| Вот что пишет о названии Лиепая франкоязычная, а также итальянская и португальская Википедия: « en allemand (по-немецки): Libau ; en polonais : Lipawa ; en russe : Либава, Libava, ou (или) Лиепая, Liepaïa; en yiddish : , Libave». Это историческое название Либава носила с 1263 по 1920, и оно должно вернуться в русский язык, как и другие исторические топонимы и этнонимы! Чем же отплатили нам латыши за то, что мы им позволили больше, чем самим себе? Отплатили они злобой за добро. Латышские нацисты во время оккупации не уступили в жестокости украинским. И по сей день Латвия остаётся оплотом нацизма и русофобии. За троцкистскую национальную и языковую политику большевиков 1920-х годов Россия сейчас расплачивается кровью своих сынов и дочерей, разрушениями и всеми бедами войны. Что ещё должно произойти, чтобы мы сделали выводы и изменили в корне нашу культурную политику? Ракетно-бомбовые удары по Москве? Вступление в спецоперацию против нас всех лимитрофов? Униженное положение русского языка и русской топонимики не укрепляет дружбу народов России, а наоборот, является заготовкой заклятых наших «бывших партнёров», чтобы задействовать её против нас в нужное им время. И события на Украине показали, что нам пора, очень пора приступить к «разминированию» России во всех отношениях – в идеологическом, культурном, административном, топонимическом, языковом и прочих. Примечательно, что не входившие в СССР народы, страны и города в русском языке названы отлично от их «родных» наименований. И это ничуть не мешало и не мешает хорошим, даже союзническим отношениям с ними. Так, Китай (Джун-го) и китайцы (хань) ничуть не смущаются, что мы называем их столицу (Бей-джин) Пекином. Отсутствие топонимических «мин» за границами СССР подтверждает довод о том, что подчинение русских топонимов и этнонимов малым народам бывшего Советского Союза является «миной», и пора эту мину обезвредить. Кроме того, сохраняющаяся троцкистская топонимика вводит в заблуждение простых, не склонных к исследованиям, людей, как русских, так и иностранцев. |
| Москву не смогли взять, сломались зубы. Название операции по-немецки звучало «Курпатэ юден» – «отеческая забота о евреях». Ее так назвали руководители зондергруппы «В». А уже ее зондеркоманда 8, возглавляемая Отто Бредфишем, эту же операцию по уничтожению еврейского населения называла «Капитальным ремонтом». Видите ли, они, убивая, капитально ремонтировали души евреев. 15 августа 1941 в таком «капитальном ремонте» душ евреев именно на куропатском холме принял участие сам Гиммлер, рейхсминистр Германии и шеф СС. В суде доказано, что Гиммлер лично стрелял из своего пистолета в еврейских детей и женщин. Это доказал суд в Мюнхене в июле 1961 года над Бредфишем и его бандой карателей. Позняку З.С. очень было по душе немецкое название «Курпате юден», его то он приспособил к белорусскому языку. Получилось благозвучное для его «белорусского» уха название «Куропаты». Позняк З.С. получил за это не только одобрение и пожатие руки Президентом США Биллом Клинтоном на «куропатском» холме в Зеленом Луге Минска 15 января 1994 года, но и желанное для него гражданство США. Сегодня Позняк З.С., как их агент, получает от ЦРУ пожизненную пенсию в размере всего-то 100 тысяч долларов в год. Это благодарность Америки за успешное участие в операции «Куропаты». Вот, оказывается, как все просто и понятно (см. «Куропаты: змеиный поцелуй Америки». Минск: Бизнесофсет, 2022). Но случайно ли следователи Прокуратуры БССР в 1988 году признали противоречащее букве и духу приказа Ежова исполнение приговора сотрудниками НКВД в 1937-1938 годах, полностью согласившись с придуманной и озвученной Позняком З.С. версией? Ведь даже пытливый исследователь, лично заинтересованный в истинности результата, Мараков в своих многочисленных работах утверждает, что приговоры о высшей мере наказания – расстреле – приводились НКВД исключительно в тюрьмах. О том же громогласно заявляли бывший сотрудник 10 отдела КГБ БССР, капитан Жур В.Я., а также историк и исследователь, многократно работавший в архивах КГБ Минска и Москвы, Адамушко В.И. В документальной книге «Куропаты: змеиный поцелуй Америки», приведен даже подлинный акт и дано описание порядка приведения в исполнение приговора суда (смертной казни) главарю банды в помещении Вилейской тюрьмы в 1940 году, лицах, приводивших приговор в исполнение. Указано и точное место захоронения тела, но это – не в «Куропатах»! Оно упокоено в лесу, по такой-то дороге, на таком-то километре справа. С подлинными документами спорить трудно! |
| Но были и свои «изюминки». Например, информационные подрывные акции против карпато-русских эмигрантов в США. Стараясь расколоть карпато-русское движение изнутри, чешские консулы рассылали клеветническую информацию о положении дел в Карпатской Руси, очерняли наиболее активных карпато-русских деятелей, подкупали морально неустойчивых. Карпатороссам в США чешские дипломаты настоятельно советовали отойти от карпато-русского движения (за определённую плату) и не поддерживать связей с карпато-русскими организациями. При чехах русские Карпатской Руси (а все карпатороссы считали себя именно русскими) были поражены в правах больше, чем любой другой народ, проживающий в Чехословакии. Извечные враги чехов и словаков, венгры, а также местные немцы и евреи имели больше прав, чем местное карпато-русское население. Суды, железные дороги, образовательные учреждения, школы, полиция - всё находилось в руках чехов, командированных Прагой в рамках программы по чехизации края. Карпатороссам было крайне тяжело устроиться на работу в органы власти. Отовсюду изгонялся русский язык. Даже в железнодорожных вагонах было запрещено под угрозой увольнения вывешивать таблички «Для курящих» и «Для некурящих» на русском языке (3). Таблички должны были быть только на чешском или немецком языке. Как справедливо отмечал А. Геровский, Карпатская Русь была для чехов колонией, поскольку чешские чиновники, командированные сюда, получали т.н. колониальную доплату (kolonialny priplatek) к основному жалованью. Чешские чиновники наотрез отказывались учить русский язык, принципиально общались с просителями по-чешски, по-немецки либо по-венгерски. Свободы печати в Чехословакии было меньше, чем даже в Австро-Венгрии. Полиция запросто могла конфисковать весь тираж «неблагонадёжной» газеты, а то и остановить навсегда её выпуск. Так, выпуск газеты «Русский вестник» в Ужгороде был приостановлен на три месяца. До этого тираж газеты 17 раз подвергался конфискации. При этом Фонд имени президента Вудро Вилсона (США) поднес президенту Масарику золотую медаль, как « основателю и президенту единственной державы в средней Европе, в которой существует свобода печати » (4). |
| При этом он всегда подчёркивал, что это его личный выбор; церковный сепаратизм он никогда не проповедовал и к нему никого не принуждал. Впрочем, в последние годы жизни его позиция смягчилась, и он стал иногда посещать богослужения. Постепенно слабея, Терстеген жил у себя в доме в Мюльхайме, не прекращая активной пастырской и писательской работы. Незадолго до смерти Терстеген написал завещание, в котором подтвердил свою принадлежность протестантизму и Реформатской Церкви. Умер он от водянки 3 апреля 1769 г. Вниманию читателя предлагается первый трактат из главной книги Герхарда Терстегена «Путь истины» «О Священном Писании». В дальнейшем планируется публикация ещё нескольких трактатов из этой же книги, отдельных писем, а также статьи, в которой сравниваются пастырские методы Терстегена и св. Феофана Затворника. Игумен Петр (Мещеринов) Открой очи мои, и увижу чудеса закона Твоего. (Пс. 118, 18) ВВЕДЕНИЕ К взыскующему истины читателю Сие краткое сочинение о Священном Писании, выходящее ныне с некоторыми дополнениями в свет, первоначально было написано и сделалось известным как предисловие к изданию одной из немецких Библий, причём не имелось в виду ничего большего, как только послужить тем, кому сия Библия попадёт в руки. Но поскольку предисловие это широко распространилось и было отдельно напечатано не только по-немецки, но и по-голландски, и все экземпляры были распроданы, а ныне многие вновь желают видеть его издание на немецком языке, – то увидел я в этом руку промысла Божия, коему и предаю как себя, так и моё сочинение, со смиренным упованием и молитвою, да осенит его Бог Своим благословением и да восполнит всякий его недостаток Своим благодатным помазанием в сердцах читателей. Содержание и цель сего трактата заключается в следующем: В первой главе указывается на авторитет Священного Писания и на должное благоговение, какое всякий обязан питать по отношению к нему. Этим, с одной стороны, среди прочего, может быть исправлено пагубное заблуждение тех, которые, будучи преисполнены духовной гордости и высокомерия, под выдуманными предлогами «высокой духовности» относятся к писаному слову Божию свысока, к расстройству и вреду неопытных душ. |
| В списке его поклонников числились и шведская королевская чета, и король Пруссии, и даже император Мексики! Датский король Kpucmuah IX воспитывал своих наследников на сказках Андерсена и относился к поэту с таким участием и любовью, что лично провожал сказочника в последний путь, шествуя за его гробом. Благодаря Kpucmuahy IX «андерсеновский дух» проник и в российский императорский дом, ведь одна из дочерей датского короля, принцесса Дагмара, словно по волшебству в далекой России превратившаяся в Марию Федоровну, стала супругой Александра III и матерью Hukoлaя II. «25 лет назад я пришел с маленьким узелком в Копенгаген. Бедный и чужой всем мальчик, сегодня я пью шоколад с королевой, сидя за столом напротив нее и короля», – не без гордости писал Андерсен сыну своего покровителя и другу Эдварду Коллину 5 сентября 1844 года. Говоря современным языком, сказочник стал настоящей суперзвездой. Ему было всего 43 года, когда в Германии вышло 38-томное (!) собрание его сочинений по-немецки. И даже в стране Советов, упорно строившей «новый мир», свободный от старых «отживших предрассудков», Ханс Кристиан Андерсен, пожалуй, повлиял на воспитание многих поколений едва ли не больше, чем весь марксизм и ленинизм вместе взятые. Шутка ли – он был самым издаваемым в СССР зарубежным писателем: общий тираж 515 изданий составил 97,119 млн экземпляров. Конечно, цензурой нещадно вычеркивались не просто отдельные слова, но и целые абзацы. Но вычеркнуть общий христианский смысл сказок было невозможно. Хотя большинство читателей воспринимает Андерсена исключительно как детского писателя, сказочника, он оставил очень богатое наследие: 8 сборников стихов, 6 романов, 6 книг романтической прозы, 5 подробных путевых очерков, около 50 пьес (как собственного сочинения, так и адаптации других авторов, в том числе либретто опер), а также 3 автобиографии (самая большая в русском переводе – 700 страниц). Более того: сам Андерсен долгое время не считал сказки своим основным литературным амплуа и относился к ним как к хобби, не придавая им важного значения – чего не скажешь о романах и пьесах (но кто их сейчас знает? Разве что специалисты…). Первый сборник сказок – «Сказки, рассказанные детям» – увидел свет в 1835 году, когда Андерсену исполнилось 30 лет… «Снежную королеву» он написал в 39 лет. «Жил-был тролль…» |
| Дмитрий Иванович Чижевский (родился в 1895 г.) эмигрировал после большевистской революции и в течение ряда лет был профессором в Галле. Ему принадлежит много книг и статей по истории философии славянских народов. Его основные работы: «Философия на Украине», 1926; «Формализм в этике» («Труды Русского народного университета в Праге», I, 1929); «Проблема двойника» (сборник «Достоевский», изданный А. Бемом, I, Прага, 1929); «Философия Сковороды», 1934; «Hegel in Russia» («Гегель в России»), Париж, 1939; также по-немецки в сборнике «Hegel bei den Slaven» («Гегель у славян») под редакцией Чижевского, Рей-хенберг, 1937 387 . В своей статье «Формализм в этике» Чижевский излагает оригинальный план развития этики в духе конкретного идеал-реализма. В своем исследовании о творчестве Достоевского Чижевский высказал ценные мысли относительно проблемы «двойника», объясняя это странное явление моральным упадком личности. 3. Л. Л. Кобилинский Лев Львович Кобилинский (1877–1947), писавший под именем Кобилинский-Эллис, покинул Россию в 1911 г. Поучительная история его эмиграции рассказана в «Мемуарах» Андрея Белого. Он стал учеником Рудольфа Штейнера – основателя антропософии. Слушая его лекции, он начал сомневаться в том, поклоняется ли Штейнер силам света или силам тьмы. Однажды, ожидая начала лекции, Кобилинский обратился к немецким дамам, последовательницам Штейнера, с вопросом о том, служит ли он Христу или сатане. Дамы ответили: «Wir sind ein Luciferianisches Wolk» («Мы слуги сатаны»). Тогда Кобилинский отверг антропософию, стал католиком и поселился в Швейцарии. Я знаю об отношении Кобилинского к Штейнеру из его писем мне. Основными работами Кобилинского-Эллиса являются: «Monarehia Sancti Petri» («Царство Святого Петра»); «Christliche Weisheit» («Христианская мудрость»), 1929; «Жуковский». Христианское мировоззрение Кобилинского не во всем сходится с традиционным христианством. Так, он утверждает, что великое множество личностей является результатом греха; веря в перевоплощение, он однажды выразил свой взгляд на этот вопрос своему отцу, исповеднику, монаху-ка-пуцину. Капуцин сказал ему: «Всемогущий Бог может полать человеческую душу триста раз родиться на землю, если это необходимо» 388 . |
| Остальные, напившись молока, также по одному перешли к колодцу, что-то их там заинтересовало. Она же продолжала стоять возле подойника, не зная, что лучше — уйти с глаз долой или еще подождать? Но все-таки надо, наверно, чтобы здесь был хозяин, который куда-то запропастился и не показывается. Или он не видит, кто к ним пожаловал, с досадой подумала Степанида. — Богатька! — снова окликнул ее Свентковский. — Германский фельдфебель желает отведать вашей воды. Будьте добры, принесите ведро. — Ведро? Сейчас… «Добрались-таки наконец», — начиная раздражаться, подумала она, вбегая в сени. Там она сдавленно-тревожным голосом крикнула «Петрок!» и, выплеснув остатки воды в бадейку, вынесла им во двор новое цинковое ведро, которое у нее перехватил тот, помоложе, в очках. Пристегнув ведро к цепи, он ловко раскрутил ворот и, как только ведро в глубине коснулось воды, начал легко поднимать его, вращая железную ручку; остальные неподвижно стояли возле колодца — ждали. На нее они снова перестали обращать внимание, и она подумала, что все-таки надо вытолкать сюда Петрока. Но именно в этот момент он и сам появился из сеней, в опорках на босу ногу прошел мимо нее к колодцу и с какой-то боязливой почтительностью снял с головы суконную, с обвислым козырьком кепку. — Ага, хорошая водичка, знаете… — дрогнувшим от волнения голосом заговорил он, обращаясь к немцам. Тем временем немцы уже вытащили ведро воды и переливали ее в какой-то плоский зеленый сосуд, сдержанно переговариваясь между собой. Никто из них, кроме разве Свентковского, даже не взглянул на хозяина хутора, и, только когда учитель что-то сказал по-немецки, рябой немец смерил Петрока неопределенным медленным взглядом. Тот поклонился еще раз, и тогда молодой, в очках, стоявший к нему ближе других, вынул из кармана пачку сигарет, сначала взял одну сигарету сам, а другую протянул Петроку. Петрок, все комкая кепку, неловко, заскорузлыми пальцами взял сигарету и стоял, будто не зная, что с нею делать. Немец прикурил от зажигалки, Петроку, однако, прикурить не дал. |
| – Когда слушаются, – проворчал опять супруг. – Именно, когда слушаются! Оттого-то мне и весело. Особенно с тобою. Не правда ли, пышна? А вот и кофе. На громадном подносе, с которым появился кельнер, находилась также и театральная афишка. Марья Николаевна тотчас ухватилась за нее. – Драма! – произнесла она с негодованием, – немецкая драма. Все равно: лучше, чем немецкая комедия. Велите мне взять ложу – бенуар – или нет… лучше Fremden-Loge, – обратилась она к кельнеру. – Слышите ли: непременно Fremden-Loge! – Но если Fremden-Loge уже взята его превосходительством, директором города (seine Excellenz), – осмелился доложить кельнер. – Дайте его превосходительству десять талеров, – а чтоб ложа у меня была! Слышите! Кельнер покорно и печально наклонил голову. – Дмитрий Павлович, вы поедете со мной в театр? немецкие актеры ужасны, но вы поедете… Да? Да! Какой вы любезный! Пышка, а ты не пойдешь? – Как прикажешь, – проговорил Полозов в чашку, которую поднес ко рту. – Знаешь что: останься. Ты в театре все спишь – да и по-немецки ты понимаешь плохо. Ты лучше вот что сделай: напиши ответ управляющему – помнишь, насчет нашей мельницы… насчет крестьянского помолу. Скажи ему, что я не хочу, не хочу и не хочу! Вот тебе и занятие на целый вечер. – Слушаю, – ответил Полозов. – Ну, вот и прекрасно. Ты у меня умница. А теперь, господа, благо мы заговорили об управляющем, будемте толковать о главном нашем деле. Вот как только кельнер уберет со стола, вы нам все расскажете, Дмитрий Павлович, о своем имении – как, что, за какую цену продаете, сколько хотите задатку вперед, – словом, все! («Наконец-то, – подумал Санин, – слава Богу!») Вы уж мне кое-что сообщили, сад свой, помнится, чудесно описали, да «пышки» при этом не было… Пусть он послушает – все что-нибудь пробуркнет! Мне очень приятно думать, что я могу помочь вам жениться, да я же обещала вам, что после завтрака займусь вами; а я всегда держу свои обещания; не правда ли, Ипполит Сидорыч? Полозов потер себе лицо ладонью. – Что правда, то правда, вы никого не обманываете. |
| Слезами, скорбью и упреками она склонила супруга, чтобы и младшего сына учить также, как и его братьев. Она убеждала мужа такими словами: «Если Богу угодно определить его в монашескую жизнь, то неужели науки помешают? Напротив, ученый и в монашестве на все способнее. Если же, достигнув зрелости, он не захочет пойти в монахи, то подумай сам, что он за человек будет в мире? Видя братьев своих образованными, не будет ли он роптать на нас, что их мы воспитали как своих детей, а его презрели как подкидыша?» Убежденный этими словами, Василий Данилович поручил и семилетнего Захарию учителям, чтобы занимались им так же, как и старшими сыновьями. Но и поприще учения для Захарии было не столько училищем мирских наук, сколько училищем смирения и терпения. Видно, нужно было, чтобы эти природные добродетели с самой юности твердо и глубоко укоренились в душе его такими испытаниями; для того и попустил Господь эту богобоязненную женщину отступить несколько от покорности Его воле, чтобы сама его мать была орудием небесного учения, то есть смирения и терпения. Назначение же Божие этого не изменилось. Послушный, кроткий и робкий Захария, исполняя волю родителей, с великим прилежанием старался изучить все, что ему преподавал тот или другой учитель, но тщетно. Бог не открывал ему понятия ни в каких науках. Особенно трудно давался ему французский язык, по-немецки он тоже очень мало успевал, но зато в Законе Божием являл успехи. Благодаря этому отрок научился такому смирению, что считал себя неспособнее и глупее своих братьев, научился и терпению, нещадно утомляя себя уроками, тоскуя и проливая слезы о том, что ничего не может выучить, и к тому же перенося за это строгие взыскания от родителей и учителей. Только в те дни находил он себе отраду, когда преподавался Закон Божий: за успехи в этом предмете ласкали его утешенные родители и хвалил учитель. Вот как Бог с юности приучал сердце избранного отрока возлюбить святой Закон Свой. Наконец и родители убедились в том, что Бог промыслительно не дает ему понятия в светских науках, и хотя не отстранили Захарию от занятия ими, чтобы не удалить его от братьев (так как родители весьма утешались, видя дружбу и горячую любовь между своими детьми), но оставили уже без всякого внимания его успехи в светских науках, предложив и учителям, не переставая заниматься с ним, не взыскивать с него строго, но оставить на волю Божию, выучится ли он чему или нет. |
| Также производимые Голочекиным допросы в течение несколеких дней в доме советов не дали никаких результатов. Одно было ясно: еще находилось оружие в городе, о котором советския власти ничего не знали, и были люди в городе, которые серьезно думали при помощи этого оружия освободить из заключения Царскую Семью. Это произошло, как сказано, 4-го июля. С этого дня революционный штаб не упускал из вида дом Ипатьева. Если подобная попытка будет еще раз предпринята, то она натолкнется на этот раз на бдительность новой охраны, которая теперь состояла только из органов ЧК и Интернациональной бригады, т. е. людей, которые под Царским режимом много страдали, как военнопленные, людей, которые дадут себя скорее застрелить, чем допустить освобождение Романовых. 6 . Команда новой охраны, с этого дня, была поручена человеку, который вошел в историю как убийца Царя: Янкелю Юровскому. Янкель Михайлович Юровский родился в религиозной семье в 1878 г. в одном городе Томской губернии. Он позднее участвовал в возстании в Лодзи и бежал в Германию, где он научился говорить хорошо по-немецки, конечно с еврейским произношением. Позднее он снова выплыл в южной России, завязал связь с конспиративным коммунистическим движением, был арестован и сослан в Екатеринбург. Здесь он открыл фотографическое ателье и вскоре насчитывал среди своих клиентов всех лучших представителей города. Это имело роковое значение для тех, кого он фотографировал, т. к. с каждого снимка он оставлял себе копию, на которой было написано имя и точный адрес. Эта коллекция в чистом виде находилась теперь на его письменном столе, председателя ЧК, в комнате в доме советов, который раньше был американской гостиницей. Как только от революционного трибунала поступала справка, Мебиус имел обыкновение спрашивать: «Товарищ Юровский, принесите ваш фотографический альбом, может быть вы имеете карточку человека, которого мы ищем?» Обыкновенно эти слова сопровождал громкий смех, но Юровского это не смущало, он был очень горд, если он действительно сейчас же мог достать нужную карточку. |
|
|
