| Но фактом остается, что Терлецкий в июле или декабре 1594 г. решительно отмежевался от собора и его постановлений, хотя поддерживал в дни его работы (как видно из письма Рагозы к Замойскому от 2 июля 1594 г. 578 ) очень тесные и доверительные отношения с митрополитом. Столь решительное несогласие Терлецкого с собором делает еще более показательной позицию Ипатия Потея, который, как мы видели, поддержал митрополита и подписал вместе с ним соборное «деяние». Так или иначе, только новые документы смогут сделать картину более ясной. Те же источники, которые уже введены в оборот, вполне однозначно свидетельствуют о том, что в июне 1594 г. стал очевидным крах надежд на объединение двух программ реформ церкви – той, что была выдвинута братствами и светскими патронами церкви из числа знати, и той, какую отстаивало высшее духовенство. Более того, миряне заявили о намерении прочно держать церковь под своим контролем и осуществлять преобразования по своему усмотрению, подвергнув при этом резкой критике духовенство. Именно этот раскол в рядах православных лидеров и объясняет возобновление проунионной деятельности православных епископов непосредственно после собора 1594 г. 579 Итак, соборы 1590, 1591, 1593 и 1594 гг. сыграли очень большую роль в истории православной церкви. Как мы увидим, обращение православных епископов к идее унии было ответом на деятельность братств и соборное движение начала 1590-х гг. И совершенно прав Б.Н. Флоря, подчеркивая, что предыстория Брестской унии – это история брестских соборов 1590-х гг., взявших курс на глубокие и масштабные внутрицерковные преобразования 580 . Их решения, по справедливой оценке А. Беньковского, «составляли, по сути, широкую программу реформы церкви» 581 , нацеленную на кардинальное усиление независимости иерархии от мирян и государственной власти, укрепление авторитета епископов внутри церкви, резкую активизацию образовательной и просветительской деятельности, устрожение внутрицерковной дисциплины. Именно эти обновленческие стремления духовенства и конкурирующих с ним в реформаторском воодушевлении православных братств составляют тот непосредственный исторический контекст, в котором складывалась православная программа унии и который определяет в огромной степени содержание этой программы. |
| Самым ранним заявлением епископов об их желании подчиниться власти папы митр. Макарий считает обращение от 24 июня 1591 г.— эта дата стоит под документом, входящим в состав известного памятника униатской публицистики — «Антирризиса». Митр. Макарий полагал, что в это время в соответствии с решениями Собора 1590 г. в Бресте был созван новый Собор и прибывшие на него епископы написали текст своего обращения. Архивные находки показали (П. Жукович обнаружил неизвестный ранее текст решений Собора 1591 г.— см. комм. что Собор этот заседал в Бресте не в июне, а в октябре—ноябре 1591 г., никаких данных о церковном Соборе, который собирался бы в Бресте в июне 1591 г., не обнаружено. Вместе с тем в протестации одного из подписавших заявление — Холмского еп. Дионисия Збируйского (7 июля 1595 г.) содержатся указания на то, что решение об обращении к папе было принято, когда епископы собрались на Собор в Бресте (текст документа см.: Акты Виленской археографической комиссии. Т. 19. Прил. 21. С. 365–367). Сопоставляя все эти факты, П. Жукович пришел к выводу, что дата, проставленная в «Антирризисе», ошибочна и в действительности обращение епископов к папе имело место 24 июня 1590 г., через несколько дней после завершения работы церковного Собора (Жукович. Сеймовая борьба. С. 93–94). Наблюдения и выводы П. Жуковича были приняты исследователями, интерес вызвало его предположение, что переговоры между епископами начались еще в Бэлзе — на совещании, предшествовавшем созыву Собора в Бресте. В таком случае в переговорах еще мог принять участие Б. Мацейовский, который в апреле 1590 г. уехал как посол Сигизмунда III в Рим. Это предположение удачно объясняло бы и некоторые шаги, принятые Б. Мацейовским в Ватикане, и некоторые неясности в последующей судьбе обращения епископов к папе. Вероятно, именно какие-то сообщения о намерениях епископов побудили Скаргу предпринять второе издание его труда. В упомянутой протестации Д. Збируйский сообщал, что епископы недовольны желанием митрополита расширить свою власть над ними более чем следовало, имея в виду решения Собора в связи со спором Львовского еп. Гедеона Балабана с львовским братством. Принятые при поддержке митрополита постановления, обязывавшие Балабана возместить ущерб, нанесенный братству, вызвали недовольство не только Львовского владыки, но и других иерархов (Грушевський. Icmopiя Укра¿ни—Руси. Т. 5. С. 564–566). |
| Дядя Кирилла, архиепископ Полоцкий Афанасий Терлецкий, два раза начинал тяжбу с могилевскими гражданами из-за Спасского могилевского монастыря, на который имел королевскую грамоту. Но в первый раз, как только граждане заявили ему свою грамоту, данную им королем еще прежде на тот же монастырь, Афанасий беспрекословно уступил им монастырь во владение и даже выдал им запись (25 марта 1590 г.), что если он впредь начнет претензии на монастырь, то обязан будет заплатить пятьсот коп грошей королю и столько же могилевским гражданам. А спустя полтора месяца (10 мая) вновь позвал чрез своего уполномоченного бурмистров и радцев города Могилева на королевский суд из-за того же монастыря. Но и королевский суд, приняв во внимание, что жителям Могилева дана была грамота на Спасский монастырь прежде, нежели владыке, присудил управление монастырем могилевской раде. В одной из грамот, какие издали литовские иерархи на Брестском Соборе 1590 г., они засвидетельствовали, что на этом Соборе присутствовали также «многие знатные светские чины» и во главе их «пан Адам Потей, каштелян брестский» – тот самый Потей, который еще в 1588 г., как мы видели, обнаружил необыкновенную ревность об унии. Трудно допустить, чтобы он, находясь теперь в таких близких сношениях с своими владыками, не входил, по крайней мере с некоторыми из них, в собеседования и переговоры об излюбленном предмете. Но если и происходили тогда у некоторых владык с Потеем подобные совещания, то происходили тайно и остались для нас тайною. Единственный голос об унии, какой раздался во всеуслышание в Литве в продолжение 1590 г., был голос иезуита Скарги. Он во второй раз напечатал свое сочинение О единстве Церкви и посвятил книгу уже не князю Острожскому, а самому королю Сигизмунду III. В посвящении почтенный патер говорил, что книга эта многим принесла пользу и что многие другие не перестают спрашивать о ней и обращаются к нему с просьбою издать ее вновь, почему он и выпускает ее на ловитву человеческих душ. Потом просил короля именем любви его к своим подданным и ревности о славе Божией всеми мерами стараться в своем государстве о соединении еретиков (протестантов) и схизматиков (православных) с Римскою Церковию, ибо «это его долг как короля христианского, чтобы, заботясь о единстве Речи Посполитой, он помогал и единству церковному, без которого не только никто не может спастись, но не может долго существовать и единство Речи Посполитой». |
| Особенно из этих четырех примечателен колокол 1601 года. По своей форме он восходит к лучшим традициям псковского литья XVI века, но уже носит черты некоторого их упадка. По мнению исследователей, его форма несколько грубовата. Он не имеет плавного изгиба профиля, и отличается резким переходом к массивному валу Надпись на колоколе расположена в четыре ряда: «лета 7109 (1601) маия в 30 день при державе государя царя и великаго князя Бориса Феодоровича всея Руси и при епископе псковском Геннадии в дом Пречистой Богородицы в Печерский монастырь повелением игумена Иакима с братиею слит бысть колокол сей мастером старцом Сергием Дубининым» Личность мастера – старца Сергия Дубинина хорошо известна в истории русского литейного дела. В миру его звали Семен Дубинин. Есть основания предполагать, что он учился у немецкого мастера Кашпира Ганусова вместе с прославленным литейщиком Андреем Чоховым. В 1590-е годы (вплоть до1598 года) оба они считались ведущими мастерами московского Пушечного двора В этот период Семен Дубинин упоминается в документах как «пушечный литец». Два орудия его работы сейчас хранятся в музее Артиллерии Санкт-Петербурга. Одно из них – пищаль «Свиток» (1591 года) весом в 290 пудов находится в фондах музея. Она нарядно украшена литыми «травами». На тарели отлито изображение единорога, борющегося со львом. На казенной части помещена надпись: «Божией милостию царь и великий князь государь Феодор Иванович всея Руси. Зделана пищаль Свиток лета ЗЧθ (7099, т.е. 1591) году делал Семенка Дубинин». Декор дульной части представляет собой спирально извивающийся свиток, что и дало название пищали. Использовалась она как стенобитное орудие в осадной артиллерии. В 1723 году купцы Барсуков и Аникеев выкупили его у шведов после разгрома под Нарвой. Впоследствии его установили в Великом Новгороде, а в конце XIX века передали в собрание музея Второе орудие – пушка (или «пищаль великая») «Медведь» (1590 год) весом в тоже в 290 пудов, с литой фигурой медведя на винграде, во второй половине XVII века стояла на Торговой площади во Пскове На ее казенной части в фигурном картуше отлита следующая надпись: «Божией милостию царь и великий князь государь Феодор Иванович всея Руси. Зделана пищаль Медведь в лето ЗЧИ (7098, т.е. 1590 год) делал Семенка Дубинин». Сейчас ее можно увидеть во внешней экспозиции, у стен музея Артиллерии. |
| К. вошел в состав комиссии по кодификации и критическим изданиям Свящ. Писания, вероучительных и догматических текстов. В 1566 г. участвовал в комиссии по изданию Декрета Грациана, в 1569 г.- в комиссии по подготовке издания Вульгаты , в 1580 г.- в комиссии по переводу Септуагинты , в 1583 г.- в комиссии по изданию деяний Соборов. В 1586 г., после смерти кард. Сирлето, К. был назначен библиотекарем Римской Церкви. В том же году стал префектом Конгрегации Собора и возглавил созданную папой Сикстом V библейскую комиссию для подготовки критического издания Свящ. Писания. В 1587 г. под рук. К. комиссия выпустила рим. издание Септуагинты на основе Ватиканского кодекса . В 1588 г. был подготовлен к изданию текст Вульгаты, однако папа Сикст V выразил несогласие по поводу изменения многих устоявшихся латинских форм и распорядился подготовить новый текст без учета наработок комиссии. Недовольство К., перешедшее в открытое столкновение с папой, привело к его отстранению от руководства комиссией, к-рую возглавил сам папа Сикст V. Папа назначил своими помощниками иезуита Ф. де Толедо Эрреру и руководителя папской типографии августинца А. Рокку. 1 марта 1590 г. буллой «Aeternus ille celestium» папа утвердил подготовленный новой комиссией текст Вульгаты (т. н. Сикстинская Библия, или Sixtina), однако это издание было встречено негативно из-за параллельного текста с исправлениями («Corrigenda»). После смерти папы Сикста V († 27 авг. 1590) К. смог добиться остановки печати Сикстинской Библии и изъятия опубликованных экземпляров. В февр. 1591 г. папа Римский Григорий XIV (1590-1591) создал новую комиссию по изданию Вульгаты во главе с кард. Марко Антонио Колонной. 9 нояб. 1592 г. буллой папы Римского Климента VIII (1592-1605) «Cum sacrorum Bibliorum vulgatae editionis» был представлен подготовленный текст Вульгаты (т. н. Клементинская Библия, или Clementina), при работе над которым были учтены труды комиссии под рук. К. Стараниями К. также были собраны и изданы 3 тома папских посланий (Epistolae decretalium summorum pontificum. R., 1591. 3 vol.). |
| Ионы в Москве». Очевидно, что реальная картина была совершенно иной. ΙΙ. Два важнейших церковных события конца XVI и XVII в. ΙΙ . 1. Учреждение Патриаршества в Москве Коснувшись «неканоничности» поставления митрополита Ионы, автор доклада сразу переходит к вопросу об учреждении на Руси Патриаршества. Рассмотрение этого действительно важнейшего вопроса не осталось без обычных сетований по поводу того, что Патриарший титул был дарован митрополитам всея Руси « под нестерпимым давлением царя » — как будто бы Русская Церковь сама по себе не заслуживала Патриаршества и как будто Патриарх Константинопольский Иеремия II приехал в Москву не по своей воле и не ради получения разнообразной помощи (каковая и была ему сполна оказана). Упомянув о поставлении Патриарха Иова в Кремле и о соборной грамоте 1590 года, докладчик переходит к критике русских властей за то, что они посмели требовать признать за Москвой третье место в диптихах, по его мнению, это было проявлением «великодержавного шовинизма». Более прозаичное — и более реалистичное — объяснение он даже не рассматривает. А зря: ведь дело было, конечно, не в «шовинизме» (тем более, что греков Иерусалимского Патриархата на Руси вряд ли отличали от греков Патриархата Константинопольского), а в том, что русские прекрасно понимали, что из восточных Патриархов в условиях туркократии реальной властью обладал лишь Константинопольский, и лишь пиетет к титулу Александрийского Патриарха — «судия Вселенной» — заставлял их просить о помещении Московской кафедры не на второе, а на третье место в диптихах. Также автор доклада явно пытается возвысить авторитет соборной грамоты 1590 г. по отношению к деяниям Константинопольского Собора 1593 года. Все дело в том, что он, не таясь, ставит перед собой задачу дезавуировать и сам факт созыва Константинопольского Собора 1593 года, и принятые на этом Соборе деяния. Он пишет: «С исторической точки зрения не выдерживают критики по временам звучащие утверждения о том, что данный собор был созван с целью составления нового Томоса для Российского Патриарха с подписями всех Восточных Патриархов, исходя из того, что в хрисовуле 1590 года отсутствует подпись Патриарха Александрийского Мелетия. |
| создал комиссию канонистов во главе с кард. Доминико Пинелли. Помимо папских декреталий, не входивших в др. своды (начиная с нек-рых декреталий папы Григория IX), в новый свод были включены акты вселенских Соборов католич. Церкви, в т. ч. акты Ферраро-Флорентийского Собора, V Латеранского Собора и декреты Тридентского Собора. Завершался свод декреталиями Римского папы Климента VIII (1592-1605), к-рый до избрания на Папский престол был членом этой комиссии. В 1598 г. кард. Д. Пинелли выпустил подготовленный свод под названием «Декреталии папы Климента VIII» (S[anctissi]mi Domini nostri Papae Clementis VIII Decretales. R., 1598); ему было присвоено наименование «Liber Septimus» (т. е. 7-я кн. «Corpus iuris canonici»). Однако папа отказался дать этому своду офиц. одобрение, возможно в связи с тем, что акты Тридентского Собора в нек-рых европ. гос-вах (особенно там, где преобладали протестанты) не получили на тот момент офиц. признания или даже считались не имеющими юридической силы. В 1607-1610 гг. по поручению папы Римского Павла V новая комиссия кардиналов и канонистов подвергла ревизии свод Д. Пинелли, приняв решение от него отказаться. Одновременно с работой комиссии кард. Д. Пинелли франц. канонист П. Матьё предпринял попытку составить свод папских постановлений - «Седьмую книгу декреталий» (Septimus Decretalium constitutionum apostolicarum post Sextum, Clementinas et Extravagantes ad hodiernum diem editarum. Lugdunium, 1590). В сборник, составленный по образцу Декреталий Григория IX, Матьё включил не вошедшие в «Corpus iuris canonici» постановления Римских пап - от Сикста IV (1464-1471) до Сикста V (1585-1590), отдельные каноны Констанцкого, Ферраро-Флорентийского, V Латеранского и Тридентского Соборов (за исключением догматических положений), а также фрагмент Болонского конкордата (1516). Данный свод представлял собой коллекцию канонов частного характера, не имевшую офиц. статуса, тексты не были критически выверены по рукописям и др. изданиям. Однако в некоторых изданиях «Corpus iuris canonici» свод Матьё публиковался в качестве приложения (напр., во франкфуртском издании 1590 г., лионском издании 1621 г. |
| 1-я пол. (20-е гг.) XVI в. (ГВСМЗ) К. и. «Умиление» (1-я пол. (20-е гг.) XVI в., ГВСМЗ, 25×20 см; оклад, малый киот и створки - 1590, большой киот - 1877, мастер А. Жилин; поступила в музей в 20-х гг. XX в.). Икона была вложена в Спасо-Евфимиев мон-рь в 1590 г. Д. И. Черемисиновым, служилым опричного двора Иоанна IV Васильевича Грозного и крупным суздальским вотчинником при царе Феодоре Иоанновиче, оставившим после смерти (1604) свое состояние обители. Находилась при входе в Спасо-Преображенский собор с правой стороны в большом киоте, в подножии к-рого сохранилась надпись XIX в.: «Лета 7098 (1590) милосердием Господа нашего Иисуса Христа и Пречистые Владычице нашей Богородице и Приснодевы Марии многочудесныя и чудотворныя ея иконы зделан сий киот серебран по завету и повелением Демид Ивановича Черемисинова». Представители дворянского рода Черемисиновых, известного с сер. XV в., были богатыми вкладчиками Спасо-Евфимиева мон-ря, где находилась их родовая усыпальница. Видимо, отцу Демида и принадлежала семейная икона Божией Матери «Умиление» 1-й пол. XVI в., украшенная дорогим окладом и пеленой, на которой был вышит образ «Умиление» с евангелистами и херувимами. Монастырские описи упоминают икону как «Богородица Умиление» ( Тихонравов. 1878. С. 6), лишь с XVIII в. в местной традиции она получает название «Корсунская», что объясняется ее происхождением из древней Корсуни. Праздник иконе приходился на 9 окт.; во время пятничной вечерни перед ней читали акафист и совершали поминовение о здравии высших властей и благотворителей мон-ря. В XIX в. были зафиксированы происходящие от образа чудеса. Во время эпидемии холеры в 1848 г. по молитве к нему многие получали исцеление, поэтому икону стали носить по домам. Тогда же появились списки с нее, напр. список с благословением архим. Иоакима одному из жертвователей Евфимиева монастыря: «Написан сей образ 1850 года месяца мая 14 дня ради чудеси и избавления от холеры, и благословил сим образом Спасо-Евфимиева монастыря архимандрит Иоаким крестьянина деревни Курок Феодора Яковлева». |
| Но все эти дары (как и в первом акте с Иоакимом Антиохийским) еще не гарантировали легкого выполнения воли Москвы на Востоке. Еще многих забот и новых подарков стоило Москве добывание соборного утверждения восточными патриархами патриархата московского. Иеремию надолго задержали бурные события в православной русской церкви королевства Польского. Потом он уехал в Молдавию, где прожил зиму и получил от воеводы Петра Мирчича 2 000 золотых на восстановление зданий патриархии. Только весной 1590 г. Иеремия вернулся в Царьград. В мае 1590 г. Иеремия собрал в КПле собор по русскому делу. На нем были Антиохийский патриарх Иоаким и Иерусалимский Софроний. Александрийский Сильвестр был болен и к моменту заседаний собора скончался, а правивший делами, его заместитель Мелетий Пиг (Пγας), не одобрял действий Иеремии и все равно не поддержал бы его на этом соборе. Чтобы не огорчать Москвы, Иеремия решил использовать александрийское междупатриаршество и выдать свой собор за всевосточный. На соборе он доложил в свое оправдание об обстоятельствах его московского действия с описаниями величия московского царства. Он передал собору просьбу благочестивого царя. По словам соборного деяния, Иеремия рассказал в своей речи к собратьям-патриархам и епископам о блеске Московского царства, о благочестии царя, о щедрости и чести приема патриарха в России и, наконец, о просьбе царя – устроить русское патриаршество; что нельзя пренебречь воли царя: «яко един сей есть ныне на земли царь великий православный, да недостойно было не учинити воли его». А потому Иеремия поставил в патриарха Иова и подписал «хрисовуллу», т. е. «уложенную грамоту». Теперь Иеремия просит одобрить его действия. Патриархи, услышав о тех «достохвальных делах», признали и это дело «благодарным и благословенным». Постановление в сокращенном изложении было таково: «во-первых, признаем и утверждаем поставление в царствуюшем граде Москве партиарха Иова, да почитается и именуется он и впредь с нами – патриархами, и будет чин ему в молитвах после иерусалимского; а во главе и начале держать ему апостольский престол Константинаграда, как и другие патриархи держат; во-вторых, патриаршее имя и честь дано и утверждено ныне не одному только господину Иову, но произволяем, чтобы и по нем поставлялись московским собором патриархи в России по правилам, как началось от сего сослужбника нашего смирения и во Св. Духе возлюбленного брата нашего Иова. Для того и утверждена сия уложенная грамота на память во веки, лета 1590, месяца мая». Грамоту подписали патриархи: константинопольский Иеремия, антиохийский Иоаким, иерусалимский Софроний (александрийская кафедра была тогда праздной) и бывшие на соборе 42 митрополита, 19 архиепископов и 20 епископов. |
| Келестин V 1293–1294. Бонифатий VIII 1294–1303. Бенедикт XI 1303–1305. Климент V 1305–1314. Иоанн XXII 1316–1334. Николай V антипапа 1328–1333. Венедикт XII 1334–1342. Климент VI 1342–1352. Иннокентий VI 1352–1362. Урбан V 1362–1370. Григорий XI 1370–1378. Урбан VI 1378–1389. Климент VII антипапа 1378–1394. Бонифатий IX 1389–1404. Венедикт XIII антипапа 1394–1423. Иннокентий VII 1404–1406. Григорий XII 1406–1409. Александр V 1409–1410. Иоанн XXIII 1410–1417. Мартин V 1417–1431. Климент VIII антипапа 1424–1429. Евгений IV 1431–1447. Феликс V антипапа 1440–1449. Николай V 1447–1455. Каллист III 1455–1458. Пий II 1458–1464. Павел II 1464–1471. Сикст IV 1471–1484. Иннокентий VIII 1484–1492. Александр VI 1492–1503. Пий III 1503. Иулий II 1503–1513. Лев Х 1513–1521. Адриан VI 1522–1523. Климент VII 1523–1534. Павел III 1534–1549. Иулий III 1550–1555. Маркелл II 1555. Павел IV 1555–1559. Пий IV 1559–1565. Пий V 1566–1572. Григорий XIII 1572–1585. Сикст V 1585–1590. Урбан VII 1590. Григорий XIV 1590–1591. Иннокентий IX 1591. Климент VIII 1592–1605. Лeb XI 1605. Павел V 1605–1621. Григорий XV 1621–1623. Урбан VIII 1623–1644. Иннокентий X 1644–1655. Александр VII 1655–1667. Климент IX 1667–1669. Климента X 1670–1676. Иннокентий XI 1676–1689. Александр VIII 1689–1691. Иннокентий XII 1691–1700. Климент XI 1700–1721. Иннокентий XIII 1721–1724. Венедикт XIII 1724–1730. Климент XII 1730–1740. Венедикт ΧIV 1740–1758. Климент XIII 1758–1769. Климент XIV 1769–1774. Пий VI 1775–1799. Пий YII 1800–1823. Лeb XII 1823–1829. Пий VIII 1829–1830. Григорий XVI 1831–1846. Пий IX 1846–1878. Лeb XIII 1878–1903. Пий X 1903. Ж. Русские князья, цари и императоры Великие князья В Новгороде: Рюрик 862–879. В Киеве: Олег 879–912. Игорь Рюрикович 912–945. Св. Ольга 945–957. Святослав Игоревич 957–972. Ярополк I Святославич 972–980. Св. Владимир I Святославич 980–1015. Святослав I Ярополкович 1015–1019. Ярослав I Владимирович 1019–1054. Изяслав I Ярославич 1054–1073. Святослав II Ярославич 1073–1076. Изяслав I Ярославич (втор.) 1076–1078. |
|
|
