| Словом, «любить дела милосердия» было нелегко и Андрею Сергееву, и Бродскому, и Ледьке (на словах), и Володе. Они ощущали за этим попустительство. Спорили с ними и Аверинцев, и отец Станислав, и о. Александр, но зря. Помню, Володя году в 1973-м написал о. Александру письмо (я и отвозила), где предполагал, что Бог вочеловечиться не мог, поскольку человек очень уж низок. Там была фраза вроде: «Вы уж простите, я ересиарх», и отец потом сказал ему: «Ну, Володя, хоть бы еретик, а то я не могу принять это всерьез, при вашем-то уме». Слава Богу, Володя смеялся. Изредка он бывал у меня; когда о. Александр привозил цыплят для жарки, бежали за питьем и т. п. Тут-то и спорили, очень волновался Сергей Сергеевич. Агрессивным Муравьев с нами не был, но и не уступал. Странно, что все это уложилось в два года, между 5 июля 1973-го (мой день рождения, Муравьев и Лев Андреич Кобяков везут нас с Марией в Матвеевку) и почти точно теми же днями 1975-го. С тех пор мы виделись, уже после моего нового возвращения из Литвы (1984), только на похоронах – Лёдькиных, Юлиных, Ленкиных . Так вот, фон Корен. Конечно, и это утопия, утопия порядка. Да, человек плох, но наводить порядок будут не ангелы, а еще худшие люди, да еще имеющие власть. Спор неразрешим, не в нем суть. Одно дело – суровость к другим, другое – к себе. Володя был очень суров к себе. Что до милосердия, он любил детей, зверей, Пенаты. Романтики он не терпел, как и вообще Аримана, но романтиком был в высшей степени. И вообще, «хотя никто не знает всей правды», кое-что уловить можно. Помню, как году в 1966-м предложили тест про лес, дом и т. п., где был вопрос: «Что вы будете делать, если заблудитесь?». Он сразу ответил: «Помолюсь и выйду на дорогу». Оказалось, что этот вопрос и ответ – о том, как отвечающий умрет. Так и получилось. Довольно долгие годы, когда он был «не силою крепок» ( 1Цар. 2:9 ), он даже злость потерял или от нее отказался. Слава Богу, я дважды подолгу говорила с ним в самом конце 1999 года, и получалось именно это. Он был добрый, не в глупом мирском смысле (от «приставучий» до «попускающий»), а тихий. Единое кровообращение в браке? Этого мы знать не можем. 3. Средневековая словесность |
| Батюшка, а не грех ли это? Попытка классификации интернет-вопросов священнику 22 декабря, 2015 Попытка классификации интернет-вопросов священнику Уже несколько лет мне приходится отвечать на разные вопросы, присылаемые священникам на «Правмир», где есть соответствующая рубрика «Ответы священников на вопросы» (в 2007-2010 годах отвечал эпизодически и с начала 2012 года непрерывно). Всегда было интересно это делать, и со временем приходишь к выводу, что задающие вопросы, количество которых за последние годы никак не уменьшается, представляют собой определенный срез нашей Церкви, а типы этих вопросов могут быть определенным образом классифицированы. Какие вопросы больше всего и чаще всего задаются? Священник Филипп Парфенов. Фото: sinergia-lib.ru Прежде всего, люди пытаются поделиться своими проблемами и ожидают, что, быть может, отвечающий священник сможет как-то помочь в их разрешении. Такие вопросы часто присылаются из глубокой провинции. Видимо, в тех местах с пастырским попечением бывает совсем не просто. Также это может свидетельствовать и о немалом пока еще кредите доверия к церковному институту в целом и к священникам в частности, даже если они совсем не знают лично тех, кто их о чём-то спрашивает. Большая часть вопросов, и вполне важных и серьезных, и весьма второстепенных, фактически начинается со слова «КАК». К примеру, вопросы следующие: Заочное общение весьма ограничивает возможности ответов на многие вопросы, учитывая, что вопрос задает человек, о котором абсолютно ничего не знаешь, кроме только лишь того, что он в данный момент о себе написал. Но пишущие на сайт, как правило, это не всегда хорошо понимают, и по неопытности готовы воспринимать ответ священника либо как своего рода «палочку-выручалочку», либо как уже окончательную волю Божию. Такое впечатление, по крайней мере, складывается из тональности довольно многих писем. И тут, конечно, нужно иметь немалое терпение и тактичность. На многие часто задаваемые вопросы иной раз можешь отвечать уже на уровне автоматизма, но каждый человек переживает свой вопрос как реальную серьезную проблему, которая может со стороны казаться пустяковой. |
Не удалось извлечь искомое из базы ((( |
|
|
| Здесь мы видим как из присутствующих в зале людей активно «изгоняет дьявола» некий пастор, который связан со светской организацией, занимающейся реабилитацией наркозависимых. В кадре появляется человек, который два года возглавлял, якобы, православно-ориентированный реабилитационный центр в городе Сочи. После он вновь начал потреблять наркотики, уже будучи руководителем сочинского филиала, прошел период восстановления в той же организации, но в другом регионе, и теперь, в наши дни, «во имя Иисуса» изгоняет дьявола из людей. (Конец демонстрации ролика) Клименко Т.В. Уважаемые коллеги, можно я прокомментирую? Конечно, то, что мы видим, это безобразие. У меня вопрос: как можно с этим бороться, кроме взаимных претензий? Каклюгин Н.В. Необходимо вносить изменения в законодательство Российской Федерации. И эти предложения мы можем сейчас внести. (Идет обсуждение) Клименко Т.В. Давайте это сделаем. Помните, несколько лет назад был скандал с нижнетагильским реабилитационным центром Егора Бычкова? То, что там происходило, это было безобразие, абсолютное безобразие. Знаете, что поразило тогда в той ситуации? Эти центры существовали несколько лет и никто не обращал на происходящий в них беспредел никакого внимания. Общественность отреагировала только после того, как там погиб человек. Какая-то должна же быть структура, которая этим занимается?! Но это всё-таки не мы должны делать. Каклюгин Н.В. Но мы же можем подсказать отвечающим за эту ситуацию службам ход мысли, направление деятельности, можем дать им повод для размышления?!.. Если позволите, пройдусь по понятийному аппарату проблематики «круглого стола». Специально подготовил слайды, чтобы немного пояснить, в чём отличие реабилитации, ресоциализации, индоктринации, вербовки и так далее. Чтобы у присутствующих было общее понимание сути происходящих процессов и их отличия друг от друга. Хамзаев С.С. Коллеги, признаюсь, мне стыдно, потому что мы знали о происходящем в этой сфере беспределе вчера, и мы знали о нем позавчера. Надо нам эту тему поднимать? Нам эту тему не просто поднимать надо, нам эту тему нужно решать. И мне в чем стыдно? Я вам объясню. Вот знаете, у вас у всех, что у вас, как у профессионального сообщества, что у вас, как у ведомства, и у вас, да, Татьяна Валентиновна, как у Министерства здравоохранения, у вас у всех один интерес - это найти свой интерес в этом. У нас интерес один - это здоровье граждан Российской Федерации. Вы можете говорить по-другому мне все, но я когда каждый раз в течение года слышу... |
| Предшествующее исследование о соответствии слов вещам приводит, наконец, Платона к обсуждению главного вопроса, возможно ли познавать вещи посредством имен. Кратил утверждает, что имена учат и что в исследовании имен состоит не только лучший, но и единственный способ познания вещей. 1665 Сократ решительно отвергает это мнение. Изучать вещи при помощи имен значит смотреть на них сквозь очки законодателя, который мог понимать их правильно, но мог и ошибаться. Не исследуя самих вещей, а судя о них по именам, часто не отвечающим действительности, мы можем быть введены последними в обман. 1666 Далее Сократ обращает внимание своего собеседника на круг в разбираемой теории. Говорят, что познавать вещи можно только из правильных имен, но ведь, чтобы дать вещам правильные имена, их предварительно нужно знать. Следовательно, у первого изобретателя имен знание вещей предшествовало и обусловливало их наименование. Затем, если есть имена правильные и неправильные, то необходимо делать между ними выбор, принимать одни и отвергать другие. В самих именах критерия для этого быть не может. Правильность имени может быть установлена лишь на основании его сравнения с тем, образом чего оно служит, т.е. с обозначаемым предметом. Таким образом, и для открытия правильных имен необходимо предварительное знание вещей. Наконец, если имя есть подобие вещи, то гораздо естественнее направить исследование на саму вещь, на подлинник, на то, что составляет истину наименования, чем судить об истине по ее несовершенному отображению в имени. 1667 Итак, главный вопрос, занимавший Платона, состоял в том, учат ли нас чему-нибудь имена. На этот вопрос он дал отрицательный ответ и установил, что знание должно черпать из исследования вещей, а не слов. Аристотель не оставил специального трактата по интересующему нас вопросу. Но, касаясь его мимоходом, он не расходится в существенном с мнением Платона, а только формулирует его яснее и с большей раздельностью. Вещи по своей природе одинаковы для всех. Под воздействием вещей душа испытывает различные состояния страдательного характера (представления, чувства). Они у всех одинаковы, как одинаковы для всех вещи. Звуки слов служат внешними знаками внутренних состояний и движений души, а буквы – знаками звуков. Как для обозначения одних и тех же звуков народы пользуются буквами различных начертаний, так для выражения одних и тех же движений души они пользуются неодинаковыми звуками Однако не всякий звук есть слово, хотя бы он и обозначал что-либо. Нечленораздельные звуки животных, без сомнения, выражающие волнения их души, не суть слова. Словом можно назвать лишь такой звук, который избирает в качестве знака для того или другого понятия человеческий разум. Между звуком и понятием, которое он обозначает, нет никакого необходимого отношения. Поэтому имена вещей устанавливаются людьми произвольно, по взаимному соглашению, и наоборот, нет имен, внушенных природой. 1668 |
| — Если он и в самом деле покончил с собой, то… Господин торсийский кюре вздрогнул, точно мой вопрос внезапно разбудил его. (Он и правда последние пять минут говорил точно во сне.) Я почувствовал на себе его внимательный взгляд, должно быть, он о многом догадался. — Посмей только кто-нибудь другой, не ты, задать мне подобный вопрос! Потом он надолго умолк. Маленькая площадь была по-прежнему пустынной, светлой, и крупные птицы, совершая свой однообразный облет, словно обрушивались на нас через равные промежутки времени с высоты неба. Я машинально ждал их возвращения и этого свиста, похожего на свист исполинской косы. — Один Бог ему судья, — сказал он наконец своим спокойным голосом. Максанс (впервые он назвал при мне своего старого друга по имени) был человек справедливый. Праведных судит Бог. У меня душа болит не за дураков и не за откровенных мерзавцев, сам понимаешь! Святые ведь зачем-то существуют? За таких искупительную дань заплатят они, им это по плечу. А вот… Руки его были сложены на коленях, на земле лежала большая тень от широких плеч. — Мы на войне, что делать? Врагу нужно смотреть в лицо — встретить его лицом к лицу и «устоять», как он говорил, помнишь? Таков был его девиз. Если на войне оступится рядовой солдат в третьем или четвертом эшелоне, какой-нибудь погонщик мулов в обозе, это не имеет такого уж большого значения, правда ведь? Я уж не говорю о каком-нибудь штатском обормоте, которому только и заботы, что читать свою газету, какое до него дело генералиссимусу? Но есть ведь и линия фронта. А в авангарде грудь это грудь. Тут каждая грудь на счету. Существуют Святые. Я называю Святыми тех, кому дано больше других. Богатых. Я всегда считал, что, если бы мы умели взглянуть на человеческое общество нездешним взглядом, это дало бы нам ключ ко многим тайнам его истории. В конце концов человек ведь сотворен по образу и подобию Бога, и когда он пытается создать порядок, отвечающий его природе, он, очевидно, пусть и неумело, копирует другой, истинный порядок. Разделение на бедных и богатых должно отвечать какому-то великому всеобщему закону. |
| нас наше наблюдение и мышление, или как основной факт, из рамок которого мы не можем выйти. В дальнейшем нашем изложении содержание этой идеи определилось для нас точнее: это – движущаяся в бесконечности материя, которая путем дробления и смешения подымается до всё высших форм и функций, а путем прогрессивного, регрессивного развития и новообразования описывает бесконечный круг. Поэтому мировую цель составляет в общем наиболее разнообразное движение или наибольшая полнота жизни; в частности моральное и физическое развитие этого движения или этой жизни, стремящейся в вышину и даже разрушением своих отдельных частей подготовляющей новое движение в высь». Однако в четвертом отделе своей книги, отвечающей на вопрос: как устраиваем мы свою жизнь? – Штраус развивает не эти мысли, а просто следует Фейербаху. Всякие нравственные действия человека – пишет он здесь – являются по моему самоопределением единицы в согласии с идеей рода. Осуществление в себе этой идеи, подчинение своей личности понятию и назначению человечества составляет смысл обязанностей человека по отношению к самому себе. В признании и развитии родовой идеи в других людях содержится сущность наших обязанностей по отношению к другим. При этом следует различать отрицательную обязанность – не нарушать ничьего равноправия, и положительную – каждому помогать по мере возможности, другими словами, долг справедливости и долг любви. – Сообразно с более узкими или более широкими кругами, которыми человечество располагается вокруг нас, эти обязанности по отношению к ближним расчленяются в зависимости от того, чем мы обязаны каждому из кругов. В самом узком и тесном кругу, в семье, мы должны поддерживать и культивировать то, что получили от неё: любвеобильное воспитание и уход. Государству мы обязаны прочной основой существования, обеспечением жизни и имущества, а благодаря школам – и своей подготовкой к общественной жизни. Всякий член государственного общежития обязан делать всё для его сохранения и процветания, что дает возможность делать его положение в обществе. От нации мы получили язык и всё образование, которое связано с языком и ли- |
| Но если она появилась в России, то, наверно, это было не зря. Значит, такое сословие со всеми его недостатками, со всеми его достоинствами, было промыслительно допущено в историю. Иначе получится, что Господь Бог к истории не имеет никакого отношения; интеллигенция просто вторглась, вставила свою физиономию в церковную прорезь и начала вещать, вместо того, чтоб вещали люди, которым положено по чину и по сану. Совершенно ясно, что в определенный момент возникла лакуна, пауза, которую нельзя было терпеть. Кто-то должен был (достоин — не достоин, может — не может, имеет право — не имеет права), но эту лакуну каким-то образом заполнить. Должно было появиться сословие, у которого нет очагов экономического воздействия на мир, но у которого тем не менее есть повышенное чувство моральной ответственности. Должно было появиться образованное и отвечающее за мораль (не за мистические переживания, не за политические решения, а за соотнесение всего с некоторой моральной нормой) сословие. Мне кажется, что это и есть сословие интеллигенции. Это более скромная задача, нежели проповедование высоких религиозных истин. Но это задача гораздо более духовная, чем добывание избыточных средств на удобное существование. Эта задача есть. И она реальная. Александр Архангельский В таком позиционировании, несомненно, есть соблазн. Когда вы начинаете все сверять с моральным мерилом — вы перестаете отвечать на очень важные жизненные вопросы: «А за счет чего мы должны добиться такого результата, к которому мы призываем друг друга?», «А кто будет это делать?» — надо — и всё! Моральный императив одновременно важен и опасен. Но обойтись без него невозможно! При всех недостатках этой социальной позиции, такая роль есть. Она никуда не делась, хотя, конечно, мы часто слышим, что интеллигенция маргинализовалась, что ее больше нет и что она виновата во всем. Если она маргинализовалась, то почему она виновата во всем? Если ее нет, то кто маргинализовался? И когда мы так ставим вопрос, то понимаем, что явление есть и с ним работать можно. |
| Женщины обыкновенно бывают нетерпеливы и любопытны, а потому первою приблизилась к голове одна из двух приятельниц жены дона Антоньо и обратилась к ней с таким вопросом: — Скажи, голова, что я должна делать для того, чтобы стать красавицей? Ответ был таков: — Будь высокодобродетельной. — Больше у меня вопросов нет, — сказала вопрошавшая. Затем приблизилась ее подруга и сказала: — Мне бы хотелось знать, голова, подлинно ль мой муж меня любит. Ей было отвечено: — Последи за тем, как он с тобою обходится, и тогда ты все поймешь. Замужняя дама отошла от головы и сказала: — Чтобы получить такой ответ, не стоило спрашивать. Это и так ясно, что в обхождении человека выражаются его чувства. Затем приблизился один из двух друзей дона Антоньо и спросил: — Кто я таков? Отвечено ему было: — Ты это знаешь сам. — Я тебя не про то спрашиваю, — сказал кавальеро. — Скажи мне, знаешь ли меня ты. — Да, знаю, — отвечали ему, — ты дон Педро Норис. — Больше мне ничего и не нужно, этого довольно, чтобы уверить меня, что ты, голова, знаешь все. Как скоро он отошел, приблизился другой приятель дона Антоньо и задал вопрос: — Скажи, голова, какие желания у моего старшего сына, наследующего все мое имущество? — Я уже говорила, — отвечали ему, — что я не отгадчица желаний, однако ж со всем тем могу сказать, что сын твой желает тебя похоронить. — Точно так, — подтвердил кавальеро, — ты прямо как в воду смотрела. Больше он ни о чем не стал спрашивать. Приблизилась жена дона Антоньо и молвила: — Не знаю, голова, о чем тебя и спросить. Одно только я хотела бы знать: долго ли, на радость мне, проживет милый супруг мой. Ей ответили: — Долго, потому что крепкое его здоровье и умеренный образ жизни сулят ему долгий век, каковой многие обыкновенно сами себе сокращают своею невоздержностью. Затем приблизился Дон Кихот и спросил: — Скажи мне ты, на все отвечающая: явью то было или же сном — все, что, как я рассказывал, со мною случилось в пещере Монтесиноса? Верная ли это вещь — самобичевание Санчо? Произойдет ли на самом деле расколдование Дульсинеи? |
| Сложно говорить с людьми, которых ты очень любишь. Сложно говорить с Александром Сокуровым, с Людмилой Улицкой, с Михаилом Пиотровским. Есть такие собеседники, в присутствии которых хочется только молчать и слушать. Все собственные слова в присутствии такого собеседника кажутся примитивными, недостаточными, не отвечающими сути. Года четыре назад, во время одного из наших первых диалогов, мне пришлось сидеть между Сокуровым и Улицкой, которые до этого не были лично знакомы… Я был давно уже потрясен «Даниэлем Штайном», фильмами Сокурова. И вот эти люди, составляющие огромную часть моего внутреннего мира, сидят со мной рядом. И что я могу им сказать – хоть как-то соизмеримое и сравнимое с тем, что они делают? О чем могу спросить? С Людмилой Улицкой и Александром Сокуровым Есть собеседники, чью позицию я могу понять, но не могу разделить. Пример: в наших Диалогах участвовал писатель Захар Прилепин. Мне были интересны его книги, он, несомненно, талантливый человек, но того, что он делает сегодня, я понять и принять не могу. Будем продолжать свое дело – Традиционный вопрос: что будет дальше «с Родиной и с нами»? – Пока работает этот механизм Диалогов – будем продолжать. Трудностей на нашем пути, к сожалению, все больше, иногда возникает желание все бросить, но я всегда помню о том, что и не такие трудности люди преодолевали. Будем продолжать. – А про Родину в целом? – В целом я соглашусь с Сокуровым, который говорит, что сегодня надо идти за теми, для которых гуманитарные ценности важнее политических. Я верю, что время таких политиков придет, а пока нужно продолжать делать то, что делаешь. Каждый из нас должен продолжать заниматься своим делом. Это, мне кажется, самое главное. Николай Солодников. Фото: Open Library Поскольку вы здесь... У нас есть небольшая просьба. Эту историю удалось рассказать благодаря поддержке читателей. Даже самое небольшое ежемесячное пожертвование помогает работать редакции и создавать важные материалы для людей. Сейчас ваша помощь нужна как никогда. |
|
|
