| Христос пришел разбудить человека и делает Он это так энергично, что наблюдающие и слушающие Его переживают шок. Да и как бы отреагировал любой из нас, услышав такое: Кто любит отца или мать более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня; и кто не берет креста своего и не следует за Мною, тот не достоин Меня ( Мф. 10:36-38) ? В другом месте Спаситель выражается еще резче, говоря о необходимости ненависти к самым близким и объявляя домашних человека его, человека, врагами. Эти шокирующие заявления, аналогов которым нет, принято смягчать, истолковывать их в том смысле, что Бог должен быть на первом месте, а родные на втором, но, думается, если бы Христос намеревался произнести именно эту банальность, Он бы так и сказал. И это конечно же никого бы не смутило, не возмутило: кто из иудеев не знал, что любить прежде всего надо Бога – причем всей крепостью, всем помышлением, а уж потом мужа, жену, детей, родителей… Но Христос предпочитает банальностям возмутительные, невыносимые для слуха и здравого смысла высказывания, опрокидывающие все стереотипы, на которых держится их, слушателей, миропорядок. Он говорит то, за что наказывают смертью и не только на Его земной родине – вспомним историю с тем же Сократом. Но ни Сократ, да и никто из философов, никто из основателей религий не произносил столь резких заявлений, не обращался к слушателям с такими безумными призывами. Так почему же Тот, Кого мы называем воплощенной Любовью высказывается именно так, а не иначе? Мы едва ли поймем эти обжигающие слова адекватно, не зная исторического контекста. Христос обрушивается на семью патриархального Ближнего Востока именно потому, что, как я уже сказал, семья, род безраздельно подчиняли себе человека, определяя его самосознание. Точнее – не давая пробудиться этому самосознанию. Приведу один пример из сегодняшнего дня. В Литинституте с моей дочерью учится девушка из глухого дагестанского аула, которую просто убили бы, появись она в нем в той одежде, которую носит в Москве, то есть в самом что ни на есть обычном для любой европейской девушки «прикиде». Девушка эта – мусульманка, симпатизирующая христианству. Но скорей всего она никогда не перейдет в него и прежде всего из-за страха – страха быть убитой родственниками. |
| Августин для подтверждения своей собственной доктрины. Сюда, прежде всего, относится знаменитый текст о Ревекке, а далее о Фараоне. Обрисовывая пути водительства Божия в подлинном избрании «детей Божиих», которое не зависит от «дел», т. е. заслуг (ибо никакие заслуги недостаточны, чтобы обосновать избрание, быть ему адекватными), апостол говорит: «ибо, когда они (дета Исаака) еще не родились и не сделали ничего доброго или худого, – дабы изволение Божие в избрании происходило не от дел, но от Призывающего, сказано было ей: «больший будет в порабощении у меньшего» ( Быт. 25, 23 ), как и написано: «Иакова Я возлюбил, а Исава возненавидел» ( Мал. 1, 2–3 ). Что же скажем? Неужели неправда у Бога? Никак. Ибо Он говорит Моисею: «кого миловать, помилую; кого жалеть, пожалею» ( Исх. 33, 19 ). Итак, «помилование зависит не от желающего и не от подвизающегося, но от Бога милующего» (9, 11–16). Прежде всего, о чем говорится в этом примере Исава и Иакова? Об известном выборе для определенных целей Промысла в истории, но отнюдь не о спасении или гибели (выражение y прор. Малахии «возненавижу» совсем не имеет буквального значения и относится лишь к различным судьбам и преимуществам Израиля сравнительно с Исавом, который тоже получает от отца своего благословение, хотя и не на первенство). Здесь вообще свидетельствуется мысль об участии Бога в истории. Отсюда, конечно, возникает своя особая проблематика о взаимодействии Бога и человека, об основаниях его и соотношении человеческого самоопределения и Божьего определения, еще точнее, об относительности человеческой свободы. Но это есть, конечно, совершенно иное, нежели то, что видит здесь бл. Августин, 404 ибо здесь нет речи о предопределении в том смысле, как говорится в главе 9, напротив, здесь берется совсем иная проблема. Она же развертывается дальше на примере фараона: «ибо Писание говорит фараону: «для того самого Я тебя и поставил, чтобы показать над тобою силу Мою, и чтобы проповедано было имя Мое по всей земле» ( Исх. 9, 16 ). |
| 2.3. Основные принципы катехизации. Основными принципами катехизации являются: а) Иерархия ценностей. Катехизация, миссия и церковное просвещение должны быть построены в соответствии с иерархией христианских ценностей. Наивысшей ценностью в Церкви является Господь Иисус Христос. Вся церковная жизнь направлена ко Христу и имеет значение лишь в той степени, в которой позволяет приобщиться Ему благодатью Святого Духа. Средствами приобщения являются Таинства Церкви и жизнь по Евангелию. Сущность всех заповедей кратко изложил Сам Иисус Христос: « возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всем разумением твоим» — сия есть первая и наибольшая заповедь; вторая же подобная ей: «возлюби ближнего твоего, как самого себя»; на сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки » (Мф. 22. 37-40). Вхождение в Церковь требует твердого уяснения того, что евангельские ценности – главное, на что нужно обращать внимание; церковные же ценности зачастую отражают форму воплощения евангельских ценностей. Таким образом, катехизация призвана соотнести Евангелие с церковной традицией, сделать это адекватно по отношению к конкретному человеку и дать ему ориентир в богатой церковной культуре. б) Христоцентричность. Центром жизни христианина является Христос: « Я свет миру «, « Я – дверь овцам «, « Я есть путь, истина и жизнь «, « Я есмь лоза, а вы – ветви… без Меня не можете творить ничего «, « Я есть Альфа и Омега, начало и конец » (Ин. 8. 12, 10. 7, 14. 6, 15. 5, Откр. 1. 8). Этими словами Христос определил содержание и устремленность жизни Своих последователей. Катехизация в этом контексте должна привести человека не только ко встрече с Иисусом Христом, но к единению и непосредственному общению с Ним. Ибо только Он один может привести к Любви Отца в Святом Духе и к участию в жизни Святой Троицы. Христоцентричность также означает, что во время катехизации требуется передать не ряд частных, пусть и авторитетных мнений, но прежде всего — учение Господа Иисуса Христа, то есть истину, которую Он нам представил, или, точнее, Истину, которая есть Он Сам. |
| История человекосообразна лишь в том смысле, что она дает простор человеческой активности и телеологии, и в этом смысле история 65.248 Апокалиптика и социализм Булгаков: Два Града, 222 делается людьми, точнее сказать, при их участии, которое становится, таким образом, космическим фактором, входит в общий космический миропорядок. Но при этом и личная воля отдельного лица, и совокупное творчество человечества находят внешнюю границу в объективно детерминированном, по существу своему таинственном и иррациональном ходе вещей. " В это время пришли некоторые и рассказали Ему о галилеянах, которых кровь Пилат смешал с жертвами их. Иисус сказал им на это: думаете ли вы, что эти галилеяне были грешнее всех галилеян, что так пострадали? Нет, говорю вам… или думаете ли, что те восемнадцать человек, на которых упала башня Силоамская и победила их, виновнее были всех, живущих в Иерусалиме? Нет, говорю вам " (Лк. 13, 1 – 4). И когда Тот, Который по Божественному естеству есть Логос мира, в человеческой муке гефсиманского истощания как человек, как индивидуальность, следовательно, как частьвсего молился об избавлении от чаши, то, противопоставляя свою частную человеческую волю благой, универсальной и непостижимой для обособляющегося сознания воле Отца, прибавляет: " Впрочем, не Моя воля, но Твоя да будет " (Лк. 22, 42). Человеческая воля и 65.249 Апокалиптика и социализм Булгаков: Два Града, 223 божественная несоизмеримы как целое и обособляющаяся часть, ставящая себя в качестве целого. А потому и пути человечески предначертываемой истории и пути руководимой Высшею Силою эсхатологии не тождественны. Другими словами, хилиазм и эсхатология не адекватны и не соизмеримы, принадлежат к разным религиозно–метафизическим плоскостям (потому так резко и подчеркивается в Евангелиях видимая независимость одного от другого: " день тот " придет, когда никто не ожидает, когда все чувствуют себя особенно обеспеченно и спокойно занимаются обыденными делами, женятся, покупают, как во дни Ноевы…). Иудейская апокалиптика, напротив, фактически признала эту соизмеримость, и хилиазм включила в подробности эсхатологии. Но тогда оказалась возможность и даже необходимость мыслить цели исторические, или хилиастические достижимыми средствами эсхатологическими, т. е. при участии сверхчеловеческих сил, kakdeus ex machina, и эсхатологические образы стали наполняться человеческим, слишком человеческим содержанием. Появилось напряженное и роковое для Иудеи ожидание исторического чуда, сверхъестественной помощи для целей политических, национальных, экономических. На |
| После Преображения апостолы нашли себя в прежней обстановке на горе Фаворе, и распахнувшаяся пред ними на мгновение высшая, подлинная действительность опять закрылась. История человекосообразна лишь в том смысле, что она дает простор человеческой активности и телеологии, и в этом смысле история делается людьми, точнее сказать, при их участии, которое становится таким образом космическим фактором, входит в общий космический миропорядок. Но при этом и личная воля отдельного лица, и совокупное творчество человечества находят внешнюю границу в объективно детерминированном, по существу своему таинственном и иррациональном ходе вещей. «В это время пришли некоторые и рассказали Ему о галилеянах, которых кровь Пилат смешал с жертвами их. Иисус сказал им на это: думаете ли вы, что эти галилеяне были грешнее всех галилеян, что так пострадали? Нет, говорю вам... или думаете ли, что те восемнадцать человек, на которых упала башня Силоамская и побила их, виновнее были всех, живущих в Иерусалиме? Нет, говорю вам...» ( Лк. 13,1–4 ). И когда Тот, Который по Божественному естеству есть Логос мира, в человеческой муке гефсиманского истощания как человек, как индивидуальность, следовательно, как часть всего молился об избавлении от чаши, то, противопоставляя свою частную человеческую волю благой, универсальной и непостижимой для обособляющегося сознания воле Отца, прибавляет: «впрочем, не Моя воля, но Твоя да будет» ( Лк. 22, 42 ). Человеческая воля и божественная несоизмеримы, как целое и обособляющаяся часть, ставящая себя в качестве целого. А потому и пути человечески предначертываемой истории и пути руководимой Высшею Силою эсхатологии не тождественны. Другими словами, хилиазм и эсхатология не адекватны и не соизмеримы, принадлежат к разным религиозно-метафизическим плоскостям (потому так резко и подчеркивается в Евангелиях видимая независимость одного от другого: «день тот» придет, когда никто не ожидает, когда все чувствуют себя особенно обеспеченно и спокойно занимаются обыденными делами, женятся, покупают, как во дни Ноевы...). Иудейская апокалиптика, напротив, фактически признала эту соизмеримость, и хилиазм включила в подробности эсхатологии. Но тогда оказалась возможность и даже необходимость мыслить цели исторические или хилиастические достижимыми средствами эсхатологическими, т. е. при участии сверхчеловеческих сил, как deus ex machina, и эсхатологические образы стали наполняться человеческим, слишком человеческим содержанием. Появилось напряженное и роковое для Иудеи ожидание исторического чуда, сверхъестественной помощи для целей политических, национальных, экономических. На этом фоне развивается иудейский мессианизм со всей противоречивой сложностью своих представлений. |
| Комментарии Ангелина 17 января 2017, 17:03 Многие знают, что все мировоззрения людей в мире берут начало от какой-то одной веры в Бога (и основ культуры при ней) или от разных религий вместе (то есть от смешения религий, как то делают масоны), потом – от философии. О важности духовного единства в России писал в свое время профессор МГУ и православный христианин Иван Ильин. После прочтения предложенной статьи «Курс по религиозным культурам должен быть адекватно представлен в школе», а еще точнее после фразы: «Можно предположить, что информационный шум возник для того, чтобы сложилась ситуация, при которой программу снова направят на доработку». Вспомнилось, что так поступают во многих азиатских странах, объясняя это тем, что отказывать в просьбе – это невежество. И вспомнилась моя переписка с одноклассницей, которая вышла замуж за мусульманина. В одном письменном разговоре, который начала моя приятельница, речь зашла о том: правильно или нет – преподавать Основы Православия в школе в России. Она прислала мне выдержки из статей и свои комментарии. Вот они кратко: В Иордании «…детям, мыслящим на арабском языке, в школах преподают не только Ислам, но и Христианство». Когда я попросила объяснить эту фразу подробнее, она написала: «Но не в государственных школах. Там только Ислам. Страна то исламская. И официальная религия - Ислам. У нас приблизительно 70 к 30 государственных и частных школ. … среди арабов есть как мусульмане, так и иудеи, так и христиане…. Но. У нас мусульманская страна, в которой небольшое количество христиан. В государственных школах преподают основы Ислама. Христианство не преподают. Естественно, что в христианских школах, которые, в основном, частные, - преподают основы христианской религии. Дело в том, что одним из выпускных госэкзаменов в стране является экзамен Основы Ислама. Но для христиан он не является обязательным». И привела она мне такую справку из Википедии про христианство: «Христиане в Иордании составляют 6% постоянного населения Иордании и занимают 20% мест в парламенте. В основном, иорданские христиане принадлежат к Православной церкви (Иерусалимский патриархат) (по-арабски «рум-ортодокс») - более 2/3 всех христиан , остальные — к Греко-католической или Мелькитской церкви (на арабском «рум-катулик»), Римско-католической церкви (здесь они именуются " латиняне " ), Армянской апостольской церкви, маронитам и различным протестантским обществам». |
| Темы наших встреч начались где-то в 50-х-60-х годах, когда впервые в разговоре о человеке появился еще один довольно новый язык. Это был системный язык. Происходило это параллельно, а точнее говоря, как прямое следствие развития компьютеризации, появления проблематики искусственного интеллекта, развития компьютеров, как нового явления в интеллектуальной культуре. И вот тогда уже наметились два подхода. Наша дискуссия напрямик продолжала то, что с самого начала наметилось в этой тематике. С самого начала обозначился функциональный подход англосаксонский и подход идейно нагруженный, который российскому разуму всегда присущ. Американцы развивали эту самую технику, относились к ней достаточно рационально как к тому, что работает в определенной сфере. И каждая появляющаяся инновация для американского разума сразу естественно обставлялась размышлением о том, в какой сфере, для каких процессов, для каких проблем вот эта новация валидна. И сразу применительно к этой сфере она и понималась. Для русского разума сразу все перешло в какие-то глобальные измерения общего размышления о человеке, о разуме, о его возможностях, тогда как американцы полезным образом развивали рабочие средства, для каждого из которых указывалась та область, где данное средство адекватно и применимо. Русский разум начал видеть в этом общую концепцию человека, общий ключ к мирозданию, общий подход для размышления на все российские темы. Ничего хорошего, по-моему, из этого не происходило. Но пища для оживления сознания там была. Вот эти вот два подхода — функциональный англосаксонский и такой обобщающий с философскими и онтологическими нагрузками, так благополучно и дожили до нашего времени. По-моему на тематике автопоэзиса это вечное сочетание в очередной раз было развито. Безусловно, здесь мы имеем какой-то новый этап, новое поколение вот этого системного языка, язык очень богато разработанный в своей чисто предметной сфере, это богатый язык. Совершенно ясно, что если бы к нему сразу была видна та сфера, в которой он адекватно работает, то масса полезного могло бы произойти. |
| Александр 7 октября 2012, 05:10 Геннадий в полном смысле либерал. Комментируя, подтасовывает факты так, что они меняют смысл на прямо противоположный. И своими либеральными мозгами не может понять, что кощунницы они по сути, а хулиганки по действиям. Хотя если быть точнее богоборцы они по сути. А ответ Путина был таков, каков был вопрос. СОФИЯ 21 сентября 2012, 23:00 София : болит душа смотреть и слушать об этом. Ощущение что скоро наступит время Садома и Гаморы. Участь этих городов многим известна. Геннадий - либерал 18 сентября 2012, 21:45 Евгения. Услуга за услугу: " Анна, сын Сета (22 год до н. э. — 66) — первосвященник Иудеи с 6 по 15 год. Тесть первосвященника Каиафы. Принадлежал к партии саддукеев " . Если не верите - смотрите Евангелие (Новый Завет). Евгения 17 сентября 2012, 16:52 К сожалению, не смотрела это интервью, а только прочитала здесь, но, судя по ответам, президент у нас - мямля. Что это за " мне кажется " , " это, на мой взгляд, вопрос спорный " ?! Уважаемый Владимир Владимирович, Вы руководитель страны или что? Вам не должно " казаться " , что групповой секс в музее мог бы заинтересовать правоохранительные органы, Вы должны точно знать, что это правонарушение, которое, как минимум, должно было быть пресечено. В целом, позиция Путина ясна, но выражена она как-то... Как будто он боялся показаться " нелиберальным " . Ай-ай-ай. Геннадий, для справки, Anna - это женщина (вот оно, лицо нашего либерала=)). Кстати, с кем Вы пытаетесь ровняться, приводя сию цитату? Геннадий - либерал 17 сентября 2012, 08:22 r.b.Anna. Простите, трудно понять по латинице кто Вы: мужчина или женщина. Поэтому разрешите: Брат/Сестра вспомни и иудеи говорили о Иисусе Христе - " ...в Нем Сатана... " . Не опасаешься уподобится таковым? r.b.Anna 16 сентября 2012, 01:37 Играете словами господа либералы! ...для меня, лично, слова " Я-либерал " звучит адекватно словам " Я-антихристианин " , т.е. либерал - это человек, который через цепочку слов демократия, либерализм, свобода, равенство, секуляризм прекрывает свое духовное безбожие. |
| И всё же, хоть и медленно, эволюция классических размеров происходила: элементы тоники и силлабики начали мало-помалу проникать в средневековую поэзию. Например, в ямбическом триметре, которым написано стихотворное житие св. Пантелеимона, каждый стих имеет обязательное ударение на предпоследнем слоге и состоит ровно из двенадцати слогов. По этой причине литературоведы предпочитают называть такой размер не ямбическим триметром, а византийским двенадцатисложником. Таким образом, византийский двенадцатисложник на бумаге (точнее, пергаменте) выглядел, как ямбический триметр, а звучал как-то иначе. Мы можем лишь догадываться, как произносились средневековыми византийцами стихи, сочетавшие в себе классические каноны метрики (при невозможности адекватно воспроизвести звучание метра) и новые черты тоники. Вероятно, из-за постоянной длины строк, делящих речь на примерно одинаковые по длительности отрезки, и постоянного ударения на предпоследнем слоге их звучание более всего напоминало ритмизованную прозу. Таким образом, выбрать способ перевода, наиболее подходящий для передачи типичных особенностей византийского стиха, учитывая его внутреннюю противоречивость (несоответствие написанного слова звучащему) – весьма непростая задача. В итоге, приходится смириться с тем, что адекватно перевести византийский двенадцатисложник на русский язык невозможно вдвойне. Вопервых, мы не можем воспроизвести подлинное звучание ямба средствами нашего языка, в котором гласные не различаются по длительности. Так же дело обстояло и для византийцев, правда, мы имеем то преимущество перед ними, что можем стилизовать метрический ямб при помощи привычного для нас ямба силлабо-тонического. Так всегда и поступают при переводе античной поэзии. Однако, при этом возникает ещё одна трудность, связанная уже непосредственно с особенностью византийского двенадцатисложника: последнее ударение стиха там всегда падает на предпоследний, 11-й слог, а в ямбе ударными могут быть только чётные слоги, в том числе 10-й и 12-й (третий от конца и последний), но никак не предпоследний. В итоге, переводя этот размер ямбами, мы оказываемся перед необходимостью избрать либо постоянную длину стиха в 12 слогов, либо постоянное ударение на предпоследнем слоге, поскольку и то, и другое одновременно невыполнимо. Обе эти особенности совмещаются в византийском двенадцатисложнике, но именно потому этот размер, сочетающий в себе принципы метрики и нарождающиеся элементы тоники, внутренне противоречив. |
| Но это и значит, что именно этим нам открывается трансрациональность отношения между «душой» и «духом». Это отношение – не в меньшей мере, чем отношение «я-ты», – подчинено основоположному, образующему само существо конкретной реальности принципу антиномистического монодуализма – единству раздельности и взаимопроникновения. Мы стоим и здесь перед двоицей, которая вместе с тем есть исконно-нераздельное единство, – или перед единством, которое обнаруживает себя как конкретное, подлинно внутреннее всепронизывающее единство именно в неразрывной сопринадлежности, в неудержимом переливании друг в друга тех двоих, на что оно разделяется. Но в этом, в сущности, уже содержится единственный возможный и адекватный ответ на вопрос о «трансцендентности» или «имманентности» духа в отношении души. Согласно принципу антиномистического монодуализма, ответ этот может быть только трансрациональным. Дух и трансцендентен, и имманентен душе, и притом не в смысле простой суммированной совместности этих двух отношений, а в смысле их внутреннего сущностного единства, в силу которого мы можем такие сказать, что оба эти определения, в сущности, не выражают адекватно существа отношения, т. е. что дух ни трансцендентен, ни имманентен душе, а стоит к ней в каком-то третьем, уже несказанном отношении. Мы должны и здесь осознать неадекватность, «приблизительность» всех логических определений – в данном случае категорий «трансцендентности» и «имманентности» – и восчувствовать, в немом опыте испытать несказанное своеобразие этого отношения. И мы улавливаем его адекватно, лишь поскольку мы имеем смелость витать над обоими этими логическими определениями – в сфере здесь именно «не исключенного третьего». Чрезвычайно существенно не только в принципе признать необходимость этого несказанного трансрационального синтеза, но и ясно увидать его во всей его непостижимости или – точнее – беспрепятственно и неискаженно воспринять в себя его откровение. Как уже сказано, осознавая до конца нашу «душевную жизнь», наше непосредственное самобытие, т. е. имея ее как хотя и своеобразную, но все же подлинную реальность, мы уже тем самым вышли за пределы субъективности, т. е. за пределы непосредственного самобытия в его отрешенности, и находимся в области духовного бытия. Имея себя как подлинную реальность, сознавая глубочайший корень или фундамент нашего субъективного самобытия, мы тем самым имеем в себе вместе с собой и нечто внутренне объективное – нечто большее и иное, чем мы сами в нашей субъективности, в образующей наше собственное существо беспочвенности, призрачности, потенциальности нашего чисто душевного бытия. Мы стоим здесь перед парадоксом, который не может и не должен быть устранен и преодолен, а, напротив, должен быть покорно хрипят как таковой, – перед тем парадоксом, что то, что глубочайшим образом имманентно, что раскрывается нам через внутреннее углубление в самих себя и осознание самих себя, – тем самым уже есть трансцендентное. |
|
|
