| В отличие церквей только домовых, такие церкви по-гречески назывались «кафолики», по-славянски «соборная». А может быть эта церковь называлась соборной уже и потому, что ее прихожанами были православные болгары, почти сто лет тому назад крестившиеся и культивировавшие славянскую богослужебную письменность. И так как русская миссия, христианизуя русский народ, истолковывала его простонародные верования в библейско-христианском смысле, в частности приравнивая образ пророка Илии к традиционному образу Перуна (бога громовержца), то и принесение в данном случае клятвы послами-христианами в Ильинской церкви облегчало понимание этого акта для языческой группы русских, клявшейся именем Перуна. В тексте договора о присяге послов в КПле записано так: «Мы же, елико нас хрестилися есмы, кляхомся церковью св. Ильи в съборней церкви, предлежащим честным крестом и харатьею сею, хранити все, еже есть написано на ней. А нехрещеная Русь да полагают щиты своя и мечи своя и обручи своя и прочая оружья, и да клянутся о всем, яже суть написана на харатьи сей». Наш составитель «Повести временных лет» в начале XII века дает такое толкование тексту договора 945 г.: «Заутра призва Игорь слы, и приде на холм, где стояще Перун, и покладоша оружие свое, и щиты, и золото. И ходи Игорь роте и люди его, елико поганых Руси. А хрестьянскую Русь водиша роте к церкви св. Ильи, яже есть над ручаем, конец Пасынъче беседе в Козаре. Се бо бе сборная церкы, мнози бо беша варязи хрестеяни. Игорь же, утвердив мир с греки, отпусти слы». Таким образом, в Киеве обряд клятвы был повторен как бы ради греческих послов, но уже с подчеркиванием здесь первенства языческой стороны. Открывается и любопытная подробность, что в параллель «соборной» церкви в КПле, посвященной пророку Илии здесь в Киеве, в знак солидарности киевских христиан-варягов с цареградскими единоплеменниками и единоверцами, и здешняя церковь «приходская» (греч. кафолики) посвящена тому же имени св. Ильи. Христианство при Игоре, таким образом, уже не гонимо и де факто, благодаря своей грамотности, даже занимает передовое место. |
| Сборник статей о русской революции (1918) И.А. Покровский 224 . Перуново заклятье Старинная новгородская легенда рассказывает: когда новгородцы при Владимире Святом сбросили идол Перуна в Волхов, рассерженный бог, доплыв до моста, выкинул на него палку со словами: «вот вам, новгородцы, от меня на память». С тех пор новгородцы в урочное время сходятся с палками на волховском мосту и начинают драться как бешеные. Ключевский вспоминает об этой легенде в связи с даваемой им характеристикой древне-русского веча, этого фундамента нашего старого народоправства. «На вече,–говорит он 225 ,–по самому его составу не могло быть ни правильного обсуждения вопроса, ни правильного голосования. Решение составлялось на глаз, лучше сказать на слух, скорее по силе криков, чем по большинству голосов. Когда вече разделялось на партии, приговор вырабатывался насильственным образом, посредством драки: осилившая сторона и признавалась большинством... Иногда весь город «раздирался» между боровшимися партиями, и тогда собиралось одновременно два веча... Случалось не раз, раздор кончался тем, что оба веча, двинувшись друг против друга, сходились на большом волховском мосту и начинали побоище, если духовенство вовремя не успевало разнять противников». Так мстил низверженный Перун новгородцам: выходило так, что новгородцы, сбросив его, стали управляться в конечном счете палкой. Но ограничилась ли месть Перуна одними только новгородцами? Увы, мы знаем теперь, что нет: злое заклятье легло на весь русский народ и на всю до сих пор его историю. Мы знаем, что палочное вечевое народоправство сменилось палочным самодержавием – жезлом Ивана Грозного, дубинкой Петра Великого, шпицруте нами Николая I. Наступившее недавно «освобождение» завершилось «диктатурой пролетариата», и снова повторяется, но уже в огромном всероссийском масштабе, нарисованная выше картина старорусского «народоправства». Разве не так же отсутствует теперь правильное обсуждение вопросов и правильное голосование? Разве не так же принимаются решения «скорее по силе криков, чем по большинству голосов»? Разве не так же при разделении на партии «приговор вырабатывается насильственным образом, посредством драки»? Разница, конечно, в том, что вместо сравнительно скромных архаических палок теперь действуют орудия и пулеметы, да вместо маленького волховского моста у нас появилось множество больших внутренних фронтов... |
| Издавна все эти народы и народности, разумеется, держались язычества. Из богов, которых здесь почитали славяне, встречаются имена: Велеса или Волоса (бог плодородия) и Перуна. Но чудь, ижора и другие финские племена Санкт-Петербургского края поклонялись, яко Богу, различным тварям, имели свои мольбища в лесах, по горам, у источников, приносили кровавые жертвы: птиц, овец и всякий скот; некоторые же, будто бы втайне, убивали своих детей, вообще были все очень суеверны, обращались к арбуям (предсказателям), которые давали новорожденным имена, клали мертвых по курганам, занимались волхованием и чудесничеством (см. грамоту архиеп. Макария 1534 г.). Древнейшее предание говорит, что на Валааме было главное капище Велеса и Перуна (Валаамский монастырь, стр. 2), и что на острове Коневец, на известном огромном камне, живые жертвы приносились идолам до времени прибытия туда преподобного Арсения в XIV веке. В первые десять лет после основания Санкт-Петербурга в 1703 году, делались раскопки языческих курганов за Шлиссельбургом, вблизи Старой и Новой Ладоги, между другими редкостями самого отдаленного времени в них найдены были языческие жертвенные орудия («Описание Санкт-Петербурга в 1710 и 1711 гг.», изд. 1860 г., стр. 60–61). Первым русским городом на этой земле была Старая Ладога. Полагают, что она основана Рюриком, первым русским государем, и была некоторое время его столицей (Словарь Тодля, т. II, стр. 638). После же того, с самых древнейших времен, весь Санкт-Петербургский край в административном отношении принадлежал к Новгородской области, а Новгородское государство, как говорили русские при Столбовском договоре (соч. Лыжина, 1857 года, стр. 48), «было за российские государи во времена Рюрика, и ни за кем, опричь российских царей, не бывало». В Новгородской первой летописи, в году с. 62, исчисляются жители Санкт-Петербургского края, собравшиеся в союз с Новгородом против Ярослава Ярославича: «и совокупися в Новгороде вся волость новгородская: плесковичи, ладожане, корела, ижора, вожане, и идоша в Годиво от мала до велика, и стояша неделю на Броде, а Ярославль полк об ону страну». |
| Наша летопись ничего не говорит о христианских Варягах при двух первых великих князьях, и положительно можно сказать только, что они появились в Киеве, не позднее как в правление Игоря. Что христиане были между киевскими Варягами в правление Игоря – это факт, известный из договора последнего с греками 944 года и всеми общепринятый. Этот документ говорит относительно христианства в России во времена Игоря несравненно более, нежели, что обыкновенно принято в нем видеть и находить. В договоре два раза говорится о Варягах, как о стороне, заключающей мир с Греками, и в оба раза между ними различаются и отдельно упоминаются две половины – некрещеная и крещеная. В начале договора, где Русские дают обязательство соблюдать заключаемый мир, читаем: «Иже помыслит от страны Русския разрушити таку любовь, и елико их крещение прияли суть, да приимут месть от Бога Вседержителя, осуждение на погибель и в сей век, и в будущий, и елико их не хрещено есть, да не имут помощи от Бога ни от Перуна...». На конце договора, где Русские повторяют свои обязательства, два раза написано – сначала как ручательство со стороны крещеной за себя и за сторону некрещеную: «а иже преступит се (написанное выше) от страны нашей или князь или ин кто, ли крещен или некрещен, да не имут помощи от Бога и да будут раби в сей век и в будущий», потом, как ручательство со стороны, некрещеной за себя и за сторону крещеную: «аще ли же кто от князь или от людей Русских, ли хрестеян или нехрестеян преступит се, еже есть писано на хартьи сей, (да) будет достоин своим оружием умрети, и да будет клят от Бога и от Перуна, яко преступи свою клятву». После заключения договора, Русские послы были приводимы в Константинополь к присяге, и об этом приписано в нем самом: «мы же (послы Русские), елико нас хрестилися есмы, кляхомся церковью святого Илии в сборней церкви предлежащим честным крестом и хартьею сею, хранити все, еже есть написано в ней...; а некрещеная Русь да полагают щиты своя и мечи своя наги, и обручи свои и прочая оружии, и да кленутся о всем, яже суть написано на харатьи сей». |
| Большую дискуссию вызывает вопрос, где были расположены капища, построенные Владимиром. О киевском сказано, что оно было «на холме вне двора Теремного». Мы уже говорили, что точно локализовать этот двор сейчас невозможно. На месте капища после крещения была построена церковь св. Василия. В Киевской (Ипатьевской) летописи под 1184 г. отмечено освящение «на Велиц мь двор » каменной церкви св. Василия, построенной князем Святославом Всеволодовичем, а под 1198 г. церкви св. Василия, построенной новым Киевским князем Рюриком Ростиславичем «на Новомь даор ». Перед исследователем сразу встают вопросы: Великий двор – это расширенный Теремной? Как соотносятся Великий и Новый дворы? Каменный храм св. Василия был разрушен во время монгольского нашествия и восстановлен митрополитом Петром Могилой в XVII в. Он стоял на Трехсвятительской улице и был разобран в 1930-е гг. Если он действительно маркирует капище, то оно располагалось практически над днепровским обрывом. Но уже у киевских краеведов вв. возник вопрос, не помещалось ли оно на месте Андреевской церкви, построенной К. Растрелли? 309 Раскопками 1975 г. на Владимирской улице за дворцом X в., фасад которого выходил на площадь перед Десятинной церковью, было обнаружено сооружение, интерпретированное как капище. Найденные в заполнении ровиков кирпичи и фрагменты с фресковой росписью трактовались как остатки христианского храма, построенного св. Ольгой и разрушенного Святославом. 310 В настоящее время такая интерпретация вызывает законные сомнения, как и «жертвенные ямы». Известно несколько случаев, когда обыкновенные помойные ямы, заполненные золой и кухонным мусором, принимали за остатки языческих приношений. Близ этого места располагалась ротонда XII в., 311 а раскопками 1977 г. здесь были обнаружены остатки большого деревянного сооружения, которое интерпретируется как деревянная церковь св. Василия. 312 О новгородском идоле сказано: «Добрыня... постави Перуна кумиръ надъ р кою Волховомь». У самого истока Волхова, напротив Городища, которое и есть Новгород времен Рюрика и Игоря, 313 расположено урочище Перынь. Отождествление этого места с капищем Владимира впервые фиксируется у дипломата С. Герберштейна, посетившего Россию в 1517 и 1526 гг., и радом ученых принимается и сейчас. Однако, остатки языческих сооружений на Перыни больше всего похожи на снесенные при строительстве монастыря и каменного храма Богородицы (1293 г.) погребальные сопки. Такие места почитались как священные, но они формировались столетиями. 314 Святилище Перуна отождествляют в современном Новгороде со Славнинским холмом, где впоследствии была церковь Илии пророка, или культовым местом с огромным дубом близ перекрестка Великой и Холопьей улиц. 315 При всей убедительности этих предположений, они, как и отмечают авторы, связаны со святилищами до-Владимирова времени, так как расположены на значительном расстоянии от реки Волхов. |
| Черные языческие боги отождествились с христианскими демонами, и поэтому последние стали представляться виновниками зла как нравственного, так и физического. Вместе с верой в черных богов сохранилась твердая вера в орудия, которыми они действуют в человечестве – колдунов, ведьм, оборотней, упырей т. п.: народ прибегает к волхованиям, гаданиям и суеверно наблюдает различные приметы. Продолжают чествоваться языческие празднества, сливаясь иногда с христианскими. Таковы святки, когда празднуется и языческий праздник коляды или новолетия и христианский – двенадцатидневья (с Рождества до Богоявления); народные обряды, игры и увеселения настоящего времени сохраняют языческую окраску; тогда же она была еще заметнее (в Малороссии, Болгарии и Сербии и теперь накануне Рождества Христова рождественский сочельник устраивается особая обрядовая трапеза в честь Солнца и Перуна молитвой к ним о плодородии и благополучии наступающего года). В масленицу праздновали весенний праздник в честь Перуна и Солнца и поминали покойников (как было прежде в язычестве 282 . Слились также летний праздник Солнца с днем Ивана Купали (Иоанна Предтечи), Волоса – с днем святого Георгия; совершались празднества в честь Ярилы (в конце апреля и во всехсвятское заговенье), Лады (красная горка и семик), Рода и Рожаниц (26 декабря); замечательно, что трапеза честь последних освящалась тропарем Богородичным. Случаи домашней жизни обыкновенно сопровождались языческими обрядами и церемониями; существовало умыкание невест и совершение брака чрез плескание и обвождение вокруг куста. Пастыри церкви не всегда должным образом относились к этим остаткам языческой старины: " попове и книжницы – одни, видя деяния, слыша о них, не хотят учить», другие поощряют их, третьи нее «сами приобщаются им и едят моленое (языческое) брашно» 283 . При таком состоянии религиозной жизни естественно ждать в домонгольский период крупных нравственных недостатков. Так действительно и было. Резче всего бросаются в глаза: а) грубость и жестокость нравов, б) семейная распущенность и в) пьянство. |
| Местное христианское предание к этом прибавляет, что св. Ап. Андрей Первозванный, просветитель скифов и славян, прибывши из Киева в Новгород, отсюда по реке Волхову достиг Ладожского озера, а потом – до Валаама. Там благословил горы каменным крестом, истребил капища Велеса и Перуна, обратил в Христову веру и жрецов идольских и обитавших на острове язычников, положил основание на Валааме исповеданию веры Христовой и оставил пастырями новособранного стада Христова некоторых, сопутствовавших ему, учеников. Вот еще когда в Валааме утвердилась православная вера Христова! 4 Если признают достоверным предание о пребывании св. апостола Андрея в Киеве и пределах Новгородских, то отчего же не могло быть, чтобы апостол предпринял путешествие на Валаам, где надлежало сокрушить для водворения Христовой веры оплот и господство язычества в северных странах? В рукописи Оповедь говорится о сем с полным убеждением в истинности сего предания, следующими словами: «Св. Андрей от Иерусалима прошед Голяд, Косог, Родень, Скеф, Скиф и Словен смежных лугами (степями), достиг Смоленска, и ополчений Скоф и Славянска Великого и Ладогу оставя, в лодью сев, в бурное вращающееся озеро на Валаам пошел, крестя повсюду и поставлял по всем местам кресты каменные. Ученики же его Сила, Фирс, Елисей, Лукослав, Иосиф, Косма повсюду сделали ограды, и все посадники доезжали от Словенска и Смоленска, и многие жрецы окрестились и капища Перуна и Велеса разрушили и уничтожили». О пребывании св. Ап. Андрея на Валааме подтверждает сказание «Оповеди», хотя не в такой подробности, и другой памятник древности: это именно Вселетник киевского митрополита Илариона, лета 1051. Во «Вселетнике» говорится о сем так: «Ноября 30-го св. апостола всехвального Андрея Первозванного … и Церкви поборника всхвалим: за не, якжо древле тому приити в Киев, Смоленск, Новград, Друзино (Грузино) и Волаамо». Нельзя отказать в достоверности этому свидетельству, которое явилось во дни процветания Валаамской обители, где сведение о сем могло сохраниться ми путями, и явилось из-под пера всероссийского митрополита, к которому Валаам мог иметь иерархическое отношение. Итак, устные и письменные предания Валаама и свидетельство внешнее одинаково утверждают, что православную веру Христову на Валааме основал св. апостол Андрей. Устное предание об апостоле Андрее, а равно и путешествие его на Валаам напеч. в историко-литературном очерке 900-летия крещения, сост. Ф.А. Гилляровым (Моск. Вед. 1888, 182). |
| 62 М. Иоанн предписывал делать увещания суеверам (в 19 прав.). Неизвестный писал: «Как Илия Фесвитянин заклал студных иереев и ревнуя поревновал по Господе Бозе Вседержителе: так и сей (ревнитель – увещатель) не может терпеть христиан двуеверных; они христиане, но веруют в Перуна, Хорса, Мокошь, Сима, Регла, Вилы, которых числом несчастные невежды полагают тридесять. Все это считают они богами и богинями, и кладут им жертвы, ломают короваи, режут кур; они молятся огню, и зовут его Сворожицем; и чеснок считают за бога, и когда у кого бывает пир, кладут его в ведра, в чаши, и так пьют. Не одни невежи, но и вежи это делают, попы и книжники; если и не творят того книжники и вежи, то пьют и едят сие моленное брашно; если же не пьют и не едят, то видят деяния их злые, если же не видят, то слышат и не хотят поучать...» Ревнитель и далее обличает в том же тоне суеверия одних и холодность других в вере. Сие поучение, известное Востокову по ркп. 15 в. (Опис. Муз. стр. 228), находится в Лаврской «златой чепи» 14-го века. 63 Воскрес. Летоп. 1, 145. говорит, что в 1160 г. сгорела в Ростове «дубовая церковь , дивная и великая», построенная первым ростовским епископом при св. Владимире, в коей в продолжение 168 лет служили семь Епископов: Феодор, Иларион, Леонтий, Исаия, Ефрем, Нестор, Леон. След. по сей летописи церковь построена в 992 году, при св. Владимире. Феодор и Иларион, по другим известиям, удалились из Ростова от гонения язычников. Мощи св. Феодора почивают в Суздальском соборе. Надпись на стене 1635 г. говорит: «в л. 6498 (997) первый благов. и вел. Князь Владимир просвети Суждальскую землю святым крещением и паству вручи Епископу Феодору». То самое, что Феодор, изгнанный из Ростова, нашел себе убежище в поселении, сделавшемся после городом Суздалем, показывает, что проповедь св. Феодора не была бесплодна в краю суздальском; но просвещение суздальской земли при св. Владимире надобно принимать с ограничением. Шитье на покров 1681 г. говорит: «Моля Пресв. Богородице и вел. чудотворцу Епископу Феодору Суждальскому, положила сей покров на вел. Чудотворца Епископа Феодора, Князь Владимира Андреевича княгиня Евпраксия». Степен. кн. и Никон. Лет. также говорят о просвещении Суздальской страны при Св. Владимире. Первая относит это событие к 990 г., последняя к 992 г. Показание последней вероятнее, как согласное с известием о времени построения Ростовского храма. |
| Приняв христианскую православную веру, князь Владимир (в Крещении Василий) решился «обратить всю Землю в христианство». Великого князя Владимира побуждало к этому не только религиозное воодушевление. Он руководствовался, конечно, и государственными соображениями, ибо для русского народа христианизация означала приобщение к высокой культуре христианских народов и более успешное развитие своей культурной и государственной жизни. Киевская Русь имела давние связи с христианской Византией, откуда уже проникало на Русь восточное Православие. Видимо, в целях более успешного осуществления своих замыслов и надеясь получить из Византии необходимую помощь, особенно в деле организации церковного управления и развития духовной культуры, князь Владимир вступает в родство с византийскими императорами (соправителями) Василием II (976—1025) и Константином (976—1028), женившись в Херсонесе (Корсуни) на их сестре Анне. Возвратившись в Киев с супругой-гречанкой, греческим духовенством, привезя в свой стольный град различную церковную утварь и святыни — кресты, иконы, мощи, князь Владимир приступил к официальному введению христианства на Руси. Крещение Руси и образование Поместной Русской Православной Церкви Введение христианства в Киевской Руси в качестве государственной религии было вполне закономерным явлением и не могло вызвать серьезных внутренних осложнений, хотя в некоторых местах (Новгороде, Муроме, Ростове) не обошлось без открытой борьбы, начатой предводителями язычества — волхвами. Прежде всего князь Владимир крестил 12 своих сыновей и многих бояр. Он приказал уничтожить всех идолов, главного идола — Перуна сбросить в Днепр, а духовенству проповедовать в городе новую веру. В назначенный день произошло массовое Крещение киевлян у места впадения в Днепр реки Почайны. «На следующий же день, — говорит летописец, — вышел Владимир с попами царицыными и корсунскими на Днепр, и сошлось там людей без числа. Вошли в воду и стояли там одни до шеи, другие по грудь, молодые же у берега по грудь, некоторые держали младенцев, а уже взрослые бродили, попы же совершали молитвы, стоя на месте. И была видна радость на небе и на земле по поводу стольких спасаемых душ... Люди же, крестившись, разошлись по домам. Владимир же был рад, что познал Бога сам и люди его, посмотрел на небо и сказал: „Христос Бог, сотворивший небо и землю! Взгляни на новых людей этих и дай им, Господи, познать Тебя, истинного Бога, как познали Тебя христианские страны. Утверди в них правую и неуклонную веру и мне помоги, Господи, против диавола, да одолею козни его, надеясь на Тебя и на Твою силу»» (4, с. 133). |
| В эпоху разробленности, на закате могущества Киевской Руси, искусство " мерцающей живописи " угасло - для удельных князей мозаика оказалась слишком дорогостоящей. Таким образом, мозаики Михайловского Златоверхого собора, стали вершиной древнерусского мозаичного мастерства. Часть мозаик Михайловского собора - " Евхаристия " , " Благовещение " , изображения архидьяконов Стефана и Фаддея и ряд других - была перенесена в Софийский собор. Мозаику " Дмитрий Солунский " , ставшую ныне хрестоматийной и вошедшей во все издания, посвященные древнерусскому искусству, можно сегодня увидеть в Третьяковской галерее, а верхнюю часть фресковой фигуры " Святой Самуил " - в Русском музее в Петербурге. Всего сохранилось 45 квадратных метров мозаик, некогда сплошь покрывавших стены собора. Из убранства храма уцелели еще и две шиферных плиты с рельефными изображениями скачущих всадников. Одного из них считают Святым Георгием, другого - Святым Дмитрием. Некоторые из исследователей считают, что это портретные изображения князей или княжеских дружинников, а некоторые ищут корни этих рельефов в искусстве Древнего Ирана. Происхождение этих рельефов остается загадкой, а их тематика - неясной. Во времена князя Владимира Крестителя на месте современного Михайловского собора находилось капище самых известных языческих божеств – Перуна, Хорса, Даждьбога, Сварога, Мокоши и Стрибога. После уничтожения пантеона место пустовало, но, как говорится в одной поговорке, такое явление не могло долго продолжаться, и в начале 11 столетия первый киевский митрополит Михаил закладывает тут церковь в честь своего святого. Первая церковь Михаила была сделана из дерева, и только через много лет, в 1108 году, князь Святополк-Михаил на месте деревянной закладывает каменное сооружение. “…А особливо церковь и монастырь знаменито прославил сей князь великий чудотворными святыя великомученицы Варвары мощами, из Царяграда привезенными, у приданное супруги ево царя греческого Алексея Комнина дочере благоверной Варваре Алексеевне данными и доныне нетленно почивающими и чудодействующими» – говорится в «Историческом и топографическом описании Киева» от 20 января 1787 года. Но, как свидетельствуют исторические источники, у Алексея Комнина никогда не было дочери Варвары. Первая жена Святополка была родом из Византии и носила имя Варвара. То есть, возможно, именно она привезла мощи в Киев. Это торжественное событие могло состояться между 1065 - 1075 годами. |
|
|
