| Разделы портала «Азбука веры» Сюжет Перед нами сюжет об истории праведного Ноя. Бог решив наказать людей за грехи, за злодеяния, за нарушение заповедей, наслал на них потоп. Среди неправедных людей был один лишь Ной, который служил Господу всем сердцем. По велению Бога ему было приказано построить огромный ковчег, чтобы пребывая в нем некоторое время, спастись и расселиться по земле. Господь повелел взять в ковчег животных, и птиц, и пресмыкающихся — всех по паре, мужского и женского рода. Когда ковчег был построен, Бог стал лить воду сорок дней и ночей. Все живое на земле умерло, остались живы лишь Ной с семейством и животными. Когда вода перестала изливаться, ковчег остановился у Араратских гор. Ной выпустил голубя, и он вернулся с листом масличного дерева. Это было свидетельство того, что вода, наконец, спала. После многодневного пребывания в ковчеге все семейство с животными вышло на твердую землю, вознеся Господу молитвы. Описание Художник представил эскиз картины, где Ноев ковчег изображен в виде огромного дома на воде, который состоит из нескольких ярусов. Художник мастерски передает состояние людей, уже долгое время странствующих по пустынной глади океана. И вот, наконец, к ним, уже отчаявшимся в надежде найти сушу, приходит радостная весть — голубь с ветвью оливы, влетевший в открытое окно ковчега. Все семейство Праведного Ноя испытывает несказанную радость: их долгое странствие приходит к концу. На представленной картине нет патетических поз, ярких красок, художник использует монохромные тона, чтобы передать состояние своих героев: их ожидание увидеть землю. Праведный Ной, величественный старик, протягивает руки прилетевшему обратно в ковчег голубю, который несет веточку оливы, и это значит, что где-то недалеко есть суша, да не просто суша, но пригодная к обитанию земля с растительностью, возвращающая людей, собравшихся в ковчеге к их прежней жизни. Эскиз исполнен старательно, аккуратно выписаны детали. В изображении семейства Ноя и, прежде всего, самого праотца, в театральной позе стоящего в центре ковчега, художник явно следовал академическому трафарету. Животные же прямодушно и наивно заимствованы из крестьянского обихода. Утки, гуси, овца, птицы, сидящие на жердочках, как и ковчег, изображены совсем иначе — вполне натурально. История Эскиз был написан после переезда художника в Петербург в 1882 году. Рекомендуемая литература Тематическая подборка Прочее Популярное Сейчас в разделе 37 чел. Всего просмотров 1.1 млн. Всего записей 1118 ©2024 Азбука искусства к содержанию Входим... Куки не обнаружены, не ЛК Размер шрифта: A- 15 A+ Тёмная тема: Цвета Цвет фона: Цвет текста: Цвет ссылок: Цвет акцентов Цвет полей Фон подложек Заголовки: Текст: Выравнивание: Сбросить настройки |
| Великомученица Варвара: драгоценная жемчужина Христова И Он купил поле то – ценою Своей крови, и кровь умирающих более не вопиет к Нему – они в руке Его, они живы Его жизнью, той, что Он отдал за жемчужину Свою драгоценную. Те, кто Его – те с Ним навек. 16 декабря, 2012 И Он купил поле то – ценою Своей крови, и кровь умирающих более не вопиет к Нему – они в руке Его, они живы Его жизнью, той, что Он отдал за жемчужину Свою драгоценную. Те, кто Его – те с Ним навек. Ради неё Он продал, всё, что имел (Матф 13:45-46) – как купец из рассказанной Им же притчи – для того, чтобы купить то поле, в глубинах которого была она. Поле варварской, чуждой страны, имя которой – смерть. Он, живя жизнью Бога, не мыслил, как о добыче, быть равным Богу. Но все, чем владел, отдал Он, жизнь раба приняв, став подобен людям. И облик принявший человека, Он себя смирил, став послушным до смерти – даже до смерти крестной. Потому и Бог Его выше всех возвысил и даровал Ему Имя выше всякого имени, чтобы пред именем Иисуса преклонилось всякое колено небесных и земных и преисподних, и всякий язык исповедал: Иисус Христос – Господь! – во славу Бога Отца. (Филипп.2:6-11) (Перевод архим. Ианнуария (Ивлиева)) Роспись ц. Панагии Мутулла на Кипре. 1280 г. И в смерти Своей, прорываясь к Воскресению, к тому мгновению, когда Он «воссиял солнца светлее», обрел Он жемчужину. Глубоко она была в земле, покрыта землёю и сенью смертной. «Понре глава моя в расселинах гор» — говорил пророк Иона. «Погрузилась голова моя в расселины гор, сошёл я в землю, чьи засовы – преграды вечные. До основания гор я нисшел, земля своими запорами навек заградила меня; но Ты, Господи Боже мой, изведешь душу мою из ада» (Иона 2:7). Иона прообразовал тайну схождения в смерть Сына Божия… (Мф. 12, 38-41). И белая, как снег, как белильщик не может выбелить на земле (Мк.9:3) глава свидетельствующей о Воскресении Христовом Варвары, Его прекрасной невесты, бела, как жемчужина бесценная – ибо куплена «дорогою ценою» (1 Кор.6:20). …Каждый год, каждое столетие, каждое тысячелетие, что проходили от того мига, когда человек отказался от близости Божией несказанной в раю сладости, отдаляли человечество от тайной памяти этого былого бесконечного родства с Богом. И, не терпя видеть мук человека, «не терпя зрети человека мучима», вышел Он, шагая вниз, в дольний мир смерти, на поиски жемчужины. |
| 33 В Вульгате: «и сказал: отвержен я от взора очей Твоих, и однако (надеюсь) я опять увижу храм Твой святый». 34 Возлияся ( с. 19 ) – кругом разлилась, окружила. В Вульгате: circumdederunt те aquae – воды окружили меня. 36 Последняя ( с. 19 ), в еврейском: суф iuncus, alga – тростник, морская трава, у Гезениуса то же meerschilf. В Вульгате и бл. Иероним: pelagus – море. 37 Понре ( с. 19 ) погрузилась; в еврейск: хавуш alligata erat (т.е. alga) – морская трава переплеталась над головою моею. 38 Расселины (с. 19) к тому, что отколото, отделено, т.е. к скалам, утесам; в еврейск.: лекицвей (от кецев praeisio, то, что отсечено и т.п. – утес, скала, конец, дно, основание). Гезениус переводит: «Enden d. h. die Grunde der Berge (im der Tiefe des meeres) – сошел к концу, m.e. к основанию гор (во глубине моря)». – Вульг: «ad extrema montium discendi» – сошел к основаниям гор. 40 Заклепи ( с. 20 ) retinacula – все, чем можно удержать, узы, веревки и т.п. В Вульг: terrae vectes concluserunt те in aeternum – навеки заключили меня запоры земли. 42 Милость ( с. 21 ); в Еврейском – хесед . Последнее слово означает высшую степень чего-либо; отселе значит милость – misericordia, pietas и т.п.; также scelus grave – ( Левит. 20, 17 ) великое злодеяние. Отселе же различие и в толковании приведенных слов пророка. Бл. Феодорит разумеет милость и относит к кораблеплавателям, которые не оказали милости Ионе, бросив его в море. Но мы видели, что эти кораблеплаватели были милостивы к Ионе, не хотели погубить его; если и бросили в море, то по его же приказанию и по необходимости. Другие под словом хесед разумеют благочестие, истинное служение Богу. По Корнел. а Lap. корабельщики, спасенные от потопления, забыли это благодеяние, не возблагодарили Господа, а потому сами себя лишили милости Божией. Это неверно; корабельщики благодарили Господа и, можно думать, навсегда остались чтителями истинного Бога ( см. 1, 16 ). Другие под словом хесед разумеют нечестие. Т.е. корабельщики, прежде язычники, оставили свое нечестие. См. у Калм. Корн, synops. s. critic, t. iv. |
| Вскоре по прибытии в Иверию Нины, чудпым образом одиноко достигшей до г. Мцхета, ей пришлось присутствовать при народном торжестве в честь одного из главных языческих богов, именем Армаза. Следуя здесь за толпой, Нина дошла до того места, где на возвышении стоял идол, перед которым совершалось жертвоприношение. Царь Мириан, царица Нонна, воины и народ с благоговением поклонялись идолу. В высшей степени поражена была этим зрелищем носящая в душе своей образ Распятого Христа Нина. Великой скорбью наполнилась душа её при виде столькпх заблуждающихся и не знавших истинного Бога несчастных людей. Пламенно молилась она, чтобы Господь просветил их, и как бы в отзыв на молитвенный вопль её произошло чудное явление: среди яснаго дня вдруг засверкала молшя, поднялась страшная буря... Прекращено было жертвоприношение, вся толпа спешила укрыться от грозы и рассеялась по домам своим. Покинутый бог-идол сокрушился вдребезги; стены капища обрушились; сильным ветром снесено было всё в пропасть горы, так что скоро не осталось на горе и признаков от идольскаго капища. Святая же Нина, хранимая Богом, стояла невредимой в расселине скалы. Это случилось 6 августа, в день праздника Преображения Господня. После этого происшествия, Нина направилась на восток, по рубежу горы, где в древности был гор. Армазик; пройдя вдоль р. Куры, подошла к царскому саду, где теперь находится храм патриарший. Увидев здесь небольшой домик сто рожа, она подошла к нему и радушно была принята женой сторожа Анастасией, которая, побеседовав с Ниной несколько времени, начала вместе с мужем своим уговаривать странницу поселиться у них. Нина пожила с ними некоторое время, но потом пожелала уединиться и, найдя за стеной города что-то вроде шалаша из листьев и ветвей ежевики (на этом месте находится теперь алтарь верхней церкви, называемой Самтавро), поселилась в нём. Здесь проводила она дни и ночи в молитве, ожидая от Бога указаний и вразумления на её дальнейшую деятельность. В скором времени она сделалась известной в окрестностях, потому что Бог освятил её молитвы чудодейственной силой исцелять все болезни приходящих к ней за советами страдающих разными недугами людей. Народ начал во множестве стекаться к ней, и тогда, леча и исцеляя от болезней, Нина вместе с тем проповедовала народу об Иисусе Христе. Слова её и дивная жизнь сильно действовали на народ, и многие начали принимать веру в истинного Бога. |
| Итак, и на Синае христианская Церковь имела своих мучеников. Страдания и смерть их были многоплодны. На место отшедших к Господу явились другие, верующие в Него. Юдоль неопалимой купины, хребет Хорива и дебри у гор Хамры, Ум-Шомара и Зербала, увидели новых тружеников креста и огласились их псалмопениями. На самой вершине Синая, где Бог вручил Моисею скрижали закона, месопотамский отшельник Иулиан 23 , провидевший смерть богоотступника Иулиана (363г.), построил маленькую церковь . Во второй половине пятого века противники Вселенского Халкидонского Собора взволновали весь мир христианский. Один из них, именно, монах Феодосий, еще до отъезда Иерусалимского патриарха Ювеналия из Халкидона, ушел в Палестину и, пользуясь благоволением пребывавшей там императрицы Евдоксии, сделался архиереем и многих единомышленников своих посвятил в сан епископский. От сего Палестина взволновалась. Император Маркиан послал туда войско для восстановления спокойствия. Произошла упорная битва с последователями Феодосия. Они были рассеяны; а этот возмутитель их убежал на Синай. Благоверный император, желая спасти от монофизитской ереси тамошних христиан и отшельников, писал письмо к Фаранскому епископу Макарию и ко всем архимандритам и монахам «богоугодных и всякой чести достойных обителей», коим предостерегал их от лжеучения Феодосия и увещавал хранить «простую неповрежденную веру». 452–456 гг. – Православие господствовало на Синае. В тамошнем городе Эле святительствовал Вирилл, подписавший вероисповедание Халкидонского Собора. Граждане Фарана и Раифы имели своего архипастыря и управлялись городским советом, который заключал торговые договоры с соседними племенами арабскими. На горах и в долинах, в Вифрамве, Гефе, Ахилиме, Фоле, Азе, в малой обители Салаимской и в других пустынях синайских отшельники день и ночь служили Господу постом и молитвой, стараясь осуществить на земле житие ангельское. «Одни из них, – по сказанию сподвижника их преподобного Нила, – жили в малых каливах (избушках), другие в расселинах и пещерах; немногие сеяли и поливали пшеницу на возделанной цапами каменистой почве, а прочие питались травами и овощами, не варя их, дабы в заботах о чреве не пропадали часы молитвы и богомыслия. Одни вкушали пищу только в воскресные дни, другие – дважды в неделю, иные – спустя двое суток. Золота и серебра у них не было; ибо они ничего не покупали и не продавали, а даром ссужали друг друга овощами, плодами и хлебом. Зависть была не известна им. Ибо как усовершавшиеся в подвигах духовных не превозносились перед начинающими, так и начинающие спасаться не мучились неразумным соревнованием к своим наставникам. В каждое воскресенье все они из разных мест собирались в одну церковь , лобызались, причащались святых Таин и беседами о спасении души назидали, утешали и поощряли друг друга к высоким подвигам и потом расходились». |
| «И вспомнил Бог о Ное и о всех бывших с ним в ковчеге, и навел Бог ветры на землю, и воды остановились». Источники бездны закрылись, дождь прекратился и вода пошла на убыль. Ровно через пять месяцев с начала потопа ковчег остановился на горах Араратских. В первый день десятого месяца показались верхи гор, а еще по прошествии сорока дней Ной уже открыл окно в ковчеге, и выпустил первого вестника, ворона, который однако же, вылетев и найдя видимо обильную для себя пищу в трупах на вершине обнажившихся гор, не дал ясного извещения о состоянии земли, а неопределенно «отлетал и прилетал, пока осушилась земля от воды». Выпущенный затем голубь, не найдя сухого места, возвратился в ковчег, но выпущенный опять через семь дней он возвратился со свежим масличным листом во рту, и Ной таким образом «узнал, что вода сошла с земли». Выпущенный еще через семь дней, голубь уже не возвратился. Тогда Ной открыл кровлю ковчега и увидел, что поверхность земли обсохла, а к двадцать седьмому дню второго месяца шестисот первого года жизни Ноя, т.е. ровно через год со времени наступления потопа, и совсем высохла. Тогда Господь повелел Ною выйти из ковчега и распустить животных для размножения на земле. По выходе из ковчега первою мыслью Ноя было воздать благодарение Господу за столь чудесное спасение; он устроил жертвенник Господу, взял чистых животных и птиц и принес их во всесожжение. Такое благочестие Ноя было приятно Господу и «Он сказал в сердце Своем: не буду более проклинать землю за человека, потому что помышление сердца человеческого – зло от юности его, и не буду больше поражать всего живущего, как Я сделал. Впредь во все дни земли сеяние и жатва, холод и зной, лето и зима, день и ночь не прекратятся». С историей потопа связываются некоторые недоумения, которые заставляют иногда перетолковывать ее действительный смысл. Так, некоторые считают невозможным разуметь здесь в собственном смысле всемирный потоп, покрывший всю землю, и понимают его всемирность лишь в смысле всеобщего погубления людей в тех странах, на которых они успели дотоле расселиться. |
| Пётр, камень веры, взывает ко Христу-Камню на горном камне. С сими возглавителями Нового Завета пребывал и Моисей, возглавитель Закона. Сей Божественный таинник таинств перенёсся вместе с Илией Фесвитянином с Синая на Фавор, словно от силы в силу. Ибо Моисей наконец вошёл в землю обетованную, как бы призванный от некоего рубежа. Получатель закона принёс к Своему и нашему Владыке на гору Фавор скрижали закона, и раб пребывал рядом с Владыкой в исступлении, поскольку видел в человеческом образе Божественную силу. Потому он и пришёл в исступление, что увидел в истинном виде сбывшимися образы издавна свыше прообразованного Христа. Пребывал как бы парящим в воздухе, уже вкушая издревле взыскуемого, пребывал стоящим одесную Вышнего, слегка касаясь края земли. Как будто древле в онемении и ужасе созерцал пришествие Владыки в купине, видя вновь охваченную огнём купину — одушевлённую плоть. Посему, находясь на Фаворе, уже не говорит: Пройдя, увижу видение великое сие (Исх 3:3, по LXX), — пройдя жизнь во плоти, пройдя время закона, пройдя образы, пройдя тени, пройдя букву, выйдя из Египта, пройдя Чёрмное море, перейдя мрак, оставив Хорив, пройдя скалу, пройдя пустыню, пройдя Амалика, пройдя кивот, оставив скинию, оставив обрезание, перейдя Иордан, пройдя Гевал, перейдя Иерихон, оставив храм, оставив жертвы, оставив кровь, пройдя всё, что относится к сей жизни, пройдя херувимов, миновав первое покрывало, пройдя второе покрывало закона и пророков, и завесу. Ныне я увидел Тебя, истинно Сущего и Присносущего, сущего со Отцем, изрекшего на горе: Я есмь Сущий (Исх 3:14), увидел видение великое сие — Тебя, древле мне таинственно и боголепно явльшегося Бога. Я уже не покрываю лице, но лицом к лицу [вижу Тебя] и спасена душа моя; я увидел Тебя, Которого древле желал увидеть, говоря: да разумно увижу Тебя (Исх 33:13, по LXX), ибо явление Твоё есть жизнь вечная. Я увидел уже не задняя Твоя, как на Синайской скале, но явно являющегося мне на Фаворской скале, не в расселине скалы скрывающегося как человека, но в моём образе скрывающего Себя, Человеколюбца Бога. Уже не покрывает меня мраком десница Твоя, ибо Ты есть десница Вышнего, открывшаяся миру. Ты — Ходатай ветхого и нового, Ветхий Бог и Новый Человек. Ты, Который древле на горе Синай явился прикровенно, ныне на горе Фавор преобразился явно. Ибо Ты, как Небесный и Вышний, любишь просвещать нас от гор вечных (Пс 75:5, по LXX) — как от святых и небесных сил, так и от гор пророческих и апостольских и от Божиих церквей, основания которых на горах святых Твоих (Пс 86:2), от каковых поучившись и пройдя службы закона, ныне я узрел Тебя, видение великое сие. |
| Так как туман и дождь постоянно продолжались, то мы и не могли иметь ни малейшего сведения о земле в 27-е число, но спустя день, когда погода прояснилась, мы увидели землю. (Когда мы) продвига(лись) по направлению к северу, к Ламбаску, настал благоприятный нам юго-западный ветер, чему мы очень обрадовались, потому что не посмели бы воспользоваться этим ветром, если б туман продолжался, из опасения потерять эту землю из виду. Поэтому мы должны были держаться в море. Земля, находившаяся теперь у нас в правой стороне, была берег Лапонии, состоящий под властию московского царя и называемый вообще твердый берег (материк) Лапонии. В этой стране есть цепь гор, не особенно высоких и почти всюду равной высоты, идущих вдоль моря: цвет этих гор с виду рыжеватый, а почва бесплодная. Во многих местах горы эти покрыты снегом, накопляющимся в расселинах, где он никогда и не тает. Тогда настала совершенная тишь, и мы немедленно бросили якорь 29-го числа, чтобы не отодвигаться назад. Но немного спустя снова прояснилось, и поднялся свежий восточный ветер, и мы, с увеличением его, продолжали наш путь поближе к земле на юго-восток, причем увидали несколько кораблей, и наконец 30-го вошли в так называемое Белое море, вода которого казалась более светлой, чем вода океана, которая зеленовата, между тем как у берегов России мутная, по причине рек, изливающихся в него. Миновав гористый берег, мы нашли землю ровнее, частию покрытую кустарником на пространстве доброго часа. В 8 часов мы очутились у острова Креста, чрезвычайно каменистого и находящегося с правой стороны невдалеке от материка. Остров этот наполнен крестами, беспрестанно открывающимися взору по мере приближения к нему. Когда мы были уже за этим островом, мы увидали Россию, держа путь свой на юго-запад – юг и оставляя на востоке мыс Серый, далеко выдающийся в море. Около вечера мы увидели семнадцать кораблей, стоявших на якоре у берега, и, пробираясь далее, присоединились к ним за час до полуночи и стали возле двух английских кораблей, стоявших на трехсаженной глубине перед рекой Архангел, в десяти часах от города. |
| Знакомство происходит легко. И дядько Иван, мелкий кривоногий дедок, и рыжий Петро - в галифе, видимо, недавно демобилизованный, и высокий Федор с тонкими чертами лица - люди простые и приветливые. Не успели мы пожать друг другу руки, как дядько Иван, самый жадный до разговора, уже спрашивает, хитро щурясь: — Чи правда, люди кажуть, що до нас з Румунии нафтова рика пид землею тече? Пока я объясняю ему, что нефтяных рек нет, а есть природные хранилища — насыщенные нефтью пласты горных пород, Федор и дядько Иван согласно кивают, будто и не ожидали иного ответа. А рыжий Петро, человек еще очень молодой и поэтому «бывалый», посматривает на них свысока, ловит мой взгляд: деревня, мол, что с них возьмешь. И мне становится почему-то радостно и хочется, в свою очередь, расспросить этих людей о близком им, домашнем. И, не успев выслушать ответы, я тоже часто-часто киваю, потому что уже не раз слышал однообразную повесть о бедной событиями, но всегда «вкусной» на слух сельской жизни. Через их Верхний Березов провозил меня Никитич утром. Многие хаты под красными черепичными крышами, широкооконные. Словно глазастые молодухи в ярких платках расселись на зеленом склоне. Дядько Иван, видимо, не может без ложки дегтя - находит изъян в моём восторженном отзыве о селе. По его словам, земля как была каменистой, так и осталась, никакие спутники не помогли. И « нафту шукали», и золото — ничего не нашли. Поганая земля. - А чулы, як горы растуть? - вступает в разговор молчаливый Федор. И, заметив недоумение на моем лице, рассказывает: если в погожий летний день сойти в урочище Рушор, можно услышать гул, идущий из земных глубин. Это растут и стонут от напряжения горы. Как причудливо, тесно и безыскусственно переплетаются в этих людях обыденность и поэзия! Если человек живет в согласии с природой, он перенимает многие черты ее «характера». Именно характера! Ведь природа разумна. В рисунке Карпатских гор - своенравие и мятежность. Но видно и другое: кто-то невидимый обуздал слепые силы природы, остановил их на полпути, не дал вырваться наружу. Действительно, горные вершины округлы, очертания хребтов плавны. Нигде не споткнется и не сорвется взгляд. Иногда вскрикнет рухнувшее дерево, раздастся каменный голос обвала - и опять тишина, слегка разбавленная сдержанным ропотом леса. Сверкающие короны вечных снегов не отягощают вершин. Карпаты горды, но не заносчивы. Карпаты благожелательны, лиричны. Им, если можно так сказать, присуще чувство меры. И всеми этими чертами наделен человек, в незапамятные времена заселивший горные долины. Представьте себе горцев, у которых никогда не было кровной мести, возведенной в закон. |
| Из первого известия видно, что восточные славяне двинулись от хорватов, из нынешней Галиции, прямо на восток до Днепра – то были древляне и поляне. Потом славянское народонаселение стало распространяться на север по правому берегу Днепра; между Припятью и Двиною явились дреговичи, за ними по Двине, опять прямо на север – полочане и, наконец, славяне новгородские. Кривичи пропущены в первом известии; летописец прямо переходит к ближайшим к Киеву северянам, на восточный берег Днепра, к Десне, Семи и Суле. Другое известие дополняет и объясняет первое: здесь сначала летописец пересчитывает только пять главных племен на западной стороне – полян, древлян, дреговичей, славян новгородских и полочан, но потом указывает на дальнейшее выселение: от полочан расселились кривичи по верховьям Волги, Двины и Днепра – «от них же кривичи», от кривичей на юг, по Днепру и его притокам – северяне. Следовательно, если принимать буквально известие летописца, то выйдет, что славянское народонаселение двигалось по западной стороне Днепра на север и потом спускалось на юг по восточной стороне этой реки. О других племенах – дулебах, бужанах, угличах и тиверцах, радимичах и вятичах летописец сначала не упоминает ни в первом, ни во втором известии; из этого умолчания имеем право заключить, что означенные племена явились на востоке не вследствие известного толчка от волхов и не имеют связи с перечисленными выше племенами, а явились особо. Итак, первыми славянскими поселенцами, которых приход и причину его помнит предание, являются древляне и поляне, жители лесов и жители полей; уже эти самые местные причины условливали разницу в нравах обоих племен, большую дикость древлян, большую склонность их жить на счет соседей, от чего терпели поляне. Это последнее племя приобрело особенное значение потому, что городок, среди него основанный, Киев, стал главным городом Русской земли. Насчет основания Киева, как вообще всех древних знаменитых городов, ходили разные предания. Название его, сходное с прилагательной притяжательной формой, заставило предположить имя основателя Кия (Кий – Киев город, как Андрей – Андреев, Петр – Петров); название разных городских урочищ, гор – Щековицы и Хоревицы повели к предположению первых насельников – Щека и Хорива; господствующие понятия заставили связать Кия, Щека и Хорива кровным союзом, предположить в них братьев; название речки Лыбеди увеличило еще эту семью сестрою Лыбедью. |
|
|
