| Показавши происхождение игрищ гладиаторов, рассмотрим особенные их качества. Хотя сего рода зрелища перешли от почестей мертвых к почестям живущим, как то: квесторам, судьям, первосвященникам и жрецам; но надобно сказать, что если звания сии относятся к идолопоклонству (а они действительно к нему относятся): то все, исполняющееся во имя их, должно непременно быть осквернено и искажено, потому что источник их испорчен. Мы должны тоже сказать и о постановке или устройстве сих игрищ. Багряница, шарфы, перевязи, венки, речи, празднества, делаемые накануне: вся сия пышность принадлежит диаволу. Что сказать и как судить о столь ужасном месте, которое еще мерзостнее, нежели самые клятвопреступничества, там совершающиеся явно? Место сие именуется амфитеатром, который посвящен еще большему числу демонов, нежели самый Капитолий, сей общий храм всех демонов. Там столько же нечистых духов, сколько действующих лиц и зрителей. Марс и Диана председят над занятиями амфитеатра, то есть, над сражениями и охотою. Глава 13 Я, кажется, достаточно объяснил разные роды идолопоклонства, оскверняющие зрелища. Я показал, что их происхождение, их постановка, их наименования, их места, их представления, не имеют иного источника, как идолопоклонство. Из сего следует, что как мы отреклись от идолопоклонства: то нам отнюдь не дозволяется присутствовать при таких делах, которые с идолопоклонством неразлучны, не потому, чтоб идолы были что либо, как говорит Апостол, но потому, что жертвы, приносимые идолам, приносятся не иному кому, как демонам, обитающим в сих идолах, «ибо хотя и есть так называемые боги, или на небе, или на земле, так как есть много богов и господ много, – но у нас один Бог Отец» ( 1Кор 8.5–6 ). А как два рода идолов: одни представляют мертвых людей, а другие мнимых богов, и оба сии рода одна и та же химера: то мы должны равно воздерживаться от того и другого идолопоклонства. Таким образом, мы гнушаемся не менее храмами богов сих как и гробами мертвецов; не приближаемся к жертвенникам одних, не покланяемся и образам других; не приносим ни жертв первым, ни даров последним; не едим мясо и жертв, посвящаемых тем и другим, потому что не можем участвовать вместе и в тайной вечери Господней и в яствах, изготовляемых для сатаны. |
| И все-таки последние с ущербом для себя отказались от этих трудов у египтян: 466 сегодня, вопреки маркионитам, евреи утверждают большее, отрицая, что для возмещения достаточно того золота и серебра, даже работы шестисот тысяч человек в течение стольких лет оценивать по одной монете в день. 4. Какая часть более многочисленна: та, что требует возвращения сосудов, или та, что живет в поместьях и городах? 467 Что значительнее: жалоба египтян или услуга евреев? Если бы евреи, свободные люди, пригнанные на рабский труд; лишь начали против египтян дело, касающееся причиненных обид, если бы они лишь показали их секретарю со своих скамей свои спины, изуродованные позорящей жестокостью плетей, объявили бы, 468 что не немногими чашками и мисками весьма немногих богачей, но всем повсюду и их состоянием, 469 и взносами всех жителей следует возместить ущерб, нанесенный евреям. Итак, если дело евреев правое, правое также и дело, т. е. поручение Творца, Который и египтян, не догадывающихся об этом, сделал благодарными, и Свой народ в трудное время исхода некоторым утешением тайного возмещения снабдил. Разумеется, Он повелел требовать меньше . Ведь египтяне должны были вернуть евреям также их сыновей. Глава 21. Объяснение «противоречия» Творца: запрет труда в субботу касается только человеческих дел, обнесение ковчега вокруг Иерихона – дело божественное 1. Точно так же, запрещая изготовление подобия всего, что есть на небе, на земле и в воде, Он объясняет и причины, [ограничивающие средства идолопоклонства]. 475 Ведь Он добавляет: Не поклоняйтесь им и не служите им. 476 Изображение же медного змея, которое впоследствии Господь велел Моисею изготовить, относится не к тому, что подпадает под определение идолопоклонства, но к исцелению тех, которые страдали от змей. 477 При этом я ничего не говорю об образе этого целительного средства. Так и золотые Херувимы и Серафимы 478 для придания ковчегу символизма, будучи, несомненно, простым украшением. 2. У них, предназначенных для высокого, были совершенно иные причины, чем требования идолопоклонства, из-за которого запрещается изготовление изображения; они, очевидно, не противодействуют закону, запрещающему изображение, не имея того свойства изображений, из-за которого они запрещаются. |
| Впрочем, все времена, в особенности наши, железные, а не золотые – для христианина! Посмотрите: приготовляются уже одежды мучеников, ангелы несут их нам с вышины неба. Явитесь украшенными, но украшениями, преданными нам черев пророков и апостолов! У простоты ищите себе белизны, у невинности – румянца, у скромности– прикрас для ваших глаз; положите молчание на уста ваши; внедрите в уши ваши слова Господа; возложите на выи наши иго Христа; склоните голову вашу под власть вашего супруга, – и вы будете достаточно украшены. Занимайте руки ваши пряжей шерсти, прикуйте ноги ваши к дому, и вы будете более привлекательны, чем в блеске золота. Пусть честность станет вашим шелком, святость вашим льном, стыдливость вашим пурпуром; с этими драгоценностями и украшениями сам Бог вас возлюбит!» Об идолопоклонстве («De Idololatria»). Евангельское учение старалось вдохнуть новый дух в древний мир в то время, когда последний был весь пропитал духом язычества. Отсюда между двумя началами – непримиримая противоположность, и все, относящееся так или иначе к одному из двух, считалось несовместимым с другим. Акты общественной или частной жизни, по-видимому, безразличные по своей сущности, могли стать, недозволенными вследствие своего отношения к язычеству, к языческим нравам. Напр., что могло быть невиннее – меняться подарками в известные дни года или писать договоры? Но эти дни посвящались языческим божествам, договоры заключали в себе языческие формулы. Не могло ли считаться участие во всем этом скрытой изменой христианству? Многие из христиан до своего обращения ко Христу занимались производством кумиров, торговлею благовониями для языческих жертв, жертвенными животными. Могли ли они после своего обращения продолжать со спокойной совестью свои профессии или ремесла? С целью решения беспокоивших современное общество вопросов Тертуллиан написал книгу «Об идолопоклонстве», которая, по-видимому, следовала вскоре за трактатом о зрелищах. Argumentum: Гл. 1. Культ идолов коренится собственно в нравственной испорченности. Каждый грех в дальнейшем своем развитии ведет к идолослужению. |
| Но увы! Он видит их. Он не может не видеть наших грабежей, наших обманов, наших прелюбодеяний, наших неправд, наших зрелищ; потому-то мы и не должны на этих последних присутствовать, чтобы не увидел нас Тот, Кто все видит». Являлись еще возражатели в пользу своих склонностей к театру, но это были в сравнении с прежними возражателями люди скромные. Они не столько оспаривали мысль о запрещении театра для христианина, сколько просили разрешить и позволить им пользоваться подобными удовольствиями. Они не осмеливались доказывать, что театры по своему характеру вполне приличны для христиан, но они утверждали, что если присутствовать на зрелищах со страхом Божьим, то греховное не пристанет к человеку. Эти люди рассуждали так: «Нет ничего противного религии в том удовольствии, которое дается для глаз и слуха. Бог не может, — замечали они, — оскорбляться таким увеселением, среди которого человек сохраняет страх и должное почтение к Господу своему». Тертуллиан называет подобное умствование «мечтой» и все сочинение свое «О зрелищах» направляет к тому, чтобы доказать, что нельзя служить двум господам: и Богу, и зрелищам. Один из самых сильных аргументов против театров он указывает в обетах, даваемых христианином на таинстве крещения. «Вступая в крестную купель, — пишет он, — мы исповедуем христианскую веру и вместе с тем торжественно обещаем отречься от сатаны и всех дел его. Где же дьявол более господствует со своими сообщниками, как не в идолопоклонстве? Не тут ли престол нечистого духа и седалище злочестия? А между тем, все устройство зрелищ основано на идолопоклонстве». И для того времени, когда писал Тертуллиан, он был вполне прав в этих своих суждениях. Возражатели, при виде этого рассуждения, должны были оставаться безмолвными. Другие доводы в защиту зрелищ опирались не на религиозных основаниях, как это мы видим у совопросников, с которыми христианские писатели имели дело доныне, но на основаниях и соображениях чисто человеческих, мирских. Они возражали с точки зрения, так сказать, общественного права. |
| И действительно надо сознаться, что положение последовательного христианина в этом мире, наполненном повсюду злыми духами, было действительно трагично: ни одно занятие, ни один случай, встречавшийся в ежедневном обиходе, не гарантировал его от такой или иной связи с идолопоклонством, т. е. со служением сатане и демонам его. До какой щепетильности доходили в этом отношении ригористы, видно из того, что запрещались такие невинные сами по себе занятия, как торговля и преподавание в школах. «Торговля, – утверждает тот же Тертуллиан , – возникает из корыстолюбия и тесно связана с идолопоклонством; она создает средства для богослужения идолам» 16 – и этого довольно. Преподавание в языческой школе и языческих наук также стоит в близком соприкосновении с идолопоклонством, а потому тоже недозволительно христианину. Занимая место школьного учителя, христианин должен будет распространять познания о языческих богах, излагать их имена, мифы, соблюдать праздник и торжества в честь их, потому что они (учителя) в это время получают свой гонорар. Первые деньги, уплаченные учеником, учитель посвящает Минерве. Лишь в одном пункте Тертуллиан делает уступку требованиям времени, и этот пункт замечательный: он дозволяет христианам заниматься языческими науками, потому что без них не могут существовать религиозные 17 . Можно ли христианину лечиться у языческого врача? «Но медицина, – отвечает Тациан, – и все соприкосновенное с ней есть коварство демонов. Если кто врачуется веществом, имея веру в него, тем более уврачуется он, если прибегнет к Богу... Почему же не обратишься к всемогущему Богу и предпочитаешь лечить себя, как собака лечится травою, олень ехидною, свинья раками речными, лев обезьянами» 18 . И при всем том, ежедневный обиход жизни доставлял христианину целый ряд соблазнительных случаев, где он должен был вести себя с особой осторожностью. Не позволялись вообще такие обычные на разговорном языке выражения, как «me Hercule» («свидетельствуюсь Геркулесом») и вообще все обороты речи, где встречается имя языческого бога. |
| Сама церковная власть восстала против таких неразумных ревнителей идольского сокрушения, и собор, составившийся в Эльвире (Испания) около 303 года, издал против них довольно грозное постановление: «если кто, – узаконил он, – разобьет идолов и там же будет убит, то не надлежит такового принимать в число мучеников, потому что ни в Евангелии этого не заповедано, ни апостолами не было делаемо». 1837 Так далеко зашла борьба христиан с демонами… Но господство демонов в язычестве проявлялось не в одной только идололатрии; оно налагало нравственную нечистоту и на все формы общественной жизни и заставляло христиан сторониться от всякого соприкосновения с ними. Отчужденность христиан от общества, – та ненависть к человеческому роду, в какой обвиняли их язычники, – имело свою основу в этой рассматриваемой нами черте их мipocoзepцahuя. По суждению, напр., Тертуллиана , не только все формы проявления общественного чувства, но и все способы человеческого заработка неразрывно связаны с идолопоклонством, и потому непозволительны христианину. И прежде всего театры и всякого рода зрелища. Известно, какое значение имели они в античной жизни; можно сказать, что для бесчисленной группы людей они составляли другую половину жизни рядом с тяжелой работой дня; «хлеба и зрелищ!» – вот обычный крик, раздававшийся —364— на городских площадях. Но тесная связь их с идолопоклонством и низменное развращающее содержание их, у лучших людей христианства могло вызывать только моральное отвращение. Борьба против зрелищ началась очень рано. Тациан первый открыл против них борьбу, подвергши их саркастическому осмеянию в своей «Речи к эллинам» 1838 ; за ним последовали Тертуллиан 1839 и псевдо-Киприан, написавшие целые трактаты о зрелищах, и рассуждения Лактанция . Членам христианских общин запрещалось состоять гладиаторами и актерами, учить театральному искусству и вообще участвовать в публичных торжествах. 1840 Запрещения далеко не всегда достигали своей цели; страсть была непобедима и сам Тертуллиан в одном месте жалобно восклицает, обращаясь к своим —365— карфагенским согражданам: «должны светить наши дела, а теперь блестят светом наши ставни и двери! Даже у язычников встречается более неосвещенных и неукрашенных венками дверей». |
| Оно стоить у дверей, служит назиданием другим через свое уничижение; оно призывает на помощь слезы братьев и становится богаче от этого сострадания, чем от общения, которое было бы дано. Если оно не пользуется миром в здешней жизни, оно сеет мир, чтобы пожать его у Господа. Не теряя жатвы, оно приготовляет ее. Оно не отказывается от преимуществ, так как не отказывается от подвигов. Покаяние этого рода не может быть тщетным, а дисциплина, понятая надлежащим образом, не может быть тяжела. Оба они прославляют Бога. Первое тем скорее получит прощение, чем менее будет обманывать себя. Вторая принесет тем больше помощи, чем менее заслуги будет приписывать себе». Таким образом позволяется надеяться на прощение у Бога, которого нельзя де получить у людей, и раскаяние никогда не бесполезно. Тертуллиан не понимает, каким образом ученик Евангелия может дойти до позорных падений, которые кажутся ему отступничеством. Он с крайним ригоризмом и проклятиями обрушивается на. нарушение закона целомудрия, ставя это нарушение наравне с убийством и идолопоклонством. «Я вижу, говорит он, как прелюбодеяние выступает с пышностью, предшествуемое идолопоклонством и сопровождаемое убийством. Конечно, прелюбодеяние заслуживает того, чтобы воссесть между этими двумя знаменитостями преступления и занять среди них вакантное место, на которое ему дает право одинаковый авторитет преступности. Таким образом охраняемое со обеих сторон, опирающееся на таких товарищей, оно никем не может быть вырвано из среды тех, с кем оно так тесно соединено. Кто разрубит узел, который образуют вместе с ним преступления – его соседи? Кто лишит его объятий его братьев, чтобы выделить его одного в ожидании плодов покаяния? Идолопоклонство с одной стороны, убийство с другой – не постараются ли его удержать? Они, если могут – заговорят, чтобы потребовать его себе снова. «Стойте, закричат они: это угол, который нас уплотняет, связь, которая соединяет нас! Идолопоклонство наш предел; прелюбодеяние, служа посредником нам, различает нас; блестя посреди нас, оно скрепляет наш союз. |
| " Если бы Бог не взирал на наши преступления и позорные дела, то, может быть, не подвергались бы мы тогда и строгости суда Его. Но увы! Он видит их. Он не может не видеть наших грабежей, наших обманов, наших прелюбодеяний, наших неправд, наших зрелищ; потому-то мы и не должны на этих последних присутствовать, чтобы не увидел нас Тот, Кто все видит " . ______________________ Нужно помнить, что древние зрелища происходили под открытым небом. ______________________ Являлись еще возражатели в пользу своих склонностей к театру, но это были в сравнении с прежними возражателями люди скромные. Они не столько оспаривали мысль о запрещении театра для христианина, сколько просили разрешить и позволить им пользоваться подобными удовольствиями. Они не осмеливались доказывать, что театры по своему характеру вполне приличны для христиан, но они утверждали, что если присутствовать на зрелищах со страхом Божьим, то греховное не пристанет к человеку. Эти люди рассуждали так: " Нет ничего противного религии в том удовольствии, которое дается для глаз и слуха. Бог не может, - замечали они, - оскорбляться таким увеселением, среди которого человек сохраняет страх и должное почтение к Господу своему " Тертуллиан называет подобное умствование " мечтой " и все сочинение свое " О зрелищах " направляет к тому, чтобы доказать, что нельзя служить двум господам: и Богу, и зрелищам. Один из самых сильных аргументов против театров он указывает в обетах, даваемых христианином на таинстве крещения. " Вступая в крестную купель, - пишет он, - мы исповедуем христианскую веру и вместе с тем торжественно обещаем отречься от сатаны и всех дел его. Где же дьявол более господствует со своими сообщниками, как не в идолопоклонстве? Не тут ли престол нечистого духа и седалище злочестия? А между тем, все устройство зрелищ основано на идолопоклонстве " И для того времени, когда писал Тертуллиан, он был вполне прав в этих своих суждениях. Возражатели, при виде этого рассуждения, должны были оставаться безмолвными. |
| Иные зрелища установлены в воспоминание о том или другом случае политической или общественной жизни. Есть зрелища, которые установлены частными лицами и по частным побуждениям, например, в память умерших родственников для выражения благоговения к ним и проявления того, что они исполняют долг по отношению к ним. Словом, каковы бы зрелища ни были, празднуются ли они в честь богов, или в память умерших, – все они представляют по своему генезису и наименованию идолопоклонство 1440 . Представления в цирках, театрах и т. д. и их обстановка указывают на то же идолопоклонство 1441 , возмущают нравственное сознание христианина. Например, театр: посвящённый Венере и Бахусу, этим неразлучным спутникам, он представляет собою школу пьянства в разврата 1442 . Идолопоклонническим характером отмечены и амфитеатр и арена для состязаний атлетов 1443 . Отсюда – отрекшиеся от всего идолопоклоннического, христиане не должны принимать участия в этих зрелищах и присутствовать на них, чтобы не только душу, но и внешние чувства свои соблюсти чистыми и неоскверненными подобного рода зрелищами, так как все впечатления, получаемые внешними чувствами, передаются душе и производят на нее то или другое влияние 1444 , возмущают дух верующего. Нельзя представить себе, чтобы человек, присутствуя на зрелищах, оставался безучастным зрителем их, не испытывал душевных волнений, – «где удовольствие, там и страсть, иначе удовольствие не будет приятным», а без приятных удовольствий нечего человеку и делать на зрелищах 1445 . Это можно сказать относительно всех вообще зрелищ, будут ли они в театре, или цирке, или амфитеатре 1446 . Представляет Тертуллиан несколько замечаний об отношении самих язычников к действующим лицам спектаклей, и отсюда делает опять тот же вывод, что христианам незачем увлекаться зрелищами. Непостоянство язычников, между прочим, в отношении к артистам поразительное: они осуждают то, что в других случаях одобряют, и наоборот. «Правители республики, судьи и распорядители игрищ лишают всякого почетного звания действующих лиц цирка, атлетов, комедиантов, гладиаторов (т. |
| Dissenting spiritualities in history//The way. A review of contemporary Christian spirituality. 1988. Vol. 28. 2. April. P. 141). Все эти заповеди находили горячий отклик у Тертуллиана , написавшего трактаты «О единобрачии», «О бегстве во время гонений», «Об идолопоклонстве», «О зрелищах», «О поощрении целомудрия», «О посте». Тертуллиан полагал, что бегство во время гонений недостойно христианина, рассматривал такое бегство как отказ от предлагаемой чаши (О бегстве..., 8, 4; ср.: Мф.26:39 ). Д. Ренкин говорит о явном отличии между «катафригианизмом» (под таким названием монтанизм стал известен ортодоксальным христианам впоследствии) и его проявлении в Северной Африке и в других местах, известном как «Новое Пророчество» (Rankin D. Tertullian and the church. Cambridge, 1995. P. 45). Оно не заменяло для Тертуллиана Священное Писание , а лишь разъясняло его, избавляя от двусмысленностей, используемых еретиками (Ср.: Ibid. Р. 48). 90 Бернхард Нистерс пишет о Тертуллиане , что, хотя его нельзя причислить к душевнобольным (den Psychopathen), он подходит вплотную к границе, отделяющей нормального от ненормального [Nisters В. Tertullian. Seine Persönlichkeit und seine Schicksal//Münsterische Beiträge zur Theologie. 1950. Vol. 25. P. 114]. Генри Чедвик относит Тертуллиана к экстремистам, типу людей, которые наиболее счастливы, когда защищают дело маленького отколовшегося меньшинства. [Chadwick Н. Early Christian thought and the classical tradition. Studies in Justin, Clement, and Origen. Oxford, 1966. P. 1.]. 91 Хотя, разумеется, не мог не подвергаться их влияниям. Ч. Н. Кочрейн пишет о нем как о человеке, «чья склонность к эксцентричности была в конце усилена нелепостями монтанизма» [Cochrane Ch. N. Christianity and classical culture. P. 214]. 92 Прежде всего, в этой связи надо упомянуть труд Цельса «Об истинном слове». Полемика велась не только на философском уровне. Христиане в языческих сочинениях изображались в карикатурном виде (ср.: Лукиан. О смерти Перегрина, 11–13 и 16). |
|
|
