| Народ завыл, в мученьях погибая; Я отворил им житницы, я злато Рассыпал им, я им сыскал работы — Они ж меня, беснуясь, проклинали! Пожарный огнь их домы истребил, Я выстроил им новые жилища. Они ж меня пожаром упрекали! Вот черни суд: ищи ж ее любви. В семье моей я мнил найти отраду, Я дочь мою мнил осчастливить браком — Как буря, смерть уносит жениха… И тут молва лукаво нарекает Виновником дочернего вдовства Меня, меня, несчастного отца!.. Кто ни умрет, я всех убийца тайный: Я ускорил Феодора кончину, Я отравил свою сестру царицу, Монахиню смиренную… все я! Ах! чувствую: ничто не может нас Среди мирских печалей успокоить; Ничто, ничто… едина разве совесть. Так, здравая, она восторжествует Над злобою, над темной клеветою. — Но если в ней единое пятно, Единое, случайно завелося, Тогда – беда! как язвой моровой Душа сгорит, нальется сердце ядом, Как молотком стучит в ушах упрек, И все тошнит, и голова кружится, И мальчики кровавые в глазах… И рад бежать, да некуда… ужасно! Да, жалок тот, в ком совесть нечиста. Корчма на литовской границе МИСАИЛ и ВАРЛААМ, бродяги-чернецы; ГРИГОРИЙ ОТРЕПЬЕВ, мирянином; ХОЗЯЙКА. ХОЗЯЙКА Чем-то мне вас потчевать, старцы честные? ВАРЛААМ Чем Бог пошлет, хозяюшка. Нет ли вина? ХОЗЯЙКА Как не быть, отцы мои! сейчас вынесу. (Уходит.) МИСАИЛ Что ж ты закручинился, товарищ? Вот и граница литовская, до которой так хотелось тебе добраться. ГРИГОРИЙ Пока не буду в Литве, до тех пор не буду спокоен. ВАРЛААМ Что тебе Литва так слюбилась? Вот мы, отец Мисаил да я, грешный, как утекли из монастыря, так ни о чем уж и не думаем. Литва ли, Русь ли, что гудок, что гусли: все нам равно, было бы вино… да вот и оно!.. МИСАИЛ Складно сказано, отец Варлаам. ХОЗЯЙКА (входит) Вот вам, отцы мои. Пейте на здоровье. МИСАИЛ Спасибо, родная, Бог тебя благослови. Монахи пьют; Варлаам затягивает песню: Как во городе было во Казани… ВАРЛААМ (Григорию) Что же ты не подтягиваешь, да и не потягиваешь? ГРИГОРИЙ Не хочу. МИСАИЛ Вольному воля… ВАРЛААМ А пьяному рай, отец Мисаил! Выпьем же чарочку за шинкарочку… Однако, отец Мисаил, когда я пью, так трезвых не люблю; ино дело пьянство, а иное чванство; хочешь жить, как мы, милости просим – нет, так убирайся, проваливай: скоморох попу не товарищ. |
| 98 Литовский великий князь просил разрешения папы на этот брак и папа Александр VI дозволил, предоставляя обращение русской княжны в латинство времени и обстоятельствам. 99 В 1495 г. Елена прибыла в Вильну, встреченная благословениями западно-русского народа. Но надежды русских скоро разрушились. Латинское духовенство тотчас же окружило ее своими сетями. Вождем интриги, по тайному приказанию Папы, был фанатический виленский бискуп Войтех Табор; но к нему пристал один из русских епископов, изменивший православию: то был смоленский епископ Иосиф Болгаринович, домогавшийся получить место митрополита, чего и достиг с помощью латинян. Супруге Александра не позволили устроить во дворце русской церкви; устранили от нее русского священника – духовника; под разными предлогами удалили русскую прислугу и окружили латинской. Иоанн послал к Александру послов, требуя исполнения обоюдного условия. Александр объяснял относительно церкви, что «в великом княжестве литовском по всем городам и местам церкви греческого закону везде близко подле государевых дворов; а что приставили к ее милости панов и паней и иных служебных людей римского закону, ино кого ся нам видело к нашей великой княгине приставити, которые ся к тому годили, тых есмо к ее милости приставили» (А. 3. Р. I, 134). Иосиф с бернардинами ездил по всей Литве, восстановляя флорентийскую унию, ослабевшую при преемниках Григория Болгарина; а бискуп виленский выпросил даже у папы Александра VI буллу (июля 1500), разрешающую ему, преемникам его и всему духовному чину, казнить смертью еретиков и язычников (А. 3. Р. I, пр. 115). Таким образом в отношении к православным обнаружилась нетерпимость, какой давно не было. В 1500 г. царь говорил послам Александра, что он (Александр) «к дочери нашей посылал владыку смоленского, отметника греческого закона, да бискупа виленского и чернцов бернардинов, чтобы она приступила к римскому закону; также и ко князем русским и к панам и к виленским местечкам и во всей Руси греческого закона посылал к ним того ж владыку смоленского, да бискупа виленского, и говорил им от него, чтобы приступили к римскому закону». |
| прошла массовая репатриация немцев из Б. Литвы в Германию: уехали ок. 53 тыс. чел., остались 25 тыс. В июле-авг. 1944 г. при отступлении нем. войск из Литвы с ними ушли еще ок. 5 тыс. чел. Клайпеда была освобождена советскими войсками 28 янв. 1945 г. и по решению Потсдамской конференции от 1 авг. 1945 г. передана Литве. По возвращении Клайпедского края Литве численность лютеран в стране возросла до 35 тыс. (было 27 приходов, из них 12 в Клайпедской (Мемельской) обл.) и все приходы подчинялись консистории во главе с Лейерисом. Уже 9 янв. 1945 г. в Прекуле (М. Литва) была отслужена 1-я литургия после установления советской власти в М. Литве. Выселение немцев из Вост. Пруссии и Клайпедского края в Германию в 1946-1948 гг. и репрессии советских властей количество лютеран в Б. Литве намного уменьшилось. 9-10 нояб. 1946 г. в Зальцгиттере (Н. Саксония) 62 литов. лютеранина (клирики и активисты-миряне), оказавшиеся в Германии, провели синод и образовали Литовскую Лютеранскую церковь в изгнании (численностью ок. 20-30 тыс. чел.). Она была сразу же принята во Всемирную лютеранскую федерацию. В первые послевоенные годы лютеране М. Литвы отказались от наследия Прусской унии и герм. национализма, что в какой-то мере создало предпосылки для возвращения к конфессиональному лютеранству. Церковь ослабляло противостояние «клайпедской» и «литовской» группировок. Только в 1955 г. в Крятинге собрался 1-й после второй мировой войны синод, где был принят новый церковный устав; консистория (5 клириков и 2 мирянина) под давлением советских властей была сформирована гл. обр. из литовцев. Заместителем председателя консистории был избран Йонас Калванас (1914-1995). В 1958-1960 гг., когда советские власти разрешили немцам Клайпеды выехать в ФРГ, ок. 13 тыс. немцев-лютеран покинули СССР. В 1967 г. Л. е.-л. ц. с согласия советских властей была принята во Всемирную лютеранскую федерацию. В 1969 г. в ее составе было 25 приходов (7 священников и 6 диаконов). В авг. 1970 г. Калванас возглавил консисторию. |
| По смерти Ахмата вследствие требования султана турецкого, который не мог с удовольствием смотреть на усобицы магометанских владельцев, сыновья Ахматовы помирились с Менгли-Гиреем; но когда в 1485 году один из них, Муртоза, выгнанный голодом из своих обычных кочевьев, пришел зимовать в Крым, то Менгли-Гирей схватил его и отослал в Кафу, потом отправил на Темиров улус брата своего, который разогнал и остаток Орды; но другой Ахматов сын, Махмуд, соединившись с князем Темиром, напал на Крым, освободил Муртозу, а Менгли-Гирей едва успел спастись тайным бегством с бою. Великий князь отрядил войско на улусы Ахматовых сыновей, и оно успело освободить многих крымских пленников, которых отослали к Менгли-Гирею. Муртоза после этого вздумал посадить в Крыму вместо Менгли-Гирея брата его, Нордоулата; но так как последний находился на службе у Иоанна, то сын Ахматов прислал московскому князю такую грамоту: «Муртозино слово Ивану: ведомо тебе будь, что Нордоулат, царь, с отцом моим и со мною был в любви, помирились мы с Менгли-Гиреем, но он своей клятвы не сдержал, за что и был наказан. Теперь Менгли-Гирей нам недруг и на его место надеемся посадить царем Нордоулата, отпусти его к нам, а жен и детей его оставь у себя. Когда Бог помилует, даст ему тот юрт, тогда он возьмет их у тебя добром. Менгли-Гирей, царь, тебе другом был, но ведь и Нордоулат, царь, тебе друг же, нам он пригож, и ты его к нам отпусти». Понятно, что Иоанн не отпустил Нордоулата к Ахматовым сыновьям, не отпустил его и к самому Менгли-Гирею, когда тот, обеспокоенный сношениями Нордоулата с врагами, просил прислать его в Крым, обещая поделиться с ним властью. Вражда Ахматовых сыновей с Менгли-Гиреем продолжалась: Иоанн помогал Менгли-Гирею, отсюда, естественно, сын Ахматов, Шиг-Ахмет, сменивший Муртозу, помогал Литве в войне ее с Москвою. Но Литва не могла помочь ни самой себе, ни союзникам своим; видя это, Шиг-Ахмет завел было мирные переговоры с великим князем, который соглашался на союз с ним под условием союза его с Менгли-Гиреем, что было невозможно для Ахматова сына. |
| Вслед за присоединением Малороссии к России не могла не начаться война с Польшей, и она началась. Но она была счастлива и блистательна; Царь сам отправился с войском, которое Патриарх окропил св. водой, а семейство Царя и царство поручены были Патриарху; без совета его не могли ничего делать бояры 63 . И посол за послом спешили от Царя к Никону с известием о взятии городов. В полгода овладели Смоленском, Минском, Витебском, со множеством окрестных мест. В 1655 г. завоевана была вся Литва с остальными городами Белоруссии; и в то же время прошли всю Волынь и Галицию, разбивая Поляков; там и здесь первыми в победах были козаки. Польша доведена была до изнеможения. Она предложила перемирие, оставив за Россией все завоевания и объявила Царя Алексея преемником королю Яну Казимиру 64 . Между тем, когда Царь находился с войском в поле, в Москве и Казани (в июле 1651 г.) открылась моровая язва, перешедшая затем и в соседние губернии. В столице свирепствовала она с такой силой, что к ноябрю месяцу большая часть священников и с прихожанами умерли. Патриарх с обыкновенной для него твердостью делал распоряжения к облегчению бедствий; особенно же заботился он о сохранении оставленной на его попечение царской семьи. Послав наперед приказание в колязинский монастырь об осторожном приготовлении келлии, служб и всего нужного к приезду Царицы 65 , Никон отправился с семьей Царя – друга в лавру богоносного Сергия, потом странствовал с ней из монастыря в монастырь, с чем вместе лично наблюдал за безопасностью мест 66 . В то же время от имени Царицы и Царевича Алексея рассылал по городам грамоты об употреблении строгих мер предосторожности: предписано было ограждать зараженные места крепкими заставами, жечь костры для очищения воздуха; жители Москвы, устрашенные смертью , бежали в Коломну и другие места; их, как опасных, возвращали в Москву 67 . Донесения, переходившие зараженными местами, предписано было списывать со слов у костра, а подлинники сжигать 68 . Наконец, в конце октября Патриарх в Вязьме передал Царю дорогое сердцу семейство его невредимым, и тогда же отправился вперед в Москву, чтобы очистить город 69 . Тогда Царь объявил свою признательность Никону жалованной грамотой, данной новому Патриаршему монастырю – Иверскому. Здесь Никон назван был великим Государем, Патриархом всея великия и малыя России; так как именем великого Государя называли родителя Царского Патриарха Филарета, то по отношению к Никону это имя выражало только сыновнее уважение Царя к Патриарху. Никон со своей стороны весьма не желал сей почести и просил Царя освободить от нее. В письмах к Царю он называл себя то грешным, или грешным и смиренным Никоном, то смиренным Никоном Патриархом . Но в публичных актах титло по настоянию Царя осталось за Никоном 70 . |
| В 1470 году Казимир, король польский и великий князь литовский, приехал на сейм, созванный в Петркове, где требовал денежного вспоможения. Малополяне сказали ему на это, что великополян на сейме нет, а без них они не могут ни на что согласиться, и прибавили: «Ты нам о денежном вспоможении и не говори до тех пор, пока не выдашь нам подтверждения прав и не означишь верно в грамоте, какие области принадлежат Польше и какие Литве». Король подписал подтверждение всех прав и тогда только получил деньги. Мог ли король, зависевший во всем от сеймов, успешно бороться с великим князем московским, который по произволу располагал силами своего государства? Но кроме внутреннего бессилия Казимир не имел возможности остановить успехи Иоанна еще и потому, что все внимание его было обращено на отношения к западным соседям. Мы видели, что Казимир, принявши Новгород в свое покровительство, не защитил его от Иоанна, ибо в том самом 1471 году умер чешский король Юрий Подебрад; избирательный сейм разделился: одни, державшиеся гусизма, хотели видеть преемником Юрия, сына его, другие – Владислава, сына короля польского Казимира, третьи – Матвея, короля венгерского, четвертые – императора Фридриха, иные – короля французского. Владислав польский был наконец избран; но Матвей венгерский не хотел отстать от своих притязаний; с другой стороны, маркграф мейсенский пустошил чешские владения, и Владислав, отправляясь в Прагу, должен был взять у отца значительный отряд войска. Мало этого: в то время как король Матвей старался добыть чешский престол, часть его собственных подданных – венгров восстала против него и прислала к Казимиру польскому просить у него себе в короли другого сына Казимира, угрожая в случае отказа передаться туркам. Казимир отправил сына в Венгрию с значительным войском; это предприятие не удалось, но тем не менее внимание и силы Казимира были отвлечены на запад, а на востоке между тем новгородцы потерпели поражение от Иоанна и принуждены были отдаться в его волю. Не имея возможности бороться сам с Москвою, Казимир возбуждал против нее Орду обещанием действовать вместе; в 1472 году Ахмат явился в московских пределах; но Казимир не мог оказать ему никакой помощи, потому что должен был опять посылать помощь сыну, Владиславу чешскому, против венгерского короля Матвея, должен был сам готовиться в поход в Пруссию. В 1477 году Иоанн окончательно подчинил себе Новгород, а Казимир не мог оказать последнему никакой помощи, потому что Матвей венгерский не давал ему покоя, возбуждал против него Пруссию, Стефана, воеводу молдавского, самих поляков, а шляхта не хотела давать денег на сейме; наконец, в 1480 году, когда надобно было действовать опять вместе с Ахматом, Менгли-Гирей крымский напал на Подолию, а мор опустошал Польшу. |
| Т. 2. С. 329). Сторонники «направления» прп. Иосифа Волоцкого, чья позиция отразилась в решениях Стоглавого Собора, тоже были «нестяжателями», понимали «нестяжание» как строгое выполнение лично каждым монахом одного из основных монашеских обетов - бедности, отсутствия или ограничения личной собственности, хотя корпоративная собственность монастыря могла при этом быть весьма значительной, но традиционно рассматривалась как «нищих богатство» и использовалась часто на нужды благотворительности, помощь во время голода, кредитование крестьян, т. е. организацию производства и т. д. Эти взгляды проявились в деятельности Иосифова Волоколамского, Троице-Сергиева и ряда др. крупных монастырей. Аскетические идеалы и поборников скитского жития, и приверженцев общежительства оказали существенное влияние на хозяйственную этику Православия, формируя такую ее черту, как праведное отношение к богатству. Монастыри в Зап. Руси развивались в этот период в менее благоприятных условиях, нежели в Северо-Восточной. Самым значительным оставался ставропигиальный Киево-Печерский монастырь, подчиненный непосредственно К-польскому патриарху. Сохранялись и др. монастыри в Киеве - Выдубицкий, в Вильно - виленский во имя Святой Троицы монастырь , в Троках (ныне Тракай, Литва) - Рождества Пресв. Богородицы, во Владимире-Волынском - св. Михаила, св. Апостолов, в Полоцке - Спасо-Евфросиниев, святых Бориса и Глеба на Бельчицах, близ Луцка - Жидичинский и в др. городах. В XV в. основывались новые мон-ри (св. Георгия во Львове, Михайловский Городецкий в Полоцкой епархии, св. Илии в Слуцке и др.), однако данные о них отрывочны. В 1-й пол. XVI в. мон-ри создавались и существовали благодаря пожертвованиям, во 2-й пол. века пособия и благотворительность значительно оскудели. Приобрело широкие масштабы такое явление, как раздача монастырей светским лицам, новые владельцы заботились не столько о мон-рях, сколько о своих доходах. В кон. XVI - нач. XVII в., при Львовском еп. Гедеоне (Балабане; † 10 февр. 1607), наблюдалось возрождение монашества, в основном в пределах Галиции, что было связано с деятельностью прп. |
| 456 Знали и Польша и Россия, как показывают дипломатические бумаги; знали современники Палицын, Шубин, Шуйский; орехи и полотенце, найденные в руках Царевича при открытии мощей, были самыми сильными обличителями клеветы, будто Царевич, играя ножом, в припадке болезни закололся сам. 458 Словарь святых. См. еще в ист. иер. 6, 223 о спасском монастыре, где в 1615 г. погибло более 200 человек; о черноострожском там же 702. В колязинском троицком монастыре умерщвлено 68 иноков; в костромских богоявленском и крестовоздвиженском 22 инока (ист. известия о костромском богоявленском монастыре стр. 9. 10. 45. Спб. 1837). 459 Самозванцы 1) так называемый Гришка Отрепьев – первый Лжедмитрий; 2) Илюшка Горчаков Лжепетр; 3) жид второй Лжедмитрий; 4) холоп Лжефеодор; 5) холоп Лжеавгуст; 6) Осиновик Лжеиосиф; 7) холоп Лжелавр; 8) сын Марины Мнишек; 9) Сидорка; 10) Заруцкий; 11) Тимошка Акудинов; 12) Степан Разин – мнимый Царевич Алексей; 13) казак Лжесимеон. 461 См. повседневные дворцовые записки 1, 210. 217. 2, 28. 44. 84. 92. 109. 174. Напр. в 1647 г. «князь Данило и князь Борис Мышецкий били челом Государю в отчестве на Петра Пушкина. И Государь указал… Мышецких бить кнутом на конюшне». 2, 100. В 1650 окольничий князь Иван Ромодановский жаловался на предпочтение ему Бутурлина, и не пошел за стол. Царь велел привести и посадить его. «И князь Иван с скамьи упал и его подняли и велели посадить… и его держали на руках за столом» и пр. 464 Маржерет: «я знаю многих Русских, поступавших также (как самозванец); между прочими постник Димитрий, быв в Дании (лютеранской) посланником Бориса Феодоровича и узнав там отчасти истинную религию (лютеранство), по возвращении в отечество, явно смеялся в кругу приятелей над невежеством москвитян» См. выше § 7. 465 Грам. Ц. Михаила 1632 г.: «и сам ты Кн. Иван во многих непристойных своих делах вину свою объявил и людям своим в Церкви ходити еси не велел; а говорил, что молиться не для чего и воскресения мертвых не будет и про Христианскую веру и про Св. Угодников Божиих говорил хульные слова и жить почал еси нехристианским обычаем, безпрестанно пити, и во 130 (1622) году страстную неделю пил еси всю без просыпу и против светлого воскресенья был пьян». Собр. соч. Грам. ч. 3. стр. 331. Патр. Филарет в 1622 г. писал в Сибирь: многие де русские люди и иноземцы, Литва и Немцы, которые в нашу истинную православную христианскую веру крещены, крестов на себе не носят и святых постных дней, сред и пяток, не хранят и в постные дня едят мясо и пр. Собр. Грам. ч. 3, стр. 245. 246 |
| Мина под Литву Особое внимание хочу обратить на заявление литовских прокуроров о том, что «в период 1940-1990 гг. Литовская Республика и СССР были различными государствами и субъектами международного права». Не вызывает сомнений, что это утверждение является плодом коллективных размышлений литовских ученых-юристов, собравшихся в Генпрокуратуре Литвы на помощь прокурорам после вынесения знаменательного оправдательного приговора по делу Б. Макутыновича и В. Разводова. Однако этим утверждением литовские правоведы заложили под территориальную целостность Литвы мину замедленного действия, которая рано или поздно взорвется. Что имеется в виду? Известно, что Литва вышла из СССР с территорией на треть большей, нежели она обладала в 1939 г. (65,2 против 50,0 тыс. кв. км.) Причем прирост территорий произошел благодаря доброй воле руководства Союза ССР. О том, как по распоряжению И. Сталина Литва обрела Мемельский-Клайпедский край, я уже рассказал в статье «Литва претендует на Калининград». Абсолютно ясно, что основная часть территорий была присоединена к Литовской ССР, как части Союза СССР. Если же СССР и Литва в период 1940-1990 гг. были различными государствами, то какое право имеет современная Литовская Республика претендовать на территории, предоставленные Союзом ССР Литовской ССР? Известно, что это Клайпедский край с городом Клайпеда, Вильнюсский край с городом Вильнюс и территории Белорусской ССР, переданные Литовской ССР при её вступлении в СССР. Сегодня речь пойдет о Виленском крае и городе Вильно-Вильнюсе. Они были переданы Литовской Республике в октябре 1939 г., то есть в период, когда Литва не являлась частью Союза СССР. Однако эта передача имела ряд правовых нюансов, о которых следует напомнить забывчивым литовским властям. Яблоко раздора: Вильнюс и Вильнюсский край Город Вильно и Виленский край издавна являлись территорией Великого княжества Литовского. В XVII-XIX веках культурная и этническая польская экспансия превратили город и край в территорию с преимущественно польским населением. |
| Закрыть itemscope itemtype="" > Польша и Литва уже готовы придушить Белоруссию в своих горячих дружеских объятиях Голос Мордора 16.08.2020 576 Время на чтение 4 минуты Объятия «друзей» уже широко раскрыты. Всё готово к тому, чтобы принять «вырвавшуюся из под российского сапога» свободную Беларусь в семью братских восточноевропейских народов. Не всех конечно и не на полных правах, на полшишечки, так. Особенно усердствуют Литва и Польша. Чуть поодаль стоит процветающая Латвия, но там всё настолько «хорошо», что вроде как даже не до Белоруссии, отбрехиваются дежурными заявлениями за всё хорошее и против всего плохого Вообще, судя по активности польских и литовских властей, сразу становится ясно, кто главный интересант происходящего в Белоруссии. И главная цель этого действа – вовсе не вынос на свалку истории засидевшегося Лукашенко . Это всего лишь часть новеллы и далеко не самая главная. Скажем так – верхушка айсберга. А вот то, что под водой – белорусы к сожалению не видят. И этим вовсю пользуются условные ксёндзы, дабы охмурить коллективного Козлевича. Обещают рай, причём в отличии от рая обещанного настоящему Козлевичу – обещают его сразу, на земле, а не небе. Молочные реки и кисельные берега. Поляки уже объявили о дополнительной помощи Белоруссии на 50 миллионов злотых. Кроме этого аттракциона щедрости, поляки обещают белорусам доступ на свой рынок труда (представляете, как цены на рынке труда гастарбайтеров упадут?), стипендиальные программы для студентов и много других сладких ватрушек. Литва тоже обещает, но конечно поменьше. В первую очередь – конечно же горячую дружбу по старой памяти. Но не просто так. Литва, в самых сладких своих снах, видит новую АЭС в Белоруссии неработающей и ржавеющей. Согласитесь – не очень высокая цена за дружбу – всего-то зарубить передовую технологию у себя в стране, которая на долгие десятилетия обеспечила бы её дешёвой электроэнергией, да ещё позволяла экспортировать электричество в другие страны. Ерунда какая. Литовцы подтвердят – они сами, по требованию Евросоюза, закрыли у себя Игналинскую АЭС. И не очень то пострадали. Электричество же можно купить у добрых соседей, а те объёмы, которые давала Игналинская АЭС – стране вовсе не нужны. Ведь вся промышленность уничтожена на корню, а фермерские хозяйства потребляют энергии не так уж и много. Тем более, что и фермерские хозяйства особенно сильно не растут, работая лишь на внутренний рынок. На внешний – не пускают те самые соседи, у которых Литва покупает электроэнергию. |
|
|
