| Когда мы выезжали из Москвы, и потом дальше по дороге, когда скапливалось множество машин, и мы стояли в пробке, экскурсовод предлагала всем помолиться, объясняя, что это помогает в дороге. И сама пела, и мы вместе с ней пели молитвы святителю Николаю, и Матери Божией, и преподобному Серафиму. И так было много раз. Так всё и чередовалось в дороге: рассказы, молитвы. И чудные виды из окон - наших полей и лесов, рек, городов и деревушек. Так и звучало внутри: «Боже, как прекрасна наша земля!» И что это все стремятся в Анталию, на Комары, ещё куда-то - лишь бы заграницу, прямо мода, а о своей стране почти ничего не знают, не бывая нигде... А у нас тут такая красота и многие монастыри начинают оживать. Вот мы и едем. И уже к вечеру туман совсем начал окружать нас, появилась и грозная туча, нависшая впереди. «Дорога трудная, - сказала экскурсовод. - Давайте помолимся». И автобус наш ехал и ехал сквозь туман в тучу к батюшке Серафиму, а в автобусе было тепло и молитвенно - такой вот «Ноев Ковчег». Потом одна из наших прихожанок - Ольга - замечательно нараспев читала акафист преподобному Серафиму и, по благословению нашего второго батюшки иеромонаха Иоасафа, ехавшего с нами, читала нараспев и акафист Успению Божией Матери, так как через несколько дней предстоял праздник Успения. Когда отец Леонид (каждому слову которого я верю, потому что они дают мне силу...) проходил по коридору к юношам, сидящим в конце автобуса, и остановился рядом с моим креслом, я спросила: «Отец Леонид, вот в Москве мы прикладываемся к частицам мощей, но всё равно стремимся и едем к целому. Но ведь сила-то одна? Частица и целое одну силу имеет?» Отец Леонид только сказал: «Вот вы войдёте в собор и сразу почувствуете... Вы почувствуете». Он сказал, что сам первый раз едет в Дивеево, до этого не довелось добраться. Наконец-то. А на обратном пути к этим акафистам добавили ещё и акафист преподобному Илие Муромцу. И просили отца Леонида свозить нас к преподобному Илие Муромцу. Потом, уже возвращаясь, мы обедали в Муроме в Крестовоздвиженском монастыре, расположенном на берегу Оки. Там в церкви Всех святых, под сводами в глубине храма лежит Илия Муромец - деревянное изображение богатыря, имеющее портретное сходство... У него строгое спокойное лицо, шлем, кольчуга, и в правой руке его настоящий железный меч до самых ног, до кончиков, даже длиннее. И рука эта, десница, - серебряная, и в ней стеклянные окошечки, за которыми, как в ковчеге, частицы мощей. Весь Илия лежит в Киево-Печерской Лавре, но и тут он частицей своей присутствует. |
| (Цемах цадик) – Отрасль праведная – пророческий образ Мессии, который восстановит правду на земле. Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся ( Мф. 5:6 ). После засухи и голода правды прозябнет земля, явится Отрасль праведная производить суд и правду на земле. Это звучало из уст Иеремии, когда беззаконие и неправда потопом покрыли землю Иудейскую. А после вавилонского плена Цемах Ягве (Отрасль Ягве) в устах пророка Захарии становится уже собственным именем Мессии: Так говорит Ягве Саваоф: вот Муж – имя Ему отрасль ( – Цемах), Он произрастет из Своего корня [Давидова] и создаст храм Ягве ( Зах. 6:12 ). У Захарии эта Отрасль прозябает уже не от земли, а от некоего корня, от корня Давида, от потерявшей на время царство династии Давидовой. На острове Патмос Иисус скажет тайновидцу Иоанну Богослову, прощаясь: Я есмь корень и потомок Давида, звезда светлая и утренняя (Откр.. 22:16). В Септуагинте слово (Цемах) переводится не «отрасль», а νατολ (=восток). Переводчики LXX отождествляли слово (Цемах) с (мизрах), что значит «восток». Соответственно и многие святые отцы, толкуя имя Мессии у Захарии, а также другие подобные пророческие тексты, размышляют не о понятии «отрасль», а о понятии «восток». Это уже совсем другой образ. Сказанное у Захарии, как и у Иеремии, святые отцы относят как к Зоровавелю, так и ко Христу. Вернемся еще раз к пророку Исаии. Образ Отрасли – царственного Потомка Давида и мессианского царства встречается у него в другом месте и описан иными словами. И произойдет отрасль от корня Иессеева, и ветвь произрастет от корня его; И почиет на нем Дух Ягве, дух премудрости и разума, дух совета и крепости, дух ведения и благочестия; и страхом Ягве исполнится... ( Ис. 11:1–12 ). Сначала, в 1-м стихе, говорится об отрасли от корня Иессеева и ветви от корня его. Далее в стихах 2–3 говорится о помазании Потомка Давидова, почему Он и есть Мессия, Машиах – Помазанник. Толкователи обычно усматривают здесь указание на семь даров Духа Святого (премудрость, разум, совет, крепость, ведение, благочестие, страх Господень). |
| Вслед за просьбами об исцелении идут письма с просьбами о материальной помощи, образующие еще одну внушительную категорию в корреспонденции пастыря. У него просили все, что угодно: приданое для дочери, деньги на обратный билет или просто на еду. Письма демонстрируют, что тяжелая или затяжная болезнь кого-то из членов семьи могла обернуться для этой семьи полным крахом. Поэтому те, кто просил об исцелении, иногда просили и денег, особенно если речь шла о семьях с маленькими детьми, в которых был болен кормилец. В подобных ситуациях о. Иоанн, видимо, зачастую был для них единственной надеждой. Почти в каждом письме звучало: «Вы единственный, к кому я могу обратиться» или «Вы единственный добрый человек во всем свете». И это не просто вежливые фразы. Один полицейский чиновник писал: «Из-за болезней жены и матери, я 7 тысяч в долгу. Все заложено, включая одежду, нижнее белье, шинель, сапоги, так что я даже не могу идти на работу, а должен притворяться больным. Родственники и друзья давно перестали нам помогать – они думают, что никогда своего обратно не получат. Если вы мне не поможете, никто другой на свете не найдется. Попросите кого-то из ваших поклонников покрыть хотя бы половину долга (3 тысячи) – спаси меня я совсем погибаю. Даже не могу позволить себе купить хлеб» 408 . Какого бы рода помощи ни ждали от о. Иоанна, предполагалось, что он выполнит роль щедрого и разумного родителя – и вместе с тем классического святого покровителя, восстанавливающего справедливость и порядок как в мироздании, так и в обществе. Особую категорию корреспондентов пастыря составляют образованные дамы. Их отличает раздраженная и властная интонация. В общем-то все обратившиеся к батюшке считали, что Бог принимает деятельное участие в их жизни, однако образованные женщины воспринимали его более личностно, особенно когда чувствовали, что их надежды не оправдались. Выглядело это так, что они словно бы выполнили свою часть сделки и испытывали возмущение от того, что Господь не отвечает им тем же. Такую тенденцию отмечали и иерархи того времени 409 . В этом отношении образованные женщины отличались как от образованных мужчин, так и от необразованных женщин, которые даже в минуты крайнего отчаяния были далеки от мысли, что Господь им что-то должен. Более того, образованные женщины не стеснялись чуть ли не манипулировать святым. Вся их утонченность улетучивалась без следа, когда они пытались сыграть на самолюбии пастыря, намекая, что нет лучшего доказательства Божьего (и его) могущества, чем исполнение их желаний. Обращает на себя внимание обилие конструкций «если – то» и почти комическое несоответствие между упоминаниями святынь и конкретной целью в письме от января 1891 г.: |
| 1 Поэтому родившиеся здесь мистики уподобляют благодать теплу, которое согревает изнутри замерзшего и погибающего от холода человека. Именно так объяснял в XIX в., что такое благодать, Серафим Саровский. По тому же пути шел и средневековый французский гимнограф (возможно, это был погибший в 923 г. король Роберт I) в латинском гимне: Прииди, о Дух Святой, И лучами нас омой Твоего блистания. Прииди, о наш Отец. Благ податель и Творец И сердец сияние. В этом гимне, который в католическом богослужении занимает примерно то же место, что тропарь «Царю Небесный…» в православном, есть следующие слова: Что замёрзло, то согрей. Кроме этого невидимое присутствие Христово обнаруживается, согласно Евангелию, в совместной молитве или во всяком деле, ради которого «двое или трое» собраны во имя Иисусово. Идея совместного моления заложена в первых словах молитвы «Отче наш» — человек называет Бога «нашим», а не своим Отцом, даже когда читает эту молитву совсем один. И далее: «Хлеб наш насущный дай нам днесь и остави нам долги наши…» Не менее ярко идея совместного моления выражается и в другой постоянно употребляемой как православными, так и католиками молитве, «Богородице Дево, радуйся». Её греческий (а следовательно, и славянский) вариант заканчивается словами «ибо Спаса родила Ты душ наших», а латинский — следующим прошением: «Святая Мария, Матерь Божья, молись о нас грешных ныне и в час смерти нашей» — Sancta Maria, Mater Dei, ora pro nobis peccatoribus nunc et hora mortis nostrae. Вместе молясь или совместно трудясь над каким-то одним делом, люди начинают остро ощущать, что сердце у них общее, одно на всех. В «Деяниях Апостолов» рассказывается (4:32), что именно так думали первые христиане, собравшиеся в Иерусалиме вокруг апостолов. Концепция «единого сердца», в которой ярче всего представлена вера в то, что невидимо Христос всегда находится там, где двое или трое собраны во имя Его, представлена и в восклицании священника во время литургии «Горе имеем сердца», то есть «вознесём сердца». В древнейших литургиях, о чем говорят многочисленные упоминания писателей IV-V вв., это восклицание звучало: «Горе имеем сердце наше». |
| Поют другую такую же, но уже печально-шутливую песенку: Привезли нам с надеждами куль Бокий, Фельдман, Филиппов и Вуль, А обратно повезет Катаньян, Лишь печальный припев соловчан. Грустит песня и переходит в такой же грустный припев, в котором звучит уже ирония и, может быть, вызов, осторожно замаскированный шуткой: Тех, кто наградил нас Соловками, Просим, приезжайте сюда сами. Посидите здесь годочков три иль пять. Будете с восторгом вспоминать... Кончился спектакль, мы выходим из театра. Внизу, во дворе, старостиха, как наседка, хлопочет около женщин, строит их в две шеренги и ведет за Кремль, в женский барак. Ежась от холодного ветра, люди разбегаются по ротам, быстро пустеет двор. Не хочется идти в роту: там сейчас топот на лестнице, в коридоре, резкое звяканье монастырских жбанов, в которых мы носим кипяток. Я иду дальше во двор, к скверику перед Преображенским собором, где когда-то с Петровым мы разговаривали о побеге... Воет ветер, мотает из стороны в сторону электрический фонарь у входа в собор, тень от абажура фонаря дико прыгает по стене. Снег летит длинными белыми полосами, похожими на уродливые мазки. Выше, над деревьями, черный провал, пустота. Но в ней высоко видна одна красная звездочка, и оттуда же, сверху, слышно бешеное трепетанье гигантских крыльев: это треплется по ветру, на шпиле собора, красный флаг. У меня есть знакомый, поэт. Среди его стихов, в которых переплелись тоска, отчаяние, боль, я нашел такие строчки: Звени, соловецкая вьюга, И белилами мажь купола, Твой саван, затянутый туго, Звезды проколола игла. Прочитав их, я спросил поэта: – Это что, оправдание? Поэт испуганно посмотрел на меня, отвернулся и капризным тоном, в котором звучало: «оставьте меня в покое!», сказал: – Я не знаю, не знаю! Я сам не знаю!.. Воет ветер в проводах и в деревьях, как в мачтах и оснастке корабля. Трепещет в вышине, спрятанный в ночном мраке, флаг, а совсем наверху горит одинокая звездочка. И кажется мне, что мы на каком-то большом корабле, он плывет во тьму, сквозь ветер, снег, бурю, мрак, – куда-то в неизвестное никому... |
| Церковь, наконец, становится господствующей. Значит ли это, что более благоденствующей и более духовной? Нет — уровень духовенства становится еще более низким: Церкви уже ничего не грозит. Нужно открывать множество новых приходов, потребно огромное количество новых священников. Итог: многие становятся пастырями, не имея к тому призвания от Бога. Есть целое произведение святителя Григория Богослова, посвященное этой беде. Но оно даже не вошло в дореволюционное издание его творений — столь жестко оно звучало. «Ты можешь довериться льву, леопард может стать ручным и даже змея, возможно, побежит от тебя, хотя ты и боишься ее; но одного остерегайся — дурных епископов! Всем доступно высокое положение, но не всем благодать. Проникнув взором сквозь овечью шкуру, разгляди за ней волка. Убеждай меня не словами, но делами. Ненавижу учения, противником которых является сама жизнь. Хваля окраску гроба, я испытываю отвращение к зловонию разложившихся членов внутри него. Но добропорядочные и благовоспитанные мои сопастыри, лопаясь от зависти (вы знаете Фрасонидов: неотесанность не переносит культуры), возлюбленные охотно выслали меня оттуда, выбросив, как выбрасывают какой-нибудь лишний груз из отягощенного корабля. Ведь в глазах дурных я был грузом, поскольку имел разумные мысли. Затем они возденут руки, как если бы были чисты, и предложат Богу #/ от сердца " очистительные дары, освятят также народ таинственными словами. Это те самые люди, которые с помощью коварства изгнали меня оттуда (хотя и не совсем против моей воли, ибо для меня было бы великим позором быть одним из тех, кто продает веру). Из них одни, являясь потомками сборщиков податей, ни о чем другом не думают кроме незаконных приписок; другие явились из меняльной лавки, после денежного обмена, третьи — от сохи, опаленные солнцем, четвертые — от своей каждодневной кирки и мотыги, иные же пришли, оставив флот или войско, еще дыша корабельным трюмом или с клеймами на теле. Они вообразили себя кормчими и предводителями народа и не хотят уступить даже в малом. |
| По крайней мере, однажды выражение «единая энергия» встречается у свт. Кирилла Александрийского 1047 , однако формула «богомужняя энергия», занимающая центральное место в севирианской христологии, имеет некириллово происхождение 1048 . Выражение «богомужняя энергия» впервые встречается в Corpus Areopagiticum. Однако необходимо отметить, что у неизвестного создателя Ареопагитского корпуса данное выражение звучало несколько иначе, чем у последующих нехалкидонитских авторов. В «Послании к Гаию Терапевту» этот автор писал, что после воплощения Сын Божий «совершал уже божественное не божественным образом и человеческое – не человеческим, но после того как Бог стал мужем, Он явил нам некую новую богомужнюю энергию» (ο κατ Θεν τ θεα δρσας, ο τ νθρπεια κατ νθρωπον, λλ νδρωθντος Θεο, καινν τινα θεανδρικν νργειαν μν πεπολιτευμνος) 1049 . Вряд ли возможно утверждать, что Псевдо-Дионисий был сознательным моноэнергистом. По мнению А. Грильмайера, автор «Ареопагитик» вовсе не держался моноэнергистской позиции и, говоря о новой богомужней энергии, лишь хотел выразить мысль о том, что две энергии Христа, происходя из двух различных источников – божественного и человеческого, порождают качественно новый образ действия, проявляющийся во всех действиях Богочеловека 1050 . А.И. Сидоров также полагает, что Дионисий лишь хотел указать на новый образ действия Сына Божия в воплощенном состоянии, и поэтому напрасно искать в этих словах признаки монофелитства или моноэнергизма 1051 . Свящ. Э. Лаут считает, что у Дионисия это выражение вообще не имеет целью подчеркнуть единство Богочеловека, а лишь указывает на взаимодействие двух действий, в соответствии с томосом св. папы Льва 1052 . Что бы ни имел в виду автор «Ареопагитик», его моноэнергистская позиция совсем не очевидна. Однако, невозможно отрицать, что в выражении «богомужняя энергия» присутствует некоторая двусмысленность, которая и сделала возможным его истолкование в моноэнергистском ключе. Именно Севир Антиохийский впервые попытался интерпретировать данную формулу в моноэнергистском духе. |
| «Приимши Его с плачем Мати неискусомужняя, положи на колену, молящи Его со слезами и облобызащающи, горце же рыдающи и восклицающи.» В тот день вместе со всеми служил архимандрит Даниил (Сарычев). Те, кто в 90е годы бывал в Донском монастыре, часто мог видеть сухонького пожилого иеромонаха, поддерживаемого матушками. Обычно он был окружен толпой прихожан, ищущих возможности взять благословение или получить совет. Отец Даниил, несмотря на свой возраст, был порывист в движениях, иногда строг и даже резок в ответах. Но в тот день я увидела совсем иного отца Даниила. Батюшка со слезами читал строки канона, и не рыдать вместе с ним было невозможно. Это было горе человека, всем сердцем чувствующего боль Божией Матери. Искреннее и настолько глубокое, что весь храм ощущал себя стоящим рядом с Богородицей в покаянной скорби. «Избавляяй болезни, ныне приими Мя с Собою, Сыне Мой и Боже, да сниду, Владыко, во ад с Тобою и Аз: не остави Мене едину, уже бо жити не терплю, не видящи Тебе сладкаго Моего Света.» Голос архимандрита прерывался от душащих его рыданий. Думаю, перед глазами многих прихожан в этот момент проносилась их собственная жизнь. Слова и поступки, которыми каждый когда-то пригвоздил Спасителя к Кресту на глазах Его Пречистой Матери… Та служба пролетела очень быстро. Потом была тишина Великой Субботы и великая радость Светлого воскресения. Ведь не зря в последних строках канона звучало утешением: «О како утаилася Тебе есть бездна щедрот, Матери в тайне изрече Господь? Тварь бо Мою хотя спасти, изволих умрети, но и воскресну и Тебе возвеличу, яко Бог небесе и земли.» Прошло уже много лет. Я сама «четырежды» мама.. Каждый день в утренних и вечерних молитвах обращаюсь к Честнейшей Херувим, призывая Ее Покров и заступление от всякой напасти для моих детей. Но каждый год, в Великую пятницу сердце вздрагивает и замирает от невыносимого горя Пречистой Матери. И в памяти звучит прерывающийся от слез голос архимандрита, читающего эти строки: «Изнемогающи и рыдающи Непорочная, мироносицам глаголаше: срыдайте Ми и сплачитеся горце: се бо Свет Мой сладкий и Учитель ваш гробу предается.» |
| Художник В. Г. Перов, историк, автор двухтомного «Исторического обозрения Сибири» П.А. Словцов, автор бессмертного «Конька-Горбунка» П.П. Ершов, композитор А.А. Алябьев, сын гражданского губернатора Тобольска, автор более ста пятидесяти романсов на стихи лучших поэтов, в том числе неувядаемого «Соловья». А ещё Д.И. Менделеев, четырнадцатый ребёнок в семье директора губернской гимназии, давший миру периодическую систему элементов, мудрый учитель своих соплеменников, как надо любить и укреплять Россию. Многоталанный С.У. Ремезов, живший во второй половине XVII и в первых двух десятилетиях XVIII века, зодчий Кремля, художник, поэт и изограф, автор «Сибирской (Ремезовской) летописи» и труда воистину необъятного, но чудом осиленного («с сыновьями», - добавлял С.У. Ремезов) - «Чертёжной книги Сибири», первого русского географического атласа. Переизданная недавно Общественным Фондом «Возрождение Тобольска» «Ремезовская летопись», как и «Чертёжная книга...», производит могучее впечатление. Читаешь, всматриваешься и не можешь понять: да как можно было всё это собрать воедино, не ошибившись, как можно было с таким искусством вычертить и не заблудиться без путеводства! Чудеса да и только! Специально для Петра Великого Ремезов вычертил подробную карту Сибири, и она оставалась в кабинете императора многие годы. Для своей «Истории Сибири» Г.Ф. Миллер многое взял из «Ремезовской летописи». В Тобольске Миллер приобрёл и «Служебную чертёжную книгу» Ремезова, позднее она также стала собственностью царских особ. В тёмные времена XX столетия, когда к истории Российской относились как к сомнительного происхождения дальней родственнице, могила Семёна Ульяновича Ремезова в Тобольске была потеряна, имя его звучало совсем редко, а великие его труды и в каменном строительстве Кремля и по сибирской истории упоминались лишь в архивах. И только к 350-летию Ремезова в 1992 году стараниями всё того же Общественного фонда «Возрождение Тобольска» и его председателя Аркадия Елфимова с большим трудом удалось переименовать в нагорной части города улицу Клары Цеткин в улицу Ремезова, а через год в Кремле, где и положено, поставить ему памятник работы Олега Комова. |
| Закрыть itemscope itemtype="" > Простое русское чудо Монахи Данилова монастыря создают новую реальность в вымирающей глубинке 04.02.2005 371 Время на чтение 8 минут Осенью 1992 года у кромки поля на окраине деревни Кривель Сапожковского района Рязанской области стояли два монаха и о чем-то тихо беседовали. То были наместник московского Данилова монастыря архимандрит Алексий и ныне покойный монастырский эконом архидиакон Роман. Сюда, за триста верст от Москвы , их привели размышления о том, что " первый на Москве " монастырь должен завести собственные сельские угодья, которые и обитель бы кормили, и давали доход для финансирования ее многосторонней деятельности. Их разговор вдруг прервали две пожилые женщины, проходившие мимо. " Слух идет, вы тут монастырь будете строить " , - сказала одна из них. Москвичи недоуменно переглянулись: " Да нет, мы здесь совсем по другим делам " . Тогда монахи еще не знали, что уже в 1993-м у деревни Кривель им предстоит основать скит преподобного Сергия Радонежского. И еще взвалить на себя заботы по возрождению умирающей деревни... У ПОДНОЖИЯ ЛЕСТНИЦЫ, ВЕДУЩЕЙ НА НЕБО Неподалеку от районного центра - поселка Сапожок, что рядом с Кривелем, - до конца 70-х жила старица Екатерина Михайловна Она была монахиней в миру. Поговаривали, будто имела она какое-то отношение к царскому двору. Благочестивая жизнь Екатерины Михайловны обращала на себя внимание. Она стала неким духовным центром округи, где все церкви стояли разрушенными и духовенства было мало. Многие верующие люди приходили к ней за советом. Сегодня Рязанская епархия РПЦ готовит документы для канонизации Екатерины Михайловны. В Рязанской области старица считается местночтимой святой. Незадолго до своей смерти в 1978 году Екатерина Михайловна сказала кому-то: " Все церкви скоро восстановят, а здесь даже монастырь будет " . Это весьма странно звучало в конце 70-х. Но пророчество ее сбылось. Как рассказывает наместник Данилова монастыря архимандрит Алексий, эта удивительная история с пророчеством и стала причиной того, что первоначальные планы просто организовать прибыльное сельскохозяйственное производство на Рязанщине трансформировались в проект создания скита, который, с одной стороны, взял бы на себя дело возрождения духовной жизни в рязанской глубинке, а с другой - стал бы хозяйственным форпостом Данилова монастыря. |
|
|
