| В 1626 году выехал на государево имя белый цареградский поп Власий «и по государеву и великого государя святейшего патриарха указу взят он для исправления христианския веры под начал на двор государя святейшего патриарха». По этому случаю в приказной справке замечено: «А которые старцы крылошане и простые чернцы выезжали на государево имя к Москве, и, по государеву и государя святейшего патриарха указу, даваны были для исправления крестьянския веры под начало, а государева жалованья им давано от государя за выход крылошанам и простым чернцом – по 5 рублев человеку, а от государя святейшего патриарха давано им для подначальства всем по 4 рубли человеку, а иным по три рубля да по киндяку» 185 . Между выходцами греками и выходцами из польско-литовских областей правительство делало значительное различие. В 1632 году в Москву выехали на государево имя два инока из Литвы и один инок грек. Старцам-киевлянам велено было поместиться на подворье подле Богоявленского монастыря «и приходити к церкве в Богоявленский монастырь, а в церковь их не пущать, а пения слушать в трапезе или в паперти, а святыни им никакие не давать и крестом воздвизательным не благословлять и ко образом не прикладыватися; а буде из них который изнеможет и о том известить и доложить государя патриарха, а жить на подворьи до сырныя недели, а на сырной неделе, в последний день в неделю, после обеда, притить на патриархов двор под начало». Относительно старца-грека Иосифа, который был постриженник афонского Иверского монастыря и исправлял в нем должность казначея, сделано было распоряжение, чтобы он жил также на подворье у Богоявленского монастыря до сырной недели, «а в церковь его пущать и от попа воздвизательным крестом на молебнах благословлятися и ко образом прикладыватися, а на сырной недели в последний день в неделю, после обеда, быть на патриаршем дворе». Иосиф был поселен в Угрешский монастырь, причем перед отправкою он заявлял в челобитной, что «он был на государеве патриаршем дворе под началом для исправления веры и ему государева и святейшего государя патриарха жалованья за выход не дано». |
| Но Владимир искал лучшей веры не для одного себя, а для всего своего народа. Испытав на самом себе в момент крещения всю силу и величие веры христианской, он несомненно с еще большей ревностью возгорелся желанием скорее просветить светом Христовой веры весь свой народ. И вот, возвратившись в Киев, он прежде всего окрестил 12 своих сыновей, а затем решительно приступил к истреблению идолов и оглашению народа христианской проповедью. Приехавшие с Владимиром священники обходили улицы Киева и наставляли народ в истинах новой веры, знакомой уже многим киевлянам. После этого Владимир назначил определенный день, в который все жители Киева должны были собраться на реку для принятия крещения. Киевляне с радостью спешили исполнить волю своего любимого князя, рассуждая при этом так: «Если бы новая вера не была лучшей, то князь и бояре не приняли бы ее». Необозримые толпы людей, старцы и юноши, матери с детьми явились на берег реки. Вскоре явился и сам князь, сопутствуемый собором священников. По данному знаку все эти массы народа вошли в реку: одни по шею, другие по перси, взрослые держали на руках младенцев, а священники, стоя на берегу, читали молитвы, совершая над ними великое Таинство. В эти священные минуты, как говорит благочестивый летописец, поистине радовались небо и земля толикому множеству спасаемых. Радовались крестившиеся, радовались крестившие, но более всех возрадовался духом главный виновник этого торжества — святой князь Владимир. Возведши очи к небу, он с умилением воззвал к Богу: «Боже великий, сотворивый небо и землю! Призри на новые люди сия и даждь им, Господи, уведети Тебе, истиннаго Бога, якоже уведеша страны христианския, и утверди в них веру праву и несовратну, и мне помози, Господи, на супротивнаго врага, да надеяся на Тя и на Твою державу, побежю козни его!» В словах этой замечательной, весьма краткой по объему, но необычайно пространной, можно сказать, всеобъемлющей по своему внутреннему содержанию, вдохновенной молитвы излилась вся душа уже возрожденного баней пакибытия князя-христианина, глубоко переживавшего всем существом своим дивное зрелище обновляемого благодатью святого крещения всего своего народа. |
| 21 Описание старопечатных книг славянских, находящихся в библиотеке московского купца И.Н. Царского/Изд. П. Строева., 1836, 176. 25 Впрочем, Андреевское братство не оставило после себя каких-либо заметных в нашей литературе следов. Оно не пользовалось и хорошей репутацией у москвичей. В 1669 году власти построенного Никоном Иверского монастыря обращаются к чудовскому архимандриту Иоакиму с просьбой, чтобы он не переводил к ним в Иверский монастырь бывшего игумена Андреевского монастыря Петрония, потому что, говорят они, «Петроний человек крамолистой, своеобычной и необщежителной: как и прежь сего был в Андреевском монастыре игуменом, и он всю братию бунтовал и всякие крамолы чинил... И прежь которые у нас в Иверском монастыре были Андреевского монастыря старцы, и они за смуту и за бунтовство высланы из монастыря вон; и ныне того ж Андреевского монастыря иеромонах Анастасий, будучи у нас, говорит и бьет челом, чтоб отнюдь тот Петроний в Иверском монастыри не был, потому что человек развратной и своеобычной» Русская историческая библиотека. СПб., 1878, т. 5, 276, стб. 743–744. К этому присоединялось и то обстоятельство, что Никон, сделавшись патриархом, враждебно столкнулся с Ртищевым и потому не мог поддерживать внутренно разлагавшееся Андреевское братство, тем более, что он построил Иверский монастырь, который заселен был южнорусскими выходцами и заменил для них Андреевский монастырь. 26 Нужно заметить, что сведения об Епифаний в житии Ртищева не отличаются особой точностью. Житие называет Епифания иноком Печерской лавры, тогда как он был иноком киевского Братского монастыря. Житие говорит, что вызов Епифания и других ученых киевлян принадлежит Ртищеву, тогда как в действительности ученых иноков вызывал сам царь (хотя, может быть, и по рекомендации Ртищева) и вызывал только Арсения и Дамаскина, Епифаний же был послан в Москву по решению киевского митрополита и властей Братского монастыря вместо Дамаскина, а не по вызову из Москвы. Житие говорит, что Епифаний по приезде в Москву поселился в Андреевском монастыре, а потом переселился в Чудов, но подлинные документы о приезде в Москву Епифания и Арсения прямо говорят, что сначала они были поселены на большом посольском дворе, а оттуда были прямо переведены в Чудов монастырь. |
| Государь велел всем боярам ехать к пытке, пытать Корепина накрепко и однолично доискаться подлинно. Савинка с пытки показал, что говорил спьяну сам собою; прибавил, что зимою о Николине дне сидел он у боярина Никиты Ивановича Романова на дворе в конюшне, тут же с ним сидели колодники в боярских делах: Афонка Собачья Рожа да унженцы, человек с десять, и он с ними говорил те же речи и они о том же говорили, что быть замятие, кровопролитию и грабежу. Савинку казнили смертию. Стрелец Андрюшка Калинин в расспросе сказал: «Слышал часа за полтора до вечера, января 4, от стрельца Андрюшки Ларионова: был он, Андрюшка, у боярина князь Якова Куденетовича Черкасского и слышал от князя Якова и от племянника его, князя Петра, что приходили к ним четыре человека стрельцов и сказали: «Быть замятие в Крещенье, как государь пойдет на воду». На пытке Ларионов сказал, что все это он затеял сам, от князя ничего не слыхал; у него вырезали язык и сослали. Слышалось на Морозова и другого рода обвинение. Мы видели, что в это время в Москве чувствовалась потребность в науке, за которою естественно было обратиться к малороссиянам, потому что у них было уже распространено школьное образование. Сильною любовью к просвещению отличался в Москве постельничий царский Федор Михайлович Ртищев. Недалеко от Москвы, по Киевской дороге, на берегу реки он выстроил монастырь (Андреевский), куда перезвал из малороссийских монастырей монахов тридцать человек, с тем чтоб учили желающих грамматике славянской и греческой, риторике и философии и переводили книги. Обязанный днем быть во дворце, Ртищев целые ночи просиживал в Андреевском с учеными монахами. Но эта новизна некоторым не полюбилась. Весною 1650 года Иван Васильевич Засецкий, Лучка Тимофеев Голосов да Благовещенского собора дьячок Костка Иванов сошлись у монаха Саула и шептали между собою: «Учится у киевлян Федор Ртищев греческой грамоте, а в той грамоте и еретичество есть». Обратясь к дьячку, Голосов говорил: «Извести благовещенскому протопопу (духовнику царскому), что я у киевских чернецов учиться не хочу, старцы недобрые, я в них добра не познал; теперь я маню Федору Ртищеву, боясь его, а вперед учиться никак не хочу, кто по-латыни научится, тот с правого пути совратился. |
| После сего Владимир решился принять веру православную. Но как князь, славный завоеваниями, не хотел унижаться пред Греками, и положил завоевать у них веру. Чрез год после совета с боярами (988 г.) пошел он с войском к Корсуню и взяв его, требовал у греческих императоров руки сестры их, царевны Анны. Те отвечали ему, что царевна может быть выдана за него только в таком случае, если он примет христианскую веру. «Я давно испытал веру и полюбил ее» говорил Владимир – и императоры согласились вступить с ним в родство. Но прежде, нежели невеста прибыла в Корсунь с духовенством, с Владимиром случилось то же самое, что было прежде с апостолом Павлом: он был поражен глазною болезнью. Прибывшая царевна советовала ему поспешить крещением, чтобы получить исцеление. Он согласился. Когда корсунский епископ возложил руку на выходящего из купели князя, он прозрел душевно и телесно и в восторге воскликнул: «теперь-то я узрел Бога истинного!» Некоторые из дружины его, пораженные чудом, крестились тогда же. По возвращении в Киев крещенный князь вознамерился ввести христианство между своими подданными. Прежде всего крестились двенадцать сыновей его. Потом приступил он к истреблению идолов и, по его приказанию, одни были сожжены, другие изрублены. Главного идола Перуна велел привязать к хвосту лошади, совлечь с горы и бросить в Днепр. Наконец объявил в Киеве, чтобы на другой же день все жители, не исключая жен и детей, собрались на берег Днепра и крестились. Киевляне спешили исполнить волю уважаемого князя, тем более, что давно знали о греческой вере. В назначенный день необозримые толпы людей, старцы и юноши, матери с грудными детьми явились на берегу реки; явился сюда и Владимир с собором священников. Народ вступил в реку, кто по шею, кто по грудь; взрослые держали в руках младенцев. Священники с берега читали молитвы, а Владимир, объятый восторгом молился Господу и поручил ему себя и народ свой. «В сей день, говорит летописец, земля и небо ликовали.» Из Киева вера христианская распространилась и в других местах царства Русского. |
| И откупщик Первушка твоего государева жалованья в Нилов скит ис кабацких доходов не платит, а говорил, что ему платить нечем, а править на нем мне, холопу твоему, не указано» (Там же. Ф. 1107. Оп. 1. Ч. 1. 338. Л. 2). Деньги (132 р.) были выданы только в янв. 1624 г. из доходов Галичской четверти, о чем свидетельствует отписка старца Мисаила (Там же. Ед. хр. 359). Тот же откупщик отказывался выдавать государево жалованье и белозерским стрельцам, на все требования воеводы он отвечал, «что у него денег нет» (Там же. 338. Л. 3). В февр. 1633 г. царь Михаил Феодорович повелел таможенному голове Иосифу Окинину выдавать жалованье братии Н. С. п. из белозерских таможенных сборных денег (Там же. Ф. 1441. Оп. 5. Ед. хр. 57). Оговаривалось, что жалованье выдадут на тех монахов, «которые будут налицо, а за очи и на лишнюю братью государева жалованья руги давати не велено» (Там же. Ф. 1107. Оп. 1. Ч. 1. 624. Л. 1). В 1633 г. «налицо» в пустыни оказалось 6 насельников: «...киевляне старец Анастасий да старец Макарей, да черной поп Герасим, да крылошанин старец Сергий, да пономарь старец Нафанаило, да сторож старец Пахомей». Ружное жалованье было основным источником обеспечения обители. В 1636 г. в монастырских книгах в разделе «приход» записаны следующие суммы: 45 р. жалованья, 2 алтына 2 деньги из ящика «у чудотворцева гроба», 2 алтына 2 деньги - «даянье боярина Бориса Михайловича». В 1638-1641 гг. строитель старец Нафанаил получал ружное жалованье из таможенных и пошлинных денег Белозерской съезжей избы (Там же. Ед. хр. 784). После того как в 1641 г. Н. С. п. была приписана к Кириллову Белозерскому мон-рю, деньги для скита получали кирилловские старцы в Вологде из таможенных доходов. На ружное жалованье Н. С. п. жила очень небогато. Убранство храмов было самое простое: иконы без драгоценных окладов, деревянные и оловянные богослужебные сосуды, железные лампады, простые покровы, бумажные пелены у образов. Так, согласно описи 1651 г., в ц. прп. Ефрема Сирина имелись только «сосуды церковные древяные» (Арх. |
| При всем том мы не думаем, что репутация Феодора Михайловича, как своего рода мецената и покровителя науки и учения, была совершенно беспочвенна и не хотим разрушать ее. Но мы полагаем, что следует только несколько ограничить его заслуги на этом поприще и избегать тех преувеличений, каких не чужд даже такой трезвый исследователь и солидный знаток той эпохи, как проф. Каптерев, сам едва не первый усомнившийся в существовании школы в Андреевском монастыре. А он вот что говорит: «Если царь Алексей Михайлович стремился обучать своих певчих греческим напевам, любил слушать греческое пение и учение в церкви, старался иметь в Москве греческих ученых и греческую школу: то Ртищев может быть назван главными и деятельнейшим в Москве сторонником киевлян и киевской учености, энергичным проповедником у нас киевского влияния. Так именно на него смотрели в Москве» 77 . Кто смотрел? – разве позднейший составитель похвального ему «Жития». Анализ современных документов не дает видеть этого. Он позволяет только допустить, что у Ртищева были связи с киевлянами, что он сам учился у них и других к тому располагал и что это обучение происходило, вероятно, в самой Москве, где и существовала долго ли коротко, в такой или иной форме Ртищевская школа. Что касается Андреевского монастыря за городом, то там школы никакой не было, хотя и была мысль о ней. Что мысль и даже «тщание» о «свободных мудростей учении», действительно, были, об этом свидетельствует проект привилегии Московской академии 1680 г., по которому предполагалось приписать к ней в числе других, монастырей и Андреевский – на память о школьных заботах, Ртищева, которые теперь приводятся в действо 78 ... Но что школы в Андреевском монастыре не было, убедительно доказывает умолчание о ней старца Евфимия в стихах в честь этого монастыря. Здесь говорится только о трудолюбия и нищелюбии ее обитателей и ни слова – о школьных и научных их занятиях 79 . Но понятно, что в числе случайно попадавших в Андреевский монастырь южно-русских монахов могли быть и учительные старцы 80 и притом в таком сравнительно большом проценте, что они создали как бы оплот нового мировоззрения и новых попечений, – оплот, с которым пришлось ведаться защитникам старых взглядов. Отсюда понятным является свидетельство автобиографии Аввакума, что он ходили в Андреевский монастырь «браниться с отступниками и попирал о вере и о законе», и отожествление «андреевских старцев» с учеными монахами у Юрия Крижанича. |
| Он согласился. Когда епископ корсунский возложил руку на выходящего из купели Князя: Владимир, в крещении Василий прозрел и душевно и телесно, и в восторге воскликнул: «Теперь я увидел Бога истинного». Некоторые из дружины Владимира, пораженные чудесным событием, крестились тогда же вслед за Князем. Владимир возвратился в Киев новым 52 . § 5. Б) Крещение народа в Киеве, в близких к нему и отдаленных от него местах Владимир искал лучшей веры не для себя одного; он искал ее как повелитель народа, для народа своего. Дознав же опытом превосходство христианской веры, он еще более утвердился в намерении ввести христианство между подданными. Первым делом его по возвращении в Киев было крещение 12 сыновей своих: это было делом отца-Князя. Вслед за тем приступил он а) к истреблению идолов. Иные были сожжены, другие изрублены; перуна, главного бога, велел Владимир привязать к хвосту конскому, совлечь с горы и бросить в Днепр; суеверный народ проливал слезы из сожаления к своей старине, долго следовал за уплывавшим болваном, которого отталкивали от берега воины; но по доброте своей не смел роптать. б) Между тем Владимир велел объявить в городе, чтобы на другой же день все жители, без различия возраста и состояния, собирались на берег днепровский для принятия крещения, под опасением немилости Князя за ослушание. Киевляне давно уже знали греческую веру, знали о совещаниях и решимости Князя относительно сей веры. «Если бы новая вера не была лучшею, Князь и бояре не приняли бы ее», – так рассуждал народ, и спешил исполнить волю уважаемого Князя. Необозримые толпы людей, старцы и юноши, матери с детьми грудными, явились на берегу Днепра. Явился и Владимир с собором священников; народ вступил в Днепр, одни по шею, другие по перси, взрослые держали в руках младенцев. Священники с берега читали молитвы. Владимир, объятый восторгом, молился Господу и поручил Ему себя и народ. «В сей день, – справедливо говорит летописец, – земля и небо ликовали» 53 . Св. Владимир не ограничил св. дела Киевом. М. Иларион говорит, что он желал сообщить всем подданным лучшую веру, и потом прибавляет: крест освятил города 54 . Летописец пишет: «И нача ставити по градом церкви и попы, и люди на крещенье приводити по всем градом и селом». Ни М. Иларион, ни Нестор не определяют, однако, в каких именно городах, в каких областях насаждал веру равноапостольный Владимир. По ходу событий и по географическому положению городов можем видеть, что слова преподобных прежде всего должно отнести к городам и местам, окружавшим Киев. Таковы были Переяславль, Чернигов, Белгород, Владимир Волынский. Так показывают и некоторые летописи 55 . Весьма важно в сем отношении свидетельство монаха Адельмара, современного Владимиру. Он говорит, что, вскоре по обращении Славяноруссов в вере христианской, пришел греческий епископ во внутреннюю область России, обратил и научил греческим обыкновениям 56 . |
| Лучка, у киевских чернецов учиться не хочет, старцы де не добрые, он де в них добра не познал, и добраго ученья у них нет: ныне де он манит Федору Ртищеву, боясь его, а впредь де учиться никак не хочу. Да тот же де Лучка говорил: кто де по латыни научится, и тот де с праваго пути совратится; да и о том бы он Костентин воспомянул протопопу: поехал де учиться Порфирко Зеркальников, да Иван Озеров, а грамоту де проезжую Федор промыслил доучиваться у старцев у киевлян по латыни, и как де выучатся и будут назад, и от них де будут великия хлопоты, и чтоб де их до Киева не допустить и воротить назад; и так де они всех укоряют и ни во что ставят благочестивых протопопов: Ивана (Неронова) и Степана (Вонифатьева) и иных: враки де они вракуют, слушать у них нечего, и себе имени не ведают, учат де, про то ничего не знают, чему учат. Да он же Костка слышал во 157 году по лету от попа Фомы, а живут де они во рву под Троицею, и прихаживал к тому попу Фоме для правила, и Фома де поп говорил: скажи де пожалуй как де быть, дети де его духовные от него просятся в Киев учиться по латыни. И он де Костя молвил ему: не отпускай де Бога ради. Бог де на твоей душе того взыщет. И Фома де молвил: аз бы де рад их не отпустил, да они без пристани со слезами просятся, и его мало слушают и ни во что ставят. Да теж Лучка и Ивашка говорили: говорят де киевляне: нам бы де до Светлаго воскресенья дожить, а то де чаем, что с Москвы не поедем. А про боярина де про Бориса Ивановича Морозова слышал он у них, говорили между собою тихонько: Борис де Иванович держит отца духовнаго для прилики людской, а киевлян де начал жаловать, а то де знатно дело, что туда уклонился к таковым же ересям. Да Костка ж допрашивал, что он с ними шептал, и он сказал: не упомнить, и чтоб де поставить Саула с очей на очи. И Саул на очной ставке говорил: он де Костя с ними говорил и на ухо шептал, да и то де говорили, чтоб Бог их всех снес. И Костка молвил: в том де виноват, что запамятовал те де слова, что Бог их всех снес вместе, говорили, а говорил де он с ними и шептал, что он ГБ их речи известил протопопу, и я ему известил...». |
| видели кресты ее и в других местах псковской стороны. 688 Кресты к. Ольги сами по себе были учителями о новой вере для псковской страны, где долго и после нее стояли идолы, хотя и с другим значением: «услад каменное изображение, имеющее в руках крест, и Корс, который стоит на змее с мечом в одной руке и с огненною стрелою в другой». 689 Тогда, как святая мать подвизалась для лучшего счастья своей отчизны, сын ее Святослав, рыская за чужими землями, едва не потерял своей; стесненные печенегами беспомощные киевляне доведены были до того, что готовы были передать и себя и матерь его с Киевом печенегам. Возвратясь поспешно в Киев, Святослав прогнал печенегов; но готов был опять поспешить за Дунай, тогда как мать его лежала на одре смертном. Благов. Ольга сказала со скорбию сыну: «погреби меня и тогда иди, куда хочешь». Спустя три дня, 11 июля 969 г. св. Ольга скончалась; она завещала не совершать над нею языческой тризны и не насыпать кургана языческого, а послала на поминовение ее деньги патриарху и духовник ее совершил над нею погребальное пение, в присутствии оплакивавшей ее семьи княжеской. Преп. Нестор, оканчивая свои известия о благоверной Ольге, пишет: «она предтекла христианству в земле нашей, как зарница пред солнцем, как заря пред светом полным; как луна в ночи, так светила она между людьми неверующими. Она первая из Руси взошла в царство небесное. Ее хвалят сыны русские как начальницу. Она и по смерти молит Бога за Русь. Ее все славят, видя ее лежащую в теле много лет». 690 Эти прекрасные слова пр. Нестора показывают нам и то, что во время Нестора уже чтила церковь Ольгу между святыми и мощи ее открыто почивали. От черноризца Иакова узнаем не только то, что «тело св. Ольги почивает во гробе, как спящее, столько лет нетленное», но и то, что «малый каменный гроб ее стоит в церкви св. Богородицы, в той, которую построил блаженный князь Владимир. 691 По другим сведениям, тело благов. Ольги положено было в Десятинном храме благоверным внуком ее Владимиром, при м. Леонтии. 692 Память о мучен. Феодоре и Иоанне киевских «Уже не закалаем мы друг друга в жертву бесам», говорил в 1051 г. блаж. митр. Иларион, который был сам из русских. 693 – Итак не то было в России, пока было в ней язычество. 694 «В 983 г., пишет преп. Нестор, Владимир ходил на ятвегов и взял землю их. – Возвратясь в Киев, совершал он вместе с своими людьми жертвоприношения идолам. Старцы и бояре сказали: бросим жребий на отрока и девицу, на кого падет, того принесем богам. Был тогда один Варяг. – Двор его стоял там, где стоит церковь св. Богородицы, построенная Владимиром. Он пришел из Греции и тайно содержал христианскую веру. – У него был сын, прекрасный душою и телом. |
|
|
