| В XIV-XV вв. в Н. появились братства мирян, стремившихся к образцовой христ. жизни вне монашеских институтов. В Н. и на территориях вдоль Рейна распространились жен. общины бегинок и муж. общины бегардов. В 70-х гг. XIV в. в Северных Н. в городской среде возникло движение «Новое благочестие» (см. Devotio moderna ), ставившее целью возродить образ жизни первых христиан. Его основателем был сын девентерского шеффена Герт Грооте (1340-1384). Под влиянием его проповедей горожане стали объединяться в небольшие полумонашеские группы (братства), получившие названия общин братьев или сестер общей жизни (см. Братья общей жизни ). Первая община сестер общей жизни возникла в 1374 г. в Девентере (в доме Грооте), 1-я община братьев общей жизни - ок. 1381 г. в том же городе (в доме свящ. Флоренса Радевейнса, последователя Грооте). Вскоре братства общей жизни появились в др. городах не только на территории Н., но и за их пределами (гл. обр. в Сев. Германии). К 1460 г. число братств достигло 130. Идеи «Нового благочестия» сильно повлияли на развитие культуры, педагогики и искусства в Сев. Европе и определили основные линии христ. гуманизма и реформационных учений XVI в. С этим движением связаны имена известных мыслителей, таких как Фома Кемпийский, Николай Кузанский, Эразм Роттердамский, Александр Гегий, Вессель Гансфорт и др. В одной из школ «Нового благочестия» проходил обучение М. Лютер. Г. И. Борисов, М. Г. Логутова,Г. А. Шатохина-Мордвинцева Нидерландские земли в последней четверти XV-XVI в. Реформация и Нидерландская революция В 1477 г., после гибели герц. Бургундского Карла Смелого в битве при Нанси, представители нидерланд. земель, собравшиеся в Генте на заседание Генеральных штатов, признали династические права дочери бургундского герцога Марии Бургундской на Н. В авг. того же года она вышла замуж за Максимилиана Габсбурга, сына императора Свящ. Римской империи Фридриха III. В февр. 1477 г. на заседании Генеральных штатов в Генте она даровала т. н. Великую привилегию, которая, став 1-м конституционным актом для всей страны, восстановила местные привилегии областей и городов, предоставила Генеральным штатам широкие полномочия и подтвердила неделимость Н. |
| В этих симпатиях И. Экхарт не был одинок. В его окружении осуществлялся активный перевод классики восточно-христианской мистико-аскетической литературы, прежде всего творений Исаака и Ефрема Сирина , Иоанна Лествичника , проповедей Иоанна Златоуста (Экхарту были известны только евангельские толкования последнего). Переводы делались с греческого языка на латынь, далее – на немецкий, голландский. Но особенно широко переводческая деятельность развернулась уже после кончины Экхарта, в середине – второй половине XIV в., в окружении мистиков следующего поколения: И. Таулера и Г. Сузо. Сузо, например, всю жизнь почитал египетского аскета IV–V вв. Арсения Великого , которого называл не иначе, как «summus philosophus Arsenius» 232 . Труды ранее не известных авторов переводились монахами (доминиканцами и францисканцами), получившими ученые степени в Парижском университете. Совместное чтение вслух во время монастырских коллаций, перемежалось с медитацией, беседой, молитвой, аскетическим упражнением. Если на рубеже XIII–XIV вв. восточно-христианская мистико-аскетическая литература была представлена в произведениях немецких монахов (в том числе у Экхарта) главным образом краткими выдержками – цитатами и пересказами фрагментов, го несколько десятилетий спустя с нею знакомились уже по полным переводам и сборникам текстов. Впоследствии живой интерес к восточной аскезе перешел от рейнской мистики к «devotio moderna». У Геерта Гроте мы найдем множество рассуждений о молитвенной позе и дыхательной технике, сопоставимой с афонской 233 . b) Проблемы интерпретации Нельзя полагать, что сравнение богословских идей Экхарта и Паламы представляет собой исследование, по существу факультативное и дополняющее изучение тех и других по отдельности. Нет, такое сравнение должно с самого начала придавать особенное качество анализу текстов двух современников. Указание на общее сходство различающихся в частностях явлений размещает эти явления на новом эпистемологическом фоне, каковым становится каждое из них друг по отношению к другу. |
| Г. Биль († 1495), один из родоначальников движения «Devotio moderna» , считавшийся в Новое время последним учителем Церкви (doctor profundissimus), написал «Толкование канона мессы», бывшее популярным в кон. XV - нач. XVI в. Он учил, что Е. представляет собой «воспоминательную репрезентацию» (rememorativam repraesentationem) Страстей, необходимую для усвоения верными плодов крестной Жертвы. Но, по его мнению, если бы месса имела то же значение, что и крестная Смерть, одной мессы было бы достаточно, чтобы искупить все грехи мира,- а поскольку очевидно, что ценность крестной Жертвы выше ценности одной мессы, то ограничены и плоды одной мессы. Поэтому месса может совершаться за одного конкретного человека, имея в таком случае для него большую ценность, чем участие в общей мессе. Наиболее характерным отличием от позиции Фомы Аквинского и его последователей было то, что Биль не считал, что руками священника мессу совершает Христос как Первосвященник (sacerdos principalis). Именно в таком изложении католич. учение подверглось наиболее суровой критике со стороны протестантов. Практика совершения Е. в XIII-XV вв. претерпела нек-рые изменения по сравнению с предшествующей эпохой. Хотя еще Франциск Ассизский рекомендовал совершать мессу братьям и священникам вместе, в этот период практика совершения приватных месс стала повсеместной. Возник особый вид благочестия, согласно к-рому количество отслуженных месс само по себе является «благим делом» (opus bonum), к-рое «очищает» от грехов, сокращает сроки покаяния и способно оказать влияние на посмертную участь христианина (см.: Berger R. Die Wendung «offere pro» in der römischen Liturgie. Münster, 1965. (LQF; 41)). Соборное принятие учения о пресуществлении в 1215 г. повлекло за собой окончательное осознание того, что Св. Дары не могут сопоставляться со св. мощами - в частности, использоваться вместо них при освящении храмов (см.: Snoek. 1995. P. 5, 19). С этого времени «вместо того, чтобы быть «действием», Евхаристия стала «объектом»» почитания и поклонения (Ibid. P. 4), и отражением этого нового отношения к Е. стали установление в сер. XIII в. праздника Тела Христова (Corpus Christi; праздник Св. Крови появился значительно позже и не был столь же популярен, как праздник Св. Тела; см.: Bynum C. The Blood of Christ in the Later Middle Ages//Church History. 2002. Vol. 71. N 4. P. 685-714), появление гимнов, обращенных к Е.- напр., очень популярного гимна «Adoro te», приписываемого Фоме Аквинскому, но в действительности созданному лишь в XIV в. (см.: Snoek. 1995. P. 27), гимна «Ecce panis angelorum» и др. |
| И действительно, эта точка зрения со временем завоевывает все большую популярность. Так, например, Бертольд Регенсбургский (ок. 1210– 1272), немецкий францисканский проповедник, носивший прозвище «Селянин», «Простец» (Rusticanus), замечал, что его проповеди – собиравшие порой, по рассказам современников, десятки тысяч слушателей – предназначены прежде всего для грубых и простых умов, подобных ему самому (rudibus et simplicibus mihi similibus) и не способных воспринимать возвышенные и тонкие материи (alta et subtilia capere non possunt). Потому касательно сложных богословских вопросов – о тайне Святой Троицы, о Боговоплощении, о Евхаристии и проч. – он прямо советует своему собеседнику «не погружаться чрезмерно глубоко умом в религию», поскольку это так же опасно, как в упор смотреть на солнце: Над этим тебе не нужно задумываться, ибо для того существует довольно ученых магистров. Будь добрым человеком, а когда душа твоя покинет тело, ты все сие увидишь. Но коль ты станешь над всем этим слишком много размышлять, то либо ослабнет вера, либо ты сделаешься еретиком. А потому ты должен прочно и без колебаний, попросту, не раздумывая верить в то, чему учит твоя христианская религия, и остерегаться еретических доктрин и других верований. Наконец, в пример можно привести и Фому Кемпийского (ок. 1379/1380– 1471), голландского духовного автора, классического представителя Девентерской школы, основного центра сформировавшейся в XIV–XV веках в Рейнланде идеологии «нового благочестия» (devotio moderna). В его прославленном сочинении «О подражании Христу» (Imitatio Christi) тема смирения перед величием и могуществом Творца особенно четко прослеживается в последней, 4–й, книге «О таинстве Причастия: О Святом Причастии Тела Христова», повествующей о Евхаристии, о вкушении Тела и Крови Самого Христа, которое не могут заменить никакие суетные паломничества к мощам святых, «особенно если [люди] странствуют с места на место, в сердце своем не испытав искреннего раскаяния» (Thom. Kemp. Imitatio. |
| опиравшимся на религиозно-философские учения нем. и нидерланд. мистиков движением devotio moderna (нового благочестия). Его участники, в т. ч. братья общей жизни , ориентировались на раннехрист. идеал и практическое благочестие христианина, ведущего нравственно чистую жизнь в миру. Уважение к образованности, забота о школах, переписке книг и духовном саморазвитии благоприятствовали распространению идей гуманизма. Др. важной линией стала критика клира и церковных институтов в связи с планами имперских реформ и проектами создания национальной церкви, к-рые вынашивались в XV в. в образованной нем. городской среде. Натурфилософские и естественнонаучные интересы гуманистов подготовила деятельность Николая Кузанского (1401-1464), трактовавшего проблемы мироустройства, соотнесения Бога и природы на основе математических уподоблений и диалектического учения о совпадении противоположностей. Значительный вклад в математику внес И. Региомонтан (1436-1476). Хотя «местные» истоки ренессансной культуры нельзя недооценивать, главную роль на ранней стадии ее развития сыграло влияние Италии - образцы творчества, идеи, методы подхода к проблемам жизни и науки. С ними знакомили итал. гуманисты, приезжавшие в Г., и нем. пропагандисты новой культуры, прошедшие обучение в Италии. Одним из них был Энеа Сильвио Пикколомини, неск. лет живший в Г., позднее избранный папой (Пий II). Из числа немцев, обучавшихся в Италии, вышли первые переводчики итал. гуманистической лит-ры на нем. язык, странствующие поэты, читавшие лекции об античной культуре в ун-тах Г. (к нач. XVI в. 15 ун-тов), лидеры гуманистических кружков, появившихся в южногерм. городах и при дворах князей. Критикуя отрыв схоластики от практических запросов жизни, гуманисты выдвинули идею реформы ун-тов и вскоре смогли утвердиться на артистических (философских) фак-тах ряда ун-тов. Они вносили изменения в предмет, методы, цели образования, способствуя его секуляризации. Расширился круг изучаемых древних авторов, использовались разработанные итальянцами методы историко-филологической критики текстов, главным принципом становилось обращение к первоисточникам, в т. |
| По отношению к средневек. богословской схоластике К. проявлял значительную сдержанность и осторожность. Он хорошо знал «Сентенции» Петра Ломбардского и «Сумму теологии» Фомы Аквинского (К. называл его «князем схоластических теологов» - Ibid. S. 23), использовал их содержание в собственных сочинениях ( Streicher. 1933. P. однако в целом считал схоластический стиль богословствования малопригодным для своего времени. К. не отвергал схоластическую ученость как таковую; он соглашался, что она может быть весьма полезна для построения аргументации в ходе религ. полемики, но выступал против тех, кто называли ее единственным допустимым стилем богословствования. Он отмечал, что знание простых богословских истин, «приносящих пользу в нынешнее время», следует предпочесть «замысловатым и загадочным рассуждениям, которыми схоластические теологи надолго занимают читателя» (PCEA. Vol. 8. P. 272; ср.: Diez. 1987. S. 20-22; Idem. 1996. S. 182-183). Сочинения современных ему католич. богословов меньше привлекали внимание К., чем сочинения отцов Церкви. Сильное влияние на него оказало знакомство с религ. лит-рой, связанной с движением Devotio moderna. Впосл. К. сохранил интерес к богословию католич. мистиков, описывавших личную молитвенную связь с Богом и передававших свои духовные размышления о божественных тайнах, в т. ч. и иезуитов Лойолы и Фавра (см.: Diez. 1987. S. 42-105). К. высоко оценивал мн. сочинения католич. полемистов своего времени, напр. католич. св. еп. Джона Фишера (1469-1535), Альберта Пигге († 1542), Альфонсо де Кастро (1495-1558) и др. (см.: PCEA. Vol. 8. P. 272), часто заимствуя у них богословские идеи, особенно относящиеся к полемике с протестантами. Зная мн. сочинения протестант. авторов, К. обычно отзывался о них пренебрежительно, считал их богословское содержание ничтожным, использовал лишь в качестве предмета полемики и не допускал наличия в них полезных для католич. богослова идей. В письме Эрнсту Баварскому (впосл. архиепископ Кёльна; † 1612) К. рассуждал о сравнительной ценности творений отцов Церкви и сочинений протестантских проповедников и, перефразируя высказывание Франческо Станкаро († 1574), язвительно замечал: «Один святой Августин стоит больше, чем сто Лютеров, двести Меланхтонов, триста Буллингеров, четыреста Вермиглиев и пятьсот Кальвинов; даже если всех их истолочь в ступе, не выжмешь из них и одной унции истинной теологии» (PCEA. Vol. 7. P. 73; Sieben. 1997. S. 6-7). К. часто противопоставлял богословское учение отцов Церкви и учение реформатов как «древнее» и «новое», «согласное» и «разногласящее» ( Diez. 1996. S. 187-189). Учение о Боге и человеке: христология и сотериология |
| Так, доходы архидиакона Толедо составляли 20 тыс. дукатов в год, больше, чем у мн. графов и маркизов. Заметным явлением в церковной жизни И. в XVI в. стало движение «алюмбрадос» (см. Алюмбрады ). Появившееся в нач. XVI в., оно восходило к средневек. мистической традиции (в частности, францисканской), охватило разные регионы И. и развивалось в неск. этапов. Учение «алюмбрадос» не было зафиксировано в письменном виде, с наибольшей полнотой оно выразилось в молитвенной практике. Судить о нем можно на основании гл. обр. доносов и протоколов допросов инквизиции. В основе движения лежало стремление к религ. свободе, что приводило его адептов к неприятию католич. обрядов и внешних форм религиозности, к отказу от церковной догматики, от почитания священных образов и реликвий, от общепринятой молитвенной практики, от народных религ. суеверий, нередко граничивших с магией. Движение «алюмбрадос» обладало общими чертами с духовными движениями религ. обновления (от Devotio moderna до учений Эразма Роттердамского и Мартина Лютера ) и имело целью нравственное преобразование общества путем воспитания личной религиозности, «подражания Христу». Главным для «алюмбрадос» был мистический путь объединения с Богом в любви, когда благодать Божия, воздействуя на душу, приводит ее в столь совершенное состояние, что лишает свободы воли и делает свободной от всякого греха. Нек-рые испан. аристократы покровительствовали «алюмбрадос» (так, в Гвадалахаре они собирались во дворце герцогов Инфантадо, в Пьедраите - во дворце герцогов Альба). Обеспокоенная размахом движения инквизиция увидела в нем ростки лютеранства . «Эдикт о вере», принятый в Толедо в 1525 г., объявил движение еретическим, каждый верующий был обязан донести на того, кто мог быть заподозрен как сторонник «алюмбрадос» или лютеран. В 1-й пол. 30-х гг. XVI в. состоялись процессы над наиболее активными из «алюмбрадос»; многие были приговорены к различным срокам заключения, нек-рые казнены. Новое оживление движения наблюдалось в 50-70-х гг. XVI в. в Эстремадуре, а затем в нач. XVII в. в Андалусии. В результате осуждения и преследования «алюмбрадос» католич. Церковь и инквизиция в И. стали относиться с еще большим подозрением ко всем проявлениям мистики, в тюрьме инквизиции находились такие крупные духовные писатели, как Хуан де Авила и Луис де Леон, подозрение в ереси долго тяготело над католич. святыми Игнатием Лойолой и Терезой Авильской . Испан. мистика стала одним из направлений в религ. жизни и культуре И.; ее расцвет в 1560-1600 гг. связан с именами Терезы Авильской, Хуана де ла Круса и Луиса де Леона. Отличительной чертой испан. мистики XVI в. считаются соединение аскетизма, томистской теологии и использование народного языка кастельяно. Получили развитие и др. мистические течения - от протестант. мистики Хуана де Вальдеса до квиетизма . |
| Церковь осуждает любую крайность жизни духа (за исключением опыта святых и мистиков): как его усыпление, так и, напротив, излишнюю экзальтацию. Чтобы умерить страсть к конкретному и излишнему самоуглублению, духовные учителя предложили образец благочестия, названный «современным благочестием» (фламанд. devotio moderna). Оно опиралось на полное любви созерцание воплощенного Бога, Христа-Человека, настолько близкого, что можно Ему подражать, – к этому призывает важнейший духовный трактат той эпохи «О подражании Христу» Фомы Кемпийского (ок. 1379–1471). В противовес «новому благочестию» возникали бесчисленные братства друзей Божиих (как называли это рейнские мистики): начиналась эпоха создававшихся с благочестивыми целями братств, которые заполняли образовавшуюся пустоту и, видимо, стремились преодолеть тревогу и чувство одиночества. Наконец, христианский народ, вовлеченный в межнациональные распри, смог придать понятию нации менее узкое значение, в большей степени соответствующее Евангелию и учению о Церкви. Так, сожженная в 1431 г. в возрасте восемнадцати лет Жанна д’Арк изгнала англичан из Франции, движимая убежденностью, что существует одна справедливость, одно право и одно призвание для всех наций: она освятила земную нацию, приблизив ее к Царству Небесному, хотя приняла осуждение от тех людей, которые были призваны воплощать собой Град Божий, но поставили себя на службу земной политике. Пятьдесят лет спустя в декабре 1483 г. отшельник-мистик Николай Флюйский, крестьянин по происхождению, объединил родную Швейцарию, примирив мудрыми словами христианина участников Станского сейма. Конфедераты осознали, что он спокойно, но героически отстаивал национальный идеал. § 3. Концилиаризм и папская супрематия 1. Папство и концилиаризм. Базельский собор Ренессансные папы были охвачены страхом перед богословием концилиаризма и порожденным им соборным движением. Папа Мартин V, объявивший, наконец, о созыве нового Вселенского собора, не дожил до его открытия. В соглашении, которое заключил конклав, избравший папой Евгения IV (1431–1447), племянника Григория XII, кардиналы обещали, что тот, кто будет выбран, будет действовать в интересах приближающегося Вселенского собора, будет соблюдать правила Констанцского собора при назначении кардиналов, советоваться со священной коллегией по вопросам папской администрации и проведет реформы в церкви. Аналогичное соглашение еще в 1352 г. подписал конклав, избравший Иннокентия VI, такие же соглашения будет подписывать почти каждый конклав вплоть до Реформации, однако каждый новый папа забывал о них сразу после конклава и следовал собственному курсу. |
| Это включение интеллекта в душевно–телесную индивидуальность и потому отрицание его абсолютности (необходимо вытекающее из христианских предпосылок философии Ф. А.) сочетается у Аквината с утверждением примата интеллекта над волей (S. th., p. I, q. 82, а. 3; Contra Gent., p. 3, с. 26). В этом пункте Ф. А. заходит так далеко, как только позволяли ему границы христианской ортодоксии: он утверждает, что разум, взятый абсолютно (per se), выше воли, взятой опять–таки абсолютно, однако делает оговорку, что в жизненной плоскости любовь к Богу важнее, чем богопознание. Эта оговорка отделяет его от еретического интеллектуализма Сигера Брабантского или Боэция Дакийского, порывавшего с христианским учением о любви как высшей духовной ценности. Однако и в таком виде интеллектуализм Ф. А. вызвал живейшую полемику со стороны поборников волюнтаризма из лагеря францисканской схоластики. Учение Ф. А. о примате интеллекта над волей получило своеобразное преломление в мистике Мейстера Экхарта. ФОМА КЕМПЙЙСКИЙ (Thomas a Kempis), Томас Хемеркен, Хеммерлейи или Маллеолус (ок. 1380 — 25 июля 1471) — религиозный мыслитель. С годов учения в школе в Девентере близок к немецконидерландскому предреформационному течению «Братьев общей жизни» («Fratres communis vitae») и «Современного благочестия» («Devotio moderna»), лояльным по отношению к Католической Церкви, но противопоставлявшим формализованной церковно–орденской набожности уединенное самоуглубление и моральное самоусовершенствование личности. С 1406 г. Ф. К. вступил в монастырь на горе св. Агиесы близ Зволле (Нидерланды); умер помощником приора. Повидимому, Ф. К. принадлежит трактат «О подражании Христу» («De imitatione Christi»), который получил распространение ок. 1418 г. анонимно, в соответствии с принципом, выраженным в самой книге: «Не спрашивай, кто сказал, но направь внимание на то, что сказано» (кн. 1, гл. 5, 1). Полемика об авторстве началась в XVII в. и затихает лишь в наше время; трактат приписывали Иннокентию III, Боиавеитуре, Ж. |
| В 1425 г. герц. Брабантский Иоанн IV основал первый на территории Б. ун-т в г. Лувен (фламанд. Лёвен). В нач. XVI в. благодаря преподавательской деятельности Эразма Роттердамского здесь укоренились традиции христ. гуманистического богословия. XV в. ознаменовался оживлением духовной жизни на основе движения «devotio moderna» Г. Грооте . К сер. века в рамках этого движения на территории Б. появились новые конгрегации: «братья общинной жизни», «сестры общинной жизни», каноники Вильдесхайма. Под влиянием «devotio moderna» находились также мехеленские францисканцы - аскетические писатели Я. Бругман ( 1473) и Г. Харпиус ( 1477). Большое значение приобретает в Б. орден картузианцев ; сильное влияние на монашество Б. оказал Дионисий Картузианец . В XV в. епископы в Б. стали назначаться герцогами Бургундскими и лишь утверждались папами. Имели место столкновения с франц. королями, стремившимся сохранить за собой право назначать епископов Турне, что привело к схизме в 1483-1505 гг., когда на эту кафедру было назначено сразу 2 епископа. Все епископы XV - нач. XVI в. были тесно связаны с бургундским двором, являлись родственниками герцогов, вели придворную жизнь, не появляясь в своих еп-ствах. При Габсбургах это явление стало распространенным, причем мн. епископы занимали одновременно неск. кафедр. Расцвет светской ренессансной культуры и одновременно упадок местной церковной жизни способствовали быстрому распространению идей Реформации и протестантизма в Б. с 20-х гг. XVI в. Реформация и Нидерландская революция (XVI - 1-я пол. XVII в.) Территория Б. вошла в состав владений дома Габсбургов в 1482 г. в результате династического брака имп. Максимилиана Габсбурга и Марии Бургундской, наследницы части владений герц. Карла Смелого. Вместе с совр. территорией Б. в Римско-Германскую империю вошли также почти все совр. Нидерланды, юж. часть Фландрии, графство Артуа (совр. территория Франции) и Люксембург, к-рые впосл. составили особый наследственный габсбургский округ, не подлежащий разделению. В нач. XVI в. после женитьбы герц. Филиппа Бургундского (король Испании 1504-1506) на Хуане Испанской Нидерланды перешли под контроль испан. короны. В 1555 г. имп. Карлом V Габсбургом, объединившим под своей властью австр. и испан. владения, был проведен раздел империи, и Нидерланды отошли под власть кор. Испании Филиппа II . |
|
|
