| Возникает резонный вопрос: если люди, которые себя хоть раз — во время опроса — назвали православными, даже может быть с ухмылкой, с иронией или просто в силу традиции, увидят на полках магазинов красивую книгу о Православии, написанную понятно и талантливо, неужели им будет неинтересно? Если же мы выбираем такую позицию: мы только в ограде Церкви, кто к нам придет, тому мы и расскажем, — мы многое теряем. Из этого и родилась идея нашего издательства — пытаться выйти за пределы Церкви и представить литературу о Православии широкому кругу читателей. Если мы возьмем Италию, там до половины издательств, которые действуют на книжном рынке, принадлежат Католической Церкви. Там абсолютно нормально, если вы заходите и покупаете книгу о культуре или научный труд, а потом обнаруживаете, что это продукция издательства, принадлежащего Католической Церкви или прямо себя с ней ассоциирующего... У нас на светском книжном рынке таких прецедентов нет. Большие светские издательства подзарабатывают на религиозной теме, делают какие-то вроде как православные, а на самом деле часто не имеющие ничего общего с Православием проекты — и таким образом покрывают эту нишу. И еще интересный момент. Каждый год Российская книжная палата публикует отчеты о состоянии российского книжного рынка, но не приводит данные ни по религиозной, ни по эзотерической литературе. Но любой торговец с опытом скажет, что эзотерическая литература, то есть всякие псевдодуховные учения и размышления, «откровения ангелов-хранителей» и прочее, — это один из самых крупных сегментов продаж на светском рынке. Мы могли бы вытеснить часть этой псевдолитературы, но нас в этой нише нет. Неужто нам все равно, чем травятся наши сограждане? — Трудно было запустить и раскрутить издательство? Расскажите подробнее, как вы начинали? — На каждом рынке есть свои пороги входа. Условно говоря, если вы хотите открыть автосалон по торговле автомобилями, вам нужно какие-то средства в это вложить, достаточно серьезные. Чем серьезнее отрасль, тем серьезнее стоимость входа на рынок. |
| —792— достаточной способности к умственному труду». Ведь, это последнее злосчастное «отсутствие» равнялось бы «отсутствию всякого присутствия»... Итак, на наш взгляд, в указанном пункте вовсе не может быть двух различных мнений: раз нет серьезного интеллектуального развития и достаточной способности к умственному труду, – ни на что более нельзя надеяться, нельзя и говорить о «студенчестве». «Студент» без интеллектуального развития, даже без способности к умственному труду... это – по меньшей мере – contradictio in adjecto. Это не студент, а только жалкая пародия на студента! А если бы все-таки кто-нибудь нашел возможным сомневаться в поставленной нами самоочевидной истине, то конечно убедить такого скептика могла бы единственно лишь ссылка на фактические доказательства, на ряд опытов и наблюдений. К нашему удовольствию, несколько подходящих сюда наблюдений записано уже в Протоколах С.-Петербургской духовной Академии. В эту столичную Академию, как известно, нередко стремятся поступить воспитанники классических гимназий, имеющие аттестат «зрелости». И вот на вступительных экзаменах, которые они держат далеко не наравне с семинаристами, а по значительно сокращенной и облегченной программе, очень часто обнаруживается сравнительная недостаточность умственной зрелости их и меньшая подготовленность к высшим научным занятиям. Семинаристам они заметно уступают не только в специально-богословских знаниях, но именно в общем умственном развитии, в способности мыслить и излагать свои мысли. Факт, заслуживающий серьезного внимания и обсуждения. Предварительно подтвердим его немногими документальными выписками. В 1893 году в С.-Петербургской духовной Академии держали вступительные экзамены 6 воспитанников классических гимназий с аттестатами зрелости и 1 из Гатчинского Сиротского Института. Для письменной работы им была дана тема по Русской литературе (вместо Основного богословия, по которому писали воспитанники духовных семинарий). И вот, чтò мы находим в отзыве проф. А. И. Пономарева: два сочинения безусловно хороши, два удовлетворительны, в трех же сочинениях «воспитанники обнаружили |
| В русском фольклоре существуют две области, давно обжитые и любимые мною: песни и народные сказки. Это богатство прошло проверку временем и некоторый отбор. Меня это радует. Жаль только, что в советские годы, когда формировался корпус народных сказок для детей (а сказки тогда издавались очень хорошо), были отвергнуты те из них, которые включали в себя духовную проблематику. Следовало бы еще раз перетрясти собрания подлинных народных сказок, чтобы освежить репертуар привычных детских сборников. Деликатная рука педагога и стилиста была бы здесь очень кстати. Для детей русские сказки лучше всех обрабатывали, на мой взгляд, К.Н. Ушинский и — в советское время — А.Н. Толстой. У них этому можно учиться и сейчас. Я не принадлежу к числу людей, принимающих все в русском фольклоре. Для меня это область очень серьезного размышления. Здесь есть вещи, которые я решительно не могу допустить в свою семью. К чьему бы авторитету мне прибегнуть? Да хоть Ивана Ильина. Его перу принадлежит этюд, воспевающий прелесть русских сказок, но есть у него и весьма критичные замечания, оброненные в связи с русской народной поэзией, и в частности — отсутствием в ней должного целомудрия. Другая область фольклора, совершенно неприемлемая для меня, — это русская демонология. Мифотворчество народа может быть предметом серьезного изучения, наблюдения, анализа, но необъектом для опытов гальванизации персонажей национального языческого пантеона. Более того, с русской демонологией, как впрочем и интернациональной, нужно постоянно бороться. А почему? Дело ведь не в том, что демоны (лешие, черти, кикиморы, русалки, домовые) могут что-либо значить для христианина. С ними связан особый тип страхований — идольский. Идолы — это не только то, что получило свой образ посредством резца. Их можно создать и словом — молвой, слухом, сказанием. Вот что написано в Послании пророка Иеремии: «Берегитесь же, чтобы и вам не сделаться подобными иноплеменникам, и чтобы страх пред ними не овладел и вами». Что же это за страх такой? А это вера в то, что идолы, созданные резцом ли, молвой ли человеческой, — живые, и что они способны что-то сделать с нами. В этом отношении русский языческий пантеон — явление свежее и целостное, почти совсем не потревоженное критической богословской мыслью. Чтобы понять это, взгляните на греческое изваяние Артемиды. Кому из нас придет в голову мысль кричать о ней во все горло, как во времена апостольские: «Велика Артемида Ефесская»? Никому. А вот о русском домовом и по сей день люди крещеные говорят с лаской и любопытством. Или, может быть, русский домовой милее, чем Артемида? Да нет. Это явления одного ряда. Просто русскому домовому больше повезло. Вот он и «благоденствует» на наших просторах. |
| Капитан заорал припев: Эх! Веселей, веселей! Эх, веселей! Последний стих коснулся чутких ушей жившего напротив ревностного шкипера, не совсем трезвого, который немедленно вскочил с постели, распахнул окно и через улицу подхватил во всю глотку припев, что произвело прекрасное впечатление. Когда уже невозможно было тянуть дольше последнюю ноту, шкипер проревел устрашающе: «Эхой!» — отчасти в виде дружеского приветствия, а отчасти из желания показать, что он ничуть не задохся. Совершив это, он закрыл окно и снова лег в постель. — А теперь, капитан Катль, — сказал Уолтер, подавая ему синий фрак и жилет и поторапливая капитана, — если вы пойдете и сообщите дяде Солю новость (которую ему, по справедливости, следовало бы узнать давным-давно), я, знаете ли, оставлю вас у двери и пойду поброжу до полудня. Однако капитан был как будто не очень обрадован поручением и отнюдь не уверен в своей способности исполнить его. Он устроил жизнь и похождения Уолтера совсем по-иному, и, к полному своему удовольствию, он так часто радовался своей прозорливости и предусмотрительности обнаруженным в этом устроении, и находил его столь законченным и совершенным во всех отношениях, что великое усилие воли требовалось от него, чтобы присутствовать при том, как все разваливается, и даже способствовать этому разрушению. Вдобавок капитану очень трудно было выгрузить старые свои представления об этом предмете и, приняв на борт новый груз с той стремительностью, какой требовали обстоятельства, не перепутать оба груза. Итак, вместо того чтобы надеть фрак и жилет с проворством, какое одно только и могло отвечать расположению духа Уолтера, он вовсе отказался облачиться в это одеяние и уведомил Уолтера, что по случаю такого серьезного дела следует разрешить ему «чуточку погрызть ногти». — Это у меня старая привычка, Уольр, — сказал капитан, — ей вот уже пятьдесят лет. Когда ты видишь, что Нэд Катль грызет ногти, Уольр, будь уверен, что Нэд Катль на мели. Затем капитан сунул меж зубов свой железный крючок, словно это была рука, и с видом мудрым и глубокомысленным, присущим выспренности всякого философического размышления и серьезного исследования, принялся обдумывать это дело в его многоразличных разветвлениях. |
| позиции Л., поскольку в нем он ставил перед собой задачу не изложить безусловно истинное вероучение, а лишь представить наиболее приемлемую для протестантов версию традиц. католич. теологии, оно наряду с перепиской Л. по религиозным вопросам является важным источником, позволяющим судить об отношении Л. к тем или иным положениям традиц. христ. догматики (анализ богословских воззрений Л. см.: Pichler. 1869-1870; ср. также: Holzhey, Murdoch. 2001. S. 1079-1090). К к.-л. серьезным успехам переговоры 80-х гг. XVII в. не привели, поскольку протестанты, в т. ч. и Л., ставили под сомнение вселенский характер и авторитет Тридентского Собора и призывали католиков признать несостоятельными принятые его участниками антипротестант. догматические решения, на что офиц. представители католич. Церкви и авторитетные католич. теологи не могли согласиться. Серьезным препятствием для межконфессиональных переговоров являлась жесткая прокатолич. политика франц. кор. Людовика XIV, который в 1685 г. отменил защищавший франц. протестантов Нантский эдикт (1598) и тем самым санкционировал их преследование, к-рое привело к массовой эмиграции франц. приверженцев протестантизма (преимущественно гугенотов , т. е. кальвинистов) в др. гос-ва Европы (см.: Antognazza. 2009. P. 294). Л. отрицательно оценивал светскую и религ. политику Франции, однако и после 1685 г. вел активную переписку на религ. темы с франц. католиками, в т. ч. с Боссюэ, теологом и писателем П. Пелиссоном-Фонтанье (1624-1693), обратившимся из кальвинизма в католицизм, а также с религиозной писательницей М. де Бринон (1631-1701), входившей в ближайшее окружение короля; вместе с тем он считал, что реальное объединение между протестантами и католиками возможно лишь в пределах Свящ. Римской империи. В 90-х гг. XVII в. Л. по рекомендации принцессы Софии познакомился с соч. «Размышления о различиях в области религии» (Réflexions sur les differends de la religion, 1686) Пелиссона-Фонтанье; обсуждая идеи этого сочинения в переписке с автором, Л. |
| Осмыслить явление терроризма Мы не понаслышке знаем, что такое террор, и не понаслышке знаем, что такое страдания людей, которых убивают во имя очень странного понимания того, как нужно бороться ради достижения своих земных целей. Думаю, нам предстоит очень серьезно, и в том числе богословски, осмыслить явление терроризма. Все те объяснения, которые сегодня присутствуют в политическом дискурсе, идут по поверхности. Меня не покидает чувство, что никто по-настоящему не касается онтологических глубин проблемы. Откуда возникает такой радикализм? Что его питает? Какие внешние факторы влияют на возникновение мотивации к террористической деятельности? Думаю, терроризм нельзя отрывать от общего цивилизационного развития на нынешнем этапе исторического пути человечества. Что-то неправильно у нас идет, и терроризм – часть этой неправильности. А если рассматривать терроризм только как некое локальное явление или даже глобальное, но связанное с весьма ограниченным идейным пространством, то это будет большой ошибкой. Думаю, необходимо и с богословской, и с культурологической точки зрения осмыслить это страшное явление и выявить его, как я уже сказал, онтологические причины. Но что касается Церкви, мы должны делать свое самое главное дело – молиться, просить у Господа прощения за наши грехи, призывать Его милость, молиться о поддержке всех тех, кто уязвлен этими террористическими ранами. Но одновременно мы должны очень серьезно размышлять. А поскольку размышления в Церкви всегда связаны с молитвой, то это дает надежду на то, что мы сможем понять подлинные причины этого страшного явления и выработать свой ответ на вызовы терроризма. Как всегда, с этим ответом кто-то согласится, кто-то нет, кто-то будет приветствовать, кто-то – иронизировать. Но реакция на наши слова – это не наша ответственность. Наша ответственность – думать, молиться и делать все для того, чтобы мир становился лучше. Потому что забота об окружающем нас мире является частью нашей общей заботы о спасении рода человеческого. |
| Закрыть Серьезная война и большой подвиг Иосифа Исихаста: о единении души с Богом Старец Ефрем Филофейский о главном деле жизни преподобного Иосифа Исихаста 30.09.2017 745 Время на чтение 20 минут Бдение было центром круговращения всего нашего дня. Все дела, совершаемые днём, учитывали то обстоятельство, что ночью необходимо совершить нашу молитву. Тогда в пустыни скита «Малая Святая Анна» наш устав предусматривал: с закатом солнца мы вставали ото сна для бдения. Пробудившись, мы выпивали кофе, однако только и только для того, чтобы подкрепиться перед бдением. Старец положил кофе как снисхождение. Для немощных и слабых здоровьем разрешалась и малая трапеза, чтобы поддержать силы. После кофе мы брали благословение у старца и, молча, расходились: ни слова не говоря между собой, каждый шёл в свою келью. Старец придавал этому особое значение, подчёркивая, что после пробуждения надо внимать своим чувствам. Не должно быть никаких разговоров, вопросов, ничего. Войдя в свои кельи, мы сразу начинали нашу ночную молитву по уставу и методу нашего Старца. Читали «Трисвятое», «Верую» и 50-й псалом, после чего, присев на скамеечку, поучались в памяти смертной. Мы размышляли об аде и рае, размышляли о Распятии Христа и жизни праведников, и таким образом приходили в чувство печали и покаяния. Однако долго в этих размышлениях мы не пребывали, но сразу, как смирится и сокрушится наше сердце, начинали молитву. Старец, не уставая, напоминал нам, что как только мы восстали ото сна, ум наш отдохнувший и чистый. В этом состоянии чистоты и спокойствия лучше всего дать уму как первую духовную пищу имя Иисуса Христа. Итак, мы затворялись в своих кельях, пребывая в совершенной темноте, начинали свою молитву с чётками и без них. Когда ум достаточно утрудится, начинали поклоны. Чётки, поклоны - вот наше бдение. Я смиренно пребывал в умной молитве 2-3 часа, а часто и 5 часов. Если приходило помрачение или начинал одолевать сон, я выходил наружу, несмотря на время года и на погоду: есть ли ветер, дождь или идёт снег. |
| скрыть способы оплаты Смотри также Комментарии Наиля 15 августа 2020, 14:09 Каждое написанное Вами слово - будто мною сказанное. У нас в семье тоже есть свой " особый " ребёнок. Диагноз у неё,правда, другой. Но я ни на секунду не сомневалась, что это наша девочка! Богом данная для любви и родительского счастья! И никто и никогда нас в этом не переубедил. Я всегда преклоняюсь перед родителями, которые сделали этот смелый выбор,и всегда готова поддержать тех, кто сомневается-быть такому малышу в его жизни, или нет. И согласна с фразой - " Бог не даёт нам больше, чем мы сможем вынести " . Всем деткам желаю счастливого детства!!! Родителям - терпения и поддержки от близких! Наталья 5 июня 2020, 19:56 Анна, думаю, многие из нас с Божией помощью имеют возможность и занимаются делами милосердия. Ваше дело тоже очень нужное, знаю не понаслышке. Анна 5 июня 2020, 13:32 Наталья 4 июня 2020, 11:21/Мне не раз доводилось иметь дело с людьми, нуждающимися в серьезном уходе и помощи./А мне приходилось волонтерить в домах престарелых и помогать брошеным старушки. И да, подтверждаю, у большинства из них есть дети, у кого один, а у кого и двое. Вполне здоровые. Но вот оказались брошенными старушки при живых здоровых детях. Наталья 4 июня 2020, 11:21 Инна, если я и вас случайно задела своими словами, то прошу лично вас простить меня за них. Мне не раз доводилось иметь дело с людьми, нуждающимися в серьезном уходе и помощи. В том числе, оставленными родными. Это больно. Поэтому такие размышления не случайны. Не хотела писать об этом. Но пришлось, дабы ни вы, ни кто-то ещё не искушался негативными и осудительными мыслями там, где оснований для них нет. Наталия_иа 3 июня 2020, 22:01 Большое спасибо за статью! Конечно, родители девочки - очень сильные и хорошие люди. У Шарля де Голля был 3-ий ребенок - девочка с синдромом Дауна. Он очень ее любил и считал, что очень много сделал в жизни именно благодаря ей. Почитайте эту историю. Негативных комментаторов не понимаю вообще. Наверное, люди случайно на этом сайте |
|
|
