| 11), декларация утверждает, что Церковь следует этому пути и сохраняет учение о религ. свободе, хотя в ее истории и совершались действия, противные евангельскому духу (DH. 12). Признание права на религ. свободу за всеми людьми и религ. общинами тесно связано с требованием признания свободы Церкви - «основополагающего принципа отношений между Церковью и гражданскими властями и всем гражданским строем» (DH. 13). К благу общества относится свобода действий Церкви в той мере, в какой это требуется для спасения людей, поэтому «в человеческом обществе и перед лицом любой публичной власти Церковь отстаивает за собой свободу, будучи духовной властью, установленной Христом Господом» (Ibidem). Эволюция католического учения о религиозной свободе Декларация ознаменовала сближение совр. социального учения католич. Церкви с либеральной системой ценностей, отвергавшейся ею со времени Французской революции 1789-1799 гг. Впервые идея свободы человека в религ. вопросах была затронута папой Пием VI в послании «Quod aliquantulum» к епископам из франц. Национального собрания (1791), в к-ром одновременно осуждались принципы «Гражданской конституции духовенства» - свобода совести и невмешательство власти в религ. сферу (1790). В XIX в. развитие идейных течений в рамках т. н. либерального католицизма, стремившегося совместить христ. учение с общественно-политическими принципами либерализма, постоянно сталкивалось с конфронтацией со стороны Папского престола. В энциклике «Mirari vos» (1832), направленной против учения Ф. Р. де Ламенне , папа Григорий XVI связывал индифферентизм в религ. вопросах со свободой совести. Напрямую идея свободы совести и культов, а также принцип отделения Церкви от гос-ва были осуждены папой Пием IX в энциклике «Quanta cura» и в приложении к ней Syllabus errorum (1864). Отчасти эта позиция была смягчена папой Львом XIII , к-рый положительно отзывался о законодательно утвержденной в США свободе совести, но не одобрял реализацию этой модели государственно-церковных отношений в европ. странах, подтвердив осуждение индифферентизма гос-ва в отношении религии (энциклика «Immortale Dei», 1885) и принципа свободы культов (энциклика «Libertas», 1888). В целом позиция Римско-католической Церкви по вопросу религ. свободы оставалась неизменной до издания папой Иоанном XXIII энциклики «Pacem in terris» (1963), в к-рой впервые на уровне папского учительства говорилось о неотъемлемом праве человека «почитать Бога согласно благому внушению совести», а также признавалась правовая значимость Всеобщей декларации прав человека ООН (1948), провозглашающей в их числе право на свободу совести. |
| Enchiridion. N 3011-3012, 3020), Ватиканский II Собор говорит о явлении триединым Богом Самого Себя ради принятия людей в дружеское общение (ad societatem) (CVatII. DV. 2), ставя на первый план событийную и эсхатологическую составляющие истории спасения: Воплотившийся Христос «словами и делами, знамениями и чудесами, особенно же Своею смертью и славным воскресением из мертвых и, наконец, ниспосланием Духа Истины завершает Откровение во всей полноте и подтверждает его божественным свидетельством, что означает: с нами Бог, чтобы освободить нас от тьмы греха и смерти и воскресить нас в жизнь вечную» (Ibid. 4). Т. е., О. здесь мыслится как Самооткровение Бога, основное содержание к-рого есть Он Сам. В рамках этой концепции наряду с утверждением о невозможности нового всеобщего О. до Второго пришествия высказывается мысль о постепенном углублении его понимания (intelligentia) с помощью Св. Духа, непрестанно совершенствующего веру Своими дарами (Ibid. 4-5; подробно см. в ст. «Dei Verbum» ). Примером такого углубленного уразумения может служить принятие II Ватиканским Собором учения о религ. свободе в декларации «Dignitatis humanae» , в к-рой сказано, что, хотя О. его прямо не утверждает, «тем не менее оно раскрывает достоинство человеческой личности во всей его полноте, показывает уважение Христа к свободе человека по отношению к обязанности верить Слову Божию и учит нас тому духу, который ученики такого Учителя должны распознавать и проявлять во всем» (CVatII. DH. 9). Также элементы подлинного О. могут быть обнаружены за пределами христианства - в естественных (т. н. примитивное О.) либо в сформированных культурой формах. В соответствии с декларацией об отношении католич. Церкви к нехрист. религиям «Nostra aetate» , в др. религ. традициях нередко присутствует «луч Истины, просвещающей всех людей», поскольку все народы глубоко связаны с Создателем и по природе восприимчивы к Его спасительным замыслам, распространяющимся на каждого без исключения (CVat. NA. 1-2). В протестант. |
| Нам нужно, как говорилось на Соборе, жить в мире с масонами, коммунистами и протестантами. Нам нужно покончить с этими вечными войнами, с этой вечной враждебностью! То же самое говорил мне монсеньор Монтини, тогдашний заместитель в Государственной канцелярии Ватикана, когда в 1950-х годах, во время одного из моих приездов в Рим я сказал ему о необходимости осудить «моральное перевооружение». Он ответил мне: «Не нужно без конца осуждать и осуждать! Церковь рискует показаться бессердечной мачехой!» Именно такое выражение употребил монсеньор Монтини – не кто иной, как заместитель Папы Пия XII. Я и сейчас слышу эти его слова! Не нужно осуждений, не нужно анафем! Да мыслимо ли такое? Тройственный альянс «Масоны, чего вы хотите? Чего вы ждете от нас?» – с таким вопросом кардинал Беа обратился к Бнай-Брит перед открытием Собора (об этой встрече сообщали все газеты Нью-Йорка – места ее проведения). И масоны сказали кардиналу, что они хотят «религиозной свободы», то есть равноправия всех религий. Не нужно, чтобы Церковь оставалась единственной истинной религией, единственным путем к спасению и единственной признанной государством верой. Покончим с этими необоснованными привилегиями и провозгласим религиозную свободу. – И она была провозглашена в «Dignitatis humanae». «Протестанты, чего вы хотите? Что нужно, чтобы вас успокоить, чтобы мы могли молиться вместе?» – Ответ был таков: «Измените ваш культ, устраните из него то, с чем мы не можем согласиться!» – Хорошо. – сказали им. – Мы даже пригласим вас к сотрудничеству в подготовке реформы богослужения. Вы выдвинете свои пожелания, и мы согласуем наше богослужение с вами! – Так и случилось: богослужебная конституция «Sacrosanctum concilium», первый документ, принятый II Ватиканским Собором, содержала обоснование и подробную программу этой подгонки богослужения к требованиям протестантов. 249 За нею последовал утвержденный Павлом VI в 1969 году «Novus Ordo Missae» – новый порядок богослужения. «Коммунисты, чего вы хотите?» – «Чтобы на Собор были любезно приглашены некоторые представители Русской православной церкви – эмиссары КГБ!» Московский патриархат в свою очередь выдвинул условие: «Не осуждайте на Соборе коммунизм, не говорите о нем!» (я бы добавил: «А главное, не пытайтесь приобщить Россию к Непорочному Сердцу Марии!»). |
| История, согласно так называемым католическим либералам, обладает особым смыслом, или направлением. Это направление имманентно ей, оно принадлежит к миру сему: речь идет о свободе. Некая внутренняя сила влечет человечество ко все возрастающему осознанию достоинства человеческой личности, ко все более широкой свободе от всякого принуждения. II Ватиканский Собор поддержал эту теорию, заявив вслед за Маритеном: «Достоинство человеческой личности является в наше время предметом все более глубокого осознания; все больше число тех, кто требует для человека возможности действовать согласно его собственным решениям, свободно распоряжаясь своими поступками». 161 Спору нет, стоит приветствовать свободное устремление человека к благу; но то, что наша эпоха и смысл истории в целом характеризуются ростом осознания достоинства и свободы человека, выглядит весьма сомнительным! Только Иисус Христос, наделив крестившихся достоинством детей Божьих, показал людям, в чем состоит их истинное достоинство – свобода детей Божьих, о которой говорит святой Павел ( Рим.8:21 ). И в подчинении наций Господу Нашему Иисусу Христу действительно можно было усматривать приумножение человеческого достоинства и подобающей свободы; но с тех пор, как либерализм привел нации к отступничеству, мы, напротив, вынуждены констатировать, что Иисус Христос более не властен над ними, что «нет верных между сынами человеческими» ( Пс. 11, 2 ), что человеческое достоинство чем дальше, тем больше презирается и подавляется, что свобода сводится к бессодержательной декларации. Дает ли какой-либо другой исторический период пример более страшного и беспощадного рабства, чем коммунистическая практика порабощения масс? 162 Если Наш Господь учит нас «различать знамения времен» (Мат. 16, 3), то, напротив, лишь сознательная слепота либералов и строжайший обет молчания могли привести к тому, что вселенский Собор, созванный именно для того, чтобы различить знамения нашего времени, 163 ни словом не обмолвился о ярчайшем из этих знамений – коммунизме! Одного этого молчания достаточно, чтобы считать этот Собор исторически позорным и заслуживающим осуждения – и чтобы оценить всю смехотворность процитированных мной заявлений из преамбулы «Dignitatis humanae». |
| В самом деле, хотя оправдывающие гражданское право терпимости обстоятельства складываются в наши дни все чаще, оно тем не менее должно строго соблюдать границы этих обстоятельств: «Терпимость ко злу, являющаяся одним из принципов осмотрительной политики, – пишет Лeb XIII , – должна тщательно удерживаться в пределах своей цели, каковая есть общественное спасение. Поэтому если она вредит общественному спасению или становится для государства причиной некоего большего зла, то прибегать к ней непозволительно, ибо в таких обстоятельствах для нее отсутствует благое основание». 219 Таким образом, II Ватиканскому Собору было бы нелегко провозгласить естественное и универсальное право терпимости, опираясь на документы прежних авторитетов Церкви. Впрочем, он последовательно избегал слова «терпимость», слишком «негативного» для поставленных перед ним целей, так как то, что терпят, всегда является злом. Для Собора же важным было подчеркнуть позитивные ценности всех религий. 220 Религиозная свобода – естественное право неприкосновенности? Не обращаясь к терпимости, Собор избрал в качестве опоры простое естественное право неприкосновенности: право не встречать преград в осуществлении своего вероисповедания, каким бы они ни было. Хитрость или во всяком случае коварный прием был очевиден: не имея возможности обосновать право осуществления любого вероисповедания, поскольку для ложных культов такого права не существует, либералы взялись сформулировать естественное право неприкосновенности, действующее для всех приверженцев какой угодно веры. Согласно этому праву, все «религиозные группы» (за этим стыдливым выражением скрывается вавилонский хаос религий) от природы наделены защитой от всякого принуждения в «публичном поклонении верховному Божеству» (только что же это за Божество?), а также «правом открыто, устно и письменно проповедовать и выражать свою веру (какую веру?), не встречая преград» («Dignitatis humanae», статья 4). Можно ли представить себе более грубое смешение понятий? Все приверженцы всех религий – истинной веры и ложных культов – безоговорочно ставятся на одну правовую ступень, пользуются одним и тем же естественным правом под предлогом того, что это всего-навсего «право неприкосновенности»! Мыслимо ли такое? |
| Эти слова недвусмысленно подтверждают наш вывод: II Ватиканский Собор стал триумфом либерализма. Еще одно такое подтверждение дает книга Ива Марсодона «Экуменизм с точки зрения масона-традиционалиста», написанная как раз во время Собора. Марсодон говорит со знанием дела: «Однако им, христианам, следует помнить о том, что каждый путь ведет к Богу [...], и строго придерживаться того смелого принципа свободомыслия, который – и здесь можно говорить о революции, вышедшей из наших масонских лож, – счастливым образом воцарился под самым куполом собора Святого Петра». Он торжествует, а мы – горюем! В страшных и все же правдивых строках Марсодон добавляет: «Когда Пий XII принял решение взять на себя личное руководство Государственной канцелярией – этим чрезвычайно важным ведомством Ватикана, его Министерством иностранных дел, – монсеньор Монтини был назначен на крайне трудный пост архиепископа Милана, крупнейшей итальянской епархии, и не получил при этом кардинальского сана. Его избрание Верховным Понтификом после смерти Пия XII стало не то чтобы невозможным канонически, но маловероятным в свете традиции. Тогда-то и пришел человек, которого, подобно Предтече, звали Иоанном, и начались перемены». Этот масон – и, следовательно, либерал – говорит правду: все идеи масонов, за которые они боролись полтора столетия, получили признание Собора. Собор провозгласил их принципы – свободу мысли, совести и вероисповеданий, – утвердив религиозную свободу в «Dignitatis humanae» и неприкосновенность религий в «Gaudium et spes». И это произошло не случайно, но благодаря людям, зараженным либерализмом, однако взошедшим на Престол Петра и с помощью своей власти навязавшим эти заблуждения Церкви. II Ватиканский Собор действительно освятил либеральный католицизм. И когда вспоминаешь о том, как Папа Пий IX семьдесят лет назад повторял своим римским посетителям: «Будьте бдительны! Нет худших врагов Церкви, чем католические либералы!» – понимаешь масштаб катастрофы, принесенной Церкви и царству Господа Нашего Иисуса Христа либеральными папами и либеральным Собором! Глава XXXI – ПАВЕЛ VI, ЛИБЕРАЛЬНЫЙ ПАПА |
| «Неверно, что гражданская свобода всех вероисповеданий и предоставленная всем неограниченная возможность открытого и публичного выражения любых своих мнений способствуют нравственному и духовному развращению народов и распространяют чуму индифферентизма». Между тем именно это и происходит сейчас: после провозглашения декларации о религиозной свободе подавляющее большинство католиков убеждено в том, что «люди могут найти путь вечного спасения и спастись, исповедуя любую религию» (положение 17 того же «Силлабуса»). План масонов исполнился и в этом пункте; при поддержке Собора католической Церкви они добились «официального признания великого заблуждения наших дней, заключающегося в [...] равноправии всех религиозных форм». 247 Понимали ли эти соборные Отцы, которые проголосовали за «Dignitatis humanae» и провозгласили вместе с Павлом VI религиозную свободу, что тем самым они прокляли Господа Нашего Иисуса Христа, сорвав с него корону земного царства? Отдавали ли они себе отчет в том, что свергли Господа Нашего Иисуса Христа с престола его божественности? Понимали ли они, наконец, что, подобно отступническим государствам древности, осыпали его престол омерзительными святотатствами: «Не хотим, чтоб он царствовал над нами» ( Лук.19:14 ); «Нет у нас царя кроме кесаря» (Иоанн.19:15)? Но Он, лишь удивившись неразборчивому шуму, что исходил от этого собрания безумцев, отвратил от них свой Дух. Глава XXIX – ПАЦИФИСТСКИЙ СОБОР Диалог и свободный поиск – эти лозунги II Ватиканского Собора, о которых я говорил выше, – ярко свидетельствуют о его либеральном духе: Собор взялся установить новые методы апостольской деятельности среди нехристиан, отвергнув традиционные принципы миссионерства. В этом сказалось то, что я назвал характерным для либерального духа отступничеством от принципов. Однако овладевший Собором либерализм зашел гораздо дальше: он совершил измену, подписав мировое соглашение со всеми врагами Церкви. II Ватиканский Собор избрал своим принципом пацифизм. Вспомните, как Иоанн XXIII, выступая на открытии Собора, сформулировал новую позицию, которую Церковь должна была, по его словам, занять отныне по отношению к угрожающим ее доктрине заблуждениям: сказав о том, что Церковь никогда не уклонялась от борьбы с заблуждениями и чаще всего выступала с их строжайшим осуждением, Папа, как сообщает нам Вильтген, 248 заявил, что в настоящий момент для нее важнее «целительная сила милосердия, а не оружие строгости и что в сегодняшних обстоятельствах она считает более уместным как можно шире распространять силу своего учения, чем прибегать к осуждениям». И это были не просто прискорбные слова, к тому же выражавшие весьма туманную мысль, но целая программа, отразившая пацифизм II Ватиканского Собора. |
| Нам известно и нами обдумано каждое слово этих благородных поборников веры и свободы матери их Церкви. Но, протестуя против перехлестов и злоупотреблений, осуждая неуместные и неумные выходки, посягавшие подчас даже на самый принцип, на самые основы неприкосновенности духовенства, эти католические отцы никогда не подвергали сомнению то, что долгом народов и их властителей является государственное исповедание христианской истины, приведение в соответствие с нею их постановлений и учреждений и даже запрет посредством законов – предупредительных либо карательных, в зависимости от настроений эпохи и умов, – всяких посягательств, имеющих признаки явного безбожия и вызывающих смуту и раздор внутри светского и религиозного обществ». 165 Мнение, будто режим «одной лишь свободы» есть шаг вперед по сравнению с единством двух властей, является заблуждением, которое я уже отмечал и которое как нельзя лучше охарактеризовано в этом тексте кардинала Пия. Никогда Церковь не учила тому, что смысл истории и прогресс заключены в неуклонном стремлении к взаимному обособлению мирского и духовного порядков. Смысл истории Жака Маритена и Ива Конгара – не что иное, как бессмыслица. Это обособление, которое они преподносят как прогресс, является в действительности пагубным и богопротивным разводом града и Иисуса Христа. И нужно было невероятное бесстыдство декларации «Dignitatis humanae», чтобы канонизировать этот развод, причем канонизировать – верх несообразности! – от имени истины откровения. «Наше общество, – заявил Иоанн Павел II в день заключения нового конкордата между Церковью и Италией, – отличается религиозным плюрализмом». Папа мог бы продолжить: это означает, что Церковь и государство существуют раздельно. Однако он ни разу не осудил происшедшую перемену, не выразил сожаления по поводу лаицизации общества и даже не признал, что Церковь вынуждена смириться с этим фактом. Нет! В его словах, как и в словах кардинала Казароли, содержалось приветствие отделения Церкви от государства как идеального устройства, венчающего нормальный и ниспосланный провидением исторический процесс, возразить которому нечего! Иными словами: «Да здравствует отступничество наций, в нем-то и заключен прогресс!». Или: «Не будем пессимистами! Не станем слушать провозвестников несчастий! Иисус Христос более не царствует? Ну и что? Все в порядке! Церковь все равно шествует к венцу своей истории. И в конце концов Христос придет, аллилуйя!». Что такое этот благодушный оптимизм среди громоздящихся развалин, что такое эта – будем откровенны – нелепая эсхатология, если не следствие духа заблуждения и растерянности? Мне они кажутся совершенно дьявольскими. Часть III – либеральный заговор сатаны против церкви и папства Глава XXI – ЗАГОВОР «ВЕРХОВНОЙ ВЕНТЫ» КАРБОНАРИЕВ |
| Несомненно при этом, что Собор провозглашает этот индифферентизм или, во всяком случае, тенденцию к нему. Прославляя индивидуальное право верить, духовные ценности и спасительную сущность других религий («Nostra aetate», статья 2; «Unitatis redintegratio», статья 3; «Dignitatis humanae», статья 4), он поддерживает индивидуальный индифферентизм. А изрекая – например, устами монсеньора Де Шмедта – неслыханные нелепости по поводу неспособности государства судить о религиозной истине и в конечном счете признавать истинного Бога, он сеет государственный индифферентизм и даже государственный атеизм. Следствия этих настроений и этих тлетворных доктрин налицо: никто среди католиков более не считает, что в католических странах государство должно признавать истинную религию, содействовать ей своими законами, препятствовать распространению ложных религий! Никто! Но если, допустим, Колумбия еще в 1966 году – совсем недавно – была страной католической на 95 %, то заслуга в этом принадлежала государству, которое конституционно запрещало насаждение протестантских сект, оказывая тем самым неоценимую помощь католической Церкви! Защищая веру граждан, государственные законы и власти направляли на путь к небесам миллионы людей, которые благодаря этим законам заслужат вечную жизнь и не заслужили бы ее без таковых! Но теперь в Колумбии все по-другому. Этот важнейший закон был отменен по требованию Ватикана во исполнение принятой Собором декларации о религиозной свободе! И секты с тех пор приумножаются; простые бедные люди оказались беззащитны перед пропагандой протестантских сект, которые, пользуясь обильной финансовой поддержкой и применяя все возможные средства, без устали обращают в свою веру неграмотных. Я нисколько не преувеличиваю. А что это такое, если не самое настоящее притеснение совести протестантами и масонами? Вот к чему привела пресловутая религиозная свобода II Ватиканского Собора! Тенденция к плюрализму Почитайте, что сказано в главе V «Gaudium et spes» о международных отношениях и организациях, о мире и войне. |
| II Ватиканский Собор признал эту смерть, когда монсеньор Де Шмедт, представляя окончательный вариант декларации о религиозной свободе, трижды повторил: «Государство не может своим авторитетом судить об истине или ложности той или иной религии». 244 Сколь чудовищно это заявление о том, что Наш Господь более не имеет права царствовать – царствовать единолично, насыщая все государственные законы законом Евангелия! А ведь Пий XII не раз осуждал подобный юридический позитивизм, 245 согласно которому следует разделять юридический порядок и порядок нравственности, поскольку невозможно выразить в юридических терминах различие между истинной и ложными религиями! – Прочтите еще раз «Fuero de los espanoles»! Хуже того, Собор совершил беспримерное святотатство, постановив, что государство, освобожденное от обязанностей перед Богом, должно отныне быть гарантом того, чтобы никакой религии «не чинилось препятствий в свободном осуществлении ее обрядов согласно своеобразию ее учения, что будет способствовать сплочению общества и оживлению человеческой деятельности» («Dignitatis humanae», статья 4). II Ватиканский Собор приглашает Нашего Господа принять участие в сплочении и оживлении общества вместе с Лютером, Магометом и Буддой! Сколь кощунственный и безбожный замысел! В недалеком прошлом союз между Церковью и государством имел следствием «кафолический град» – совершенное воплощение земного царства Господа Нашего Иисуса Христа. Сегодня, после того как Церковь II Ватиканского Собора обручилась с безбожным по ее собственному замыслу государством, этот изменнический союз порождает плюралистическое общество, Вавилон религий, град безразличия, предмет масонских грез! Царство религиозного индифферентизма «У каждого своя религия!» – говорят многие. Или: «Католическая религия хороша для католиков, а мусульманская – для мусульман!» Таков девиз жителей града безразличия. Может ли быть иначе, если Церковь II Ватиканского Собора внушает им, что другие религии «не лишены своих значения и ценности в таинстве спасения»? 246 Как они могут иначе относиться к другим религиям, если государство предоставляет всем религиям равную свободу? Религиозная свобода с неизбежностью порождает индифферентизм индивидов – и уже Пий IX осуждал в своем «Силлабусе» (под номером 79) следующее положение: |
|
|
