| Синодальный отдел по церковной благотворительности провел семинар, посвященный проблемам детей-сирот 14 сентября 2017 г. 17:42 13 сентября 2017 года в московском храме царевича Димитрия при 1-й Градской больнице прошел семинар «Гостевой режим для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей: проблемы и пути их решения», организованный Синодальным отделом по церковной благотворительности и социальному служению . Священнослужители, психологи и православные добровольцы, опекающие детские дома, обсудили юридические основания и психологические особенности передачи детей-сирот на временное пребывание в семью, а также поговорили о возрастной специфике, влияющей на адаптацию детей в условиях гостевого режима. Модератором семинара выступила руководитель направления помощи семьям Синодального отдела по благотворительности Екатерина Борисенкова. Открыл работу семинара председатель Комиссии по церковному социальному служению при Епархиальном совете г. Москвы протоиерей Михаил Потокин. По его словам, сегодня многие выпускники детских домов оказываются не готовы к самостоятельной жизни, поскольку ничего не знают о жизни в семье. «В общественном совете Департамента соцзащиты города Москвы этот вопрос регулярно поднимается на совещаниях, ведь статистика по выпускникам детдомов не очень хорошая: многие из них оказываются не готовы вести самостоятельный образ жизни, осваивать профессию, входить в общество, — отметил отец Михаил Потокин. — Проблема не только в том, что они жили в условиях, где были всем обеспечены, где всё делали за них, — это и внутренний, душевный, духовный вопрос, потому что в семье выстраиваются некие отношения. Ребенок, который растет в семье, пусть даже в неполной, и ребенок без семьи — это разные люди. Сейчас это проблема номер один для сиротских учреждений: какова будет дальнейшая судьба этих детей, как решить проблему их приобщения к жизни общества, в которую им придется войти». Одним из вариантов решения этой проблемы может стать гостевая семья для ребенка, который лишен собственной семьи, отмечалось в ходе семинара. Порядок передачи детей-сирот на временное пребывание в семьи регулируется постановлением Правительства РФ от 19 мая 2009 года, объяснила старший юрист Синодального отдела по благотворительности Наталья Старинова. Дети могут находиться в семье три месяца, в некоторых случаях, когда необходимо направить ребенка на лечение или отдых, этот срок может быть продлен до полугода. Братья и сестры не разлучаются, а направляются в семью вместе. Кроме того, от ребенка старше 10 лет обязательно получить согласие на передачу его в семью, без которого возможность проживания ребенка в семье не рассматривается. |
| —647— синтаксиса, как слишком разделяющее некоторые весьма сродные и постоянно употребляющаяся формы и явления языка, заменить концентрическим, позволяющим учителю скорее ввести учащихся в курс важнейших отделов грамматики и дать о них связное представление, которое в последующие годы может уясняться и расширяться присоединением более частных сведений и правил. Видное место в курсе русского языка должно занять и, так называемое, воспитательное чтение, совершенно игнорируемое программами 84 г. На этих двух базисах – воспитательном чтении и данных грамматики должно построиться и обучение воспитанников искусству излагать свои мысли письменно. С более равномерным распределением уроков русского языка по классам – письменное изложенное мыслей может быть поставлено, как предмет, обучения. В настоящее время ученики духовных училищ больше пишут разного рода изложения и сочинения, чем обучаются их писать. Наконец, находя, что сосредоточение всех уроков по русскому языку в руках одного учителя – при чтении множества письменных упражнений – было бы для него обременительно, собрание проектировало оставить разделение уроков между двумя преподавателями с тем, однако, чтобы каждый вел свои классы чрез весь училищный курс. Что касается других предметов: Закона Божия, Церковного Устава, географии, арифметики, церковного пения, то принятые относительно их поправки касались то замены трудных учебников (М. Филарета и протоиерея Соколова) более доступными, то сокращения курса (по истории Ветхого Завета), то увеличения числа уроков (по географии и арифметики), то введения в программу новых отделов (теории церковного пения) на счет сокращения некоторых старых (обиходного пения). Собрание высказалось также за отмену переходных экзаменов, балловой системы, за более раннее начало летних каникул и соответственно с этим более раннее начало учебного года, за недельный отдых среди длинной сентябрьской трети, за более широкую выписку книг в фундаментальную и ученическую библиотеки и т. п. педагогические удобства. |
| Перила как средство передвижения – Мы здорово «вляпались» в наши турфирмы: купили путевку в Турцию, радовались морю и солнцу – честно говоря, устали за год сильно, и отдых требовался всей семье. А тут – получайте: «накрылась» эта самая турфирма, ее директор скрылся уж совсем не в Турции. Хорошо, что хоть паспорта смогли вернуть – целый день потратили на это счастье. Домой идем вечером – настроение ниже среднего. Я панически пытаюсь сообразить, что предпринять. Не хочется целый месяц сидеть, стонать, воришек проклинать – Бог их и так накажет. Но всё равно грустно. Дети поняли только то, что море этим летом, похоже, откладывается. Подходим к дому. Тут старший, Сашка, забирается на перила у подъезда и висит себе, как лемур какой-то. Пять минут висит. Десять. Двадцать. Мы на лавочку присели, ждем, когда нависится вдосталь. Он со своих перил и выдал: «Что-то мне здесь больше нравится, чем в Турции вашей. Я тут еще недельку повишу, можно?» От такой простоты мы с Леной сначала оторопели, а потом расхохотались: оказывается, счастливыми можно и без моря быть, а просто болтаясь на перилах! Дети хохот понимающе подхватили. Хороша картина, – порадовались всезнающие «подъездные» бабки: сидит семья, у которой турфирма деньги украла, и хохочет. А нам просто весело было, вот и всё – назло ворью, я так теперь думаю. Через два дня со мной расплатился заказчик, о котором я, признаться, давно уже подзабыл. Долго не думая, я позвонил друзьям в Грецию , договорился с гостиницей, купил билеты, и сейчас мы всё-таки на море. Не нужен нам берег турецкий. А Сашка на батутах прыгает. Академиев не кончали – Я начал лысеть рано совсем, а к 35 засиял как солнце. Думал, от ума лысею. Оказалось, не очень. Поэтому потребовалась лысина, чтобы понять некоторые вещи. Вот, например, мы с Людмилой, с женой, иногда спорили по поводу употребления церковнославянского языка. Мне казалось, что его древность – это признак того, что язык безнадежно устарел, а то и вовсе помер. Ну, к чему это непонятное прошение о «благорастворении воздухов»?! Почему нельзя просто попросить Бога о хорошей погоде? Всё понятно, современно, все довольны и счастливы. Я очень горячо пытался убедить Людмилу в своей правоте, ждал ее поддержки. А она почему-то видела в архаичности церковнославянского признак его, во-первых, литературной отточенности и, во-вторых, не только литературного, но и богословского богатства. Я спорил – Люда улыбалась. Дети культурно молчали и просто молились на воскресных литургиях – у них, наверное, свой язык, на котором они с Богом говорят. |
| В глубине второго этажа располагалась столовая, и от нее лестница вела на третий этаж. Почти весь этаж был занят огромной спальней учащихся, и только небольшая часть его отводилась под цейхгауз, бельевую, сапожную, комнату для хранения личных вещей иногородних учеников, портновскую мастерскую. Там же находились: кабинет физических приборов для уроков по природоведению, несколько комнат обслуживающего персонала и квартира помощника эконома, причем одна из дверей этой квартиры вела на хоры Большого зала. Распорядок дня в мое время был такой: 6 час. 15 мин. – подъем, уборка постелей, утренний туалет, молитва; 7 час. – завтрак; 7 час. 30 мин. – полчаса для повторения уроков; 8–12 час. – четыре урока; 12 час. – обед, после которого до 14 час. – отдых на свежем воздухе; 14 час. – индивидуальные уроки по фортепиано, скрипке, виолончели, а также подготовка домашних заданий (в музыкальных классах и в Малом зале); 16 час. – чай, а за ним – спевка хора, продолжавшаяся два часа с перерывом для отдыха; после окончания спевки – снова приготовление уроков; 20 час. 30 мин. – ужин, полчаса на чтение, а затем молитва и сон 477 . Ежедневно без четверти семь утра все учащиеся, каждый на своем, строго определенном месте, становились в Малом зале на молитву и спокойными голосами исполняли обычные песнопения доступным для всех унисоном. В восемь часов в Большом зале начинался ежедневный урок постановки голоса для учеников приготовительного класса; потом у того же класса следовали уроки сольфеджио и церковного пения. Сразу осуществлялось совмещение трех направлений учебного процесса: музыкального, общеобразовательного и религиозного. Сочетание программы обучения с пением в хоре было делом очень и очень нелегким, особенно в певческом отделении, то есть с первого по пятый классы. Отсев учащихся был большой. Так, на моем курсе из двадцати восьми учеников приготовительных классов к 1917 году осталось в училище всего десять; остальные по разным причинам – ранняя потеря голоса, отсутствие дирижерских способностей, неуспеваемость – были отчислены. Изредка случались также отчисления из-за плохого поведения или по желанию родителей. Из моих оставшихся десяти соучеников только двое дошли до седьмого класса без задержки; с повторением одного класса – трое; остальные пятеро дважды и даже трижды оставались на второй год. Воспитанники, получившие по результатам года три неудовлетворительных балла, оставались на второй год; получившие один или два таких балла держали экзамен осенью. |
| А потому неудивительно мое сильное утомление к концу редакторства. Не помог и летний отдых в 1884 г., поездка в Нижний, на родину, и путешествие по Волге до Саратова, причем редактирование «Церковного вестника» было поручено временно моему коллеге, профессору И. Е. Троицкому , редактору «Христианского чтения». По возвращении в Петроград решился отказаться от редакторства, до истечения пятилетнего срока, на который был избран. Вследствие заявления об этом моем решении собралась в моей квартире вся корпорация наставников академии, соиздателей «Церковного вестника», во главе с Преосв. Арсением (Брянцевым) , тогдашним нашим ректором. Здесь обнаружилось, что мои коллеги, с одной стороны, не были уверены в непреклонной решительности моего отказа, с другой – желали во что бы то ни стало удержать меня на месте редактора. В этих видах всячески убеждали взять обратно мой отказ, хотя бы еще на один год, до истечения пятилетнего срока моего избрания. Чтобы поколебать мое решение, они прибегли к следующему средству: во главе с ректором (который, вероятно, забыл не очень давнюю мою с ним стычку, см. выше), все встали и стоя просили меня остаться редактором 401 . Несмотря, однако, на такое, сильно тронувшее меня и весьма лестное отношение моих сослуживцев и сотрудников к моей журнальной деятельности, решимость моя нисколько не поколебалась. Горячо поблагодарив за их доброе обо мне, как редакторе, мнение, я сказал буквально (хорошо это помню) следующее: «Вы, господа, кажется, не вполне верите искренности моего заявления. То, что вы сейчас услышите, должно разубедить вас в этом. Кроме утомления есть еще другая, более важная причина моего отказа. Должен признаться, что я слишком сильно увлечен журнальной деятельностью. Чувствую, что перестаю быть профессором и превращаюсь в журналиста, что если еще несколько лет останусь редактором, то окончательно превращусь в борзописца, чего не желаю, а хочу возвратиться к серьезным научным трудам, которые я порядочно-таки запустил. Не отказываюсь и впредь принимать возможное деятельное участие в сотрудничестве по «Церковному вестнику», но все-таки усердно прошу снять с меня тяжесть редакторства». |
| Под влиянием болезни, мне пришлось перенести тяжкий душевный кризис, какой возможно перенести только раз в жизни. Впоследствии продолжительный зрительный отдых несколько облегчил мои страдания (и это нужно признать одним из тех действительных чудес, каких было много в моей жизни, о чем, однако ж, распространяться я не стану); но во всяком случае мой окулист Крюков посоветовал мне, как самое лучшее – поскорей оставить профессорскую службу, разрешив мне в течение суток заниматься чтением, включая сюда и письмо, лишь три часа. Всего три часа в сутки, о, доктор Крюков! Но не насмешка ли это над человеком, привыкшим посвящать чтению и письму по пятнадцати часов? Тогда я задумался над вопросом о переходе на кафедру церковной истории в Университет, на кафедру, которая уже раньше мне предлагалась. 1950 Я расчел, что три часа занятий в —422— сутки совершенно достаточно для университета – и кажется не ошибся в расчете. Милейшие студенты университета, на мое счастье, увлекаются церковной историей так же, как способны были бы увлечься, и вы очаровательным сновидением. Словом, если я и не в отставке, то как принято говорить об архиереях – на покое. Кстати скажу и о моем переходе в университет. Это обстоятельство моей жизни окружено также легендарной дымкой. Досужие люди выдумали какие-то гонения, репрессалии, рисовали ангела с пламенным мечом. Конечно, на мне лежала обязанность – разъяснить дело разным любителям уток. Но сознаюсь – я этого не сделал. И вопрос о всех подробностях, среди каких совершился мой переход в университет, остается и навсегда останется в таинственном тумане. Вообще, никто в мipe не знает полной и достоверной истории моего поступления на —423— университетскую службу, конечно кроме меня одного. Но я-то и не расскажу вам этой истории, да и никому не расскажу. Почему? По очень простой причине. Если, подобно тому, как давно когда-то был издан сборник: сто русских литераторов, кто-нибудь вздумал бы издать сборник же под заглавием: «сто русских комических персонажей нашего времени», то в этом юмористическом издании – ваш покорнейший слуга занял бы далеко не последнее место. |
| LIV. Речь при открытии краткосрочных педагогических курсов для учителей и учительниц одноклассных церковно-приходских школ и школ грамоты Казанской епархии 58 . О благоразумном пользовании свободным временем После труда всякому человеку нужен отдых; особенно после труда вашего, труда тяжелого, однообразного, привязанного к одному месту и к одним и тем же лицам – детям, труда продолжительного. Отдых необходим вам и для поощрения вашего в труде, необходим и для восстановления потраченного здоровья, необходим и для возбуждения новой энергии, новой любви к делу. Благоразумный человек мудро пользуется временем отдыха. Он разумно им распоряжается, так, чтобы время отдыха не только доставляло ему удовольствие, но было бы ему еще и полезно. 8–9-ти месячный ваш труд: учить, развивать, воспитывать – не легок и требует большой опытности, знания и энергии. Многопопечительное Правительство ценит этот труд ваш и, насколько возможно, заботится облегчить его. Для пополнения сведений ваших, для облегчения вашей трудной работы духовное начальство устраивает курсы и тем желает, чтобы вакационное время отдыха употреблялось вами на удовольствие полезное для вас и вашего дела – воспитания и обучения; чтобы вы в течение времени отдыха могли обогатиться недостающими и необходимыми для вас сведениями, познакомиться с лучшими методами и способами преподавания, послушать образцовые уроки лиц опытных и более сведущих. Занятия ваши на курсах обставляются так, чтобы доставляли вам удовольствие полезное. Из обыденной среды, в которой вы находились, живя дома, вы переселяетесь в большие города, где многое можно увидеть, многому поучиться, для вас устраиваются прогулки-экскурсии с целью ознакомить вас с достопримечательностями города в религиозном, историческом и других отношениях. Принося этим вам известную пользу, начальство тем же и благодарит вас за ваш труд. Теперь же остается пожелать вам, чтобы на настоящих курсах вы получили учебную пользу, сохранив бодрость духа, запаслись новыми силами и знаниями для вас и вверенного вам дела необходимыми и, получив духовное утешение, с удовольствием воспоминали бы о проведенном на курсах времени, возвратясь домой. А так как никакой труд не начинается без молитвы и Божия благословения, я и пришел к вам, чтобы помолиться вместе с вами и испросить у Господа благословения на предстоящий ваш труд. Читать далее Источник: Собрание слов и речей высокопреосвященного Арсения (Брянцева), архиепископа Харьковского и Ахтырского, говоренных в разных местах его служения : Т. 1-. - Харьков : тип. Губ. правл., 1908-1912./Т. 3. Кн. 1 : 1897-1900 гг. - 1909. - 254, XII с. Вам может быть интересно: Поделиться ссылкой на выделенное |
| Кроме того, у автора есть своя личная причина, подвигнувшая его писать предложенное повествование. Имя о. Антонина если и ведомо, то в среде ученых-археологов и палестиноведов. Впрочем, и как благодетеля русских паломников в Палестину, и русского деятеля там поминают его с благодарностью те тысячи русских богомольцев, что шли в Св. Землю и в храмах, и в подворьях, построенных о. Антонином, находили отдых душе и телу. Кроме этого о нем не знают ничего. Не знают, пожалуй, самого главного, а именно внутреннего облика, сокровенных мыслей его по трепетным вопросам церковной жизни. О. Антонин не был рядовым представителем чиновного ученого монашества, послушного действием, совестью и мыслью всему тому, что определило и закрепило императорскую политику в отношении к церкви. О. Антонин, в силу своего служебного положения и близкого знакомства с нерусскими аспектами православия, ощутил и продумал то, что было недоступно сознанию и интересам церковных деятелей его века. Он прозревал и тонким чутьем угадывал то, что никогда не смогли бы понять ни митрополит Филарет, ни Победоносцев. О нем с правом можно сказать словами поэта: «Ton siecle etait, dit-on, trop jeune pour te lire» (Musset). Его волновали такие вопросы церковной жизни, которых просто не улавливал слух его современников. Проблемы вселенского единства, соборности, воскрешение канонического сознания, свобода Церкви, Кесарево и Божие и многое другое было им с особой силой и глубоко осознано, и пережито. Его несовременность для того века были официальными кругами оценены как «либерализм», «душок», «подвижность ума»... Вот в этом и есть та личная причина, что побудила автора познакомиться с мыслями и жизнью о. Антонина. Хотя и разделенный годами и поколениями от него, и не встретив его на земле, автор все же близко соприкоснулся с творениями его и с памятью о нем. И вот эта встреча в Иерусалиме с тенью о. Антонина была столь памятна и знаменательна для автора, всколыхнула в нем столько созвучного, что и была воспринята как благословение о. Антонина из могилы поведать о нем то, что мы знаем. |
| К чтениям он готовился с большим старанием, он посвящал на это дело часы утра от шести до одиннадцати, и эта подготовка заключалась не только в том, чтобы уяснить себе предмет в его общих отношениях и частностях, но и в том, чтобы достаточно сосредоточиться в самом себе; эта подготовка была внутренним сосредоточением своего духа. В эти часы он никого не принимал к себе. Между его лекциями употреблялось десять минут на отдых, и в это время он не вступал ни с кем в разговоры и молча и безучастно ходил из угла в угол в общей профессорской комнате. Последней целью его академической деятельности было все содержание своей великой личности передать в слове. Круг богословских предметов, которым были посвящены его лекции, был обширен. Он излагал историю Церкви и историю догматов, к этому в последнее десятилетие своей академической деятельности он присоединил еще и историю развития церковной истории в ее внутренних противоположностях, или некоторого рода философию церковной истории. Он читал также о большей части новозаветных книг, догматику, противоположности протестантизма и католицизма, христианскую этику и историю этики. Неандер обладал редкой памятью и богатым знанием; каждое его чтение в сущности было свободной импровизацией; по смерти Неандера не было найдено ни одной написанной тетради. Единственными внешними вспомогательными средствами, какими он пользовался при изложении чтений, были записочки с несколькими написанными на них словами, которые должны были напоминать ему о той систематической или исторической последовательности, в какой следовало излагать материал, или же об экзегетических признаках. Твердо, без запинок, текла его речь, которая часто облекалась в довольно длинные периоды; она изливалась подобно потоку из глубины его души. Он говорил так же хорошо, как и писал; или, лучше сказать, он говорил гораздо лучше, чем писал. Простота и плавность речи Неандера, причем пластическая форма внешних изображений, ирония и острота им редко допускались, иным из слушателей казались слишком монотонными и утомительными; но так судили только такие лица, которым были недоступны и непонятны редкая творческая сила благочестия и ученость Неандера. Неандер ежедневно читал от двух до трех лекций, и слушатели всегда изумлялись крепости его памяти и неистощимой силе его импровизации. Предметом удивления для его слушателей была необычайная исполнительность и энергия в деятельности: Неандер часто являлся на лекции, преодолевая силой своего духа телесные немощи. Нужны были самые настоятельные внушения врача, чтобы заставить Неандера хоть на короткое время прервать курс чтений. Следует заметить, что врач его нередко разрешал ему в болезни скорее приступить к продолжению прерванной деятельности, потому что знал, что деятельность для Неандера была средством к его врачеванию; сила его духа сама исцеляла недуги его тела. |
| Понимаю Ваши скорби по упомянутым случаям. Помянутое в газетах возбуждало в моей мысли много вопросов; но не предлагаю их. Если Бог велит встретиться с Вами лично, спрошу. В настоящее время много споров в различных сферах общественной деятельности, и много будет поводов к ним при новых преобразованиях. Терпения и твердости разумной потреба... Здесь гостит О. Инспектор Киевской Д. Академии, Архимандрит Сильвестр 66 . Впрочем, он не гостит, а пользует свои слабые глаза, при содействии простой лекарки. Живет у своего товарища по Академии, Смотрителя Могил. Д. Училища. Кажется, пробудет здесь до последних чисел июля, – чтобы только возвратиться в Киев ко дню юбилея Киевск. Владыки Митрополита 67 . А я связан делами, которые не дозволяют мне оставить Могилев. Необходимый выезд, для обозрения церквей, заменяет мне выезд для движения, какой Вам рекомендуют. Хотя путешествие, для показанной цели, не есть отдых, и для меня – это труднейшее занятие, но движение есть, и после этой работы приятно возвратиться в келью, как бы после работы в поле. Душевно желаю и молю Господа, да мир Божий будет с Вами и сущими около Вас. С душевным почтением и братскою любовью есть и пребуду Вам преданный Евсевий, А. М. 28 июня 1883 г. Могилев на Днепре. 1 Письма Архиеп. Евсевия печатаются по подлинникам, принадлежавшим редакции „Б. В.“, и ныне переданным в Библиот. Имп. Моск. Д. Ак. Примечания 1–31 и 64 составлены свящ. А. М. Белоруковым, а остальные были найдены приписанными на самых письмах. Ред. Архиеп. Евсевий (Орлинский) , магистр восьмого курса, товарищ А. В. Горского. Перед окончанием курса пострижен в монашество (29 мая 1832 г.) и по окончании курса определен инспектором и профессором церковной истории и греческого языка в Вифанскую Семинарию. А. В. Горский по окончании Академии был определен наставником церковной и гражданской истории в Москов. Семинарию. В следующем году А. В. перемещен в бакалавра церк. истории в Академию, а в ноябре 1834 г. в Моск. С-рию назначен инспектором буд. Архиеп. Могилевский. С августа 1838 до 1842 года Евсевий служил в Академии, сначала инспектором, а с ноября 1841 г. – ректором. |
|
|
