| Заволжье в то время было средоточием нестяжательствующего монашества - последователей прп. Нила Сорского . А., испытав большое влияние аскетических идей преподобного, неоднократно цитировал его в своих сочинениях. Так же как и прп. Нил Сорский, А. считал скитский образ жизни (см. Скит ) наилучшим для монашества, понимаемого как «внутреннее делание» - подвиг безмолвия, созерцания и молитвы. Прп. Нила и А. сближают критическое чтение книг («Писаниа бо многа суть, но не вся божественна»), терпимость по отношению к религ. исканиям. А. был единомышленником вождя нестяжателей Вассиана (Патрикеева) и прп. Максима Грека . Под влиянием «Послания к неким инокиням» прп. Максима написаны послания А. «Въпросившому слова Божиа» и неуказанному адресату; его послание «Люторским учителям» («На люторы») обнаруживает сходство со «Словом о поклонении святых икон» Максима Грека. В сочинениях А. встречаются ссылки на творения святителей Григория Богослова, Иоанна Златоуста, на «Богословие» Иоанна Дамаскина. А. был начитан в мистико-аскетической лит-ре, мн. памятники к-рой появились в России во время второго южнослав. влияния. В числе источников сочинений А.- «Книга о постничестве» свт. Василия Великого, «Ареопагитики» , Постнические слова прп. Исаака Сирина, «Пандекты» и «Тактикон» Никона Черногорца и др. Из Порфириевой пуст. А. перешел в Псково-Печерский мон-рь к игум. прмч. Корнилию . В соборной грамоте от 24 янв. 1554 г., содержащей приговор по делу А., сообщается, что он «ездил изо Пскова из Печерского монастыря» в пограничный ливонский город Нейгаузен с целью вступить в диспут о вере: «поговорити книгами», сравнить «хрестьянской закон с римским законом» (ААЭ. Т. 1. С. 251). Однако в Нейгаузене не нашлось ни одного книжника, способного вести богословский спор с А. Поскольку в послесловии А. к «Книге о постничестве» не сообщается о его жизни в Псково-Печерском мон-ре, а весной 1551 г. он был поставлен из монахов Порфириевой пуст. в троицкие игумены, можно предположить, что А. жил в Печорах между 1543 и 1550 гг., затем вернулся в белозерскую пустынь. Возможно, именно в Псково-Печерском мон-ре А. познакомился с Иоанном Грозным, посетившим Печоры 30 дек. 1546 г., о встрече А. вспоминал в одном из посланий царю (РИБ. Т. 4. Ч. 1. Стб. 1440). А. отказался от предложения государя стать настоятелем в Корнилиевом Комельском мон-ре, во время беседы инок говорил Иоанну о том, что монахи должны добывать себе пропитание «своим рукоделием», высказался против церковного землевладения и богатых пожертвований в мон-ри. |
| С начала царствования Ивана IV (1533–1584, в действительности 1546–1584) начинается новая эпоха в решении вопроса о монастырских владениях. Первая попытка юного царя сократить их рост, предпринятая в 1550 г., не привела к успеху из-за решительных возражений со стороны митрополита Макария . Необходимость иметь землю для раздачи ее в поместья служилым людям и, возможно, беседы со старцем Артемием заставили царя в своих выступлениях («царских вопросах») на Стоглавом Соборе несколько раз поднимать вопрос о монастырских владениях в связи с критикой монастырского быта. Стоглавый Собор, в принципе подтвердивший неприкосновенность монастырских и церковных имуществ, издал, однако, «приговор» от 11 мая 1551 г., по которому владыки, получившие от боярских детей, служилых людей или крестьян землю в уплату за долги, обязывались вернуть эти наделы их прежним владельцам. Кроме того, возврату подлежали владения, переданные епископам или монастырям без разрешения царя. «А кто без государева ведома,— сказано в приговоре,— в которой монастырь вотчину свою даст по душе, и та вотчина у монастырей безденежно имати на государя». Покупать землю монастыри отныне тоже могли лишь с согласия царя . Несмотря на свою формальную строгость, этот приговор, как мы увидим позже, на деле почти не исполнялся. Не надо забывать, что одновременно Собор признал право Церкви — в лице митрополита, епископов и монастырей — на владение уже приобретенной землей. Поэтому приговор Стоглавого Собора явился всего лишь паллиативом. Далее мы увидим, что законодательство по монастырским владениям формально будет становиться все более строгим, но, с другой стороны, результаты этого ужесточения будут уничтожаться новыми жалованными грамотами царя. Царский указ от 1557 г. давал право родственникам завещателей выкупать у монастырей наследственные владения, переданные им по завещанию, по твердо установленным ценам . Но через несколько лет приговором Собора от 1572 г. этот указ был отменен. В то же время Собор постановил, что лишь бедные, малоземельные монастыри могли принимать в дар земельные владения. Теоретически этот приговор от 9 октября 1572 г. был очень важен, ибо он ограничивал дальнейший рост богатств больших монастырей: «в большие монастыри, где вотчин много, вперед вотчин не давати». Вотчины должны были быть возвращены служилым людям, «чтоб в службе убытка не было и земля бы из службы не выходила» . |
| Труды: Послание Ивану Шигоне Поджогину (1533)//Акты исторические, собранные и изданные Археографическою комиссией: в 5 т. СПб., 1841–1842, т. 1, 294. Послание новгородскому архиепископу Макарию по поводу его приезда в Москву (январь 1535)//Дополнение к Актам историческим, собранным и изданным Археографическою комиссией: в 12 г. СПб., 1846–1875. СПб., 1846, т. 1, 30. Грамота боярину В.Г. Морозову о холмогорских попах (около 1542)//Древняя российская вивлиофика, содержащая в себе: собрание древностей российских, до истории, географии и генеалогии российских касающихся: в 20 т. Изд. 2. М. 1788–1791. Послание во Псков (1542–1551) не опубликовано (ГПБ. Соф. собр., 1480). Грамота в Корелу (15 января 1543)//Дополнение к Актам историческим, собранным и изданным Археографическою комиссией: в 12 т. СПб., 1846–1875, т. 1, 32. Повольная грамота к митрополиту Макарию об избрании ростовского архиепископа Алексия (22 февраля 1543)//Дополнение к Актам историческим, собранным и изданным Археографическою комиссией: в 12 т. СПб., 1846– 1875, т. 1, 34. Грамота в Псково-Печерский монастырь об иноке Савватии (24 февраля 1543)//Дополнение к Актам историческим, собранным и изданным Археографическою комиссией: в 12 т. СПб., 1846–1875, т. 1, 35. Грамота в Устюжну Железопольскую (август 1545)//Акты исторические, собранные и изданные Археографическою комиссией. СПб., 1841, т. 1, 298. Утешительное послание князю Андрею Дмитриевичу Ростовскому (сентябрь 1545) не опубликовано (ГПБ, Q. XVII. 50: 10–12). Три послания царю Ивану IV по случаю Казанского похода (1545–1546)//Дополнение к Актам историческим, собранным и изданным Археографическою комиссией: в 12 т. СПб., 1846–1875, т. 1, 37, I; Древняя российская вивлиофика, содержащая в себе: собрание древностей российских, до истории, географии и генеалогии российских касающихся: в 20 т. Изд. 2. М. 1788–1791; Дополнение к Актам историческим, собранным и изданным Археографическою комиссией: в 12 т. СПб., 1846–1875, т. 1, 37, II. Грамота царю Ивану IV по поводу венчания на царство (до 16 января 1547)//Дополнение к Актам историческим, собранным и изданным Археографическою комиссией: в 12 т. СПб., 1846–1875, т. 1, 38. |
| Однако в начале 1546 года промосковская партия вновь свергла Сафа-Гирея и на престол взошёл другой Касимовский царевич Шах-Али, старший брат свергнутого Джан-Али, уже занимавший казанский престол в 1519-1521 годах. Сююмбике должна была стать женой Шах-Али. Но Сафа-Гирей, бежавший к своему тестю в Ногайскую орду, вскоре вернулся с ногайским войском и в июле 1546 года сверг Шах-Али, который бежал в Москву. Снова пришла к власти протурецкая враждебная России партия, а Сююмбике вернули предыдущему мужу. В 1549 году Сафа-Гирей умер, по одной из версий, убился по пьяному делу во дворце. У власти осталась протурецкая партия, а Сююмбике стала регентшей при малолетнем сыне. В 1551 году казанской знатью она была выдана вместе с сыном царю Ивану Грозному в надежде, что русские не будут штурмовать Казань. Сююмбике все-таки стала женой Касимовского царевича Шах-Али. А ее сын был крещён в православие, наречён Александром, воспитывался вместе с детьми царя Ивана Васильевича Грозного и погиб в молодом возрасте в одном из походов русской армии. Такова история. Так какой же смысл хотят вложить муфтий Гайнутдин и поддерживающие его люди в памятник Сююмбике? И почему именно в Касимове? Ведь она всего лишь стала женой Касимовского правителя Шах-Али. Никакой позитивной роли в нашей истории Сююмбике не сыграла. Была просто «переходящим призом» в борьбе за престол Казанского ханства, становясь женой то одного хана, то другого. Будем честны: единственный смысл образа Сююмбике – она является символом борьбы против Москвы. И этот символ хотят соорудить на Рязанской земле в старинном городе Касимове! Кому это нужно? Кому выгодно? Кто вознамерился руками муфтия Гайнутдина провести идеологическую диверсию в государстве? И куда смотрит наша власть?! И это при том, что в том же Касимове сохранился и находится в ужасном состоянии мавзолей Казанского хана и Касимовского царевича Шах-Али, мужа Сююмбике. Шах-Али верой и правдой служил Московскому царю, участвовал во многих походах и при Василии III и при его сыне Иоанне Грозном. С войсками последнего, как законный Казанский хан он брал в 1552 году Казань. Он-то как раз и достоин памятника, как символ векового русско-татарского единства. А для начала немалые деньги, собранные на памятник, стоило бы пустить в то, чтобы привести в порядок мавзолей Шах-Али. |
| Ведущая роль в постепенном введении в 40-х гг. XVI в. в Церкви Англии новой формы богослужения принадлежала Т. Кранмеру (1489-1556), в 1533 г. ставшему архиепископом Кентерберийским. Кранмер, являвшийся убежденным сторонником протестант. Реформации, после опалы и казни Т. Кромвеля (ок. 1485-1540) был наиболее близким и доверенным советником кор. Генриха VIII по религ. вопросам и сохранил влияние при его преемнике кор. Эдуарде VI (1547-1553). Исполняя дипломатические поручения в континентальной Европе в нач. 30-х гг. XVI в., Кранмер имел возможность непосредственно познакомиться с различными литургическими реформами, осуществленными в европ. протестант. общинах. В частности, в 1532 г. в Нюрнберге он присутствовал на богослужениях, совершавшихся по чину, разработанному в 20-х гг. XVI в. М. Лютером (1483-1546). Значительное влияние на религиозные взгляды Кранмера оказало его знакомство с М. Буцером (1491-1551); Кранмер состоял с ним в постоянной переписке и был хорошо знаком с предложенными им вариантами реформирования богослужения. Кроме того, Кранмеру был известен англ. перевод нем. протестант. богослужебных текстов (A Simple and Religious Consultation of Us Herman by the Grace of God, Archbishop of Colone... L., 1547), подготовленных при участии Буцера и Ф. Меланхтона (1497-1560) архиеп. Кёльнским Г. фон Видом (1477-1552), который предпринял завершившуюся неудачей попытку реформирования церковной жизни в Кёльне (ср.: Cuming. 1983. P. 73). Наряду с этим Кранмер опирался и на католич. источники: при работе над новыми богослужебными текстами он использовал как традиц. богослужебные книги сарумского обряда, так и подготовленную испан. кард. Ф. де Киньонесом (ок. 1482-1540) по поручению папы Римского Климента VII новую редакцию католич. Бревиария (1-е изд.- 1535; 2-e изд., с исправлениями - 1536; см. в ст. Бревиарий ). В XIX в. исследователи обнаружили и опубликовали 2 рукописных проекта реформирования богослужения (написаны отчасти Кранмером, отчасти его секретарями), которые относятся к кон. |
| Во время пребывания в Базеле К. вступил в переписку с Мартином Лютером (1483-1546), в ходе к-рой, в частности, советовал тому быть более дипломатичным в критике католич. Церкви; ссылаясь на Деян 23. 6, призывал следовать примеру св. ап. Павла в уклончивости формулировок (см.: Luther. WA: BW. Bd. 1. S. 197-200. N 91). В 1518 г. К. подготовил 1-е печатное собрание лат. трактатов Лютера, в состав к-рого входили: «95 тезисов» Лютера с его обоснованием их содержания, адресованным папе Римскому Льву X (1513-1521); направленный против Лютера «Диалог» (Dialogus) Сильвестра Приератиса († 1523) и ответ на него Лютера; проповеди Лютера «О покаянии», «Об индульгенциях» и «О силе отлучения»; направленные против Экка тезисы Андреаса Карлштадта (1486-1541) и нек-рые др. сочинения. К. убедил базельского книгоиздателя Иоганна Фробена († 1527) опубликовать собрание (Ad Leonem X Pontificem maximum, Resolutiones disputationum de virtute indulgentiarum reveredi patris ac sacrae Theologiae doctoris Martini Luther. [Basel], 1518). В кон. 10-х гг. XVI в. наличие общих гуманистических и богословских интересов способствовало началу переписки К. с Филиппом Меланхтоном (1497-1560), Ульрихом Цвингли (1484-1531), Мартином Буцером (1491-1551). В 1520 г. архиеп. Майнцский Альберт Бранденбургский (1514-1545) по протекции нем. гуманиста Ульриха фон Гуттена (1488-1523) предложил К. должность соборного проповедника, канцлера архиеп-ства и личного помощника. При дворе архиеп. Альберта К. выступал в роли миротворца, стараясь не допустить открытых враждебных действий архиепископа по отношению к Лютеру. В 1521 г., когда Лютер скрывался в замке Вартбург после Вормсского рейхстага, К. посетил Виттенберг, где встретился с Меланхтоном и предотвратил публикацию памфлета Лютера против архиеп. Альберта как продавца индульгенций , все еще надеясь добиться взаимопонимания между Лютером и архиеп. Альбертом. В марте 1522 г. К. еще раз посетил Виттенберг и встретился с Лютером, заверив его в своей расположенности к нему. В результате общения с Лютером, Меланхтоном и др. сторонниками церковных реформ К. стал проявлять интерес к их религ. идеям и начал постепенно склоняться на сторону Реформации ( Kittelson. 1975. P. 83-85). |
| Оттого людей понимал он еще менее, чем природу. Он не мог перенестись в положение своих противников, стать на их точку зрения, но спешил прежде всяких доводов обозвать их скорпионами 1543 , ехиднами 1544 или чудовищами 1545 . Однако, не будучи поэтом, Тертуллиан писал необыкновенно живо, образно и пластично. Это потому, что страсть всегда двигала его пером. Он был оратором по природе, и сочинения его местами могут служить образцом ораторской прозы. Идея или настроение захватывали его всецело. В язычестве он до дна выпил чашу языческих удовольствий, увлекался театром и цирком и далеко не был свободен от чувственных пороков 1546 . Так он начал, а кончил суровым ригоризмом монтанизма и отречением от всего, что хотя бы отдаленно могло напоминать язычество. Во что он верил, тому был предан всей душой и защищал это per fas et nefas. В жертву минуте приносилась и логика, и текст Св. Писания. Отсюда противоречия. Он придает огромное значение преданию, когда оно доказывает его мысль 1547 , а когда обычай против него, он заявляет, что Христос есть истина, а не обычай 1548 . Терпение и кротость казались ему добродетелями, превышающими наличность человеческих сил 1549 , но эта-то пылкость характера делала из него лучшего бойца за христианство против язычников, иудеев и еретиков. Когда мысль заполняла его сознание, он требовал, чтобы с ней соглашались все, и не знал ни снисхождения к слабости, ни смягчающих обстоятельств. Правда, он доказывал язычникам, что «противно религии принуждать к религии» 1550 , но то же делают ультрамонтанские миссионеры в Китае. По крайней мере, он не прочь был отрубить руки у тех ремесленников из христиан, которые не хотели отказаться от приготовления для язычников идолов и, несмотря на это, дерзали приступать к таинству Евхаристии 1551 . Он утверждал также, что гораздо уместнее принуждать еретиков к исполнению их долга, чем убеждать их и что необходимо сломить силой упорство непокорных 1552 . Тертуллиан был суровым и ригористичным моралистом. Его привлекало не спекулятивное христианство александрийцев и не христианство милосердия и кротости, но христианство сверхчеловеческой строгости, ожесточенная война с миром и ложью и ненависть к врагам Царства Божия. |
| Икона всех Афонских Преподобных с картой монастырей Святой Горы. Румынский скит «Продром» на Афоне, 1859 г. До наших дней в архиве Русского на Афоне Свято-Пантелеимонова монастыря сохранилось послание старца Иоанна Вишенского под названием «Зачапка мудрого латынника з глупым Русином» (1608–1609), переписанное в XIX веке с более древней рукописи. 78 В некоторых своих посланиях старец Иоанн обильно ссылается на творения псевдо- Дионисия Ареопагита . Перевод этих произведений на славянский язык осуществил игумен Афонского Пантелеимонова монастыря Исаия († l375). 79 Глубокое знание и цитирование «Ареопагитика» говорит о том, что Иоанн Вишенский пользовался именно славянским его переводом, который мог храниться тогда и в библиотеке Русика. Среди прочего, о пребывании старца Иоанна именно в Русике может свидетельствовать и его осведомленность о подвижниках и святых, почитаемых в Московском царстве. «Прочитай истории житий оных святых мужей, чюдотворцов великих», 80 – пишет старец Петру Скарге с Афона о московских святых. Скорее всего, знакомство самого Иоанна с историями «житий оных святых» («великоросийским от Бога почтенных святым мужем») могло произойти при помощи выходцев из Московской Руси, также подвизавшихся в древнерусской обители на Афоне. Известны случаи, когда именно в Русик посылали для обучения греческому языку и грамоте людей даже от московских царей. Так, в 1551 году Московский царь Иван IV Грозный посылал в Русик на обучение «паробка Обрюту Михайлова сына Грекова», передавая с ним пожертвования на монастырь. 81 В письме к Константинопольскому патриарху Дионисию II (1546–1555) царь писал по этому поводу: «ты бы велел его у себя учить грамоте греческой и языку: а если тебе у себя его научить нельзя, то отошли его на Св. гору Афонскую, в наш монастырь св. Пантелеимона». 82 Этот факт подтверждает, что Русик был важным духовно-культурным центром, при котором выходцы из разных частей Руси имели возможность не только проходить духовное воспитание, но и обучаться греческому языку и грамоте. |
| В такой же зависимости от казначеев находятся и крымские гонцы, которых по приезде часто принимают на Казенном дворе и здесь берут у них привезенные ими грамоты. Так было 1 декабря 1532 г. «того деля, что сам князь великий болен». 29 августа 1535 г. крымских гонцов на Казенном дворе допрашивают: «что их приезд?». Приехавшие в декабре 1585 г. послы являются сюда же на Казенный двор и отдают привезенные ими грамоты; тоже делают и другие послы и гонцы в июне 1536 г., апреле 1537 г., феврале 1538 г. и др. Крымские послы после царской аудиенции в 1537 г. идут на казенный двор, где им сказывается от царя корм. В сентябре 1537 г., феврале и мае 1539 г. на Казенном дворе ведутся с крымскими послами переговоры. Крымские послы царской аудиенций дожидаются на казенном дворе 1563 г. сентября 18, 1566 г. марта 16, 1567 г. января 15, 1577 г. февраля 9 и декабря 20. 26 марта 1546 г. за бесчестье, нанесенное в Крыму подьячему, вел. князь велел бывших в Москве крымских послов разослать по разным городам, товары и имущество (животы) отобрать и положить под Большую палату; «а что у послов и у гостей взято, и то писано у казначеев». Ногайские послы по приезде в Москву являлись на Казенный двор к казначеям и отдавали им привезенные ими грамоты (октябрь 1548 г., 1551 г. май, 1552 г. июль, сентябрь; 1558 г. май, 1558 г. сентябрь). В декабре 1562 г. принимают их ва Казенном дворе бояре Д. Р. Юрьев и В. М. Юрьев. В случае отсутствия царя из Москвы, о приезде послов казначеи доносят ему и царь отдает казначеям приказания касательно приема (26 ноября и 11 декабря 1549 г., 1551 г. май, 1552 г. июнь, июль, сентябрь; 1558 г. сентябрь). Казначеи распоряжались, где в Москве «поставить послов» (5, 8 октября 1548 г., 1551 г. май, октябрь; 1552 г. июль, сентябрь, октябрь; 1553 г. май, 1558 г. сентябрь). Они «являли» их при царском приеме (октябрь 1548 г., 1551 г. июнь, июль, сентябрь; 1552 г. январь, март, июнь; 1553 г. январь, июнь; 1554 г. январь, 1555 г. январь, февраль март, май, ноябрь, декабрь; 1556 г. июль, декабрь; 1557 г. июль, ноябрь; 1558 г. июнь, сентябрь, октябрь, ноябрь, декабрь; 1559 г. июнь, октябрь; 1560 г. июнь; 1561 г. апрель, июль); вели с ними переговоры (октябрь, ноябрь 1548 г. 1549 г. январь); к ним обращались послы с просьбами об отпуске, и казначеи их челобитья передавали царю (1551 г. июнь, октябрь 1552 г. январь, октябрь; 1558 г. январь, май), и иногда отпускали послов и их гостей с Казенного двора по приказанию царя (1551 г. октябрь, 1552 г, май, 1553 г. май, 1555 г. июнь); здесь же, на Казенном дворе, объявлялось послам иногда царское жалованье (1552 г. январь). |
| душею и плотию потом не приходит. Казнь вечная От всего сердца Бога должно есть любити и заповеди Его прилежно хранити, Ибо сынове Его есмы наречении, егда пакибытия банею рождении. Но увы, любовь наша прескудна бывает, мало кто ея ради завет соблюдает; Едва на 1540 всех страх казни токмо укрощает, иже из сынов рабы Богу содевает. Сынове бо за любовь отца почитают, раби же заповеди за страх соблюдают. Но что есть деятелно во времена злая, егда изъсяче 1541 любы в нас совершеная 1542 ? Поне убо 1543 страх казни нас да устрашает, заповеди хранити нужду да творяет. Кия же казни имать Господь сотворити нехотящым по воли Его святей жити? Писание Святое оны изъявляет 1544 , любовь ваша подробну 1545 тыя да 1546 читает. Первая 1547 казнь огнь будет во веки горящий, нестерпимыя муки грешником творящий, Его же бы и море не могло сгасити, аще бы все то мощно в геенну впустити. Огнем же тамо будут грешници палени, яко похотей огнем в мире бяху жжени 1548 . Вторая 1549 казнь хлад будет нестерпимый зело, проникающий душу, не точию тело. От того хлада скрежет зубов имать быти, на премены со огнем грешники томити. Хлад 1550 паки того 1551 ради 1552 будет досаждати, яко зде любве теплы небрегли держати. Третяя 1553 казнь – червие, никогда спящее, но вечным снедением душу мучящее. То будет, яко в мире в сердцах ся снедаху, егда благоденствие ближних созерцаху. Четвертая 1554 казнь будет нестерпима смрада от жупелнаго огня внутрь сквернаго ада. Се же, яко во мире смрад плоти любиша, егда в блуде прескверно лета своя жиша. Пятая 1555 казнь – премногих язв наложение, или разных мучений люто томление, Еже за подчиненным творенныя муки будет, отмстят по делом вражия им руки. Шестая 1556 казнь тма имать престрашная быти, в ней же вовеки веков горе будет жити. Сия будет, яко тму греховну любиша, елма в светлости солнца чювственнаго быша. Седмая 1557 казнь срам велий имать в аде быти, яко скаредства грехов не леть утаити. Будет же, яко ради срама утаиша в исповеди, яже зле срамная твориша. Осмая 1558 казнь – страх лютый имать досаждати, |
|
|
