| Вообще, с точки зрения летописи не имеется достаточных оснований к тому, чтобы скептически относиться к указанию „Жития», что св. князь „стоя (под Корсунью) шесть месяц». Впрочем, как и указано выше, проф. Соболевский делает лишь попытку отстоять возможность летописной даты крещения киевлян, не настаивая на ее полной справедливости 270 . Г. Матченко поступает не так; он решительно утверждает, что годом крещения Киева должен быть признан 988-й, так как он точно обозначен в летописи: „Дата эта, продолжает г. Матченко, в списке псковской (первой) летописи (П. С. С. Лет. IV, 175–176 стр.) проверена и подкреплена сверх того следующими хронологическими вычислениями: „Крещена Русская земля в 9-е лето княжения Володимерова“, т. е. в 988 г.; „от Адама до крещения русского 6496 г.“, (5508+988), „от крещения русского до смерти Владимира 28 л.“; в обоих этих случаях получается тот же 988 г. 271 “. Получается ли этот год во втором случае (из двух последних), по крайней мере по способу вычисления самого г. Матченко, об этом мы имели случай упомянуть выше. Первое указание – „крещена Русская земля в 9-е лето княжения Володимерова» – может иметь значение только в том случае, когда будет принята неправильно указанная в летописи дата занятия Володимером Киева – 980-й год вместо 978. Затем не ясно, в чем же в псковской летописи обнаружилась проверка и подкрепление летописного года крещения киевлян? Признавая хронологические указания начальной летописи заслуживающими доверия и исходя из них, псковская летопись делает лишь то, что вычисляет, на каком году княжения Владимира и от сотворения Мира было начато крещение земли русской, причем год этого события – 988-й уже дан и признан правильным; какая же может быть его проверка и где подкрепление? Вообще же, с точки зрения г. Матченко, 988-й г., как год крещения киевлян, потому заслуживает доверия, что указан в летописи. Но если мы примем во внимание, что из самих защитников летописи некоторые не находят возможным признать указанную дату вполне правильной, то поймем, как не твердо представленное доказательство. |
| В 1113 году умер Святополк, и киевляне, собравшись на вече, избрали Владимира Мономаха своим князем; но Владимир медлил; между тем киевляне, недовольные поборами своего покойного князя, напали на дом его любимца Путяты и разграбили жидов, которым потакал Святополк во время своего княжения и поверял собрание доходов. В другой раз послали киевляне к Владимиру послов с такой речью: «Иди, князь, в Киев, а не пойдешь, так разграбят и княгиню Святополкову, и бояр, и монастыри; и будешь ты отвечать, если монастыри ограбят». Владимир прибыл в Киев и сел на столе по избранию киевской земли. Время его княжения до смерти, последовавшей в 1125 году, было периодом самым цветущим в древней истории Киевской Руси. Уже ни половцы и никакие другие иноплеменники не беспокоили русского народа. Напротив, сам Владимир посылал своего сына Ярополка на Дон, где он завоевал у половцев три города и привел себе жену, дочь ясского князя, необыкновенную красавицу. Другой сын Владимира Мстислав с новгородцами нанес поражение Чуди на балтийском побережье, третий сын Юрий победил на Волге болгар. Удельные князья не смели заводить междоусобиц, повиновались Мономаху и в случае строптивости чувствовали его сильную руку. Владимир прощал первые попытки нарушить порядок и строго наказывал вторичные. Так, например, когда Глеб Мстиславич, один из кривских князей, напал на Слуцк и сжег его, Владимир пошел на Глеба войною, но Глеб поклонился Владимиру, просил мира, и Владимир оставил его княжить в Минске; но несколько лет спустя, вероятно, за такой же проступок, Владимир вывел Глеба из Минска, где он и умер. Точно так же в 1118 году Владимир, собрав князей, пошел на волынского князя Ярослава Святополковича, и когда Ярослав покорился ему и ударил челом, он оставил его во Владимире, сказав ему: «Всегда иди, когда я тебя позову». Но потом Ярослав напал на Ро-стиславичей и навел на них ляхов; кроме того, он дурно обращался со своею женою; Владимир сердился на него и за это. Владимир выгнал Ярослава, отдавши Владимир-Волынский своему сыну Андрею. Ярослав покушался возвратить себе Владимир с помощью ляхов, венгров и чехов, но не успел, и был изменнически убит ляхами. |
| Т. 2. Стб. 324-325). В кон. июля 1146 г. И. О. как буд. правителю Киева присягнули призванные кн. Всеволодом в Вышгород представители киевской знати. Эту процедуру др. киевляне повторили в Угорском урочище под Киевом, вышгородцы - в Вышгороде. 2 авг. 1146 г., на следующий день после смерти кн. Всеволода, И. О. въехал в Киев. На вече, собранном на Ярославле дворе, горожане потребовали от нового правителя наказать тиунов покойного киевского князя Ратшу и Тудора. И. О. обещал, что насилия в Киеве не будет, новые тиуны будут поставлены по воле киевлян, а суд будет осуществлять он сам, после чего киевляне вновь присягнули князю. И. О. пресек попытки горожан грабить дворы неугодных им лиц. (В Лаврентьевском своде, основанном на киевском летописании, сведения о присягах И. О. киевлян и князей отсутствуют.) Вскоре киевляне решили, что И. О. им «не угоден», и тайно отправили послов к Изяславу Мстиславичу с приглашением на киевский стол. (В Московском своде кон. XV в. читаются слова о нарушении И. О. соглашений с киевлянами, которые отсутствуют в Ипатьевской и Лаврентьевской летописях. Не исключено, что это попытка согласовать сведения 2 источников.) Против войск Изяслава, двинувшихся из Переяславля Русского вместе с союзными половцами, И. О. выступил со Святославом Ольговичем и с племянником Святославом Всеволодовичем. Значительная часть ополчения киевлян, подговоренная киевским тысяцким Улебом и воеводой Иваном Войтишичем, во время боя перешла на сторону переяславского князя. Сторону Изяслава приняли также Изяслав и Владимир Давидовичи, нарушив крестное целование в надежде захватить «волости» И. О. и Святослава, к-рого они предполагали убить после И. О. (черниговский летописец обличает князей за нарушение присяги: диавол вложил им мысль «не взискати брата Игоря, ни помянути отцовства, ни Божественныя любве, якоже бе лепо жити братьи единомыслено укупе» - ПСРЛ. Т. 2. Стб. 328-329). Сражение произошло 13 авг. 1146 г., войска И. О. были разбиты. Князь бежал, около Дорогожича попал в болото, где и был 17 авг. |
| Ясно, что брак с греческой царевной представлялся наилучшим к этому средством, вступив с императорами греческими в родство, он тем приобрел бы их неподдельное и, возможно, усердное доброжелательство. Взяв Корсунь, Владимир немедленно отправил посольство в Константинополь к тогдашним императорам Василию и Константину, с одной стороны – прося для, имевшей вслед за сим явиться, Русской церкви того, что ей было нужно от Греков, а с другой стороны – себе прося в замужество сестру императоров, царевну Анну. Желание ли получить Корсунь обратно или иметь от Владимира военную помощь, заставила императоров согласиться на желание Владимира вступить с ними в родство. Владимир крестился в 987 г. и получил в супружество царевну; во святом крещении он назван был Василием. Общее крещение Руси (Киевлян) (988–90) Общее крещение народа, происшедшее между 980–90 гг., к которому приступил Владимир после возвращения из Корсуни, было начато с Киевлян. «Житие Владимира» неизвестного автора и за ним повесть о крещении, помещенная в летописи, рассказывают, что Владимир, возвратившись из Корсуни, сокрушил бывшие в городе идолы. Житие и повесть в летописи говорят, что все жители города крещены были единовременно, что они явились на место крещения, которым была река, в назначенный день, по приказанию князя. Житие и повесть утверждают, что все «людье, (слышав приказание князя) с радостью идяху, радующеся и глаголюще: аще бы се не добро было, не бы(ша) сего князь и бояре прияли». Вслед за крещением Киевлян Владимиром были сокрушены в Киеве языческие идолы, находившиеся на местах общественных мольбищ, и тотчас же затем было срублено потребное и возможное на первый раз количество христианских церквей. Для крещения других городов после Киева нужно было поставление священников, а так как священников могли ставить только епископы, и, следовательно, что к крещению других городов после Киева, Владимир мог приступить только после прибытия митрополита и епископа. «В лето 6499 (991 г.) – как говорит первоначальная летопись, – крестився Владимир и взя у Фотия патриарха у царьградского первого митрополита Киеву Леона и Новгороду архиепископа Якима Корсунянина». |
| Пойдя же за нашего князя, ты будешь нам госпожой и обладательницей Древлянской земли». Княгиня Ольга, скрывая свою печаль и болезнь сердечную по муже, сказала посольству с притворной радостью: «Мне угодны слова ваши, ведь мужа мне уже не воскресить, а оставаться вдовой для меня не беспечально: будучи женщиной, я не в состоянии, как следует, управлять таким княжеством; сын же мой еще малый отрок. Итак, я с охотой пойду за вашего молодого князя; к тому же я еще и сама не стара. Теперь идите, отдохните в ладьях ваших; утром же я позову вас на почетный пир, который устрою для вас, чтобы всем стала известной причина прибытия вашего и мое согласие на ваше предложение; а затем я пойду к князю вашему. Вы же, когда посланные утром придут взять вас на пир, знайте, как вам должно соблюдать при этом честь пославшего вас князя и вашу собственную: вы прибудете на пир таким образом, как прибыли к Киеву, то есть в ладьях, которые понесут киевляне на головах, — пусть все увидят вашу знатность, которой я почитаю вас такой великой честью пред моими людьми». С радостью древляне удалились в свои ладьи. Княгиня же Ольга, мстя за убийство своего мужа, раздумывала, какой бы смертью погубить их. Она приказала той же ночью выкопать глубокую яму во дворе при загородном дворце княжеском, в котором находилась и прекрасная палата, приготовленная для пира. Наутро княгиня послала честных мужей звать сватов на пир. Посадив их в маленькие лодочки по одному, киевляне понесли их, надутых пустой гордостью. Когда принесли древлян на двор княжий, Ольга, смотревшая из палаты, приказала бросить их в глубокую яму, приготовленную для этого. Затем, подошедши сама к яме и нагнувшись, спросила: «Угодна ли вам такая честь?» Они кричали: «О, горе нам! Мы убили Игоря и не только не приобрели через это ничего хорошего, но получили еще более злую смерть». И приказала Ольга засыпать их живыми в той яме. Сделав это, княгиня Ольга немедленно послала своего гонца к древлянам со словами: «Если вы действительно хотите, чтобы я пошла за вашего князя, то присылайте за мной посольство и более многочисленное, и более знатное, чем первое; пусть оно с честью ведет меня к князю вашему; присылайте же послов как можно скорее, пока меня не удержали киевляне». |
| Нужен инструктор. В Одессе ходят вооруженные отморозки из поддерживаемого Хунтой и Саакашвили, в частности, полка " Азов " . Ходят по 4-6 человек, а иногда и по 1-2 - сам видел. Это наиболее удобный способ получить все необходимое. Вы поняли, надеюсь... Нужен опытный инструктор в этом, но так, чтобы это не сделали какие-то левые отморозки. Как это правильно организовать? Не станет ли поводом это действие в обвинении России? Любой шаг нужно оговаривать с опытными людьми. Нужен такой человек. Захарченко А.В.: Вот видите, вы сами всё видите и понимаете. Вам советовать - только портить. И инструктора, кстати, лучше искать своего, местного. Они есть - я знаю. - Добрый день Александр Владимирович! Желаю Вам поскорее стать президентом украины (желательно переименовать), и на Киевлян зла не держите - здесь много адекватных людей, которым эта прозападная вакханалия надоела. А за майдаун простите. Захарченко А.В.: Принято. И мы не держим зла на киевлян. Даже на тех, кто проголосовал за майданную власть, зная, что она готова уничтожать Донбасс. Все могут ошибаться. Главное - находить в себе силы признавать ошибки. И главное: мы всегда отличали и отличаем жителей Украины, в том числе киевлян, и то упоротое неонацистсое меньшинство, которое ради своих античеловеческих взглядов готово пожертвовать даже самой Украиной, за которую якобы выступает. Вот это злобное меньшинство должно быть смыто с украинской земли, а украинцы были и остаются нашими братьями. И я уверен, что в перспективе мы сможем договориться о том, как будем жить и дружить домами. - Александр Владимирович, здравствуйте! Я из города Котовска Одесской области, всей душой болею за Донбасс, скажите пожалуйста, стоит ли дальше бороться нам и отстаивать идею Новороссии? Ведь вы собираетесь освобождать только территорию бывшей Донецкой области, а у нас сделать что-либо невозможно, потому что кругом вояки с оружием, у них есть деньги, поддержка, сплоченность, согласованность, в то время, как у нас ничего этого нет. Захарченко А.В.: Надо работать на то, чтобы и у вас появились, сначала сплочённость, согласованность и поддержка (а она уже есть, я уверен), а потом и деньги. |
| В Киеве напрасно было бы искать какого-нибудь определенного права и порядка в преемничестве князей. Существовала, правда, в их условии, неясная идея старейшинства, но народное право избрания стояло выше ее. Изяслав Ярославич был изгнан Киевлянами. Киевляне избрали Полоцкого князя, случайно сидевшего в Киевской тюрьме и уж ни по какому праву не ожидавшему такой чести. Изяслав только с помощию чужеземцев утвердился снова в Киеве. То был род чужеземного завоевания и недаром, после того, Поляки начали смотреть на Южную Русь, как на свою лену. Чрез несколько времени, едва только Киевский князь избавил и себя и Киевлян от пособников, как был снова изгнан. Князь Черниговский вступил на княжение Киевское. Изяслав опять должен был бежать. Хотя, по этому поводу, в летописи и не говорится об участии Киевлян, но само собою разумеется, что оно было: с одной стороны, не могли Киевляне любить князя, который приводил на них чужеземцев и отдавал на казнь тех, кого подозревал в нерасположении и верховодстве над народом в минуту своего изгнания, с другой – и Святослав не мог бы водвориться в Киеве и свободно им править четыре года, если бы встретил оппозицию в народе. В дальнейшей истории несколько раз у летописца упоминается прямо, что князья водворялись по избранию и также прогонялись; что вече считало за собою право судить их, прогонять и казнить установленные ими второстепенные власти, а иногда и их самих. Мономах был избран и, в то же время, постиг народный суд приближенных прежнего князя. Всеволод, желая передать княжение брату Игорю, не мог этого сделать иначе, как испросив согласие веча; то же вече низвергло Игоря и призвало Изяслава Мстиславича, и потом убило Игоря. Изяслав Давидович, Ростислав Мстиславич, Мстислав Изяславич, Роман Ростиславич, Святослав Всеволодович, Роман Мстиславич – обо всех этих князьях есть черты, показывающие, что они были избраны волею Киевлян. Мало-помалу значение народа, руководящего делами, осталось за воинственною толпою дружин, шаек, составлявшихся из разных удальцов; они-то возводили и низвергали князей; князья были как бы орудием их, и – как всегда бывает в воинской державе – могли держаться только силою воли, уменьем, а не значением, какое занимали в своем роде. |
| Завоевательное полчище стало у Песочного городка, построенного на левой стороне Днепра против Киева. Летописец говорит, что Татары дивовались красоте Киева и величию его; хотя город этот сильно упал против прежнего от междоусобий и разорений, но его красивое местоположение вообще придавало величие всякому строению. Мангу отправил в Киев послов требовать покорности, как будто жалея разорять такой красивый город. Киевляне перебили этих посланных. Мангу тогда отошел прочь, и только погрозил Киеву... Угроза была зловещая. На другой год, весною, огромное Батыево полчище явилось опять над Днепром, уже не затем, чтоб требовать покорности, а затем, чтоб истребить город, который так дерзко осмелился поругаться над величием завоевательной силы. Татары, под предводительством Батыя, переправились через Днепр и обступили кругом город, и бысть град во обдержании тяжце, и бе Батый у града и вся сила его безбожная обседяху града и не бе слышати в граде глаголюща друг к другу в скрипании телег его и множество ревения вельблуд его и рзания от гласа коннаго стад его, и бе исполнена Земля Русьская ратных (Соф. Врем., П. С. Л., т. V, стр. 175). Киевляне захватили в плен Татарина, по имени Торвула. Он описал им свою силу в угрожающем виде; странные имена богатырей, им перечисленные, соединялись с свежими воспоминаниями плененных и разоренных земель (се Бедияй Богатур и Бурундай богатырь, иже взя Болгарскую землю и Суждальскую, инехь без числа воевод); однако Киевляне не сдавались и решились, защищаясь, погибнуть. Батый направил особенные усилия против Лядских ворот, находившихся на юго-западной части Старого Киева, – вероятно на нынешнем Крещатике. Завоеватели поставили там свои стенобитные орудия, и стали громить стены Киева день и ночь. Киевляне отбивались упорно, стоя на стенах: ломались копья, разлетались в щепы щиты, стрелы омрачали свет, – говорит летописец. Не устояли Киевляне. Дмитрий был ранен. Татары сбили осажденных со стен и взошли на стены. Киевляне сомкнулись около церкви Десятинной Богородицы, и сделали наскоро укрепление. 9-го мая был последний приступ. Одна толпа народа заперлась в церкви, другие боролись с Татарами. Множество народа взошло на церковь и на церковные комáры с имуществом и оттуда защищались. Комáры не выдержали тяжести и обломились. За ними повалились и церковные стены, – вероятно от ударов вражеских. Киев был взят и разрушен. Раненный Дмитрий оставлен живым, ради его мужества, – говорит летописец (П. Собр. Л. II., 178). Он пошел вместе с Татарами. Батый приблизил его к себе, и он подавал Батыю советы идти в богатую Угрию. |
| Софийский собор стоял пустой; богослужение в нем не отправлялось; а ключи находились у шляхтича Корсака. Место, где находится Софийский собор, было тогда за городом и отделялось от жилой части Старого города валом. Близ него расположена была небольшая софийская слободка. Там жил Корсак, страж покинутого храма. Киевляне, под предводительством Баляски, Веремиенка и слесаря Быковца, толпою в пятьсот человек бросились на дом Корсака. Пан был в отлучке; в доме оставалась его мать, у которой были в то время гости. Киевляне потребовали ключей от собора. Пани Корсакова не дала ключей. Тогда киевляне объявили, что сами найдут ключи, бросились к собору, отбили колодки, которыми запирался собор, выломали двери, отколотили тех, которые хотели помешать им, забрали ризницу и утварь и отвезли в лавру к митрополиту. Затем толпа вновь вернулась в дом Корсака и начала выгонять из дому пани Корсакову и ее родных, сидевших с доминиканами, которых она нарочно позвала, чтоб они впоследствии на суде могли быть свидетелями. Толпа ругала пани Корсакову, прицеливалась ружьями в форточку окна и кричала: «Выволочемо ее на двор и расстреляймо!» На другой день киевляне вывели пани Корсакову и ее родных из дому и обязали слобожан повиноваться православному митрополиту. Вместе с церковью Св. Софии киевляне тогда же овладели деревянною церковью Св. Николая, на месте Десятинной, и древними стенами церкви Св. Василия, построенной Св. Владимиром на Перуновом холме. Первым делом митрополита было привести церковь Св. Софии в благолепный вид и освятить ее для богослужения; он называл ее «единственным украшением православного народа, главою и матерью всех церквей». Петр Могила старался восстановить древнюю святыню Киева и вместе с тем оживить в народе воспоминание древности. Таким образом, он возобновил церковь Св. Василия; из развалин Десятинной церкви состроил новую каменную церковь, причем, во время производства работ, нашел в земле гроб Св. Владимира и поставил голову его в Печерском монастыре для поклонения, возобновил также древнюю церковь Спаса на Берестове. |
| Софийский собор стоял пустой; богослужение в нем не отправлялось, а ключи находились у шляхтича Корсака. Место, где находится Софийский собор, было тогда за городом и отделялось от жилой части Старого города валом. Близ него расположена была небольшая софийская слободка. Там жил Корсак, страж покинутого храма. Киевляне, под предводительством Баляски, Веремиенка и слесаря Быковца, толпой в пятьсот человек бросились на дом Корсака. Пан был в отлучке, в доме оставалась его мать, у которой были в то время гости. Киевляне потребовали ключей от собора. Пани Корсакова не дала ключей. Тогда киевляне объявили, что сами найдут ключи, бросились к собору, отбили колодки, которыми запирался собор, выломали двери, отколотили тех, которые хотели помешать им, забрали ризницу и утварь и отвезли в лавру к митрополиту. Затем, толпа вновь вернулась в дом Корсака и начала выгонять из дому пани Корсакову и её родных, сидевших с доминиканами, которых она нарочно позвала, чтобы они впоследствии на суде могли быть свидетелями. Толпа ругала пани Корсакову, прицеливалась ружьями в форточку окна и кричала: «выволочемо ее на двор и розстреляймо!» На другой день киевляне вывели пани Корсакову и её родных из дому и обязали слобожан повиноваться православному митрополиту. Вместе с церковью Св. Софии киевляне тогда же овладели деревянной церковью Св. Николая, на месте Десятинной, и древними стенами церкви Св. Василия, построенной Св. Владимиром на Перуновом холме. Первым делом митрополита было привести церковь Св. Софии в благолепный вид и освятить ее для богослужения; он называл ее «единственным украшением православного народа, главою и матерью всех церквей». Петр Могила старался восстановить древнюю святыню Киева и вместе с тем оживить в народе воспоминание древности. Таким образом он возобновил церковь Св. Василия; из развалин Десятинной церкви состроил новую каменную церковь, причем, во время производства работ, нашел в земле гроб Св. Владимира и поставил голову его в Печерском монастыре для поклонения, возобновил также древнюю церковь Спаса на Берестове. |
|
|
