| И наконец, более полное каноническое определение брака было разработано в Кодексе Канонического Права 1917 года, который стал также одним из основных источников и для современного брачного законодательства. Латинская терминология канонического права, описывающая институт брака Латинский термин matrimonium происходит от слов mater (мать) и munus (долг, обязанность). Он особо подчёркивает роль матери: рождение и воспитание потомства. (Весьма характерно, что слово patrimonium, образованное аналогично, но уже от слова «отец» (pater), означает «наследство» или «имущество», очерчивая тем самым сферу влияния отца). Термины connubium и nuptiae происходят от глагола nubere: закутывать(ся) в покрывало. В римском брачном обряде невесту покрывали особым платком огненного цвета, символизировавшим её скромность и готовность подчиняться своему будущему супругу. Термины connubium и nuptiae подчёркивают социальный аспект брака. Слово coniugium образовано от корня iug, означающего буквально «запрягать» (ср. русское иго) при помощи приставки con («с»), выражающей идею совместности. Таким образом, этот термин означает взаимную подчинённость супругов друг другу, их совместную жизнь («в одной упряжке»); он делает акцент на тех отношениях, что устанавливаются между мужем и женой с заключением брака. Термин consortium образован от слова sors (жребий, судьба, участь) при помощи вышеупомянутой приставки con. Итак, этот термин означает общность судьбы супругов, которые становятся сопричастны к одной и той же жизни, разделяют один и тот же жребий и одни и те же условия жизни. Определение брака Брак является божественным установлением , юридическое определение которого представляет немалые трудности. Его первые классические определения восходят к римскому праву и принадлежат Модестину (Modestinus) и Юстиниану (Justinianus). Согласно Модестину (Digesta, 23. 3:1), «брак является пожизненным союзом мужчины и женщины, единением в божественном и человеческом праве». Для Юстиниана (Institutiones, 1.9:1) «супружество, или брак, является союзом мужчины и женщины, предполагающим нераздельную общность жизни». |
| К возможному ответу на этот вопрос подвигает ещё одно наблюдение. Чем ближе личным опытом человек, занятый в культуре, к любой форме церковного существования, тем решительнее он позиционирует себя вне интеллигентского сословия. Дух соборности вступает в конфликт с духом самоизбранности. Выбор этот происходит выше социального уровня. В социуме же он начинает стремиться к интеграции: бывший интеллигент идентифицирует себя с народом и свою образованность воспринимает, как аванс, который необходимо вернуть – передать бескорыстно, коль скоро это аванс. Таким образом, из эгоцентрика, которому мир обязан, интеллигент превращается в служителя истины, который обязан всем. И здесь уже всё равно, как называться: мещанином, обывателем, служивым или чиновником. Можно с уверенность сказать, что вне литургической жизни даже с самыми хорошими людьми этого не происходит. Конечно, в современном контексте всё, что стоит за понятием старой интеллигенции нам бесконечно ближе, чем то, что стоит за понятием интеллигенции новой, которая вообще таковой не является (а является по точному определению Александра Щипкова, гегемоном: это когда " меньшинство талантливо прикидывается большинством " ). Но образованных людей, социально активных, действующим во благо других более точно определяет старинное русское слово " доброхот " . По определению М.Вебера сословие – это общность людей, основанная на представлении о чести. Почему бы в таком случае не быть сословию доброхотов, чья общность возникает вне имущественного ценза? Если абстрагироваться от его прежних значений и наполнить новым смыслом, оно внесло бы ясность в путаницу понятий: интеллигент, интеллектуал, образованец. И в этом контексте прививаемое понятие – " новая интеллигенция " было бы лишено всякого положительного смысла. Зачем, в самом деле, реанимировать то, что умерло законной смертью? А если что и живо, то само нуждается в лечении. В доброхоты нельзя записаться, но можно представление о чести передать по наследству. Яркий пример тому – авторы ныне рецензируемых книг – мать и сын Щипковы. РЕКЛАМА |
| Православие, таким образом, полагает понятие хилиазм как вневременное и внеисторическое. в католицизме и классическом протестантизме преобладает амилленаризм, однако присутствуют и другие формы хилиазма. в настоящее время различные варианты милленаризма (премилленаризм 4 , постмилленаризм 5 ) получили распространение в некоторых поздних протестантских церквях (в частности – баптисты, адвентисты, пятидесятники). Вневременность Царства Божия обуславливается тем, что, по словам Спасителя, оно «внутрь вас есть» ( Лк. 17:21 ), «берется силою», существуя на земле до тех пор, пока рождаются люди, способные воспринимать христианство . последующее продолжение истории при этом теряет свой смысл. Христианские философы аналогично полагали, что конфликт между сторонниками и противниками хилиазма вызван отчасти тем, что человек мыслит в рамках истории, он всегда внутри истории, в то время как Тысячелетнее Царство есть конец истории, явление внеисторическое ( Н.А. Бердяев ) 6 . Аналогичная мысль и у западного мыслителя: «Мы повсюду оказываемся у границ, если хотим достигнуть внешних горизонтов» (Карл Ясперс) 7 . Хилиазм – вещь весьма опасная, но его влияние оказалось длительным и глубоким, став «выражением мечты широких масс о земной справедливости и устранении социального зла» 8 . Это учение нередко использовалось в политических целях, а дискуссия о нем порой принимала ожесточенный характер. Так, представители радикальной части анабаптистов 9 , многие из которых придерживались коммунистической идеи общности имущества, а некоторые и общности женщин, приняли участие в так называемой «Крестьянской войне» в Германии (1524–1526), причем их милленаристские религиозные чаяния сочетались с уравнительными коммунистическими требованиями (война унесла десятки тысяч жизней); позже они образовали Мюнстерскую коммуну (1534–1535), где ярко проявились все пороки поврежденной человеческой природы. Немецкие князья, поняв всю опасность для общества, жестоко расправились с коммуной, за что их, по справедливости, нельзя упрекать: в данном случае оставались только «хирургические» методы спасения общества. |
| В 1859 г. благодаря усилиям проповедника Якоба Хоффера была восстановлена общность имущества. В этот период выделились 3 основных направления среди Г., сохранившиеся и до наст. времени. Один из лидеров колонии, кузнец Михаэль Вальднер, и его последователи, обобществившие имущество, до наст. времени называют себя «кузнецовыми» (Schmiedeleut). Через год Дариус Вальднер обобществил имущество в своей общине, и ее члены были названы «дариусовыми» (Dariusleut). Группа, к-рая не восприняла идеи об обобществлении имущества, особого названия не имела. В 1873 г. меннониты и Г., узнав о подготовке в России закона о всеобщей воинской повинности, лишавшей религ. пацифистов их привилегий, послали своих представителей в Сев. Америку, чтобы найти место для новых колоний. Пауэль и Лоренс Тшеттеры присоединились к делегации меннонитов, отправившихся в США на поиски подходящей земли, проехали через всю страну, встречались с Президентом США У. Грантом, чтобы получить у него освобождение от воинской службы для колонистов, однако успеха не добились. В это же время в Российской империи меннониты и Г., к-рые рассматривались как часть этого религ. движения, были освобождены от ношения оружия и получили возможность альтернативной службы в пожарных частях, лесных хозяйствах и т. д. В результате только 18 тыс. меннонитов (из 45 тыс.) и все Г. выехали в Америку. Община «кузнецовых» поселилась в колонии Бон-Ом, где они приобрели 2,5 тыс. акров земли. «Дариусовы» основали колонию в Вулф-Крик. Позднее 3-я колония была создана в Элм-Спринг и получила наименование «учителевы» (Lehrerleut), потому что их старейшина был учителем (Lehrer). 4-я группа прибывших, к-рая не практиковала обобществление имущества в России, обосновалась отдельно в прериях Дакоты и получила название «прериевцы» (Prairieleut). Колонии успешно развивались вплоть до начала первой мировой войны (1914-1918), когда власти осознали, что в центре страны живут иностранцы, к-рые говорят только по-немецки и отказываются от воинской повинности. Г. пришлось послать молодежь в военные лагеря, но они не разрешили им подчиняться военным командам и надевать форму. В лагерях Г. подвергались унижениям, от побоев и издевательств скончались Йозеф и Михаэль Хофферы. Этот случай заставил Г. в 1918 г. иммигрировать в Канаду. В Манитобе «кузнецовы» создали 6 колоний, в Альберте появились 5 колоний «дариусовых» и 4 общины «учителевых». Во время второй мировой войны (1939-1945), когда Г. снова отказались от воинской повинности, им предложили работу в национальных парках, на фабриках и т. д. В 40-50-х гг. XX в. было организовано еще 20 колоний Г. |
| При этом следует прибавить, что эллинская реформа, не касаясь основных догматов веры, в том, что принадлежит к области социальных преобразований, была даже более широка и систематична, чем реформа, совершившаяся позднее в западной Европе, исповедовала такие начала и такие доктрины, какие с большим удивлением встречаешь в VIII веке по Р. X. Существенные изменения были внесены в систему брачных отношений (la constitution du mariage), отеческой власти, опеки, наследства. Семейственное право в том виде, как оно установлено было Юстинианом в VI веке, было не совсем сообразно с доктринами восточного эллинизма, удерживавшего в их чистоте евангельские начала. Сообразно с этими доктринами, брак был единственным дозволенным союзом мужчины и женщины; этот союз должен был, на сколько то возможно, оставаться не расторжимым; взаимные права и обязанности супругов должны были оставаться равными. Юстинианово право, хотя и подверглось влиянию христианской догмы, в этом отношении сохранило в большей части своих постановлений много следов древнего римского законодательства: оно признавало конкубинат и сообщало законные права детям, которые от него происходили; оно допускало слишком большую легкость в расторжении брака и давало отцу положение высшее сравнительно с матерью. Все это законодательство подверглось теперь коренным изменениям. По Эклоге, конкубинат рассматривается de jure как союз супружеский; другими словами – нужно или вступить в брак с женщиной, или отослать ее прочь. Блуд (stuprum) подвергается разным наказаниям, смотря по разным его случаям. Основания для развода сведены к четырем: прелюбодеяние жены, бессилие мужа, покушение на жизнь, проказа у одного из двух сожителей. Что касается имущества супругов, то принцип, который господствует в Эклоге, есть тот, что брак ведет за собой такое же общение имущества (l’union des biens), как и общение лиц , и что эта общность должна быть более или менее полной – смотря по тому, имеют супруги детей, или нет. В первом случае имущество остается нераздельным, даже по смерти одного из супругов; переживший берет на себя управление не только приданным и предбрачным даром (propter nuptias donatio), но и всего имущества в совокупности, оставшегося после умершего. Сверх того, Эклога уничтожила до последних следов ту громадную власть, какую отец некогда имел над сыновьями, равно как и всякое неравенство положения между двумя супругами. По законодательству Льва, мать имеет те же права, как и отец. Для брака детей требуется её согласие наравне с согласием отца: По смерти отца, она продолжает пользоваться всеми правами отеческими не под видом опеки или попечительства, но как сама владеющая ими (то-есть, этими правами).... |
| Всякий взрослый человек считает себя субъектом имущественных прав. В брак вступают два лица в таком возрасте, когда они сознают необходимость обладать имуществом; каждый из брачующихся вносит свое имущество, так как имущество есть необходимое условие для существования человека. В истории и в действующем праве существуют разные системы имущественных отношений между супругами, как то: раздельность имущества, общность имущества; в некоторых странах существует еще особое имущество для обеспечения семьи. Значение имущественного элемента в браке весьма велико, и многие придают этому элементу даже первенствующее значение, что представляется также крайностью. 4) Элемент политический . Брак есть союз двух лиц возрастных, самостоятельных. Поэтому он является учреждением с самостоятельным значением в ряду институтов гражданской жизни. Брак есть основа семьи; семья уже везде считается первой ступенью политического союза. Известно, что семья в патриархальном периоде существования народов заменяла собой государство. В большей части организованных государств семья существует в качестве самостоятельной единицы. Брак есть источник увеличения народонаселения государства: человек вне семьи находящийся, называется в древней России «бобылем» и не имел никаких прав в обществе. Устройство семьи имеет влияние на характеристические черты государственного устройства. И так, присутствие политического элемента в браке не подлежит сомнению. Было даже мнение, что брак можно превратить исключительно в политическое учреждение (например, в древней Спарте), но такой взгляд неправилен. На ряду с политическим элементом существует элемент общественный, что доказывается тем, что каждый новый брак служит предметом интереса со стороны общества. К супругам общество относится иначе, чем оно относилось к этим же лицам до брака. 5) Элемент юридический . Право, как норма внешнего порядка, определяемое обществом и государством, является везде, где жизнь человека может быть источником споров и несогласий, вызываемых соприкосновением отношений имущественных, общественных и политических. |
| Элемент экономический. Имущество сопутствует человеку везде и всегда, начиная с первого момента его появления на свет Божий, до тех пор пока не возвратится в землю, из которой он взят. Всякий взрослый человек считает себя субъектом имущественных прав. В брак вступают два лица в таком возрасте, когда они сознают необходимость обладать имуществом; каждый из брачующихся вносит своё имущество, так как имущество есть необходимое условие для существования человека. В истории и в действующем праве существуют разные системы имущественных отношений между супругами, как то: раздельность имущества, общность имущества; в некоторых странах существует ещё особое имущество для обеспечения семьи. Значение имущественного элемента в браке весьма велико, и многие придают этому элементу даже первенствующее значение, что представляется также крайностью. Элемент политический. Брак есть союз двух лиц возрастных, самостоятельных. Поэтому он является учреждением с самостоятельным значением в ряду институтов гражданской жизни. Брак есть основа семьи; семья уже везде в патриархальном периоде существования народов заменяла собой государство. В большей части организованных государств семья существует в качестве самостоятельной единицы. Брак есть источник увеличения народонаселения государства: человек вне семьи находящийся, назывался в древней Руси «бобылём» и не имел никаких прав в обществе. Устройство семьи имеет влияние на характеристические черты государственного устройства. И так, присутствие политического элемента в браке не подлежит сомнению. Было даже мнение, что брак можно превратить исключительно в политическое учреждение (например, в древней Спарте), но такой взгляд неправилен. Наряду с политическим элементом существует элемент общественный, что доказывается тем, что каждый новый брак служит предметом интереса со стороны общества. К супругам общество относится иначе, чем оно относилось к этим же лицам до брака. Элемент юридический. Право, как норма внешнего порядке, определяемое обществом и государством является везде, где жизнь человека может быть источником споров и несогласий, вызываемых соприкосновением отношений имущественных, общественных и политических. |
| IV. Умер (убит) Сталин, власть захватывает Хрущев, и с этого момента страна начинает понемножку съезжать под откос. Идеология, которая еще десять лет назад вела людей на смертный бой, начинает тускнеть. В чем причина этого? Можно приводить массу исторических, политических и прочих мирских причин, но главная причина лежит в конце концов в отрыве идеологии от Бога. Коренным недостатком марксистской идеологии с момента ее рождения являлась ее атеистичность, отрицание Бога как высшей силы, которая благословляет человека на правду. Правда – у Бога; человек, как образ и подобие Божие, светит лишь отраженной правдой. Поэтому и идеология, если она создана человеком, может включать в себя только частичную правду. Такая частичная, ограниченная правда была и в марксистской идеологии, но удержать эту правду от опошления можно только опираясь на Бога. А опоры то как раз не было. Поэтому, когда страна вступила в полосу мирного времени, падшее человеческое сознание стало советскую идеологию умерщвлять, делать из нее догму, мумию и делать на этом карьеру. С другой стороны, стали появляться ее критики, тайные и явные. В кухнях по вечерам стали произноситься слова «культ личности», «тоталитаризм», «ГУЛАГ» и прочее из диссидентского лексикона. Там правды (в высшем смысле) было куда меньше, но она въедалась в падшее людское сознание. Так продолжалось, все усиливаясь, при Хрущеве и при раннем Брежневе. А уже при позднем Брежневе развал идеологии стал преобразовываться в изменение принципа общности имуществ – этой основы, на которой собственно и строилась борьба с засильем мамоны. Появилась теневая экономика, очень многие оборотни от партии захотели не только управлять производством, но и владеть, иметь заводы в собственность. И когда к власти пришел Горбачев, ставивший целью развалить сверху советский строй, эти любители частной собственности стали буржуазией и взяли власть. Великая страна была не просто обворована, но разгромлена куда злее, чем это собирался сделать Гитлер. Правда, все же окончательной победы мамона достичь не сумел. В страшные 90-е, когда не платили зарплату, когда инженеры и научные работники выживали, продавая на рынке трусы, когда СМИ наперебой лгали и плевали в СССР, народ наш выдюжил, сохранив если не советский строй, то само существование России. Сейчас она, хоть и капиталистическая, хоть и зависимая от хозяев денег, хоть уродливая и нищая, но живет. А что будет с Россией дальше, знает лишь Бог. |
| Вера в скорое наступление конца света и враждебность по отношению к властям и богатым привели к тому, что первые христиане обращали свое имущество в деньги и жили в имущественной общности. Социальное положение первых христианских общин обусловило их внутренний демократизм. Среди них не было духовных и светских чинов, не было чиновников и каждый мог заниматься проповедничеством и пророчеством на общей культового характера трапезе - агапе. Независимые друг от друга и в основном изолированные, христианские общины не могли быть едины и в смысле вероучения. Решающее влияние на формирование их веры оказывала социальная среда и политическая обстановка, в которых они функционировали. Уже в период иудейской войны (66-70 гг.) и еще больше после нее христиане оказались связанными с иудейской диаспорой за пределами Палестины. Подавление восстания Иудеи и уничтожение Иерусалима в 70 году разбросало по свету иудео-христианские общины Палестины. Беженцы искали и нашли приют прежде всего в восточных провинциях империи. К этому времени большое число евреев уже жило за пределами Палестины, в первую очередь в торговых центрах, в больших городах, таких, как Дамаск, Антиохия, Александрия, Афины, Коринф, в городах на побережье Малой Азии, а также и в самом Риме. На место воинственного мессианства, связанного с еврейским движением за независимость, вследствие поражения вооруженных восстаний пришло разочарование; выходом из кризиса были уход, бегство от действительности в область мечтаний. Вожделенное царство свободы и благоденствия постепенно переместилось в потусторонний мир. Христианству за рубежами Палестины, если оно не желало выродиться в незначительную иудейскую секту, нужно было порвать с иудаистскими корнями. Это и был первый разрыв (разрешение). Но перемены давались нелегко. Большинство иудео-христиан (которые по традиции считали своими вождями Петра и большинство апостолов) неодобрительно отнеслось к отклонению миссии в сторону языческого (главным образом - эллинистического) мира. Поэтому они считали обязательным исполнение Моисеева закона и язычниками, принявшими христианство. Дальнейшее распространение христианства, таким образом, натолкнулось на сопротивление евреев. В то же время все большее число неиудеев (язычников) присоединялось к христианам. Это благоприятствовало развитию того направления в христианстве, которое связано с именем апостола Павла (так называемый паулинизм), считавшего ненужным и даже вредным соблюдение закона Моисея как евреями, так и язычниками, перешедшими в христианство. |
| Еще пример. Я собирался ехать на пароходе. Осталось для меня только одно место – во втором классе; но, на мое несчастье, претендентом на это место оказался один торговец – нерусский. И русский православный капитан предоставил место этому торговцу... И решительно никто из русских пассажиров, меня знавших, не попытался исправить неловкости капитана. Какому-то нецивилизованному попу отдать место, нужное для совсем цивилизованного лавочника! Да разве это может сделать свободный русский гражданин!? Однако может ли американец, англичанин или немец перед всеми открыто проявить непочтение к носителю своих верований и своей культуры? Никогда! И это потому, что они – культурны, что они ценят, любят себя, свою иллюзию, что они сильны своей культурой. А мы? Мы только лакействуем, подражаем, передразниваем; поэтому нас не могут уважать, а, не уважая, нельзя и любить... Нас не уважают и не любят потому, что мы слабы; а слабы мы потому, что среди нас, можно сказать, убит дух общественности, общности интересов. Основной догмат нашего среднего русского человека в общественной жизни: «не мое дело». У соседей пожар. Русский человек думает: «Не мое дело», и спасает свою рухлядь, а все его имущество гибнет через час в стихийном бедствии. В общественной жизни – большое горе, крупные неприятности. Русский человек думает: «Это дело не мое; вступишься, еще и тебе достанется»... И получаются везде только суррогаты общественности. Идет русский человек в храм Божий. Мальчишки около храма безобразничают: курят, шалят. Русский человек думает: «Это дело не мое, а полиции что-то не видно. Беда». И где бы, какой бы беспорядок в нашей жизни ни был, русский человек стремится ничего не видать и ничего не слыхать, думая: «Как бы горя какого не нажить». Так все мы воспитаны на заповеди, что все мы должны сидеть смирно и общественным делом не интересоваться, а тем более не заниматься, ибо это опасно и «не наше дело». И упала общественность наша, и ослабели мы во всех отношениях, и нас перестали уважать, и мы сами себя не уважаем. Почему мы сами себя не уважаем |
|
|
