| О сем же упоминает от части и знаменитый Волтер 19 , но имена Императоров, или, прямее сказать, самих их, а равно и обстоятельства времен, превратно описывает: «Княгиня Ольга, по крещении в Константинополе, наречена Еленою, и коль скоро веру Христианскую приняла, Император Иоанн Цимисхий ею пленился». О таковой Императора к княгине Ольге любви, и о предложении от него ей сделанном, чтоб вступить с ним в законное супружество объявляет и Генрих Лейхий 20 , приводя во свидетельство Феодосия Киевского, который написал, что Император, пленясь красотою Ольги, восхотел совокупиться с нею браком; но в ответ от нее получил, что не может она быть супругою тому, кто был ей от святой купели восприемником. Здесь не справедливо Волтер, вместо Константина Багрянородного, полагает Иоанна Цимисхия; ибо Цимисхий вступил на престол в лето от Рождества Христова 970-е, после Никифора второго, сына Романа второго, которому отец был Константин Багрянородный 21 ; но Ольга, яко попечительница сыновня, управляла государством не далее как по 969-й год, а с того году один Святослав начал царствовать, который ходил прежде на Греков войною, а потом заключил с Цимисхием мир 22 . Кроме сей в летосчислении ошибки, находится у Волтера, в той же истории, другая гораздо страннее; где пишет он о Владимире внуке Ольгином, восприявшем спустя долго после оной Христианскую веру, будто Патриарх Фотий посылал от себя нарочных его крестить. Здесь, по чрезвычайной, стихотворцам свойственной, вольности своей, смешал он, без различия обстоятельства времен, и людей разстоящих между собою целым веком, и именно: Патриарха Фотия с Патриархом Михаилом Златоверхим, и Императора Василия Македонянина прадеда с правнуком Императором Василием вторым, именуемым Болгарским. Правда, исторические Волтеровы сочинения имеют в слоге повсюду приятность и красоту, но редко видим, чтоб оные были обстоятельны. И так о прибытии в Царьград Ольги при Константин Багрянородном, о чем и сами он именно пишет 23 , не остается уже ни малейшего сумнения. Сие согласно с Писателями древними утверждают и новейшие, коих свидетельства приводить здесь было бы со всем не нужно, если бы не для того, что они не только что о происшествиях тогдашнего времени нас извещают, но и о том, какое их о сем же самом есть мнение. |
| Хотя священные книги писаны для всех людей и веков; однако ж первоначально выходили они именно для какого-либо общества, либо лица. Знание сего назначения, при соображении с историческими обстоятельствами тех лиц или обществ, открывает цель Писания, с чем вместе не только многие места оного в частности прямее будут понятны, но и обяснится то, почему о сем именно, а не о другом предмете было писано, и для чего так или иначе изложен предмет. Если взять в соображение напр. Послания Апостола Павла; то личное отношение их составляет отличительные разности каждого, по предметам и низложению. Послание к Римлянам, жителям столицы, ученым и процветавшим в вере, писано о самой глубокой истине, каково оправдание Верою, писано в духе учительном и с приметным уважением (1, 8. 13. 14. 16, 19.). Послание к Галатам, отпадшим, обличительно и строго; к Филиппийцам, добрым, нежно. К Тимофею о Ефесянах пишет Апостол иначе, нежели к Титу о Критянах (Тим. 1:4, 6. 2:2, 24. 25. Тит. 1, 13. 2, 15 .). Силу отношения Писания к известным людям Иисус Христос полагал в числе оснований Своего изъяснения Закона. Напр. восстановляя первобытную заповедь о неразлучении мужа с женой, Христос говорит в изъяснение закона о дозволении развода, что развод допущен был на время по жестокосердию Иудеев. ( Матф. 19, 8. 9 .). В подобном смысле изъясняет Он закон в других статьях, начиная изъяснение так: слышасте, яко речено бысть древним. ( Матф. 5, 21. 27. 33 .). 42. Время, случай и место Вообще, хронология есть свет истории, место зрелище происшествий, случай точка зрения: почему с рассмотрением таких обстоятельств открываются в ясности не только главные мысли книги, но и многие частные места ее, особенно при соображении с прочими современными и местными обстоятельствами. Все обстоятельства времени управляются промыслом Вышнего, без коего ничто в мире не бывает, и потому они должны быть почитаемы за внушения также самого Промысла, когда говорится, что такая или иная из священных книг писана Боговдохновенным мужем по такому или иному случаю. Таким образом, напр., время происхождения Евангелия от Иоанна, Посланий Иоанна и Апокалипсиса, время, в которое появились уже ереси и безверие касательно лица Иисуса Христа, объясняет главную мысль и цель сих Писании в том, чтобы утвердить веру в Сына Божия (Иоан. гл. 21.), предостеречь от антихристиан ( Иоан. 1: 4, 1 .) и утешит верующих надеждою торжества Веры. ( Апок. 1, 2. 3. 19. 22. 17 . сн. Пет. 2: к Тим. 2:). В Апокалипсисе поставлено в виду и место Откровения (1, 7.), место заточения Писателя, дабы сообщением откровения Иисусова, в таких обстоятельствах данного, тем более утешить гонимую тогда Церковь . Послания Апостола Павла к Коринфянам разны между собой и голосом изложения, хотя они оба писаны к одним Коринфянам, потому, что первое Писано по случаю получения известий о беспорядках у них, а другое, после уже исправления оных. (Kop. 1:1, 11.5,1.6,1.2:2, 4. 8.). |
| 216 Св. Афан. Истор. Ариан. к инок., § 17; Аполог. прот. Ариан., § 36: Св. Иллар. Пикт Отрыв., II; Феодор., И. Ц., кн. II, гл. 6; Сократ., И. Ц., кн. II, гл. 20; Созом., И. Ц., кн. III, гл. 12: Лабб. II. 218 По второму правилу лишаются даже причащения с мирянами подкупавшие голоса, для избрания своего в епископы. 219 В этом месте латинского текста употреблено слово de latere, сохранившееся в выражениях папских для обозначения посланных или легатов, представляющих папу еще прямее и полнее. 220 Ученые утверждали, что аппелляция в Рим древнее собора Сардикийского, но доказательства их неосновательны. Г. Гефелэ ссылается на Ноэль – Александра, как на историка, неопровержимым образом доказавшего, будто право аппелляции не было предоставлено собором Сардикийским и что папы пользовались им прежде. (Hefele, Histoire des Conciles, Т. I, p. 559, Edit. 1869). Ho какие доказательства Ноэль-Александра? (Nat. Alexand. Histoire Eccl. 4 . Soecul. Dessertal. 2S). Право аппелляции, говорит он, есть последствие первенства по праву божественному, а потому оно в Церкви первоначально и установления божественного. Но ясно, что первенства по праву божественному не существовало, как то достаточно было доказано всей предшествующей историей, а потому нет также и последствия, выводимого Ноэль – Александром. Историк этот мог быть справедливым только относительно Галликан, как П. де Марка, который хотя допускал первенство, однако принимал правило Сардикийское в его настоящем значении. Быть может, что Галликане непоследовательны, но рассуждение Ноэль-Александра не может иметь значения против тех, которые на основании всей истории первых столетий отрицают всякое первенство, по праву божественному. Если бы Ноэль-Александру хотелось доказать свой тезис, то ему бы следовало привести факты аппелляций до Сардикийского собора. Но он даже не попытался этого сделать и первый приводимый им факт (proposit. III) позднее собора Сардикийского. Г. Гефелэ следственно не затрудняется доказательствами, если считает неопровержимым мнимым доказательства Ноэль-Александра. Марка de Concord, sacerdot. et imp. lib. VII); Рихтер, Hist. Concil. general, lib. I), дю-Пянь (de antiq. Eccl. discipl. Dissert.II) и настоящие Галликане совершенно правильно поняли правило Сардикийское, а Ноэль-Александр, по своим папским предубеждениям его извратил. Церковь православная понимает правило Сардикийское как Галликане, нами приведенные (См. Бальзам, и Зонар Comment.). |
| Со своей стороны, немцы, поработив прибалтийских славян, готовились подвергнуть той же участи и северных русских славян, и в XIII в. уже успели покорить Псков, но были отражены новгородцами под предводительством воинств. князя, Александра Невского. С тех пор псковская земля стала полем, где беспрестанно разыгрывалась и воспитывалась старая вражда славян к немцам, – вражда, которой первые зачатки теряются в доисторическом сумраке. С немцем, в понятии всех русских, без различия народных видов, соединялось представление о чем-то тяготеющем на свободу нашу; русский ставил его в противоположность к себе независимо от того, был ли сам этот русский – суздалец, смольнянин, псковитянин, новгородец, киевлянин и т.д. 250 Несомненно, что такие представления о немце сложились под влиянием неприязненных отношений немецкого племени к русскому. От тогдашней христианской и более просвещенной, чем Русь, Европы древняя Русь в праве была ожидать – лучших отношений; с переменой взглядов и отношений католичества к древней Руси отношения последней к латинскому Западу были бы прямее, естественнее и ближе. 251 Странно, что многие или упускают из виду, или не придают должного значения факту отношения латинства к древнерусской Церкви и государству; между тем факт этот, как действовавшая причина, так важен, что без него не могут быть поняты и объяснены замкнутость и не расположенность, – черты, какими характеризуются отношения древнерусской Церкви к латинству. Все сказанное нами можно обобщить в следующих заключительные выводах: Древнерусская Церковь (X-XV вв.) относилась к латинству уклончиво и не расположенно: с одной стороны, чуждалась его, а с другой – обличала в отпадении от греко-восточного православия. На образование взглядов и отношений древнерусской Церкви к латинству содействовали три главных причины или фактора: влияние греческой Церкви, бывшей для русской alma mater; условия существования и развития русской Церкви, как церкви национальной; действия латинства, отличавшегося притязательными стремлениями и насильственной пропагандой по отношению к России. |
| Все, что бы у нас ни было, – это Божии дары, и в наши руки они попадают лишь Его волею. Св. пророк и царь Давид обращается ко Всевышнему с такой молитвой: «И кто аз есмь, и кто людие мои, яко возмогохом сия Тебе благовольне обещати? Твоя бо суть вся, и от Твоих дахом Тебе… Господи Боже наш, ко всему множеству сему, еже уготовах, да созиждется дом Имени святому Твоему, от руку Твоею суть, и Тебе вся» ( 1Пар.29:14-16 ). О том же речь св. пророка Малахии в обличение людей, пренебрегающих обязанностью жертвовать на Храм: «Еда обольстит человек Бога? Зане вы обольщаете Мя. И ресте: «В чесом обольстихом Тя?» Яко десятины и начатцы с вами суть» ( Мал.3:8 ). И в Новом Завете о том же принципе говорит притча о талантах: все, что мы имеем, мы получаем от Бога. А если получаем, то, стало быть, несем ответственность за употребление. Притча о нанятых работниках напоминает нам, что наша «плата» – это по существу дар, нами не заработанный. Словами, произнесенными от лица Самого Бога, «Разве я не властен в своем делать, что хочу?», Евангелие возвещает нам, в Чьей собственности находится мир. «Господня есть земля и исполнение ея», все то, что получают от Него люди. В основе православного взгляда на материальное благосостояние, доходы, расходы и пожертвования, лежит именно этот принцип. Однако есть у него и другая, высшая сторона, сияющая в сердце каждого верующего. Высший дар Бога – это Его собственный Единородный Сын, Господь и Спаситель Христос, и через Него – сила Святого Духа, которой мы живем. И все остальные Его дары, будь то земля, жизнь, радость и совершенство души и тела, должны быть для нас мостом к восприятию Его благодатной жертвенной любви. Почему мы жертвуем Непосредственный ответ на этот вопрос совершенно ясен из сказанного: наша жертва – благоданость Богу за Его любовь. Мы щедры, потому что Бог щедр; мы даем, потому что нам дано: что может быть прямее, проще и чище такого побуждения к щедрости? Крайне существенно, однако, донести до сознания верующего всю глубину и смысл этого побуждения. Проповедь жертвы из благодарности – это проповедь о творческом и молитвенном обращении к Творцу, а не о статьях приходского бюджета. Пожертвование тем самым становится делом духовной жизни человека, а не хозяйственной жизни прихода. Человек становится христианином в существенной сфере своего земного бытия – в денежной сфере, – а не высокомерным «спонсором приходских мероприятий». |
| — Что это такое будет, Яков Васильевич? — А это, сударь мой, я доложу вам, крем к бисквитам. — Какой крем, какие бисквиты? — А вот будете кушать, изволите узнать. Сели за стол поздним вечером; ужин тянется; одолевает меня дремота, и я засыпаю. — Бисквиты, бисквиты! — восклицает, наклонясь ко мне, прислуживающий человек. Я мгновенно просыпался, разочаровывался и снова погружался в сон, пока наконец восклицание «бисквиты» разбудило меня к действительным бисквитам. С каким жадным вниманием прислушивались мы к рассказам брата Сергея Петровича, когда он рассказывал о знакомом ему княжеском и графском быте, что и как там едят, на чем сидят, как ходят и кланяются. Для брата (Сергея), как и для нас в том периоде, обычаи светского и именно высшего общества были верховным кодексом, и в этом отношении мы отличались не только от отца, но и от старшего брата (Александра). Для отца значение обычаев, можно сказать, не существовало; он жил в тех, которые унаследовал, именно в них жил, а не то что держался их. Он не переменял обычая, потому что не задавал себе, наверное, никогда о нем и вопроса, как не задает никто вопроса, жить или не жить вообще, носить ли вообще нижнее платье или ходить голоногим. Остался, например, никитскому священнику по преемству от Матвея Федоровича обычай приглашать к себе в день ангела (для батюшки он приходился в праздник Петра и Павла) после обедни значительнейших прихожан «на чашку чая»; по тому же обычаю, после чая подносим был собственноручно каждому из гостей бокал сотерна. Почему сотерн именно, не другое вино? На этот вопрос батюшка, вероятно бы, затруднился дать объяснение. Потому именно, что так было при деде; а при деде шампанское и вообще шипучие вина до Коломны не доходили. Брат Сергей справлял праздник и принимал гостей уже с шипучим, правда «полушампанским», как его тогда называли, а не с шампанским (что такое за вино было полушампанское — не ведаю). Это было зеленое платье, как батюшкин сотерн — сарафан. Брат Александр относился прямее и свободнее. |
| Чтоб его иметь, одни дополняют речь прибавкою ηγαπησαμεν, εφιλησαμεν, чтоб так читалось: потому что знаете, как мы, как отец чад, возлюбили каждого из вас, умоляя и прочее. — Прибавка совершенно произвольная! Другие прямее дополняют словом ημεν, — чтобы было весте, как каждого… мы были умоляюще, или умоляли. Соглашаясь, что это допустимо, третьи говорят, что нет нужды в этом дополнении, подобный глагол уже есть выше — именно в конце 10-го стиха: вам верующим быхом —εγενηθημεν. Его и здесь мысленно повторял Апостол, а не написал ради того, чтоб не заслонить им моляще и прочее, в коих вместе с ходите достойно Бога и вся сила речи. — Уверовавшим надлежит жить по вере. Как эта жизнь не одна внутренняя, но и внешно должна была выражаться, внешние же порядки прежние — языческие во многом, даже существенном, не согласовались с Евангелием, то Апостолы, обратив солунян, занялись благоустроением жизни новых христиан в семейном и гражданском быту, кроме религиозного, в коем существо дела. Единаго когождо вас… Святой Златоуст: «не пропустил никого, ни малого, ни великого, ни богатого, ни бедного, — всякого, кто имел нужду, без различия». Верно, с каждым из новообращенных приходилось говорить, а с иным, может быть, и много переговорено и перетолковано, пока уразумел он и согласился упорядочить жизнь свою по духу новой жизни. У каждого могли быть обстоятельства житейские, требовавшие пояснения, как поступить ему в них по-Евангельски. Якоже отец чада, указывает источник такой неутомимой заботы в отеческой к ним любви. Выше, когда говорил Апостол об их обращении, когда они еще только рождались в духовную жизнь, сравнивал себя с материю, а теперь, когда они отрождены и их следовало воспитывать и вести к совершенству, он сравнивает себя с отцом. В исправлении нравов надлежало показывать не одну нежность материнского чувства, но и твердость отеческой воли и власти, опытность и благоразумие, чем обыкновенно отличаются отцы и к чему матери не совсем сильны. Моляще и утешающе вас и свидетелъствующе вам. |
| Этот палестинский тип образа Христа из монастыря св. Саввы был перенят в Константинополе, а оттуда распространился по всему православному миру. Тысячи икон повторяют Друг друга до полной неотличимости. Лицо всегда удлиненное, с тонким носом, те же тонкие и ровные усы и борода, те же густые, разделенные на прямой пробор волосы с несколькими легкими волнами, маленький рот, пронзительные глаза, спокойное лицо... Лишь иногда губы бледнее, чем обычно, нет светлого пятнышка меж бровей, светлые линии под глазами иногда прямее, взгляд менее строг, менее напряжен. Но пропорции лица неизменны, усы опущены всегда в одном направлении, пряди волос всегда лежат одинаково... И на иконах более чем тысячелетней давности, и на тех, что были написаны несколько месяцев назад, образец повторяется до мельчайших подробностей, а различия могут быть лишь в твердости руки художника, в легких оттенках. Глядя попеременно на икону и на открытку, я прихожу в смущение. Копии бумажных копий! Где же здесь творчество? Канон строг и не терпит изменений. Одни иконы строже и суше, другие светлее и ярче, может быть этого достаточно для того, чтобы увидеть в них оригинальные произведения? Может ли копия, пусть даже самая удачная, самая прекрасная, удовлетворить требованиям творчества? Или икона нечто принципиально иное и к творчеству не имеет отношения? В самом деле, в светском искусстве новизна обычно рассматривается как признак ценности, здесь же она сразу кажется подозрительной. В поисках ответа снова возвращаюсь к иконе, нарисованной с открытки. Есть ли в ней хоть что-нибудь своеобразное, характерное? Светлые блики, зернышки, белые линии, не существующие в жизни, " светлые тени " - все это намекает на существование некоей своей системы. Откуда весь этот свет, сияние? И не только на лицах - откуда исходит свет на иконе? Соотношение светлого и темного таково, что нельзя определить единый источник света. Светлые и темные краски сменяют друг друга, чтобы выразить Пластику, но тени в настоящем смысле слова здесь все же нет, лишь свет, льющийся отовсюду, но больше всего из самого лика, с выпуклого лба, из Морщинок в углах глаз, со щек, с подбородка. Самая светлая икона, буйный фонтан света - это икона Преображения Господня. (Фреска или икона в данном случае не имеет значения, я говорю сейчас о фреске в церкви келлии Моливоклисия, построенной святым Саввой.) Белоснежная одежда; лицо, руки, волосы - всё светлее, чем обычно, брызги света разбросаны повсюду. Три раскаленных тела - Господа, Моисея и Илии - заключены в прозрачные цилиндрические сосуды света. Перед иконописцем, очевидно, стоял вопрос: как выразить всеприсутствие, преизобилие неземного света? Понимая преображение Господа как проявление божественной природы Христа, как пронизывание земного тела световой энергией божественной любви, художник стремился найти новый образ, сохраняя привычную узнаваемость тела. Ведь и преображенное тело остается телом. |
| 8 . Аще бо бы онхъ Иисусъ упокоилъ, не бы о инмъ дни глаголалъ по сихъ. Отсюда начинается вторая часть главы, в которой Апостол прямее показывает, какой именно тот покой, к которому нам располагать себя велено. Показывает, говорю, что главная речь идет здесь не о временном обетовании земли Ханаанской, но о покое блаженной и вечной жизни, которую объясняет чрез сравнение с субботою, и говорит, что как де Бог древле от творения дел в седьмой день почил, тако и верующие от дел своих почиют в блаженной вечности. Но как Апостол, говоря здесь о покое, много заимствовал слов из Псаломника, то дабы мы истинный разум Святого Духа удобнее постигнуть могли, означает, что Дух Святой, беседуя чрез Псаломника, не о внешнем только покое Израильтян и не об одной земле обетованной, но о другом некоем несравненно лучшем и совершеннейшем покое глаголал, как бы перстом показывая оный и к нему стремиться возбуждая. А что вечная жизнь по справедливости может и должна назваться покоем, как-то и у Псаломника так она именуется, сие утверждает и доказывает Апостол подобием субботы. Ибо как де Бог по совершении всех дел своих, как негде сказал Моисей, т. е. в бытейских книгах, главе 2 почил въ день седмый от всхъ длъ Своихъ, т. е. престал производить новые виды вещей. Почему день седьмой и назван субботою т. е. упокоением, и посвящен в вечную память упокоения Господня. Как в тех же бытейских книгах сказано: гл. 2. ст. 3. И благослови Богъ день седмый и освяти его: яко въ той почи от всхъ длъ Своихъ, яже начатъ Богъ творити: тако и о будущем покое рассуждать должно, о котором сказано: Аще внидутъ въ покой Мой. Здесь делает сношение упокоения верных в будущем веке со упокоением Божиим. Каким де образом Бог почил от дел своих, такое состояние имеет быть и нашего упокоения, когда избранные вшедши в жизнь вечную равномерно успокоятся от всех трудов своих, что и означается чрез сии слова: Аще внидутъ въ покой мой. Аще убо остается hkiuмъ внити въ него, и имже прежде благовствовано быша, не внидоша за henocлyшahie: паки hkiй уставляетъ день, днесь, въ Давид глаголя, по толицхъ лтхъ, якоже прежде глаголася: днесь, аще гласъ Его услышите, не ожесточите сердецъ вашихъ. |
| Преп. Филофей Синайский – Редко очень можно найти безмолствующих умом. Это есть принадлежность тех, которые все средства употребляют к тому, чтобы привлечь себе благодать Божественную и исполниться истекающим из нее духовным утешением. Преп. Никита Стифат – Безмолвие есть состояние ума, нестужаемого помыслами, тишина свободы от страстей и отрады душевной, стояние сердца в Боге, нетревожимое и невлаемое, светлое созерцание, ведение Божиих тайн, слово премудрости из чистого ума, бездна разумений Божиих, восторжение ума, беседы Божий, неусыпное око, молитва умная, беструдный в великих трудах покой, и, наконец, единение и совокупление с Богом. Преп. Симеон Новый Богослов – Оставивший мир весь и в гору удалившийся на безмолвие и оттуда тщеславно пишущий к сущим в мире, одних ублажая, другим ласкания и похвалы расточая, подобен тому, кто, разведшись с женою блудною, непотребною и всезлобною и отшедши на страну далече, чтобы изгладить и самую память о ней, забыл потом о своей цели, для которой удалился на страну, в гору, и пишет с вожделением к тем, которые обращаются с тою женою, или, прямее сказать, – оскверняются и ублажают ее. Таковой, хотя телом не оскверняется, но сердцем и умом всячески оскверняется, как бы сочувствуя тем произволениям в их связи с тою женою. Преп. Иоанн Лествичник – Безмолвник тот, кто существо бестелесное, кто душу свою усиливается удерживать в пределах телесного дома. Подвиг редкий и дивный. Безмолвник тот, кто говорит: Аз сплю, а сердце мое бдит (Песн. 5, 2). Затворяй дверь келлии для тела, дверь уст для бесед, а внутреннюю дверь души – для лукавых духов. – Первое дело безмолвия есть беспопечение о всех вещах, и благословных и неблагословных, ибо отворящий дверь первым всеконечно впадет и во вторые. Второе дело – молитва неленостная, а третье – неокрадываемое делание сердца. Как невозможно, по естественному порядку, невыучившему букв читать книги, так еще более невозможно не стяжавшим первого дела безмолвия разумно проходить последния два. Преп. Исаак Сирин |
|
|
