| Праведные, пусть даже убитые руками нечестивых, не исчезли, как полагают нечестивые, навсегда. Теперь они в мире, в руке Божьей, и мучения их не могут коснуться. Это возвращает нас к знаменитому отрывку, приведенному выше (3:1–4), в котором далее следует размышление о том, как Бог Израиля испытывает праведных, подобно золоту в горниле, и принимает их страдание и смерть как жертву всесожжения (3:5–6). Однако автор не довольствуется указанием на нынешнюю судьбу «праведных». Он хочет обратить внимание читателя на то, что будет дальше. Вот тут–то, на мой взгляд, толкователи совершают самую серьезную ошибку 686 . Прем 3:1–10 дает двухэтапное описание событий после смерти «праведного»: повествование, говорящее о нынешнем пребывании праведника «в руке Божьей», – это просто прелюдия к тому, что должно совершиться далее: 7 Во время воздаяния им они воссияют как искры, бегущие по стеблю. 8 Будут судить племена и владычествовать над народами, а над ними будет Господь царствовать вовеки. 9 Надеющиеся на Него познают истину, и верные в любви пребудут у Него; ибо благодать и милость со святыми Его 687 . 10 Нечестивые же, как умствовали, так и понесут наказание за то, что презрели праведного и отступили от Господа 688 . Стихи 7–10 говорят о дальнейшем событии, которое следует за состоянием, описанным в стихах 1–4 689 . Данный отрывок – это не просто второе, параллельное, описание или новая интерпетация 690 . В конце концов у «душ» в стихе 4 все еще остается «надежда, полная бессмертия»; это говорит о том, что она еще не вполне осуществилась. При распространенном толковании отрывка фактически не уделяют должного внимания выступлению самого автора против смерти (1:12–16; 2:23–24), которое прочно зиждется на типично иудейской вере в благость сотворенного мира (1:14), причем этот же момент вновь звучит в конце книги, когда само творение приходит на помощь израильтянам во время бегства из Египта 691 . Так что тут самого толкователя всегда подстерегает опасность, в полном единодушии с нечестивыми, заключить союз со смертью, – такую позицию, сам того не желая, Алан Сегал, когда, подводя итог 3:1–4, он говорит, что здесь нет «никакого очевидного конца времени и суда» (а они там есть, стоит лишь спуститься на несколько стихов ниже), и эффектно добавляет, что тут «нет средства от смерти, никто оттуда не возвращается» 692 . |
| Это состояние только одного Бога. Он повсюду стремится владычествовать, повсюду желает быть восхваляемым и быть старается, как Бог, повсюду. Старается даже и существовать всегда, как Бог» (цит. по: Монье Ф. Кватроченто. Пер. К.С. Швареалона СПб., 1904. С. 38). Как далек этот взгляд на человека от библейского: «[Человек] полагает предел тьме и тщательно разыскивает камень во мраке и тени смертной. Вырывают рудокопный колодезь в местах, забытых ногою, спускаются вглубь, висят [и] зыблются вдали от людей. Земля, на которой вырастает хлеб, внутри изрыта как бы огнем. ... На гранит налагает он руку свою, с корнем опрокидывает горы; в скалах просекает каналы, и все драгоценное видит глаз его; останавливает течение потоков и сокровенное выносит на свет. Но где премудрость обретается? и где место разума? Не знает человек цены ее, и она не обретается на земле живых» (Иов 28, 3-5; 9-13). Бэкон Ф. Новая Атлантида// Бэкон Ф. Сочинения: В 2 т. Т. I/ Сост., общ. ред. и вступ. ст. А.Л. Субботина. М.: Мысль, 1972. С. 514. Примечательно, члены ордена воспевают «особые гимны и ежедневные литургии для восхваления Господа и благодарения за чудесные Его творения, и особые молитвы о содействии ... трудам и обращении их на цели благие и благочестивые» (С. 523), а отличительным знаком «отцов Соломонова дома» являются епископский жезл и пастушеский посох, сделанные из бальзамового дерева и из кедра (С. 513). Сапрыкин Д.Л. Политико-теологический и юридический контекст ранней новоевропейской философии науки.//Философия науки в историческом аспекте. Сборник статей в честь 85-летия Н.Ф. Овчинникова. СПб.: РХГИ; ИД СПбГУ, 2003. С. 68. Точно также, как пафос Реформации - в непосредственном обращении к Писанию. Бэкон утверждал, что «для того, чтобы мы не впали в заблуждение, Он < Бог > дал нам две Книги: Книгу Писания, в которой раскрывается воля Божия, а затем - Книгу Природы, раскрывающую Его могущество. Из этих двух Книг вторая является как бы ключом к первой, не только подготавливая наш разум к восприятию на основе общих законов мышления и речи истинного смысла Писания, но и главным образом развивая дальше нашу веру, заставляя нас обратиться к серьезному размышлению о божественном всемогуществе, знаки которого чётко запечатлены на камне Его творений» ( Бэкон Ф. |
| И Вы нашли время написать книжку! Я хотел, чтобы Вы открыли тайну. Как и когда вы умудрились написать ее? И с чем связан ее выход? о.В. - Это короткие размышления на разные темы. Есть серьезные, есть не очень. Мысли о духовной жизни, воспоминания о церкви 80-х годов. Веселые истории, церковные анекдоты. Есть достаточно серьезные размышления о состоянии общества у нас и на Западе. О взаимоотношениях между разными христианскими конфессиями. О том, как обезбоженное общество не понимает Евангелия, не усваивает сути христианского духовного послания. Вот такие совершенно разные мысли. А появились они очень просто. Я много пишут на разные темы. Но эти темы у меня все-таки связаны с родом моей деятельности. Это взаимоотношения церкви, государства и общества. Отношения с инославием, с другими религиями, со средствами массовой информации. Но приходили какие-то мысли, которые не укладывались в эти темы, и поэтому пришла идея все это оформить и сложить в книжку. И я начал ее писать во время одного из отпусков. А потом вечерами, во время командировок. Е.Н. - Вроде дневника? о.В.- Я дневник не пишу. Считаю, что это довольно бессмысленное занятие. Размышления возникают, не исходя из той или иной периодичности – вот, скажем, сегодня день начался, и я должен обязательно что-то записать в дневник. Они возникают так, как сами хотят. И мысли, которые вошли в эту книжку, возникли без всякого повода. Их не было повода высказать в том или ином публичном выступлении. Поэтому я их отдельно откладывал в голове, а потом уже стал откладывать в нескольких файлах на компьютере. И вот так появилась эта работа. Е.Н. - А в интернет-блогах вы участвуете? о.В.- Нет. Мне некоторые люди советуют открыть блог в " ЖЖ " . Но я не собираюсь. Потому, что этот журнал будет журналом мертвой души. Ведь времени отвечать на постоянно возникающие вопросы и реплики у меня нет. Иногда бывают, может быть, раз - два в неделю свободные моменты вечером, или в субботу. А значит, что несколько дней люди будут ждать ответа, говорить: ну что, открыл, а теперь молчишь? Ну, и второе - все-таки стареем. |
| Второе утверждение не мирится с первым. Во втором прославляется столь милая грекам «необходимость», без которой ни их разум, ни их λγος никогда не умели и не хотели существовать. Плотин, как верный ученик Платона, не мог не думать, что ему дано νω καθαρω θεασθαι τ αληθς. Платон учил, что размышление есть беседа души с собой. Ουκουν δινοια μεν και λγος ταυτν. Πλην ο μεν εντòς της ψυχης πρς αυτην δαλογος νευ φωνης γιγνμενος τουτ’αυτò ημιν επωνομσθη, δινοια, т. е.: «разве мышление и речь не одно и то же – только что мы дали название мышления беседе, которую без звуков ведет душа с собой внутри себя?» Платон, а за ним Плотин, хотел, чтоб размышление было бы беседой души с собой и ничем бы не отличалось от собеседования одного человека с другим, кроме того, что оно происходит внутри души и беззвучно. Размышление должно происходить посредством слов, так же как и беседа, только слов неслышных. Раз есть слово, слова, то будет и ανγκη и та спасительная диалектика, которая одна может помочь человеку отыскать вечную и незыблемую истину. Вслед за Платоном и все остальные философы привыкли думать, что источником мудрости нужно почитать диалектику, и Гуссерль формально имеет все права называть предлагаемое им определение философии платоновским и считать себя платоником. Это, однако, не может помешать нам поставить и рассмотреть свой вопрос: что является источником философии – очаровательное ли πειθω или λγος, родной брат ανγκη и даже грубой βα? Во избежание недоразумений скажу вперед, что, ставя этот вопрос, я вовсе не думаю, что философу непременно нужно выбирать между тем или иным решением. Я очень далек от того, чтоб отвергать значение λγος’а, ανγκη или даже βα и выросшей из них диалектики. Для меня очевидно, что без них никак не обойтись, и если Платон и Плотин так восхваляли их, то у них для этого были очень серьезные основания. Существенно, однако, не то. Ведь и в обыкновенной жизни, не только в философии, людям приходится пользоваться речью, применяться к необходимости, и даже самому Аполлону понадобилось однажды бросить лиру и взять в руки палку. |
| Еще одно открытие — рассказ о книге «Антресоль» (с. 44). Удивительно, как глубоко могут мыслить маленькие дети! Об этом много пишут и говорят, но каждый раз не перестаешь удивляться той или иной пронзительной мысли, порожденной детским сознанием. Например: «Время — это шкаф с множеством трещин. Темный, таинственный хлам там хранится, пылясь» — потрясающая метафора, достойная взрослого поэта! 3. Какой материал в номере, на Ваш взгляд, самый актуальный? Актуальна и глубока колонка главного редактора(с. 8). Размышления о любви к себе, о правильном понимании этой любви — пожалуй, это то, о чем каждому из нас стоит задумываться. «„Любить себя“, — пишет Легойда, — по самому большому счету это — видеть в себе образ Божий. Следовательно, и „любить ближнего как самого себя“ тоже означает — увидеть образ Божий, но уже в другом человеке, понять — если не сердцем, то хотя бы умом, — что и он тоже прекрасен, хорош и достоин любви, каким бы плохим он в данный момент ни был». На самом деле это модель отношения к ближнему на все времена и при любых обстоятельствах — от этой абсолютной формулы никуда не уйдешь! Еще один актуальнейший материал — про труд... Александр Ткаченко (с. 22) — один из моих любимых авторов «Фомы». Признаюсь, не знала, что в славянском языке слово «труд» — одно из обозначений болезни и страдания. Поразительно точно замечание автора о том, что даже молитвенный труд святых — это метафизическое следствие отпадения человека от Бога. Здесь можно найти ответ на вопрос, почему нам иногда так тяжело молиться. Хорошо, что Александр размышляет не только о труде, но и о лени: «Лень — не что иное, как стремление к распаду, к необратимому рассеянию энергии… Лень — это умирание, образ смерти, пропитывающий каждую секунду жизни человека». Эти слова звучат как приговор. Автор раскрывает именно глубинный смысл состояния лени, и мне кажется, это серьезный повод для размышления над нашими собственными ежедневными незаметными привычками... 4. Чего не хватает в этом номере? Прошел Каннский кинофестиваль, и я с удовольствием прочла бы ставшие уже традиционными для «Фомы» размышления кинокритика Льва Карахана об этом событии, о номинированных на премии фестиваля фильмах, о тенденциях в европейском кино. 5. О чем бы Вам хотелось прочесть в следующих номерах? |
| Отсюда же следует, что если кто хочет извлечь всю пользу из молитвы, то он должен молиться каждодневно, а не тогда только, как некоторые современные интеллигенты думают, когда является молитвенное настроение; молитва сама по себе создает настроение. Да не думает кто-либо, что к этому чисто внешнему влиянию я свожу все значение молитвы; нет, главное значение ее духовное, о чем и будет сказано ниже; этим же я только хочу сказать, что все средства, указанный Церковью для спасения человека, помимо духовного значения, имеют еще массу побочных, но весьма важных для человека благих воздействий на тело и дух человеческий. Кроме стимулирования воли, молитва оказывает громадное влияние на сознание, на мысль. Каждая молитва имеет известное содержание, содержание часто очень серьезное и глубокое. Содержание – это прямо будет громадно, если мы к молитве присоединим каждодневное чтение избранных мест из Евангелия и Апостола, хотя бы тех, которые читаются каждодневно при церковной службе. Содержание это обнимает собой самые глубокие философские вопросы, вопросы о человеке, о его существе, вопросы нравственности, вопросы жизненные и проч.; читая каждодневно молитвы, мы, прежде мыслившие об одном земном, житейском, невольно начинаем думать о других, более возвышенных предметах, – о Боге, о немощах человеческих, о превосходстве высших духовных качеств перед тем, чему поклоняется мир, и мало-помалу постигаем великие истины, познаём всю прелесть христианского и общечеловеческого идеала. Я думаю, что все эти рассуждения и мысли явились именно результатом молитвы и чтения Апостола и Евангелия. Еще большее влияние молитва оказывает на чувство человека. Большинство молитв суть, так сказать, лирические произведения: они проникнуты сильным чувством – чувством восторга перед всемогуществом, величием, благостью и милосердием Божьим, чувством умиления, или же чувством сокрушения о немощности и греховности человека, чувством раскаяния и т. п. Эти-то чувства, в силу какого-то психологического закона, невольно передаются молящимся, вызывая в них в большей или меньшей силе те же чувства, какие были в авторе молитвы. А кто будет отрицать благотворное значение известного благородного чувствования для души человека? Почувствовать всю прелесть христианского идеала, почувствовать силу, могущество и благость Божию, почувствовать свое человеческое ничтожество, свою немощность и окаянство – это гораздо большее имеет значение для духовного перерождения человека, чем самые напряженные и продолжительные размышления по данному вопросу. Тут одна минута истинного восторга, одна минута истинного покаяния стоит целых годов холодного размышления. Так именно и совершилась большая часть перерождений в людях; проповедь Апостолов и всякая другая проповедь прежде всего создаёт известное чувствование, а потом уже пробуждает сознание и создает убеждение. Чувствование будит сознание и укрепляет веру (ведь и неверие-то наше основано главным образом на недомыслии). |
| Семейное счастье Откуда берется такое чудо, как семейное счастье? Какую семью мы назовем счастливой? В день семьи, любви и верности с нами делятся своими размышлениями священники Димитрий Карпенко, Игорь Пчелинцев, Илия Шугаев и Глеб Грозовский. 8 июля, 2010 Откуда берется такое чудо, как семейное счастье? Какую семью мы назовем счастливой? В день семьи, любви и верности с нами делятся своими размышлениями священники Димитрий Карпенко, Игорь Пчелинцев, Илия Шугаев и Глеб Грозовский. Откуда берется такое чудо, как семейное счастье? Какую семью мы назовем счастливой? В день семьи, любви и верности с редакцией портала « Правмир » делятся своими размышлениями священники Димитрий Карпенко, Игорь Пчелинцев, Илия Шугаев и Глеб Грозовский. Семейное счастье Протоиерей Димитрий Карпенко: Прот. Димитрий Карпенко Семейное счастье — это когда муж и жена любят друг друга и Бог дает им детей, которые растут в этой любви и понимании. Впрочем — это не означает, что бездетные браки обречены быть несчастными, вовсе нет. Главное — чтобы была настоящая любовь, которая, как известно, «никогда не перестает» (1 Кор. 13:8). Я видел это счастье во многих семьях, но самое большое счастье видеть его в своем собственном доме. Рецепт все тот же — любовь , но ее по рецепту не выпишешь. Это тайна Божия, как случается так, что два разных человека встречают друг друга и понимают, что были созданы для того, чтобы всегда быть вместе. До конца понять эту тайну невозможно, перед ней можно благоговеть и, кому Бог даст, пережить. Протоиерей Игорь Пчелинцев: Прот. Димитрий Карпенко Любой дар для его освоения и усвоения предполагает серьезный труд — труд души. Так что несомненно, и блаженство, и счастье как радость пребывания в любви и мире есть от Бога. Но чтобы усвоить эти Божьи дарования, надо изменять себя, как и вообще для усвоения благодати. То есть любовь , счастье и покаяние идут рука об руку и имеют (ну для нас по крайней мере) смысл в жизни в Боге. Без Него могут быть и радость, и счастье — но относительное и преходящее. «Яко цвет сельный тако отцветет…» |
| Тайные знаки детской жизни Сегодня даже далекие от педагогики люди понимают: с ребенком нужно общаться, понимать, слышать. Опытные педагоги учат: любое действие, слово или жест ребенка — информация к размышлению. Только как понять, что ребенок этим хотел сказать? 20 мая, 2010 Сегодня даже далекие от педагогики люди понимают: с ребенком нужно общаться, понимать, слышать. Опытные педагоги учат: любое действие, слово или жест ребенка — информация к размышлению. Только как понять, что ребенок этим хотел сказать? Сегодня даже далекие от педагогики люди понимают: с ребенком нужно общаться, понимать, слышать. Но как общаться и понимать, если ребенок едва-едва умеет говорить? Или всем темам разговора предпочитает разговоры про пиратов? Или чуть что — рыдает? Как поговорить серьезно, если серьезных тем ваш подросший ребенок привык избегать? Опытные педагоги учат: любое действие, слово или жест ребенка — информация к размышлению. Только как понять, что ребенок этим хотел сказать? Я тебя боюсь! Маленький ребенок боится родителей. Априори. Боится как высшего, не всегда понятного существа. Это надо принять, даже если вам это не очень приятно. Это вовсе не значит, что он вас не любит. Это лишь значит, что иногда, когда вам кажется, что вы сейчас проявляете заботу (например, читаете ему нотацию или просто решились на серьезный разговор), ребенку может быть попросту страшно. И тогда он, по сути, вашего разговора не слышит. Особенно если вы злитесь на него. Получается замкнутый круг: вы злитесь, ребенок от страха вас не слышит, от этого вы еще больше злитесь. Это состояние чрезвычайно непродуктивное и к тому же в запущенном виде приводит не только к неврозам, но и к серьезным психопатологиям. Как понять, что ребенок вас боится больше, чем стоило бы? Например, он начинает избегать вас. Причем как фактически, так и на образном уровне: прятать глаза, во время разговора старается отодвинуться подальше, избегает прикосновений, ничего о вас никому не рассказывает, не проводит свободное время с вами. Это касается в первую очередь доподросткового возраста, в с лучае с подростками все может быть гораздо сложнее, также в ситуации с подростками никогда нельзя исключать сознательного манипулирования. |
| Они спешили на выставку в Лондон и всего-то на несколько дней, а дома оставили семейство. Справа подле меня находился один русский, проживавший сряду десять лет в Лондоне по коммерческим делам в конторе, только на две недели приезжавший теперь по делам в Петербург и, кажется, совершенно потерявший понятие о тоске по родине. Слева сидел чистый, кровный англичанин, рыжий, с английским пробором на голове и усиленно серьезный. Он во всю дорогу не сказал ни с кем из нас ни одного самого маленького словечка ни на каком языке, днем читал, не отрываясь, какую-то книжку той мельчайшей английской печати, которую только могут переносить англичане да еще похваливать за удобство, и, как только стало десять часов вечера, немедленно снял свои сапоги и надел туфли. Вероятно, это так заведено у него было всю жизнь, и менять своих привычек он не хотел и в вагоне. Скоро все задремали; свист и постукиванье машины нагоняли какую-то неотразимую дремоту. Я сидел, думал-думал и, уж не знаю как, додумался до того, что «рассудка француз не имеет», чем и начал эту главу. А знаете ли что: меня что-то подмывает, покамест доберемся мы до Парижа, сообщить вам мои вагонные размышления, так, во имя гуманности: ведь было же мне скучно в вагоне, ну так пусть теперь будет скучно и вам. Впрочем, других читателей надобно выгородить, а для этого включу-ка я все эти размышления нарочно в особую главу и назову ее лишней. Вы-то над ней поскучайте, а другие, как лишнюю, могут и выкинуть. С читателем нужно обращаться осторожно и совестливо, ну а с друзьями можно и покороче. Итак: Глава III И совершенно лишняя Это, впрочем, были не размышления, а так, какие-то созерцания, произвольные представления, даже мечтания «о том, о сем, а больше ни о чем» . Во-первых, я заехал в старину и раздумался прежде всего о человеке, сотворившем вышеприведенный афоризм о французском рассудке, так, ни с того ни с сего раздумался, именно по поводу афоризма. Этот человек по своему времени был большой либерал. Но хоть и таскал он всю жизнь на себе неизвестно зачем французский кафтан, пудру и шпажонку сзади, для означения рыцарского своего происхождения (которого у нас совсем не было) и для защиты своей личной чести в передней у Потемкина, но только что высунул свой нос за границу, как и пошел отмаливаться от Парижа всеми библейскими текстами и решил, что «рассудка француз не имеет», да еще и иметь-то его почел бы за величайшее для себя несчастие. |
| Философские попытки объяснения дела, расходящиеся с православно-христианским его пониманием, равно – как и инославно-христианские, автором не одобряются... 275 Вообще речь проф. Чанова – симпатична, а для своего времени должна была иметь некоторое и научное значение. Осмысленная и серьезная, она могла служить хорошим пособием в деле преподавания Нравственного Богословия. Можно, по крайней мере, назвать некоторые, относящиеся к данному периоду (1824–1832 гг.), труды: самостоятельные и переводные. К числу первых относятся: 1) Н. Полозова «Всеобщая нравственность, основанная на религии, с примерами опытности и правилами знаменитейших нравоучителей» (Москва, 1831 г.); 2) N – а «Рассуждение о чувственной любви и пагубных последствиях её» (Спб., 1832 г.); 3) Ф. Эмина «Путь ко спасению или разные набожные размышления, в которых заключается нужнейшая к общему знанию часть Богословии» (Спб. 1824 г., раньше была изд. еще в 1819 г.); 4) П-а «Краткий путь к блаженству» (Москва, 1824 г.) и другие, имеющие вообще назидательный характер и чуждые научности. Из второго рода сочинений могут быть отмечены: 1) Н. Другова: а) «Наставление о смирении, необходимо нужном для всех вообще христиан; с присовокуплением духовных и благочестивых мыслей» (Москва, 1825 г ); б) «Дух утешитель или размышления о некоторых (библейских) словах Духа Святого. способствующих к утешенью скорбящих, на каждый день месяца» (Москва. 1824 г.); в) «Как должно стоять в церкви» (М. 1825 г.); г) «О христианском воспитании детей» (М. 1827 г.); д) « Чтение на пользу скорбящим и ничто в наставление здоровым» (М. 1829 г.); е) «Остережение от господствующих в мире пороков» (М. 1830 г.); ж) «Христианское нравоучение в кратких размышлениях изложенное в пользу всех, истинно-хотящих спастися» (М. 1831 г.) [известны переводные издания о. «протоиерея», принадлежащие и к более раннему времени: а) «Верный и самоотверженный путь ко спасению» (М. 1816 г.); б) «Нравственное изъяснение блаженств евангельских» (М.1818 г.); в) «Христианин, поучающийся истине и добродетели, из созерцания царства натуры и благодати» (18г.); г) «Благочестивые размышления о некоторых предметах христианской веры» (М. |
|
|
