| Соотношение литургического и внелитургического благочестия Книвальд определяет на уровне диалектического соотношения субъективного и объективного опыта. Он стремится частично умерить радикализм требований сторонников литургического движения, находя определенное место в молитвенной жизни Церкви как для тихой мессы, так и для отдельных стандартных форм внелитургического благочестия, таких, например, как розарий или крестный путь. Он защищает их, настаивая на важности личного, то есть субъективного, восприятия молитвенной жизни: Правда, что существует универсальная литургия, но она не является универсальной в том смысле, чтобы существовало эксклюзивное благочестие, чтобы существовал единственный способ, как вознести ум и сердце к Богу. Обстоятельства, в которых живут люди, слишком запутаны и разделены во времени, чтобы литургия была нашей единственной молитвой 440 . Папа Пий XII, соглашаясь с этим различием, не одобряет разделения объективного и личного благочестия и считает, что, без всякого сомнения, личное и частное благочестие, которое заменяет мессу и таинства, опасно, но и без выражения личного благочестия невозможно жить полной молитвенной жизнью 441 . На опасность ошибочного понимания литургической самодостаточности, то есть полного пренебрежения в хорошем смысле слова понятого частного благочестия, указывал и Кёниг. Он подчеркивает необходимость здравых взаимоотношений между общественной и частной молитвенной жизнью 442 . Внелитургическое благочестие по-другому называлось популярным или народным. Оно определяется как «способ, с помощью которого христианство воплощается в различных культурах и народах» 443 . Проблемы, которые испытывали с этими формами представители литургического движения, и теперь не перестали существовать. Народное благочестие – это сложный феномен. С одной стороны, оно представляет собой здоровый духовный импульс, который придает церковной жизни живительные соки, но, с другой стороны, существует великое искушение, что формы народного благочестия выделятся в особую внецерковную реальность. Самые популярные типы народного благочестия – это разнообразные молитвы (розарий, импровизированные моления), паломничества (покаянное и обетное), обетные дары и надписи (части тела, плиты), благочестивые представления и народные обычаи (вертеп, рождественские ритуалы), ношение медальонов, религиозных украшений и т. п. 444 Негативными сторонами этих явлений являются ритуализм, дуализм, суеверие, синкретизм, индивидуализм, антилитургическая направленность, существование на периферии опыта веры и бегство от реальной жизни 445 . |
| 29 Вздорнов Г. И. История открытия и изучения русской средневековой живописи. XIX век. М., 1986. С. 245. 33 После революции в Троице-Сергиевой Лавре вышли две важные работы о крестах: Олсуфьев Ю. А. Опись крестов Троице-Сергиевой Лавры до XIX века и наиболее типичных XIX века. Сергиев Посад, 1921; Флоренский П. А., Олсуфьев Ю. А. Амвросий, троицкий резчик XV века. Сергиев Посад, 1927. 34 Святославский А. В., Трошин А. А. Крест в русской культуре. Очерк русской монументальной ставрографии. М., 2000. С. 73. 37 Николаева Т. В. Произведения мелкой пластики XIII–XVII веков в собрании Загорского музея. Каталог. Загорск, 1960. 38 Лазарев В. Н., Мнева Η. Е. Памятник новгородской деревянной резьбы XIV в. (Людогощенский крест)//Сообщения Института истории искусств. 4–5. М., 1954. С. 145–166. 39 Порфиридов Н. Г. Малоизвестный памятник древнерусской скульптуры. Каменный крест из Боровичей//Древнерусское искусство XV – начала XVI вв. М., 1963. С. 184–195. 40 Рындина А. В. Древнерусская мелкая пластика. Новгород и Центральная Русь XIV–XV веков. М., 1978; Рындина А. А. Прикладное искусство и пластика//Попов Г. В., Рындина А. В. Живопись и прикладное искусство Твери: XIV–XVI вв. М., 1979. 41 Залесская В. Н. Связи средневекового Херсонеса с Сирией и Малой Азией в X–XI веках//Восточное Средиземноморье и Кавказ. IV – XVI вв. Л., 1988. С. 93–98. 42 Библиография работ В. Г. Пуцко насчитывает сотни статей, из количества которых составители и редактор просто затрудняются выбрать одну-две для примера. 43 Стерлигова И. А. Крест из Херсонского музея и русские меднолитые киотные кресты XII–XIV вв.//Древнерусская скульптура. Выпуск II. Часть 1. М., 1993. С. 4–19. 44 Мильчик М. И. Обетные кресты Мезени//Декоративное искусство СССР. 1974, 2. С. 50; Мильчик М. И. По берегам Пинеги и Мезени. Л., 1971. С. 146–148. 45 Дмитриева С. И. Мезенские кресты//Памятники культуры. Новые открытия. Ежегодник. 1984. Л., 1986. С. 461–466. 46 Левина Т. В. Деревянные поклонные кресты на Русском Севере//Древнерусская скульптура. Выпуск 1. М., 1991. С. 245–261. |
| Высоким качеством отличаются артефакты, обнаруженные в раскопанном кургане в Венделе, где был, вероятно, погребен конунг Охтхере, или Оттар. Подобные им изделия были найдены и в иных местах, так что в археологии выделяется особый период Вендель, начало которого датируется 6 веком, а конец – рубежом 7 и 8 столетий. Одной из причин появления этой культуры могло быть имевшее место в начале 6 столетия возвращение герулов на свою историческую родину в – Скандинавию из Моравии и Норика после катастрофического поражения, которое им нанесли лангобарды. Поселившись в Швеции, они скоро растворились в среде родственного им народа, но принесли с юга, где они находились в тесном контакте с народами Римской империи, более высокую и совершенную технику художественных ремесел, что и могло послужить толчком к формированию культуры Вендель. Документальных подтверждений этой версии нет, но взлет качества художественных и технических северных изделий во второй половине 6 в. фиксируется вполне определенно. Среди разнообразных изделий этой новой культуры преобладают оружие и боевые доспехи. Особенно замечательны найденные в Венделе и в иных местах шлемы с изображениями орлов и кабанов с сильно выступающими вперед клыками. На некоторых шлемах изображены фигурки танцующих мужчин либо существа с человеческим телом и головами волков. Подобные изображения в одних случаях носят декоративный характер, а в других – восходят к мифологическим сюжетам и темам. В 6 в. скандинавы оставались язычниками. Ввиду их связей с континентальной Европой, в том числе с ее христианскими народами, отдельные случаи обращения к вере во Христа имели место и на севере, но они были редки, и никаких документальных свидетельств о таких случаях не имеется. Автор «Беовульфа», который, при всей своей восторженной любви к героической древности был все же христианином, с горечью писал об этом в своей поэме. Когда «враг кровожаждущий» Грендель, «пришел мрачный, живущий в болотах», стал губить воинов Хродгара, похищая их из самого дворца – светлого Хеорота, «сидели знатные, судили мудрые, в совете думали, как бы вернее людей избавить от страшной участи; молились идолам, душегубителям, и, воздавая им жертвы обетные, просили помощи и подкрепления», за что их и укоряет поэт-христианин: «То суеверие, обряд языческий, то поклонение владыке адскому! Был им неведом Судья деяний, Даритель славы, Правитель Неба, не знали Бога, не чтили Всевышнего». |
| находился в ветхом состоянии. Выше, мы уже упоминали об английской экспедиции 1556 г. Стивена Барроу. Он рассказывает о своей стоянке «среди вайгачских островов». По-видимому, где-то в районе острова Долгого, или Матвеева, так как 3 августа судно «подошло к другому острову в 5 лигах (1 лига=5,57 км. – П. Б.) к востоку-северо-востоку от нас» 298 . Там снова был встречен знакомый русский кормчий Лошак. Они вместе съехали на берег, где Лошак показал огромное святилище с 300 деревянными идолами. «Некоторые из их идолов были ничем иным, как старыми кольями с двумя, тремя нарезами, сделанными ножом. Я увидел много следов названных самоедов и следов саней, на которых они ездят» 299 . Таким большим островом у Вайгача мог быть остров Большой Цинковый. Далее, Барроу получил от Лошака интересные сведения о том, что «лодки самоедов сделаны из оленьих шкур; они переносят их к морскому берегу на своих плечах» 300 . Таких лодок самоеды (ненцы) позже не знали. Не принадлежали ли эти лодки морским охотникам сиртя (сихортя) и не на их ли святилище на острове в бухте Лямчина привел Лошак Барроу? А ведь, именно, на южном побережье бухты, в свое время, экспедиция известного археолога Л. П. Хлобыстина нашло древнее святилище (Сиртя-Сале). Так что на крестообразную форму и «круглоголовость» центрального идола могли повлиять древние, не выявленные влияния культуры сиртя. А, может, сам процесс христианизации ненецкого населения и многометровые поморские приметные, обетные и межевые кресты, стоящие на побережье многих бухт, заливов и на мелких островах Вайгача. И не расположено ли на Большом Цинковом острове одно из древнейших святилищ семиликого Вэсако?! Борьба на межевых границах двух сакральных миров острова Вайгач – православного и языческого – в двух предшествующих веках ни к чему не привела. Исчезло святилище Вэсако на мысе Дьяконова, а потом исчез и крест православный, утверждающий христианство на месте языческого капища. Развалился на части семиликий идол (Вэсако–?) на Большом Цинковом острове и упал, или чьей-то рукой был повален, крест православный на этом острове. Крест, опять же, ограждающий, берегущий православного от древних языческих богов острова Вайгач. |
| Обетные, приметные, поклонные, поминальные и намогильные кресты на побережье выполняли разнообразные функции, порой, глубоко отличные от замысла тех, кто их возводил. Во многих северорусских преданиях остров воспринимается, как место обитания иноземцев, как сакральный центр чужого мира. Здесь, как бы, существовала граница жизни и смерти. И смертельно опасный путь по морю помора-морехода в колдовском антимире шаманской культуры должен был иметь пристанища, где сам мореплаватель и его душа могли спастись и отдохнуть в привычном духовном пространстве. Центральный символом, обустроенного для христианина, пространства был восьмиконечный православный крест. Сакральная, защитная сила креста диктовала условия формирования зновь осваиваемой земли (островов, архипелагов Севера): воздвижение Креста, как центра окружающего пространства. И кресты первопроходцев вели последующие поколения поморов-мореплавателей от одного залива с другому, от одного места стоянки к следующей. Здесь поминали павших, не побоявшихся вторгнуться в чужое сакральное пространство. Духовное культурное пространство диктовало особенности культурному ландшафту, было изначально по отношению к последнему. И поморский крест становился привычен местному населению. О чем свидетельствует кладбище бывшей фактории в губе Долгой. Здесь 27 погребений 1930–1950-х годов. На отдельных могилах сохранились восьмиконечные кресты, вертикально стоящие доски, круглые или прямоугольные шесты, остатки нарт. Шесть погребений памятников не имеют. Как мы видим, даже в советский период продолжали ставить намогильные восьмиконечные кресты. В той же губе Долгой имеется бухта Кораблекрушения, ограниченная с юга мысом Омсаля. В средней, возвышенной части мыса, нами в 1986 г. были обнаружена останки приметного креста и неподалеку, его верхняя перекладина. В центре кладки из необработаннаго камня находится срубленный брус основания креста. Сечение бруса 22x24 см; высота каменной кладки 80 см, диаметр основания 1,8 м. Очевидно, этот крест, как и крест на вершине Большого Воронова острова, был срублен строителями геодезического знака. |
| 388 Орфинский В. П. Народное деревянное культовое зодчество Российского Севера: истоки развития//Народное зодчество. Сборник научных трудов. Петрозаводск, 1992. С. 69. 389 Шургин И. Н. Деревянные намогильные памятники кладбища деревни Кучкас на верхней Пинеге//Каргополь. Историческое и культурное наследие. Каргополь, 1996. С. 184. 392 Бузин В. С. Традиционная погребальная обрядность Кенозерья//Традиционные ритуалы и верования. Ч. 1. М., 1995. С. 161. 393 Шургин И. Н. Деревянные намогильные памятники кладбища деревни Кучкас на верхней Пинеге. С. 184. 396 Стишева А. Ю. К народным представлениям о душе в поминально-погребальной обрядности Русского Севера//Традиционные ритуалы и верования. Ч. 1. М., 1995. 400 Барышникова Г. Т. Символика мирового древа//Наука о культуре: итоги и пер- спективы. Вып. 3., М., 1998. С. 44. 402 Логинов К К. Интерьер крестьянской избы в обрядности и верованиях заонежан//Заонежский сборник. Петрозаводск, 1992. 404 Ермонская В. В., Нетуханина Г. Д., Попова Т. Ф. Русская мемориальная скульптура. М., 1978. С. 33. 410 Байбурин, Левинсон (по: Балунок В. Г. Инициации древнерусских дружинников//Этнографическое обозрение. 1995, 1.) 412 Топоров В. Н. О космологических источниках раннеисторических описаний//Труды по знаковым системам, 6. Тарту, 1973 С. 114. 421 Жданов В. П. Памятник поморской славы//«Наука и бизнес на Мурмане». Мурманск, 1997. С. 47. Крест Петра I экспонировался на выставке Архангельского областного краеведческого музея (кп. 4998) «Петровские реликвии». Автор: Соломина В. П. 422 Овсянников О. В., Чукова Т. А. Северные деревянные кресты (к вопросу о типологии)//«Язычество восточных славян». Сборник научных трудов. Л., 1990. С. 76. 423 Архив АГМДЗиНИ 809. Обмерные работы. Обетные кресты Мезенского и Лешуконского районов. М., 1989. 424 Дмитриева С. И. Фольклор и народное искусство русских Европейского Севера М., 1988. С. 127–131. 425 Овсянников О. В., Ясински М. О. О деревянных крестах Русского Севера//«Резные иконостасы и деревянная скульптура Русского Севера». Архангельск, 1995. С. 38–39. |
| Нередким явлением на становищах были могильные кресты. Погибших во время зимовки или в ходе промысла поморов, хоронили недалеко от становой избы, водружая на могилах деревянные кресты. Кресты на прочих местах промыслов Известен факт установления креста на месте добычи жемчуга. Таковым являлся крест ловцов жемчуга на реке Варзуге. Широко распространенной традицией были кресты на пожнях. По своей функции они были охранительными. Кресты, поставленные по случаю экстраординарных событий К таким экстраординарным событиям можно отнести крушение судна, неожиданную остановку в пути из-за шторма или отсутствия ветра и т. д. «...По общему обыкновению российских мореходцев, которые, когда в каком месте долго задержаны бывают противными ветрами, из набожности, для испрошения себе попутного ветра делают кресты и вкапывают оные в землю...» писал в 1804 г. Н. Я. Озерецковский 357 . В принципе, такие кресты могли появиться практически в любом месте на берегах «Студеного моря». Кресты в местах, считавшихся вехами в маршрутах поморов На Белом и Баренцевом морях существовали определенные места, где одновременно и рядом располагалось множество крестов. Эти места считались определенными вехами в промысловых маршрутах поморов. На Новой Земле одним из таких мест считался Костин Нос. Известный мореплаватель Ф. П. Литке писал: «С достижением Костиного Шара важнейшее препятствие преодолено и сделан первый шаг к настоящей цели; это событие каждый промышленник увековечивает крестом, присовокупляемым к числу прежних, и оттого, на Костином Носе этих знамений богобоязненности наших мореходов более, чем в каком другом месте Новой Земли» 358 . К числу таких мест можно причислить остров Моржовец, крторый в старину был так же заставлен крестами. Находясь в горле Белого моря, он являлся естественным этапным пунктом. Здесь останавливались промышленники, шедшие на Мурман, Новую Землю, Шпицберген или возвращавшиеся обратно. Чрезвычайно важным пунктом, куда заходили, отправлявшиеся на далекие и опасные промыслы, поморы, были Соловецкие острова. Там, по большей части, устанавливались обетные кресты. Кресты в поморских селах |
| Прежде всего прошу совершать молитвы. Молитва есть умилостивление за грехи, посредством которого человек кающийся испрашивает прощение или в настоящих, или в прежних своих беззакониях. глава 12 О молении (oratione) В молениях мы что–либо приносим или обещаем Богу, что по–гречески называется euc h — моление обетное, или просто, обет. Почему, где в греческом стоит: t a V euc a V mou t w Kur i w apod w sw, в латинском переводе читается: vota mea domino reddam — обеты мои воздам Господу (Пс 115, 9). Согласно же с обычным значением слов, греческий текст может быть истолкован и таким образом: моления мои Господу воздам. Равно и в Екклезиасте мы 403//читаем: когда даешь обет Богу, то не медли исполнить его (Еккл 5, 3). Греческий текст, соответствующий нашему, есть следующий: e a n eux h V euc h n Kur i w и проч., который может быть переложен таким образом: если принесешь моление (обетное) Богу, не медли исполнить его. А исполнить его может каждый из нас. Так, мы приносим эти обетные моления, когда, отрекаясь от мира, обещаемся служить Господу со всей ревностью сердца своего и умереть для всякого общения с миром и для всех дел его; приносим эти моления, когда, презрев мирские почести, отвергнув земные стяжания, обязываемся во всяком сокрушении сердца и в нищете духа прилепляться Господу; мы приносим эти моления, когда даем обет непрестанно сохранять совершенную чистоту тела и непреодолимое терпение или вовсе исторгнуть из сердца своего корень производящего смерть гнева и уныния. Если же по своей беспечности и склонности к прежним порокам, мы не исполним тех благих намерений, то будем виновны в наших молениях и обетах, и к нам отнесутся тогда слова: лучше тебе не обещать, нежели обещать и не исполнить (Еккл 5, 4). Что в греческом можно понимать так: лучше не молиться, нежели, молясь, не исполнять молитвенных обетов. глава 13 О прошении (postulatione) На третьем месте у апостола поставлены прошения, которые мы, находясь в горячности духа, обычно воссылаем за других, прося о тех, кого любим, или о мире всего мира, выражаясь же словами самого апостола, за всех человеков: за царей и за всех начальствующих (1 Тим 3, 2). глава 14 О благодарении |
| 37) Вот признаки, подвиги, доказательства, что человек проходит безмолвие разумно: ум неволненный, мысль непорочная, восхищение ко Господу, представление мук, мысль о близкой смерти, всегдашнее алкание молитвы, неодолимая стража над собою, умерщвление блуда, незнание пристрастия, смерть для мира, отвращение от чревоугодия, начало Богословия, источник рассудительности, обетные слезы, утрата многоглаголания, и все тому подобное, к чему обыкновенно не расположены люди. 38) И вот признаки проходящих безмолвие неразумно: в богатстве обнищание, приращение гневливости, сохранение злопамятства, уменьшение любви, прибавление кичливости; а о дальнейшем умолчу. 39) поскольку же слово наше приняло такое течение; то необходимо сказать здесь и о живущих в подчинении, тем более что к ним всего более обращается слово сие. 40) Вступившие в законный, нелюбодейный и не скверный, союз с сим благочинным и благолепным послушанием, и в действительности, и по определению богоносных отцов, имеют следующие признаки кроме того приращения и преспеяния, какое приобретают, с каждым днем, достигающие совершенства в свое время: приращение предначинательного смирения, уменьшение раздражительности (ибо как не уменьшиться оной с истощением желчи?), рассеяние омрачений, усиление любви, отчуждение страстей, освобождение от ненависти, уменьшение похотливости вследствие обличений, незнание уныния, приумножение рачения, сострадательная любовь, изгнание гордости, – преспеяние, которого все должны домогаться, но немногие достигают. Источнику, в котором нет воды, и имя это не прилично. А что из сего следует, – понятно тем, у кого есть ум. 41) Юная супруга, не сохранившая ложа, осквернила тело; и душа, не сохранившая обета, осквернила дух. Первую сопровождают укоризна, ненависть, побои и, что всего бедственнее, разлука; а другую – осквернение, забвение смерти, ненасытность чрева, невоздержность очей, порабощение тщеславию, сонливость, ожесточение сердца, бесчувствие, сборище лукавых помыслов и возрастающее соизволение на оные; пленение сердца, произведение в себе смятений, непослушание, прекословие, пристрастие, неверие, неимоверство, многоглаголание и, что всего хуже, вольность в обращении и, что еще бедственнее, сердце не знающее сокрушения, следствием чего в невнимательных бывает утрата чувствительности – матерь грехопадений. |
| И слава, и благодарение Господу за то, что наш православный русский народ любит и чтит святое подвижничество, — ищет обителей, ищет святынь, жаждет поклониться святым местам, совершает обетные благочестивые паломничества. Среди тяжких испытаний жизни последних лет, среди этого беснующегося моря неверия, безнравственности и пороков, при виде ярящегося натиска всяких безбожных учений, при виде поднимающейся злобы всяких расколов и сект, когда горем и ужасом сжимается сердце, когда готово закрасться в душу отчаяние за светлое будущее нашего милого, бесконечно дорогого родного народа, среди тяжелых дум, среди горестных предчувствий — ты одна, несказанная и непостижимая, святая и сияющая любовь русского народа к аскетизму — к монашеству и монастырям, к богомолению и подвигу — ты одна светишь нам радостною надеждою на обновление и возрождение жизни, на великое ожидающее нашу родину будущее. Ибо оно, это обновление и возрождение — в силе жизни духа, а не в тех внешних реформах государственного и общественного строя, на которые теперь возлагают столько надежд: самое лучшее лекарство не поможет трупу… Ибо оно — в той боязни греха, как коренного зла, которую заповедует Спаситель в ныне слышанном евангельском чтении об исцелении расслабленного: не тело Господь ему исцелил, а душу, и прежде, чем повелел ему: «возьми... постель и ходи», Он изрек благостное слово: «чадо, отпускаются тебе греси твои» (Мк.2:9, 5). Ибо оно, начало жизни, обновление и возрождение, — в стремлении к вечности, в том чувстве и предощущении иного невидимого вечного мира, без коего жизнь человека недостойна и названия человеческой, в том стремлении, которое звучит у всех избранных душ, которое охватывало пророка Давида, повторено ныне святым апостолом в слышанном сегодня его слове: «в начале Ты, Господи, землю основал еси, и дела руку Твоею суть небеса. Та погибнут, Ты же пребывавши, и вся, якоже риза, обетшают, и яко одежду свиеши их, и изменятся: Ты же Тойжде еси, и лета Твоя не оскудеют» (Евр.1:10—13). Тогда при свете вечного, полно смысла и полно настоящей жизни все временное и земное, ибо получает свое надлежащее место и свое подлинное значение. Такую боязнь греха, такое памятование о вечности и проповедовали всегда русскому народу монастыри и подвижники. |
|
|
