| евангелиста Матфея: всякому, ищущему спасения, необходимо «брань творита» с антихристом ( Откр.13:4 ) или «бежать в горы и пустыни» ( Мф.24:16 ). «Для спасения души должно быть житие не пространное, но странное и врагом гонительное, того ради достоит таитися и бегати». «Удалятися и бегати подобает нам, – читаем мы в другом сочинении бегунов, – во антихристово время, понеже писано в Откровении Иоанна Богослова ( Откр.12 ), яко и церковь побежит в пустыню, а церковь – православнии христиане, истиннии раби Христовы, они побежат в горы и в вертепы и пропасти земные от антихристовы прелести и спасутся; аще не так, то вси уловлени будут злокозненным антихристом и погибнут вечною погибелью». «Быть в гонении, в страхе, в скрытии, вот чем можно спастись в настатие антихриста», – проповедует странническое учение, и, буквально следуя этим внушениям, многие сектанты живут «под скрытием» в своём собственном доме. Их никто не гонит – они сами сочиняют себе гонение. «Я знаю многих странниц, – говорит И. Аксаков, – дочерей довольно зажиточных оброчных крестьян, о которых нарочно подавались объявления, что они в бегах, следоват., подлежат преследованию правительства; между тем, они оставались дома, скрываясь в тайниках родительских изб и находя для себя отраду сколько в исключении себя из общества антихристовых граждан, столько же в «стеснении, скрытии и гонении», когда никто их не гнал и не преследовал» (Русск. Арх., 1866, IV). Впрочем, царство антихриста обнимает собою не только православное правительство и общество, к нему принадлежат также и раскольники всех остальных толков, кроме бегунов. Последние считают раскольников подвластными антихристу за то, что они, так или иначе, оказывают повиновение власти, хотя бы только притворное, наружное. «Многие служители антихриста являются и говорят о себе: «я – правой веры; я – старой веры». Все нарицаются старообрядцы, и те, что зовутся поповщиной, а вера их пестра, и те, что поморцами прозваны, федосеевцами и филипповцами; но все они – одного ехидного порождения». |
| Резолюция. По сему представлению для обучения калмыцких детей русскому и калмыцкому языкам и грамоте школы в Ставрополе завесть, и на содержание их деньги определить, убавя из жалованья у тамошних священников, у диакона и церковников, как в мнении полковника Змеева написано, и те школы поручить протопопу Чубовскому; також в слободах при той крепости церкви и для церковников и крещёных калмык на первый случай до ста изб построить, и к тем церквам священников определить, и земли им дать по мнению его ж, полковника Змеева, а на то строение денег 1400 рублей отпустить; також по мнению Коллегии Иностранных Дел для новости к тем церквам на потребы церковные и священникам со служителями на жалованье сверх пашенной земли по 50 рублей на каждую церковь в год определить откуда надлежит, по рассуждению Правительствующего Сената. 3703 . – 10 июня. О представлении в Кабинет Его Величества известия об имеющихся при Невском монастыре семинаристах По указу Её Императорского Величества Святейший Правительствующий Синод по доношению канцелярии Троицкого Александро-Невского монастыря с приобщённым известием о имеющихся при том монастыре оставших после покойного преосвященного Феофана, архиепископа Новгородского, семинаристах, с показанием – сколько кому от роду лет, и какие где именно кто науки обучил, и какое кто желание имеет, а понеже по сообщению Кабинета Его Императорского Величества велено Святейшему Синоду о оных семинаристах рассмотреть и кого из них куда по способности определить надлежит, об оном представить в Кабинет Его Императорского Величества, того ради приказали : с воспомяненного известия списав точную копию, для надлежащего рассмотрения сообщить в Кабинет Его Императорского Величества с таковым Святейшего Синода представлением, что надлежит из тех семинаристов Алексея Фролова, Фёдора Светлова, Нестора Дмитриева, Ивана Иванова для определения Дмитриева и Фролова по желанию их к наукам, а Светлова и Иванова в духовный чин – отослать к синодальному члену преосвященному Амвросию, архиепископу Велико-Новоградскому, а Антону да Ивану калмыкам быть для дальнего обучения в Александро-Невской семинарии, а Максима Иванова, Алексея Протасова, Семёна Кирилова, Ульяна калмыка, Ивана Львова распределить по их желаниям, в том числе Львова не соизволено ль будет за малолетством оставить в Александро-Невской семинарии, а Григорья Павлова, Наума Еремеева уволить во отечество, а Андрея Емельянова, Никиту Савельева отпустить к отцам, Ивану же Дмитриеву обучаться по его желанию на коште матери его или же за малолетством оставить для обучения ж в Александро-Невской семинарии; а о Герасиме Степанове, который показал, что отец его крепостной дому Её Высочества благоверной Государыни цесаревны Елисаветы Петровны служитель, и желает продолжать науки, оставить на особливое Кабинета Его Императорского Величества рассуждение. |
| Пробыв в Москве 10 недель и три дня, архиепископ Леонид в конце мая (1572 г.) возвратился в Новгород утром (в 9 часу дня); встречу ему делали архимандрит и все игумены с иконами, в монастыре у Николы на Липне. В этот же день владыка служил литургию и угощал у себя обедом всех монастырских властей 398 . Вслед за отъездом архиепископа из Москвы отправился в Новгород и сам Иоанн с молодою супругою, с сыновьями и со всем двором. К приезду государя в этот раз, как и в первый, шло в городе энергичное приготовление: «со всего Новгорода, со всякого двора ставили по человеку к государскому делу, на Никитину улицу, двор чистить и огород ровняти, ставити государевы около конюшни, да иных людей посылали к Спасу на Хутыню конюшней у Спаса ставить к государьскому приезду, а иные люди ездили из Новгорода с медом на Броницю. На Волховце, против монастыря, на межнине, мост делали на ладиях, пригоном со всего города и с волостей, и с монастырей, – и было нужно людем добре». Для охраны особы государя, были собраны стрельцы из всех городов 399 ; а для спокойствия и безопасности царского здравия, «по всему Новугороду ставили на избах бочки с водою у дымниц, да и веники на шестех.... и по всему Новугороду не велели изб топити, и Ноугородци делали печи в огородех и по двором, где хлебы печи и колачи» 400 . 31-го мая прибыл Иоанн в Хутынский монастырь. По случаю приезда государя, «владыка Леонид пел молебны в Софийском соборе, со всеми соборы, со архимандритом и с игумены о здравии государя, царя и в. к. Ивана Васильевича всея Русии, за царевичей Ивана и Феодора, и за великую царицу Анну»; а после молебствия, со всеми монастырскими настоятелями и с иконами, отправился для встречи государя в Хутынь монастырь. «Государь и царевичи приехали на четвертомнадцатом (в 2 часу дня) часу дни»; встречал его игумен Варлаам «всем собором с колокольным звоном». Царевичи вошли в церковь и молились Спасу и Пречистой Богородице, и препод. чудотворцу Варлааму; «а государь стоял у церковных дверей, у стороннех, где лежит чюдотворец Варлаам». Из церкви государь отправился с царевичами в игуменскую келлию; за ним пошли князья, бояре и владыка, а за владыкою и все игумены с образы. Государь, милостиво приняв иконы от владыки и от игуменов, «звал к себе ясти хлеба; угощение происходило в игуменской келье на вышке». Царица Анна прибыла в монастырь в первом часу ночи; для нее и для сопровождавших ее княгинь и боярынь отведено было восемь келлий с правой стороны и отгорожены от монастыря тыном 401 . |
| Там был рай! Эта большая деревня стоит на высоком берегу Волги, около женского монастыря. Она окружена чудесными березовыми рощами, сосновыми лесами и привольными лугами. Мы жили в одной из крестьянских изб, просторной и чистой, играли с крестьянскими детьми, ходили в лес за грибами, участвовали в сенокосе и увлекались ездой на лодке по всей шири родной реки. В середине августа появлялась ярмарка, вносившая веселье, шум, запахи и массу для нас, детей, невиданного и интересного. Особенно запомнился мне старик с густыми бровями и всклокоченной бородой, показывающий панорамы иностранных городов: «А теперича изволите смотреть, говорил он нараспев – заграничный город Лондон, а посредине города памятник Симону Блаженному!» (так преобразовал он памятник Нельсону) и т.п. После Решмы мы ехали на родину папы, поездом до Мурома и на телеге до Гориц. Погост, состоявший из небольшой церкви с кладбищем вокруг нее и домами причта, стоял между деревней Горицы и селом Сонино, находившемся на горке за рекой Тешей, которую надо было переходить по жидкому длинному деревянному мостику. Ярко помню поэзию этого благодатного места: церковь с полем волнующейся пшеницы сразу за ней, где мы часто сиживали по вечерам, пруд с цветущими кувшинками, где мы научились плавать, а мама раз чуть не утонула. На его белом песчаном берегу деревенская девчонка обычно разжигала нам самовар еловыми шишками, а бабушка грозила ей из окошка их маленького домика-избушки. А как любили мы березовую рощу, где устраивались чаепития! Наши родители были горячо верующими людьми, органически укорененными в церковную жизнь. Маленькими девочками, мы ходили с ними в церковь , знали церковные службы, могли подпевать певчим. Но самыми сильными церковными впечатлениями для нас были те, которые мы получали в России. Посещение Троице-Сергиевской Лавры, по дороге в Нижний, монастырские службы в Решме, церковь в Горицах, полная крестьян, давали нам с сестрой чувство глубокой связи с нашим народом и его верой. 24 23–25 Января 1882 Толстой участвовал в трехдневной Московской переписи. |
| Таковым стал улус Найминский (Майминский) в устье реки Майма. Место очень живописное и удобное в транспортном отношении, поскольку это селение находится на развилке путей в восточном и южном направлении. Миссионерский стан при архимандрите Макарии представлял собой помещение для походной церкви и несколько изб для жительства миссионера и причетников. За 14 лет пребывания архимандрита Макария в должности начальника миссии было заведено три миссионерских стана: в Майме (1831), Улале (1834) и Мыюте (1839). Постоянно действующим был только Улалинский, который ко второй половине 1830-х гг. стал центральным. Богослужения при архимандрите Макарии совершались в обычных домах или избах. Алтарная часть от остального помещения отделялась раскладным походным иконостасом. В 1838 г. «новокрещеные инородцы и другие православные христиане, живущие в Улалинском селении, построили настоящую церковь ». Размеры первой улалинской церкви составляли около десяти с половиной метров в длину и пяти с половиной метров в ширину. Освящена она была в честь Всемилостивого Спаса, согласно антиминсу находившемуся в миссии. Фактически первый храм Горного Алтая представлял собой вид скромного молитвенного дома. У основателя Алтайской миссии не было возможности вести значительные постройки. Тем не менее удалось привлечь благотворителя купца М. Е. Шебалина и начать в 1843 г. строительство каменного храма в Майме – первого каменного здания в Горном Алтае. (Это здание в перестроенном виде сохранилось до наших дней.) Основная же заслуга преподобного Макария заключается не только в крещении коренного населения Горного Алтая, но и в создании условий для полноценной церковной жизни в среде новокрещеных. Отец Макарий начал прививать алтайцам глубокую веру; первые христиане-алтайцы восприняли непривычный для них оседлый образ жизни, включающий в себя весь комплекс церковных правил и обычаев. Архимандрит Макарий от новокрещеных требовал строгого исполнения церковных правил: соблюдения постов, регулярного говения (исповеди и причастия) и посещения церковных богослужений. |
| Людмила Анатольевна Лыкова , доктор исторических наук, главный специалист Российского государственного архива социально-политической истории, г. Москва Александр Борисович Мощанский, полковник полиции в отставке, член Межведомственной рабочей группы по поискам при Агентстве по делам архивов Пермского края (2016-2019), член Пермского отделения РСПЛ Под этими эпитетами Ольховская понимала: жен высланных – Н.С. Брасову и В.М. Знамеровскую с сыном; подругу Знамеровской – служащую петроградских эл. сетей С.С. Лебедеву; слуг В.Ф. Челышева и П.Я. Борунова. С большинством известных документов можно ознакомиться в 2-х томнике «Пермская Голгофа Михаила II. Сборник документов о последнем периоде жизни и убийстве в г. Перми Великого Князя Михаила Александровича в 2-х томах» (Пред. Ред. Коллегии С.В. Неганов. Составители: Л.А. Лыкова, В.М. Хрусталев, И.В. Папулов, Н.А. Зенкова. Научное редактирование: Л.А. Лыкова, В.М. Хрусталев). – Пермь: Пушка, 2018, который выставлен на сайте ПГАСПИ . Городецкий Е.Н., Шарапов Ю.П. Я.М. Свердлов. – Свердловск: Средне-Уральское книжное издательство. 1981. С. 25-26. Свердлова (Новгородцева) Клавдия Тимофеевна — деят. рев. движения в России, большевичка. Жена Я.М. Свердлова. Род. в Екатеринбурге в семье купца. Оконч. гимназию в 1897, Лесгафтовские курсы воспит. и руков. физич. обр. в 1899. В Петербурге сблизилась с марксистами. По возвращении на Урал вошла в марксист. Кружок. 01.1904 вступает в РСДРП. С 1904 — чл. Екатеринб., а с 1906-го — Пермск. ком-та партии. В 1906 выбрана пермскими делегатом на IV (объединительный) съезд РСДРП. Подвергалась арестам. Последнюю ссылку провела в 1915–1917 вместе с Я.М. Свердловым в с. Монастырское Туруханского кр. Томской губ. С 07.1917 зав. издательством ЦК РСДРП(б) «Прибой». Одновр. раб.т в секретариате ЦК партии. С 03.1918 назн. Пом. секретаря ЦК РКП(б). 30.03.1918 утв. зав. аппаратом ЦК и секретарем ЦК РКП(б). До 06.1919 зав. Общ. отд. ЦК РКП(б). С 06.1919 по 1920 — зав. Финанс. отд. ЦК РКП(б). С 1920 по решению ЦК ЦК РКП(б) переходит в систему нар. образ-я, изб. в состав Уч. совета Наркомпроса РСФСР. В 1920–1925 зав. Отд. детск. учрежд. ВЦИК. В 1925–1931 зав. Отд. детск. лит-ры Объед. гос. изд-ва. В 1931-м — зав. Отд. учебников ОГИЗ. В 1931—1944 – в Главлите уполн. в изд-ве «Молодая гвардия». С 1946 года — перс. пенсионер. На пенсии, с сыном нап. кн. о Я.М. Свердлова. Умерла в 1960 году. |
| Разделы портала «Азбука веры» ( 24 голоса: 4.3 из 5) Неведомый миру подвижник I Это происходило очень давно, когда люди были более религиозны, более заботились о спасении своей души; они повсюду искали Бога и стремились к Нему, некоторые уходили в монастыри, в леса, дебри и пустыни для одиночного созерцания, молитвы, поста и изнурения своей плоти. А другие, и оставаясь в миру, совершали великие подвиги, какими отличались только великие святые. Вот в такое именно время жил в маленькой глухой деревушке Выселках, С. губернии, старик-крестьянин Артемий Петров, человек, не знавший нужды, имевший такой клочок пахотной земли, который довольствовал его с семьей хлебом в продолжение всего года, двух лошадей, двух коров, несколько овец и свиней, стаю гусей, уток и кур, да в сохранном месте кубышку с двумя или тремя сотнями рублей, сберегаемых про запас на черный день. Но вот умирает старуха, жена его, оставив ему двадцатитрехлетнего сына Никиту и восемнадцатилетнюю дочь Анисью. Никита был парень серьезный, тихий, скромный и трудолюбивый; никто никогда не видал, чтобы он сидел сложа руки, — он вечно чем-нибудь занимался, что-нибудь делал. С раннего утра и до позднего вечера он проводил время или в поле за пашней, или у себя дома за починкой разных хозяйственных вещей. Когда же случалось, что ни тут, ни там не было более работы, то он уходил в другие деревни или ближайший город на постройки изб и домов, так как он и его отец были хорошие плотники. При своем трудолюбии Никита отличался от своих сверстников еще и набожностью: он каждое воскресенье и праздник ходил в село, за две версты от их деревни, в церковь, и там пел на клиросе. Жизнь он вел трудовую и скромную. Отец души в нем не чаял. С своей стороны и Анисья радовала отца. Она была хорошею, неусыпною хозяйкой и в доме, и на дворе. Но недолго пришлось Артему радоваться на своих детей, он даже не успел устроить их жизнь: женить сына и выдать замуж дочь, как смерть внезапно подкосила его. Умирая, он завещал детям своим жить дружно и согласно закону Божию. Но дети и без сего завещания любили друг друга и никогда между ними не слышно было ни одного укоризненного слова. |
| Да, читая этот рассказ отца Петра, я вспоминаю слова Христа о заблудившейся в горах овце и ее пастыре (ср. Мф.18,12). И думаю: у этого сельского батюшки было воистину евангельское сердце. «Владыка Николай отечески вник в беду нашу…» Наш космос расширяется – от отца Петра Розова, настоятеля Максимовской церкви, мы переходим к одному из самых заметных (впрочем, незаметных среди них не было) саратовских правящих архиереев. В 1897-м году в Максимовке случился жуткий пожар, слизавший своими языками всё село: 360 изб, амбары, хозяйственные постройки, церковь, школу. Подробности этой драмы мы узнаем также от отца Петра Розова. К легендарному максимовскому пожарищу отец Петр вернулся через 17 лет после него – когда из Александро-Невской лавры пришла весть о преставлении архиепископа Владимирского и Суздальского Николая (Налимова; 1852–1914). С 1893 по 1899 год владыка Николай был епископом Саратовским и Царицынским. В отклике своем на его смерть отец Петр вспоминает, как в те скорбные дни после пожара, оставшись – вместе со всей своей паствой – без дома и без храма, он пришел к владыке Николаю за благословением на создание благотворительного Погорельческого комитета и за утверждением его устава: «Владыка отечески вник в беду нашу, подробно расспросил обо всем, о прихожанах, даже о семье моей… и, по обычаю своему, поцеловав меня, при архипастырском благословении прибавил: Живи, живи в приходе, не бросай своих прихожан-погорельцев, построй им святой храм. Затем, удалившись в другую комнату, владыка немедленно положил резолюцию на моем прошении об утверждении устава комитета, причем вложил в середину листов моих бумаг… довольно крупное пожертвование и, как мне показалось, как бы конфузясь… спешил скорее оставить меня… Сильно растроганный, я все-таки нашелся спросить владыку: Как, Ваше Преосвященство, благоволите употребить вашу лепту? Он полушепотом молвил: По пункту 2-му устава (половину на храм и половину – на погорельцев)» . Кстати: когда владыка Николай служил уже не в Саратове, а во Владимире, его иподиаконом и рипидоносцем был семинарист Сергей Сахаров, будущий священноисповедник Афанасий Ковровский. Владыка Николай стал для него примером истинно христианской любви, смирения и бескорыстия. Вот куда тянутся максимовские ниточки… |
| Возведение обыденной церкви есть своего рода массовый очистительный обряд от поразившей людей скверны, а с точки зрения православной веры – всеобщая молитва. Одним из наиболее известных обыденных храмов является вологодский Спасо-Всеградский собор, возведенный в 1654 г. в разгар эпидемии чумы. Моровая язва, уже 2 года до этого опустошавшая южные и центральные области Русского государства, проникла и в Вологду. «Месяца септемвриа с 1-го числа бысть во граде сем и в весех, прилежащих около града… смертоносная язва, еже есть мор велий. Людие бо умираху незапною смертию: ходил ли кто или стоял, или сидел… И изо многих домов малии и велицыи вси изомроша… И священницы едва успеваху мертвых погребати» . В надежде не допустить страшную гостью принимались меры предосторожности: дороги заставы бдительно охранялись, никого не выпускали из города и не впускали в него. Тем не менее из подгородных деревень уже давно поступали тревожные известия. Вскоре эпидемия захватила и Вологду. Не было ни одного дома, ни одной семьи, где бы не оплакивали утрату близкого. Немало изб стояли с заколоченными окнами: там семьи вымерли целиком. День и ночь гудел над городом большой соборный колокол. Ему отзывались колокола приходских храмов, тех, в которых еще остались живы кто-либо из священнослужителей. У кого возникла мысль о построении обыденного храма, неизвестно. В ночь на 18 октября (31 октября по старому стилю) улицы Вологды, казалось бы, уже отвыкшие от шума жизни, наполнились народом. Разгоняя зловещую ночную тьму, пылали светочи – трубчатые полосы бересты, надетые на батоги. По улицам в суровом молчании шествовали люди. Они направлялись к Большой (Сенной) площади. Накануне этой ночи, вечером, горожане, охваченные единым порывом, дали обет поставить единодневный храм во имя Всемилостивого Спаса. Когда все собрались на площади, вспыхнули еще десятки загодя припасенных светочей. Они осветили ровное пространство посреди площади – место, назначенное для храма. Вологодский архиепископ Маркелл окропил это место святой водой, прочел начинательную молитву, и работа началась. |
| На дворах запрягают лошадей, ходят мужики в новых сапогах и еще распоясанных рубахах, с мокрыми расчесанными волосами; полунаряженные девки и бабы то и дело перебегают от изб к пунькам , в избах завязывают в платки куличи и пасхи… Потом деревня остается пустою и тихою… Над темной чертой горизонта, на фоне заката, видны силуэты идущих и едущих на село… На селе, около церкви, поскрипывают в темноте подъезжающие телеги; церковь освещается… В церкви уже идет чтение, уже теснота и легкая толкотня, пахнет восковыми свечами, новыми полушубками и свежими ситцами… А на паперти и на могилах, с другой стороны церкви, темнеют кучки народа, слышатся голоса… Вдруг где-то далеко ударили в колокол. Мужики зашевелились, разом поднялись и, крестясь, с обнаженными головами, до земли поклонились на восток. – Федор! Вставай! – взволнованно забормотал старик. Мальчик вскочил и закрестился быстро и нервно. Засуетились и прочие, торопливо накидывая на плечи котомки. В окнах вокзала уже трепетали огни восковых свечей. Золотые иконы сливались с золотым их блеском. Зала третьего класса наполнялась служащими, рабочими. Мужики стали на платформе, у дверей, не смея войти в них. Поспешно прошел молодой священник с причтом и стал облачаться в светлые ризы, шуршащие глазетом; он что-то говорил и зорко вглядывался в полусумрак наполнявшейся народом залы. Зажигаемые свечи осторожно потрескивали, ветерок колебал их огни. А издалека, под темным ночным небом, лился густой звон. «Воскресение твое, Христе Спасе, Ангели поют на небеси…» – торопясь, начал священник звонким тенором. И как только он сказал это, вся толпа заволновалась, задвигалась, крестясь и кланяясь, и сразу стало светлее в зале, на всех лицах засиял теплый отблеск восковых свечек. Одни мужики стояли в темноте. Они опустились на колени и торопливо крестились, то надолго припадая лбами к порогу, то жадно и скорбно смотря в глубину освещенной залы, на огни и иконы, подняв свои худые лица с пепельными губами, свои голодные глаза… – Воскресни, Боже, суди земли! 1893 г. |
|
|
