| Мы всё должны делать в простоте сердца. Мы не делаем ничего, что было бы направлено против жизни людей. Мы не делаем ничего, что ущемляло бы подлинную свободу человека — не мнимую «свободу», которая приводит к вседозволенности, которая разрушает человеческие отношения, семейные отношения и саму человеческую личность. Уважением к человеческой свободе всегда была проникнута церковная проповедь, что свидетельствует о чистоте наших намерений. А намерения таковы, чтобы строились храмы, чтобы возрастала в вере наша молодежь, чтобы на основе веры консолидировалось наше общество, потому что действует так много разделяющих факторов — национальных, имущественных, политических. Мы хорошо знаем, что происходит с нашим обществом в преддверии выборов, когда политически ангажированные силы начинают бороться друг с другом. Все это является частью современных политтехнологий, но одновременно небезобидным образом отражается на единстве нашего народа. А Церковь обращается к людям поверх всяких политических убеждений. Мы обращаемся к людям с нравственным посланием. Не со своим собственным, — мы передаем слово Божие, и его воспринимают люди разных национальностей, разного положения, разного уровня образования, разных политических взглядов, и духовная общность, именуемая Церковью, становится фундаментом для солидарности всего нашего народа. В сегодняшнем апостольском чтении, посвященном празднику Рождества Пресвятой Богородицы, мы находим замечательные слова «в вас должны быть те же чувствования, что и во Христе Иисусе» (см. Флп. 2:5). В послании к Филиппийцам нет ни слова о Богоматери, так что люди нередко спрашивают: «А почему же во все праздники в честь Богоматери читается именно это послание, если в нем ничего о Ней не говорится?» А ответ такой: в этом отрывке говорится о самом главном, что стяжала в Себе Пресвятая Богородица — в Ней были те же самые чувствования, что во Христе Иисусе, в Сыне Ее и в Боге нашем. Так вот, если спросят, зачем мы строим храмы, зачем проповедуем слово Божие, зачем читаем апостольские послания и Евангелие, зачем стараемся воспитывать детей в школах и в воскресных школах, то ответ будет такой: чтобы во всех нас были те же чувствования, что и во Христе Иисусе. А в Нем были чувствования первозданного человека, того самого, которого Господь Бог, Творец мира, создал и которого не коснулся грех, потому что Спаситель был подобен нам во всем, кроме греха. Если в нас будет хотя бы тысячная, миллионная частица Его чувств, мы будем новым народом и новой человеческой семьей. Для кого-то это кажется несбыточным, почти фантастическим, но опыт Церкви, опыт святых угодников, мучеников, исповедников, подвиг, совершаемый в Церкви, свидетельствует о способности каждого из нас отображать те же чувствования, что и во Христе Иисусе Господе нашем, подобно тому, как в полной мере отобразила их Пресвятая Богородица. |
| Новозаветное иночество имеет своим стремлением провести в жизнь следующие слова Господа Иисуса Христа: «Все, что имеешь, продай и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на небесах, и приходи, и следуй за мною» (Луки гл. 18, ст. 22). «Всякий, кто оставит домы или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную» (Матфея гл. 19, ст. 29). Божественный Учитель, мудрость Которого была проникнута кротостью, не предлагал эти правила как законы, необходимые всякому верному для спасения. Он указывал на них как на средство к совершенству, средство, к которому можно не прибегать, не подвергаясь при этом опасности потерять жизнь вечную. На этой основе построены два различных образа жизни. Одна — жизнь мирская, где среди трудностей общественных обязанностей люди ищут спасения путем соблюдения Заповедей; другая жизнь — обособленная, при которой, отрекаясь от забот мирских, человек предается исключительно деятельности религиозной и старается дойти до совершенства исполнением высших заветнейших указаний Евангелия. Такова основа монашества. Имя «монах» на греческом языке означает «одиноко живущий». Так назвали монахов, кажется, не потому, что многие из них жили поодиночке в пустынях, но потому, что жизнь их есть жизнь обособленная от мира, отличная от нее. Монашество в полном своем составе есть нечто одинокое по отношению к миру. В этом смысле можно назвать после Воскресения Спасителя новорожденную церковь Иерусалимскую монашеской общиной, так как там воплотились высшие заветы Евангелия, особенно же относительно общности имуществ. Это дало повод святителю Василию Великому , Иоанну Златоусту и Кассиану сказать, что учреждение иночества относится ко временам апостолов и что иноки живут не иначе, чем и первые верующие в Иерусалиме. Таким образом, монашество, рассматриваемое как точное воплощение Евангельских добродетелей, имеет учредителем Иисуса Христа, образцами апостолов и первых христиан. Их примеру старались следовать во все последующие времена те, которые становились иноками. |
| Она окружила все оградами и закрепила башнями, засовами и воротами, тем самым лишив всех остальных людей пользования благами Владыки. При этом эта бесстыдница утверждает, что она является владетельницей всего этого, и споит, что она не совершила несправедливости по отношению к кому бы то ни было. С другой стороны слуги и рабы этой тиранической страсти становятся не владельцами вещей и денег, полученных ими по наследству, но их дурными рабами и хранителями. И если они, взяв что-нибудь или даже все из этих денег, из страха наказаний или в надежде получить сторицею, или сколенные несчастиями людей, подадут находящимся в лишениях и скудости, то разве можно считать их милостивыми или напитавшими Христа, или совершившими дело, достойным награды? И в коем случае, но, как я утверждаю, они должны каяться до самой смерти в том, что они столько времени удерживали (эти материальные блага) и лишали своих братьев пользоваться ими» . В этой связи вспоминаются слова из дневника митрополита Вениамина (Федченкова): «Из св. Симеона Нового Богослова замечательные мысли есть, удивительные, например, о происхождении богатства, классов, рабов и господ! О последнем мало кто и знает, а между тем у него особенно остро поставлен этот вопрос, вопреки популярному учению о «священной собственности» и т. п. (чем отличается особенно католическая церковь). Это стоит труда!». С одной стороны, идея об общности материальных благ для всех людей присуща и античной мысли, в частности - стоической. С другой стороны, для монашеского и христианского сознания в целом она имеет твердую библейскую основу: «Господня земля и исполнение ея, вселенная и вси живущие на ней» (Пс. 23, 1). Представление о том, что социальное и имущественное неравенство не является изначальным состоянием человека, а является результатом грехопадения, присуще и библейской, и святоотеческой традиции. Особенно значимы слова св. Иоанна Златоуста. «Не потому вредно для вас богатство, что оно вооружает против вас разбойников и совершенно помрачает ум ваш, - говорил Златоуст, - но более всего потому, что делает вас пленниками бездушного имения, удаляет вас от служения Богу» ... |
| Очевидно, что сегодня знаки внимания к Церкви воспринимаются как плата за определенное молчание ее по очень и очень важным вопросам, на которые ждет ответа наше общество. Церкви возвращается ее имущество, Церкви разрешается преподавание Закона Божьего, ОПК, Церковь пускают в армию, но в ответ на это Церковь всегда улыбается, всегда скромно молчит, когда огромные слои общества ждут каких-то слов — иногда жестких, иногда защищающих. Почему мы христиане? В этом миссия Церкви – являть этому миру правду Божию. Но насколько эта функция Церкви выполнима и реализуема? Как я сказал, за 20 лет возрождения было сделано колоссально много, но не было уделено главного внимания одному — того, что делает Церковь общиной, общностью. Жизни христианской по Евангелию. Было организовано что угодно: воспоминания о Святой Руси, о Третьем Риме, о том, что Церковь и православная монархия едины, много всплыло идеологических воспоминаний, которые снова ожили как формы религиозной жизни. В Церкви появилась своя идеология, в церкви появились свои определенные формы самосознания, но они в большей степени связаны именно с исторической памятью и с желанием реконструировать эти воспоминания в современном обществе. А вот о жизни евангельской во Христе, об опыте жизни и проживания Евангелия, к сожалению, практически не было упомянуто. Стоят храмы, открыты воскресные школы, внешне все происходит правильно, путь задан, направление указано, но суть происходящего, основа: в чем и почему мы христиане? Потому ли, что мы ходим в храм? Потому ли, что мы нашу церковную жизнь сделали жизнью хождения по церковному кругу? Мы живем от Пасхи до Пасхи, от поста до поста, от исповеди до исповеди, от Причастия до Причастия. Церковный круг, в котором, в общем, нет вопросов, в котором все решено, в котором не о чем думать, потому что создается впечатление, что когда я иду по церковному кругу, я как раз и иду во Христе. Здесь как раз стоит большой вопрос: является ли наше привычное хождение по церковному кругу , участие в таинствах и литургии одной из форм традиционной нашей жизни хождением за Христом, а не удобным, благополучным, уверенным и твердым хождением по отмеченным, хорошо пройденным маршрутам, на которых негде приткнуться, не о чем спросить, и невозможно поставить вопрос: а, собственно говоря, кто мы в этом круге? Все вопросы уже заданы и все ответы уже получены. Тут нет вопросов. И, собственно говоря, сегодняшняя форма катехизации предполагает разговор катехизатора или миссионера с человеком, приходящим в Церковь, прежде всего, о том, как научиться ходить по церковному кругу. Как научиться читать утренние и вечерние молитвы? Как объяснить необходимость поста? Как рассказать о том, что происходит во время таинства, что необходимо христианину ходить по воскресеньям на литургию и причащаться святых Христовых Таин, потому что здесь происходит благодатное общение с Богом. |
| Понятие Церкви как народа Божьего и Тела Христова для современных христиан стало абстрактным, отвлеченным. С одной стороны, Церковь отождествляется с «приходом», зарегистрированной организацией с деловыми встречами, выборами, голосованием, имущественными и финансовыми делами. С другой стороны, мы приходим в храм, чтобы помолиться, «исполнить свою религиозную обязанность», послушать хорошее пение и испытать успокоение и утешение. Церковный приход понимается как средство обеспечения материального благосостояния церковного здания и всего содержимого в нем; назначение храма – дать духовное удовлетворение, которое прихожане получают от красивого богослужения, от сознания исполненного христианского долга. Но современный христианин забыл или, возможно, никогда не знал, что эти цели – второстепенные по сравнению с главной целью: создание Церкви Христовой, возрастание всех в новую общность во Христе, что однажды было получено при Крещении и всегда получается нами в таинстве Евхаристии. «Нас же всех, от единаго Хлеба и Чаши причащающихся, соедини друг ко другу во единаго Духа Святаго причастие» (литургия св. Василия Великого ), «ибо все мы одним духом крестились в одно Тело» ( 1Кор. 12:13 ). «Ибо где Церковь , там и Дух Божий, и где Дух Божий, там и Церковь и полнота благодати» (св. Ириней Лионский , Против ересей III, 24,1). Церковь: новая жизнь во Христе Христианство – это не философия и не моральная теория, не обрядность, но дар новой жизни во Христе, и эта новая жизнь и есть Церковь . В ней мы, «ныне помилованные» ( 1Пет. 2:10 ), образуем народ Божий, который приносит Господу благодарение и приношение, творит дело Божье на земле, свидетельствует о спасении и растет в познании Истины и Благодати. Отсюда особое место и действие литургии в жизни этого народа. Богослужения не являются одним из «аспектов» церковной жизни – они выражают самую сущность Церкви, они – ее дыхание и биение ее сердца, ее постоянное само-откровение. В таинствах, и особенно в таинстве Евхаристии, Церковь , по словам одного богослова, «всегда становится тем, что Она есть», то есть Телом Христовым, новой общностью в Нем. Богослужение главным образом осуществляет собрание верующих, хотя и самое слово Церковь именно и означает собрание, «где двое или трое собраны». В этом собрании и благодаря ему мы, «хотя нас много – мы одно тело» (ср. 1Кор. 12:12 ). Литургией мы входим в общение со Словом Божиим, учимся познавать Его волю, вспоминаем смерть и воскресение Христа и получаем дары Святого Духа, необходимые для нашей христианской жизни в этом мире. |
| Прежде всего, используя отдельные высказывания святителя, вырванные из контекста, его творчество переворачивается с ног на голову, и он объявляется даже защитником собственнического строя. Например, подобным образом трактует Златоуста наш известный богослов А.П. Лопухин, автор знаменитого трехтомного комментария на Библию. Во-вторых, некоторые богословы вовсе замалчивают всю имущественную тему, которую вёл Златоуст. Для них он – великий проповедник, автор текста литургии, толкователь Писания, но не создатель замечательного имущественного учения церкви. Пример такого искажения творений Златоуста дает нам арх. Филарет Гумилевский. В его знаменитом трехтомном «Историческом учении об отцах церкви» нет ни слова об имущественной теме, разрабатываемой святителем. Если почитать современные цитатники изречений Златоуста, то там обычно используется лишь небольшая очень часть его имущественных высказываний, не отражающая его воззрений. Наконец, зачастую можно прочитать просто о непорядочном передёргивании Златоустовских идей. Так, еще в 2000-х годах тот же мой собеседник 71-го года, уже протоиерей и настоятель храма, принёс мне почитать книгу Игнаца Зейпеля «Хозяйственно-этические взгляды отцов церкви» – вот, мол, мнение церкви по интересующему тебя вопросу. Я, естественно эту книгу читал ранее и вынужден был дать отрицательный отзыв. Дело в том, что профессор богословия Венского университета Игнац Зейпель – католический священник, иезуит. Его книга посвящена как раз IV веку, т.е. периоду борьбы святых отцов за подлинное понимание имущественного вопроса. Там упоминаются имена – бл. Августина, Иеронима Стридонского, Василия Великого, Иоанна Златоуста и других, и вся она написана так, что будто бы отцы вовсе не имели коммунистических воззрений и не возражали против привнесённых имущественных искажений. А воззрения Златоуста Зейпель рассматривает как чудачество. Он иронизирует: «В любви к ближнему, доведённой до полного отказа от своей собственности, он (Златоуст. – Н.С.) видел нечто столь великое, что ожидал от торжества ее устранения всех недостатков нашей экономической жизни». Или еще: «Ему могло казаться, что земля превратится в рай, если жизнь на ней всюду устроить по образу монастырей». А вот еще: « Златоуст пытается, правда, преодолеть трудности, связанные с осуществлением в жизни его красноречиво проповедуемой мечты, но он не забывает, однако, что всё же это – лишь мечта». Под «мечтой Златоуста» Зейпель понимает коммунизм, общую жизнь в условиях общности имуществ, который святитель активно проповедовал. Но для Златоуста это была вовсе не мечта, а высочайший идеал: вспомним его слова «это было ангельское общество». |
| При изложении святоотеческого учения обычно затрагиваются догматические и аскетические моменты. Социально-экономические моменты часто остаются в пренебрежении. Однако Святые Отцы создали развитое целостное социальное учение. Главный из таких Отцов — Златоуст. Николай Сомин в коротком тексте « Заметки по имущественному учению св. Иоанна Златоуста» пишет: « Общность имущества — вот общественный идеал христианства. Он разрешает все недоумения, которые могут возникнуть при рассмотрении личного христианского идеала нестяжания. Производство должно быть общим. Распределение произведенного продукта должно осуществляться между всеми по нужде каждого. Тем самым устанавливается удивительная согласованность личного и общественного идеалов святителя [Златоуста]: нестяжание каждого оказывается вполне совместимым с изобилием всего общества. И более того, нестяжание каждого обеспечивает крепость и устойчивость всей общественной постройки. Однако надо ясно понимать, что осуществление этого общественного идеала возможно лишь в обществе любви, в обществе, где любовь к ближнему исповедуется в той или иной степени всеми». У Сомина в курсе «Православный социализм» есть отдельная лекция о Златоусте (видео и аудио). Философ и богослов Экземплярский в «Гр. Л. Н. Толстой и св. Иоанн Златоуст в их взгляде на жизненное значение заповедей Христовых» напоминает, что Златоуст уже все сказал, что можно сказать о социальной этике христианства, и если Толстому приходится эту этику напоминать и более того, всем кажется его учение чем-то новым — это значит, что мы очень плохо читаем Святых Отцов: «Графа Толстого отделяет от св. Иоанна Златоустого полторы тысячи лет, но решают они один и тот же, центральный для христианской совести, вопрос о жизни по вере Христовой. И, конечно, удивительно здесь не то, что решается один и тот же вопрос: без сомнения, если бы прошли десятки тысяч лет, вопрос этот все равно неотступно стоял бы перед совестью людей и требовал бы своего разрешения. Удивительно то, что граф Л. |
| При таких условиях ученикам Христа трудно было избежать притеснений со стороны еврейских властей: они и начались, как это видно из книги Деяний 15 . Несмотря на арест и угрозы, апостолы смело нарушали запрещение и терпели бичевание и заключение в тюрьме, не давая себя этим застращать. Впрочем священники не могли делать всего, что им угодно: прокуратор как видно, не обнаруживал готовности к новым казням. Но ученикам Христа пришлось пережить и тяжелую минуту: Стефан, один из первых обращенных, ревностный сотрудник апостолов, был обвинен в хуле на храм и Моисеев закон. Судя по речи его, переданной книгой Деяний, кажется, что его проповедь действительно отличалась особенной горячностью. Как бы то ни было, синедрион, набравшийся смелости, быть может, вследствие слабости прокуратора или же воспользовавшийся той минутой, когда эта должность оставалась еще незамещенной, вынес Стефану смертный приговор и побил его камнями по всем правилам традиции. Вслед за этим событием против верных были приняты суровые меры, и испуганная община рассеялась на некоторое время. Страх, однако, не был продолжителен, и « церковь », как ее уже начинали называть, не замедлила возродиться. Ее внутреннее устройство, по-видимому, было не особенно сложно. Вступление в нее совершалось чрез крещение, – символ приобщения к Иисусу, во имя Которого оно совершалось, и в то же время обращения, нравственного возрождения, к которому обязывался верный. Ежедневная общая трапеза служила выражением и скреплением общинной жизни. Здесь совершалось таинство евхаристии, как осязательное и таинственное напоминание о невидимом Учителе. В первое время потребность совместной жизни была так сильна, что верные дошли до общности имуществ. Отсюда развилось церковное управление: апостолы выбрали себе семь помощников, ставших первообразом диаконов. Немного позднее является промежуточный сан, совет старейшин (пресвитеров), которые помогают апостолам в общем управлении церковью и совещаются с ними. Хотя эта первая христианская община быстро приобрела значительные размеры, но ей рано пришлось отказаться от надежды привлечь к себе всех палестинских иудеев. |
| Состоятельных граждан он бросал в темницу и занимался вымогательствами. Как тут не вспомнить о примерах 1990-х годов, когда мафия снабжала милицию деньгами, в том числе и на бензин, и даже сдавала ей своих не в меру зарвавшихся «братков», или не столь давние случаи того, как милиционеры собирали налоги с наркоторговцев, взамен обеспечивая безопасность их преступной деятельности. Другой еще более красноречивый случай. Муж одной из сестер императрицы Евфросинии, супруги императора Алексея III (1195–1203), мегадука (адмирал императорского флота) Михаил Стрифи, по кличке Толстопузый, вкупе с друнгарием (вице-адмиралом) флота Стирионе открыто торговал имуществом из арсеналов военно-морского ведомства. На продажу шло все: якоря, паруса, канаты, гвозди, весла… В результате, к моменту прихода крестоносцев противопоставить им было нечего: на рейде не было ни одного боеспособного корабля. Все это живо напоминает наши 90-е годы, когда Российский Военно-морской флот, наследник советского, второго в мире по численности и качеству, сократился в несколько раз в результате так называемого сокращения вооружений, а на самом деле – грабительской приватизации (только подводных лодок было уничтожено около 200 единиц, зачастую их бездарно резали на металлолом). В результате, когда в 1999 году встал вопрос о посылке Черноморского флота к берегам Югославии, не нашлось ни одного боеспособного корабля, годного для похода. А когда в 2000 году затонул «Курск», не нашлось соответствующих задачам спасательных подводных аппаратов, они были… проданы. Пришлось кланяться вчерашним вероятным противникам. Общность сюжета – налицо. Фильм не свободен от недостатков. Так, допущена ошибка с Виссарионом Никейским: он никак не годится на роль беглого олигарха, гораздо лучше бы подошел Алексей IV Ангел, участвовавший в организации IV Крестового похода. Чрезмерно упрощенно представлен сюжет с Сербией и Болгарией. Действительно, во время III Крестового похода в 1190 году и сербский правитель Стефан Неманя, и болгарские цари Петр и Асень искали союза с германским императором Фридрихом Барбароссой против Византии, но сам Фридрих на него не пошел, предпочитая договариваться с византийским императором Исааком Ангелом. Позднее болгарский царь Иоанн Калоян, несмотря на внешнюю унию с Римом, стал жесточайшим врагом крестоносцев и разбил их в битве при Адрианополе в 1205 году. Однако эти частные погрешности не умаляют общего благоприятного впечатления от фильма, который являются грозным предупреждением для всех нас. Если мы не хотим разделить судьбу Византийской империи, все мы, а не только власть имущие, должны стяжать изрядный запас трезвомыслия, прозорливости, мужества и жертвенности. Именно к этому призывает обсуждаемый фильм. скрыть способы оплаты Подпишитесь на рассылку Православие.Ru Рассылка выходит два раза в неделю: Мы в соцсетях Подпишитесь на нашу рассылку |
| Так что будем иметь в виду, что истинное иосифлянство — это: 1. Свободная, не подчиняющая власти, Церковь. 2. Теология сопротивления неправедной власти, теология тираноборства. 3. Активная социальная политика. Яркий пример истинного иосифлянина — святитель Филипп Московский, соловецкий игумен, активно развивавший монастырское хозяйство, и московский митрополит, обличавший Ивана Грозного — сумасшедшего, кровавого тирана. Святитель пал от руки царского палача. По этому поводу читайте — «Святой Филипп, митрополит Московский» Г. П. Федотова. Интересно, что как со Златоустом в Византии, так и с Филиппом в Московии повторилась одна и та же история: при жизни власть их гнала, не терпела их обличений, после смерти, при других правителях их мощи переносили в столицы в знак покаяния. Митроплит так обличал царя в репрессиях: «не могу повиноваться повелению Твоему паче нежели Божьему… мы, о государь, приносим здесь бескровную жертву, а за алтарем льется кровь христиан» . Так что обличение власти, неподчинение неправедной власти — мейнстрим православного учения: и авторитетнейший Златоуст, и такой, казалось бы, консерватор Иосиф, и митрополит Филипп — все они словом и делом учили одному. Святитель Иоанн, преподобный Иосиф, святитель Филипп, вразумите правителей! Святые Отцы Разумеется, у Святых Отцов можно найти множество других подобных примеров. Святитель Василий Великий, к примеру, в Толковании на Книгу Исайи пишет о «больших ворах» во власти, которые украли себе целую страну, а смеют при этом судить «малых воров» («которые подрезывают карманы или крадут платье в бане»: «Нам надлежало бы попрать беспорядки целого мира и его призраков, когда видим, что в судилищах большие тати наказывают малых». Василий Великий учит, что «алчущему принадлежит хлеб, который ты у себя удерживаешь; обнаженному — одежда, которую хранишь в своих кладовых; необутому — обувь, которая гниет у тебя; нуждающемуся — серебро, которое закрыто у тебя» (Слово 6). Первородный грех преодолевается социальной справедливостью, мы должны жить как первохристиане — в общности денег и имущества (Слово 8). |
|
|
