раб Христов» и «venerabilis Christi famulus» (гл. 19) – «досточтимый служитель Христов». Эти наименования помогают читателю увидеть, что отличительной чертой героя жития было величайшее смирение. Именно потому и произошло чудо, что Катберт разговаривал с птицами, которые поедали ячмень, выращенный им с великим трудом, не от своего лица, а от имени Бога, «благочестивейшим рабом» Которого он был. |
| Вслед за ним мы приняли последнее чтение. 8 Греческий текст этого места: « λλ τεκτων κατ ρας συνεκ μισε κα ριον необходимо восполнить предлогом ε ς пред словом κατ ρας. Ср. Vigerus у Simon de Magistris, Dionvsii Magni, ep. Alexandrini, quae supersunt, Romae. 1796, p. 47, nota 1, 9 Vigerus недоумевает, какое существительное следует подразумевать в греческом тексте этого места: ρ τωσαν γ ρ τ ς θε τους κε νοι κα τ ς νο τους νοε τωσαν и предполагает здесь пропуск слова φ σεις, хотя всего естественнее восполнить текст существительным τ ς τ μους, взятым из предыдущего предложения. Нам кажется, что нет надобности заменять слово θε τους (невидимые) словом θ τους (несложные) и переводить прилагательное νο τους прилагательным неразумные, как делает Vigerus, не поняв иронии, заключаюшейся в словах св. Дионисия, и сообщив им менее глубокий и не столь соответствующий контексту смысл.–См. Simon de Magistris, ibid., p. 48, nota 1. 11 По представлению атомистов, боги, души и демоны также ничто иное, как тела, и отличие их от других тел заключается только в легкости и подвижности атомов, из которых они состоят. 12 По поводу этого названия Roch (ор. cit., s. 31, Anm. 3) высказывает вполне вероятное предположение, что один, неизвестный нам, представитель атомистического мировоззрения хотел этим словом заменить термин–вечный, не вполне согласующийся с основными началами атомистического мировоззрения. 14 Вслед за Vigerus’oм вместо διαφθορς, как стоит в греческом тексте, мы приняли чтение διαφορς.–(Simon de Magistris op. cit.. p. 50, nota 1). 17 Здесь оканчивается второй фрагмент. Между вторым и третьим фрагментом Евсевий вставляет: «Затем ниже он прибавляет к этому» (Praeparatio evangelica, XIV, 25). 18 Roch (ор. cit. s. 33, Anm. 1) полагает, что св. Дионисий имеет в виду следующие слова из XVII, 218 Одиссеи Гомера но сами стекаются и собираются вместе, зная сродных себе: то как удивительно это самоуправление (δημοκρατ α) атомов! Друзья приветствуют и обнимают друг друга и спешат расположиться на одно общее место жительства и одни сами собою сплетаются в великое светило солнце, чтобы производить день, а другие в многочисленные, может быть, пирамиды звезд, чтобы увенчать и все небо, а иные расставлены кругом, чтобы придать ему некоторую твердость и вывести эфир сводом для восхождения светил, и чтобы группы этих простых атомов выбрали себе жилища и разделили небо на дома и местопребывания свои! 1 20 Этими словами оканчивается четвертый фрагмент, после которого Евсевий пишет: «и спустя немного, он говорит», и т. |
| В силу этого основания получаются следующие три вида церковной власти: а) власть учения (potestas magisterii), б) власть священнослужения (potestas ministerii), в) власть управления (potestas jurisdictionis). При всей своей логической правильности деление, предложенное Вальтером, не подорвало однако же значения прежней классификации. Из лучших представителей западной канонической науки нашлась только половина последовавших действительно за Вальтером 6 ; но другая высказалась за прежнюю классификацию 7 . В новейшее время честь полного раскрытия и обстоятельного решения этого вопроса, насколько дело идет о римско-католической церкви, принадлежит Гиншиусу в прежде названном его курсе канонического права. Соглашаясь с Вальтером, что его деление безукоризненно, если иметь в виду содержание церковных полномочий, он справедливо замечает, что нельзя при этом оставлять без внимание ту особенную церковную организацию, которая образовалась и существует в церкви для применения полномочий ее власти. Полномочия образуют собою стройный организм: распределяясь количественно не в одинаковой мере между носителями их, они естественно образуют организацию иерархии ordinis, равно как и полномочия jurisdictionis вследствие этого же основания образуют параллельную организацию иерархии jurisdictionis. Но что касается magisterii, то для осуществления ее полномочий в церкви не существует особой организации, особой иерархии учения, да и не может таковой существовать по самой сущности полномочий этого рода. Potestas ordinis обнимает собою правоспособность к совершению священнодействий и преимущественно таинств. Различие в степенях полномочий мыслимо здесь смотря по тому, на некоторые ли только, или же на все священнодействия распространяется эта правоспособность. То же самое должно сказать и относительно pot. jurisdictionis: различие низших и высших степеней управления и доверие их разным лицам с возникающими отсюда различными правами не противоречит и здесь существу дела. Но объект pot. magisterii, учение, есть всегда один и тот же: деление его, на высшее и низшее, равно как и распределение по степеням должностных лиц с той точки зрение, что одни уполномочивались бы проповедовать более лучшее и более верное учение, чем другие, прямо уничтожало бы за церковью понятие единства, каковое (т.е. |
| S. 4; Waitz S. 33), но русский писатель почему-то не обращает на это внимания. Уж не подменил ли нам автор по каким-нибудь соображениям одного имени другим? Впрочем, для нашей цели все равно – был ли Максимин или Авксентий почитателем Евсевия (какого почитателя отыскивает автор). В виду этого, мы согласны последовать автору и станем Авксентия именовать Максимином, не различая одного от другого. 1181 Или же: cristiana. Рукопись, с которой в текущем столетии напечатан текст документа, сохранилась не очень хорошо и имеет много дефектов. См. замечания об этом у Waitz’a, Bessell’я, а с их слов и у Самуилова. 1182 Наш автор впрочем склонен внушать читателю несколько другой перевод. После слов magisterium Arrii он делает от себя вставку на русском языке, в которой выражается мысль, что под предыдущими словами разумеется одно (конечно, еретическое) письмо Ария к Александру. Значит он думает переводить так: «вот другое божественное учение Ария»; но в таком случае последние слова предложения: divina confessio будут совсем лишними. Мы же напротив считаем слова: secundum divinum magisterium за дополнительные слова, а подлежащим считаем: divina confessio. Впрочем разницы большой нет – переводить ли так, как хочет автор или как переводим мы. – Нужно бы войти в некоторые подробности касательно замечания автора о письме Ария, какое будто бы разумеется под словами divinum magisterium, но мы не желаем злоупотреблять гостеприимством журнала, открывшего свои страницы для нашей статьи – и потому в подробности не вдаемся. Можно догадываться, что в Ефесе были оставлены никто другой, а именно Прискилла и Акила в силу некоторых особенных соображений св. Ап. Павла. Главная цель этого оставления их была та, чтобы они продолжили там начатую им проповедь, насколько, конечно, это было им возможно ( Деян.18:26:27 ). Но ведь это поручение гораздо успешнее мог бы исполнить глубоко-просвещенный ( 2Тим.3:15 ) и ревностнейший ( Флп.2:19–22 ) Тимофей; однако его не оставил св. Павел в Ефесе. Поэтому, очевидно, оставляя Акилу и Прискиллу, св. |
| Викарий Востока имел титул комита, а викарий Египта именовался префектом августалом. Помимо Рима и Константинополя, из подчинения префектам были также выведены подчиненные непосредственно императору провинции Азия, проконсульская Африка и Ахайа, управлявшиеся комитами первого ранга (comites primi ordinis). Провинциями при Константине управляли подчиненные викариям ректоры, которые имели титулы президов, корректоров, а также проконсулов. Ректоры причислялись к третьему рангу по табели – светлейших мужей (viri clarissimi), кроме проконсулов, которые приравнивались к викариям и причислялись поэтому ко второму классу сановников. Император Константин завершил военную реформу, начатую Диоклетианом. Он упразднил и распустил преторианскую гвардию, которую в ее роли охраны особы императора и дворца заменила свита императора (protectores domestici) и дворцовая стража (auxilia palatina). Двор императора являлся заодно ставкой верховного главнокомандующего и назывался comitatus, поэтому состоявшие при ней высшие военные чины именовались comites – спутники, или друзья. Впоследствии, в средневековье, из звания комита в результате сложной эволюции сложился графский титул – по-французски сотте, но по своему действительному положению комиты Константина напоминали генерал-адъютантов из свиты российских императоров. Армия при Константине была окончательно разделена на пограничные (limitanes) и превосходившие их числом и уровнем боевой подготовки мобильные войска (comitatenses), расквартированные в городах и лагерях, расположенных далеко от границ, но способные к быстрой переброске и ведению войны с сильным противником. На опасные участки границы для подкрепления лимитанов командировались дополнительные вооруженные силы в виде вспомогательных полков – так называемые псевдо-комитаты. Император назначал двух высших военных начальников, командовавших пехотой (magister peditum) и конницей (magister equitum). Оба они имели высший ранг по табели, титуловались, наравне с префектами, viri illusmres, но поскольку в вооруженных силах империи, несмотря на повышение роли кавалерии в сравнении с прошлой эпохой, пехота по-прежнему преобладала, magister peditum занимал более высокое положение, чем его коллега. Территориально империя разделена была также на военные округа, называвшиеся дукатами, потому что командовали ими военачальники с титулами duxes. В средневековых королевствах этот титул получил значение герцогов – по-французски duc. Дуксы обладали вторым рангом по табели – viri specmabiles (высокородные мужи). |
|
|
