| Потребность в описании и характеристике деятельности и значения преп. Максима Грека вызывается не столько отсутствием удовлетворительного исследования о названном писателе, сколько скромным желанием автора объединить все верно сказанное о Максиме, проверить и подтвердить существующие о нем взгляды на основании изданных его сочинений. Нужно, впрочем, заметить, что личность и заслуги преп. Максима Грека побуждают ожидать большего внимания к нему со стороны ученого потомства, чем какое оказано преп. Максиму до настоящего времени. Современное состояние науки русской церковной истории и научные строгие требования уже не удовлетворяются тем, что написано о преп. Максиме Греке, начиная от 1822 г. до 1860 г., когда были изданы сочинения Максима при казанской академии. Об издании сочинений преп. Максима нужно сказать, что оно не полно; многие догматико-полемические сочинения преп. Максима, написанные на книжном славяно-русском языке по греко-латинской конструкции, оставлены без перевода на русскую речь, отчего они, по справедливому замечанию м. Макария (истор. р. церкви, т. VII, стр. 303–304) весьма затруднительны для понимания: к изданию не приложены ни биография Максима Грека , ни характеристика его литературных трудов, которые следовало бы составить хотя бы на основании давнишних двух статей о преподобном авторе, помещенных в 1834 г. и 1842 г. в светских журналах 1 , тем более что биографии преп. Максима Грека в настоящее время не имеется в продаже. Из всего, что написано о преп. Максиме Греке , можно представить о нем следующий краткий очерк, изображающий его личность и благотворную деятельность и заслуги для Руси XVI ст. Лучший грек своего времени, получивший богословско-философское образование в заграничных западных школах и относившийся к нему критически, афонский инок ватопедского монастыря в лучшем смысле, сделавшийся быстро известным своему начальству за свою ученость и подвижничество, преп. Максим Грек большую часть жизни провел не на родине, а в России, куда прибыл по вызову великого князя Василия Ивановича IV в 1518 г. |
| В 1988 году, в год празднования 1000–летия крещения Руси, местночтимый святой преподобный Максим Грек был причислен к лику святых угодников Божиих для всероссийского церковного почитания, а в 1996 году произошло обретение его мощей, ныне покоящихся в Свято–Троицкой Сергиевой лавре. ХРОНОЛОГИЯ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА МАКСИМА ГРЕКА Около 1470 — Михаил Триволис родился в городе Арта (Эпир) в семье образованных византийцев Мануила и Ирины. 1492 — отъезд во Флоренцию с греческим ученым Иоанном Ласкарисом. 1492—1494 — обучение у Ласкариса, возможное сотрудничество с ним в издательском деле. 1494— 1498 — обучение и труды в итальянских городах (Болонья, Венеция, Падуя, Феррара, Верчелли). 1495— 1502 — служба у Джованни Франческо Пико делла Мирандола. Посещение Милана. 1499—1500 — возможная поездка на остров Корфу. 1502, июнь — 1503, апрель — возможное пребывание в монастыре Сан- Марко во Флоренции в качестве новиция (послушника). 1503—1505 — сотрудничество с издателем Альдом Мануцием в Венеции. 1506 — отъезд на Афон, пострижение в монастыре Ватопед под именем Максима. 1516 — по поручению святогорских властей и просьбе великого князя Василия III уезжает в Россию дня перевода духовных книг. 1518 — прибытие в Москву. 1518—1521 — перевод Толкового Апостола. 1521—1522 — перевод Толковой Псалтыри. 1524—1525 — перевод Бесед Иоанна Златоуста на Евангелия от Матфея и Иоанна совместно с учеником, троицким монахом Селиваном. 1525, февраль — арест. Май — первый суд по обвинению в ереси и заточение в Иосифо- Волоколамском монастыре. 1531, апрель — май — второй суд. 1532 — возобновление литературной деятельности. Между 1532 и 1537 — перевод в Тверь под покровительство епископа Акакия. 1547 — освобождение из ссылки по поручению царя Ивана IV, возможный переезд в Москву. 1551 — перевод в Троице–Сергиеву лавру по ходатайству игумена Артемия. 1555, декабрь — кончина Максима Грека. 1988, июнь — канонизация на Поместном Соборе Русской православной церкви. 1996, 3 июля — обретение мощей преподобного Максима Грека, пребывающих ныне в Успенском соборе Троице–Сергиевой лавры. |
| князю, пожаловал его «другом» и обещал прислать ему свои поминки 1000 . В 1517 г. Карпов пожалован был в окольничие 1001 . В 1517, 1526 и 1529 – встречал и угощал литовских послов и вместе с другими боярами вел с ними переговоры 1002 . В 1518 г. присутствовал при приеме, в отсутствии вел. князя, с Юрием Малым и др., прусского гонца с извещением о приезде к магистру Николая Шонберга 1003 ; в 1517–1518 г. принимал участие в приеме и переговорах с немец. послами Герберштейном и фон-Турном (Делатором) и в 1519 г. первенствовал в переговорах с немецк. послами Фр. да-Колло и Конти (Деконти 1004 ). В 1533 г. ему поручено было вести переговоры с послами казанского царя Сафа-Гирея 1005 . По смерти брата своего Никиты Ив., он исполнял обязанности оружейничего; в янв. 1536 г. встречал литовское посольство и тогда же ему приказано было ведать «доспех и мастеров» после брата его Никиты 1006 , но 30 янв. он уже не мог их встречать за «немощью» 1007 . Этот послужной список Карпова свидетельствует о его дипломатических способностях и что эти качества его признавались. Само собой понятно, что лицо, поставленное так близко к посольским делам, должно было проникнуться сочувствием к западному влиянию, как это всегда отражалось на лицах, близких к этим делам и впоследствии самый слог посольского приказа ставился в образец литературного языка Петром В. 1008 . Курбский называет его «разумным мужем» 1009 , а М.Грек – «разумным» и многим разумом и православием украшенным, чуднейшим, любезнейшим, честнейшим и премудрейшим Феодором 1010 . Он хвалит Карпова за стремление его приобщиться наказанию словесных учений и философского ведения, украшающего божьего человека 1011 . Если Карпову могла нравиться идея соединения церквей, то в астрологии его привлекал неизменный порядок природы, который ставился в зависимость от естественного влияния планет и ее красота, которой Максим не советовал ему слишком увлекаться, чтобы не поколебать веры. § XII В свою очередь замечания М.Грека о необходимости разделения вопросов веры и знания, вызвали упреки со стороны Карпова, которые оказались настолько чувствительными, что М.Грек вынужден был даже оправдываться в защиту своего мнения о пользе наук 1012 . |
| пожертвованиях м-рю); IV, 58 (Наказ 1658 г. о наградах Войску Запорож.; игумен Алексей Тур Никольские пустыни); VI, 69 (Универсал 1667 г. гетм. Ив. Брюховецкого игум. Алексею Туру на право населять городища и слободы Пивского м-ря); VII, 31 (Показание 1668 г. игум. Алексея Тура по обвин. еписк. Мефодием), 44 (Письмо 1668 г. царю с благодарн. за прислан. милостыни), 123 (Универсал 1663 г. имений м-ря на Полесьи), 124 (Универсал 1663 г. на влад. селами Межиречки, Воробьевки и Пекари); VIII, 105 (Отписка 1669 г. с письмом к игум. Михаилов. м-ря Феодосия; здесь Павел Тетеря кланяется игум. Никол. м-ря Турови, т. е. Алекс. Туру); X, 16 (Посольство Малоросс. духовен. 1654 г.; игум. Иннокентий; статья VIII, грам. государю гетмана с рекомендацией игум. Иннокентия Гизеля и ходатайств. об удовлетвор. просьб его; статья XI, под 4, Челобитн. о разн. правах; статья XIII, Челобитн. Иннокентия Гизеля с разъяснением важности вопроса о послушенстве духовенства; статья XIV, Челобит. Иннок. Гизеля о выдаче грам. на имение); “Собр. госуд. грам. и договор.”, IV, 187 (Акт избрания 1687 г. гетм. Мазепы; игум. Антоний Радивиловский); “Акты Зап. Р.”, I. 93 (Гр. 1489 г. кор. Казимира об отводе м-рю сельца Княжич под пашню), 151 (Гр. 1497 г. Литов. В. кн. Александра об отводе пустоши близ р. Борщовки), 178 (Отказн. запись 1500 г. кн. Богд. Глинского на село Гатное), 223 (Ж. гр. 1506 г. на влад. угодьями по купчей записи); II, 2 (Ж. гр. 1506 г. В. кн. Сигизмунда на влад. угодьями), 38 (Данные 1508–10 г. на влад. оз. Долобеским), 89 (Отказн. запись 1514 г. Дашковича на селище Гвоздово), 90 (Ж. гр. 1514 г. на пустынь Княжичи), 95 (Ж. гр. 1516 г. на 4 нивы), 97 (Ж. гр. 1516–17 г. на пашни при р. Борщовке; игум. Сергий), 100 (Договор. гр. 1518 г. игум. Сергия и Слуц. Троиц. м-ря архим. Иосифа о взаимном выписывании в поминальный синодик умерших братий обеих обителей), 102 (Ж. гр. 1518 г. на влад. нивами), 110 (Ж. гр. 1522 г. на влад. ловлями, земл. и угодьями по отказн. записям; игум. Антоний), 153 (Гр. |
| Се, безъотвтенъ есмь и студа исполнихся, и своя доброцвтущия юности разлучаюся зл”. Тако ему горко с рыданиемъ плачющуся, и се они звровиднии во овчю кротость преложишася, яко изъумлени, оставиша его, ничто же от ранъ возложиша на нь, ни ризъ съвлекше многоцнных суща. Съй же воинъ, видвъ себе съхранена помощию Божиею и молитвами святого, абие на бежание себе вдасть. Аще кто онх поганых срташе его, но молитвами святого покрываем б и къ своему дому доправленъ здравъ. И тако скоро притече во обитель святого, бояся, да не како паки тяжчайши нчто постраждет, и исповда всм великая Божия чюдеса и скорое заступление и милость славнаго в чюдесхъ святого Сергия…» . Идея небесного попечения радонежского чудотворца о защите Русской земли от нападений иноверцев, несомненно, является основной для данного рассказа. При этом важно также отметить звучащие в нем дополнительные идейные мотивы. Это и готовность «безбожных» татар, побежденных христианами-русичами в первом бою, к примирению; и гордостное желание русских против воли Божией вновь воевать ради обогащения; и жестокое возмездие им унизительным поражением за своеволие и корысть; и неожиданное спасение воина Иоанна только по одной мысли о Сергии, по одному упованию на его помощь; и неверность Иоанна из жадности собственному обещанию; и скорое наказание ему острым чувством покинутости и страхом, угрозой неминуемой смерти, горечью стыда и робостью раскаяния; и, наконец, вновь неожиданный выход Иоанна с помощью Святого из безнадежной опасности, причем выход благодаря чуду внезапного и непостижного умягчения Святым вражеских сердец. Рассказу, таким образом, присуща сложная смысловая структура, а патронажное значение великого основателя Троицкого монастыря, согласно Пахомию Логофету, имеет силу, оказывается, и вне пределов Православия. Позднее, в годы правления великого Московского князя Василия Ивановича III, возникает обычай великокняжеского богомолия у нетленных останков преподобного Сергия Радонежского перед началом военных действий. Первое упоминание о соответствующем акте в Никоновском летописном своде отнесено к 1518 г., ко времени войны Московского государства с Великим Литовским княжеством (1512-1522) : « Въ то же время благоврный и христолюбивый князь великий Василий благословился у отца своего Варлама митрополита и похалъ къ Жывоначалной Троици въ монастырь преподобнаго Сергиа чюдотворца помолитися и благослови-тися, хотя пойти на свое дло на своего недруга Жихъдимонта короля Полскаго [великий князь Литовский Жигимонт и польский король Сигизмунд I (1506-1548) — В. К.] » . Здесь, вероятно, речь идет о походе летом 1518 г. разных русских воинских групп на Витебск, Полоцк и в Поднепровье. Данная кампания, должно отметить, не принесла успеха Василию III в его устремлении отвоевать у Литвы исконные русские земли , но все же итогом десятилетней войны с Литвою стало возвращение Смоленска в пределы Московии. |
| Преемником Панько был некто Антоний Крицкий, назначенный, вероятно, уже м. Иосифом Солтаном. Из деятельности этого наместника в актах не сообщается ни одного факта, и самое имя его известно только из надписи на листе Печерского архимандрита Вассиана, в котором последний отказывается в пользу Никольского монастыря от поля и двора Кононова 98 . Кроме Антония Крицкаго из времени м. Иосифа Солтана известны еще два наместника: пан Василий Шишка и Василий Панкевич. Василий Шишка держал Киевское наместничество, вероятно, непосредственно после Антония Крицкого. Сколько времени он заведовал делами кафедры – не видно. Известно только, что из Киева он был переведен в Минск и что в грамоте 1517 г. он называется уже «бывшим» Киевским наместником 99 . После Василия Шишки Софийским наместником Иосифа Солтана был Василий Панкевич, сын вышеупомянутого Панько, заведовавшего делами кафедры в первые годы XVI века. В качестве Софийского наместника Василий Панкевич упоминается под 1518 г. Из его наместнической деятельности известно одно его дело с монахами Никольского монастыря, свидетельствующее о Панкевиче вообще, как о рачителе митрополичьих доходов. – В 1518 г. старцы Никольского монастыря и игумен Сергий жаловались Киевскому воеводе Немировичу на митрополичьего наместника, «что он сильно впирается в их властное млынищо на Борщовце, которое млынищо и землю пашную и селищко все посполито господарь его милость, славное памяти Александр король дал церкви Божией святому Николе Пустыньскому монастырю, для своего богомолья». Василий Панкевич в оправдание своих притязаний ссылался на то, что «к тому млынищу пришел берег Софийский», и что Никольские монахи, завладев бобровыми гонами, прилегающими к Софийскому берегу, побили бобров и не хотят отдать следующей митрополиту части. Киевский воевода, рассмотревши жалованные королевские грамоты, предъявленные ему пустынскими старцами, признал право на Борщовскую землю и Борщовские бобровые гоны за Никольским монастырем. Тогда Панкевич обратился к митрополиту с жалобой на самовольный захват пустынскими старцами Софийских бобровых гонов, постаравшись, как видно, представить этих старцев в самом неприглядном свете. Митрополит вследствие жалобы своего наместника прислал пустынскому игумену свой лист «за гневом», и игумен снова должен был обратиться к суду воеводы. Когда Панкевичу указали на то, что он «не гораздо» сделал и «описал святому митрополиту пустынских старцев не так, как было на праве», – он оправдывал себя тем, что, будто бы, присваивал спорный берег только «по людским речам и подлуг людскаго поведанья»; теперь же, «доведав правду», он должен был признать, что ни митрополит, ни Софийская церковь в Борщовскую землю «не мает ничого вступа» 100 . |
| Жития херсонесских святых в греко-славянской письменности. – С. 156, sec. 8; Страдание святых священномучеников и епископов Херсонских Василея, Капитона и иных с ними: Пер. с греч. В. Латышев. – С. 110, § 8. Ср.: Повесть временных лет: Подгот. Текста Д. С. Лихачева, пер. Д. С. Лихачева, Б. А. Романова. – М.; Л., 1950. – Ч. 1: Тексты и перевод. – С. 50, 77; ПСРЛ. Т. 1. Лаврентьевская летопись. Вып. 1. Повесть временных лет. – 2-е изд. – Л., 1926. – Стлб. 51: Новгородская летопись старшего и младшего изводов. – М.; Л., 1950. – С. 152. Радзивиловская летопись сообщает о церкви во имя Богородицы, Ипатьевская – о церкви св. Софии, Владимирский летописец и Устюжский летописный свод – о церкви Спаса, одна из редакций Повести о перенесении иконы Николы Зарайского, Житие князя Владимира особого состава, Новгородская четвертая, Софийская первая, Воскресенская, Вологодско-Пермская, Тверская летописи, Хронограф и другие, восходящие к Московскому своду Фотия (1423 и 1418 г), сокращенные летописные своды 1493, 1495, 1497 гг., летописный свод 1518 г. – о церкви в честь св. Иакова (см.: Повесть временных лет. Ч. 2: Приложения. Статьи и коммент. Д. С. Лихачева. – М.; Л., 1950. – С. 338; Ипатьевская летопись//ПСРЛ. – Л., 1962. – Т. 2. – С. 97; Вологодско-Пермская летопись//ПСРЛ. – Л., 1959. – Т. 26. – С. 30; Сокращенный летописный свод 1493 г.//ПСРЛ. – Л., 1962. – Т. 27. – С. 210; Сокращенный летописный свод 1495 г.//ПСРЛ. – Л., 1962. – Т. 27. – С. 314; Летописный свод 1497 г.//ПСРЛ. – Л., 1963. – Т. 28. – С. 13; Летописный свод 1518 г.//ПСРЛ. – Л., 1963. – Т. 28. – С. 172; Мусин А. Археология Корсунской легенды//Православные древности Таврики. – К., 2002. – С. 147). Не мудрено, что путаница с определением названия храма 27 оказалась усвоена последующими поколениями и продолжилась уже вскоре после его археологического открытия. Типичным примером может служить записка члена Комиссии по сооружению Владимирского со бора Ф. Дашкова, в которой без каких-либо оснований об остатках крестовидного храма заявлено как о «древнем храме Рождества Богородицы» (Дашков Ф. Историческая записка о сооружении в Херсонисе храма Св. Равноапостольного Князя Владимира//ИТУАК. – 1888. – 5. – С. 14, 134 (рис.). Между тем у 3. А. Аркаса, отправившего в 1861 г. в ООИД описание средневековых фундаментов, найденных на месте сооружения собора св. Владимира, не было сомнений в том, что здесь был именно храм во имя св. Василия: «Удивляться надо множеству церквей, построенных близко одна от другой, но к сожалению, они будут снесены, за исключением одной (Св. Василия) под храмом Св. Владимира, развалины которого останутся в том же виде, с малою поправкою, чтобы можно было служить литургию» (Тункина И. В. Русская наука... – С. 533). |
| 1 Канонизация святых. Поместный Собор Русской Православной Церкви, посвященный юбилею 1000-летия Крещения Руси. Троице-Сер- гиева лавра, 1988. С. 164. 2 Публикация текста: Синицына Н. В. С казания о преподобном Максиме Греке . М., 2006. С. 93–106. 3 Там же. С. 77–78. 4 Крутецкий В. Ю. М аксим Грек и учреждение патриаршества (разрешительная грамота патриарха Иеремии II Максиму Греку , июль 1588 года). В кн.: 400-летие учреждения патриаршества в России. Рим, 1989– 1991. С. 119. 5 Панченко О. В. И з археографических разысканий в области соловецкой книжности. I. «Похвальное слово русским преподобным» – сочинение Сергия Шелонина//ТОДРЛ. СПб., 2003. Т. 53. С. 563, 566, 588; его же. Из археографических разысканий в области соловецкой книжности. II. Канон всем святым, иже в Велицей Росии просиявшим//ТОДРЛ. СПб., 2004. Т. 56. С. 468, 479. Хронология жизни и творчества Максима грека Около 1470 – Михаил Триволис родился в городе Арта (Эпир) в семье образованных византийцев Мануила и Ирины. 1492 – отъезд во Флоренцию с греческим ученым Иоанном Ласкарисом. 1492–1494 – обучение у Ласкариса, возможное сотрудничество с ним в издательском деле. 1494– 1498 – обучение и труды в итальянских городах (Болонья, Венеция, Падуя, Феррара, Верчелли). 1495– 1502 – служба у Джованни Франческо Пико делла Мирандола. Посещение Милана. 1499–1500 – возможная поездка на остров Корфу. 1502, июнь – 1503, апрель – возможное пребывание в монастыре Сан- Марко во Флоренции в качестве новиция (послушника). 1503–1505 – сотрудничество с издателем Альдом Мануцием в Венеции. 1506 – отъезд на Афон, пострижение в монастыре Ватопед под именем Максима. 1516 – по поручению святогорских властей и просьбе великого князя Василия III уезжает в Россию дня перевода духовных книг. 1518 – прибытие в Москву. 1518–1521 – перевод Толкового Апостола. 1521–1522 – перевод Толковой Псалтыри. 1524–1525 – перевод Бесед Иоанна Златоуста на Евангелия от Матфея и Иоанна совместно с учеником, троицким монахом Селиваном. 1525, февраль – арест. |
| Денисов исходил из того, что следы Михаила Триволиса в западноевропейских источниках теряются после 1504 года, и полагал, что он покинул Италию через год после выхода из монастыря — по его расчетам, в 1505 году . При этом не учитывались наблюдения В. С. Иконникова, обратившего внимание на важное показание в одном из русских сочинений Максима Грека о его десятилетних трудах на Святой горе. Учитывая, что он прибыл в Москву в 1518 году, Иконников предполагал, что 1508 год — время его прибытия на Афон и, следовательно, отъезда из Италии . Но у самого Максима Грека в Москве были другие расчеты. В «Исповедании веры», написанном после судов 1525 и 1531 годов с целью доказать несправедливость выдвинутых обвинений и отсутствие у него «еретического порока», он написал, что пользовался милостивым расположением к нему московского великого князя в течение девяти лет . Вычитание из даты первого суда (1525) девяти лет дает 1516 год — это действительная дата его отъезда с Афона, удостоверенная посольскими документами, отчетами послов " 8 . Его отправление в Москву было ответом на просьбу московского великого князя прислать переводчика, поэтому время двухлетнего пути в русскую столицу (1516—1518) вместе с русскими посланцами он включил в число лет, когда он находился под покровительством московского правителя. Если дата его отъезда с Афона—1516 год, то десятилетний святогорский период начался около 1506 года. Это и есть дата его отъезда из Италии. Некоторая информация (впрочем, сильно искаженная) о последнем периоде жизни Максима Грека в Италии находится в материалах судов над ним, в той их части, которая была введена в научный оборот лишь в 1971 году (ранее «Судные списки» были известны в неполном виде). Один из свидетелей, боярин М. Ю. Захарьин, на суде 1531 года передал какие- то рассказы Максима Грека об обстоятельствах, при которых он покинул Италию: «Слышал есми у многих достоверных свидетелей о Максиме Греке Святогорце: был, — деи, — он в Риме у некоего учителя во учениках, а было их в том ученичестве много, болыии двухсот, а учились любомудрию философскому и всякой премудрости литовстей и витерстей, да укло- нилися и отступили в жидовский закон и учение. |
| Существование летописного свода конца 80-х гг. – источника свода 1518 г. (Льв.– С II) – было установлено Α. Η. Насоновым. Α. Η. Насонов отметил сочувствие составителя свода конца 80-х гг. митрополиту Геронтию и предположил, что это был митрополичий свод Геронтия. Назвал А. Н. Насонов и предполагаемого составителя свода – митрополичьего дьяка Родиона Кожуха, чьи сказания ο чудесах Варлаама Хутынского включены в свод. Однако представлению об официальном характере этого памятника как свода Геронтия противоречат критические высказывания ο нем в дошедшем до нас тексте свода. Б. М. Клосс и В. Д. Назаров высказали предположение, что свод был составлен при Успенском соборе, строительству которого летописец уделял особое внимание. Но настоятелем Успенского собора после его постройки стал протопоп Алексей, новгородский еретик, вряд ли разделявший сугубо ортодоксальные воззрения составителя свода, который был склонен обвинять в недостаточной вере в новоявленные мощи даже самого митрополита Геронтия. Перед нами, очевидно, памятник, вышедший из церковных кругов, составленный при каком-нибудь монастыре или храме, – но неофициальный. Реконструкция Независимого свода 80-х гг. связана с особыми трудностями. Говоря ο летописных сводах, лежащих в основе дошедших до нас летописей, мы опираемся обычно на совпадающий текст этих летописей, – так, реконструируя Севернорусский свод 1472 г., мы учитывали сходные известия Ермолинской летописи и Сокращенных сводов и статьи, органически связанные с этими известиями. Но тексты Льв. и С II совпадают до 1518 г., и какой-либо специфической грани между ними, проходящей на 80-х гг., мы не обнаруживаем. Окончание Независимого свода мы относим, вслед за А. Н. Насоновым, к 80-м годам на том основании, что здесь кончается цепь своеобразных известий Льв.–С II, отличающихся от всех других летописей. Однако если заимствования из Московского свода (особенно известия ο Флорентийском соборе, явно повторяющие соответствующие материалы великокняжеского летописания) и Типографской летописи до 1490 г., очевидно, принадлежали составителю свода 1518 г., то заимствования из Ермолинской летописи могли иметь двойное происхождение. Β ряде случаев тенденции Севернорусского свода 1472 г. и Независимого свода 80-х гг. явно расходились – например, в отношении к казни Мамоновой в 1443 г. и к ярославским чудотворцам. Сосуществование в своде 1518 г. статей противоположного направления, естественно, может быть объяснено соединением их в своде 1518 г. Но некоторые статьи из Севернорусского свода могли быть заимствованы уже сводчиком, работавшим в 80-х гг. |
|
|
