| Литва разбита Александром Невским у Торопца. Июня 3-го Литовцы побили многих Псковичей на Кудепи. Великий Князь Андрей Ярославич, брат Александра Невского, изгнанный из Владимира Татарами, принят Псковичами и провожден к Лифляндским Рыцарям в Ревель и Ригу. Литва набегала на Торопец, но Василием, Князем Новгородским, сыном Александра Невского, прогнана; а Лифляндские Рыцари осаждали Псков и выжгли Посад за стенами, но также с помощью Новгородцев прогнаны за реку Нарову, за коей разорены их селения. После сего испросили они мир. Ярослав Ярославич Тверской, брат Александра Невского, принят Князем во Пскове и потом с 1255 княжил в Новгороде, считаясь вместе и Псковским Князем. Поход Великого Князя Александра Невского за Нарову в Естляндию. По повелению Татарского Хана Чиновники его с Великим Князем Александром Невским приехали в Новгород переписывать народ: но Новгородцы не допустили, и выпроводили Татар только с дарами. В числе противившихся сему был и сын Александров Василий, княживший тогда в Новгороде и не захотев участвовать в переписи, ушедший во Псков. Но отец поймав его, сослал в низовые города, а Псковичей, принявших его, строго наказал, так как и единомышленников его Новгородцев. Наконец после многих противоборствий Новгородцы согласились платить Татарам дань: но Татарских Баскаков или Воевод, каковые были в других Княжествах, они к себе не приняли ни в Новгороде, ни во Пскове. Новгородский Князь Димитрий Александрович со Псковичами и с Полоцким Князем, племянником Литовского Князя Миндогва, Товтилом, Смоленским Константином, Тверским Ярославом ходил на Лифляндцев и взял Дерпт: но Лифляндцы после опять оный заняли. Мир заключен с Литовцами. Убит в Литве Миндогв, Великий Князь Литовский, по сказанию Длугоша, племянником своим Тройнатом, а по Воскресенской Летописи Герденем, а по Псковской Домантом. От сего произошли междоусобия в Литве. Миндогвов сын Войшелк мстил смерть отца побиением весьма многих, и Литовцы разбегались из отечества в разные стороны. Около сего времени Татары и Монголы от идолопоклонства обратились в Магометанскую веру. |
| Вторая история была, когда поздно вечером вымыли полы и пришли какие-то люди. А там три километра от дороги, где автобус выбрасывает. Остановки нету, просто выбрасывает автобус всех. И по грязи прошли три километра, и вошли в грязных сапогах. Тогда наши сказали: «Нет, мы помыли полы, непорядок, чтобы вы сюда входили». И те ушли поздним вечером. Он был, наверное, в храме. Когда он пришел, он со страшными воплями побежал гоняться за этими, где-то их в поле ловить и привел домой. Что-то еще, какую-то трогательную историю я про него вспомнила. Как он отцу писал. Они очень друг к другу расположились и полюбили друг друга. Он написал ему: «Как тяжел Ваш пастораций в великом Бабилоне». Он мне дал даже посмотреть письмо, нет ли ошибок. Но эта фраза насчет пасторация мне так понравилась, что я не могла сказать ему. И потом мы все время говорили: «Ну, как пастораций в великом Бабилоне?» Все это можете вообще назвать этим именем: пастораций в великом Бабилоне. У него, конечно, был не Бабилон отнюдь, Литва такой не была. Очень важно, кажется, с Женей было, но точно не помню, когда кто-то восхитился католичеством, совершенно слюни пустил, а патер сказал: «Католичество, католичество… Где они взяли католичество? Национализмус и язычество!» Но это все правда. Это тоже дело. Нигде не сказано, что все поголовно должны быть христианами, во всяком случае, церковь очень многогранна. Но то, что он так говорил, — это надо знать. Вся эта наша бодяга, что любой верующий человек, — это ангел, а любой неверующий — негодяй, это просто рядом не лежало. Кстати, у него и по этому поводу было сообщение. Кто-то ругал неверующих, и он сказал: «Так это же святые люди! Я бы был наркоман». — Это о том, что жить можно только… — Что жить можно только в Боге. Собственно, я тоже так думаю, иначе непонятно, где брать воздух. Он тоже не понимал и совершенно резонно замечал, что он бы был наркоман. Сейчас он старенький совсем. Он совершенный ровесник папы, в том же году родился и чуть ли не близко по дням. Поэтому если отсюда высчитывать, сколько ему лет, — 82 или около того. Он ковал, он уходил в кузницу и несколько часов каждый день ковал свои солнышки. У него была медь, привозили медь, и он такие литовские штуки ковал — кресты с ростками, листьями. Вся Литва в них: и на кладбищах стоят, и всюду. Раньше их много делали, такое народное. Он собирал посуду из меди и переделывал ее в это. |
| В договоре Василия Димитриевича читаем: «Пойдет на нас царь (хан) ратию или рать татарская, и сяду я на коня сам с своею братьею, то и тебе, брат, послать ко мне на помощь двух своих сыновей да двух племянников, оставив у себя одного сына; если же пойдут на нас или литва, или ляхи, или немцы, то тебе послать детей своих и племянников на помощь; корм они возьмут, но иным ничем корыстоваться не должны. Также если пойдут на вас татары, литва или немцы, то мне идти самому к вам на помощь с братьями, а нужно будет мне которого брата оставить у себя на сторожу, и я оставлю. А к Орде тебе и к царю путь чист и твоим детям, и твоим внучатам, и вашим людям». Этот договор заключен совершенно на равных правах, даже у тверского князя более прав, чем у московского, без сомнения вследствие возраста Михаила Александровича: так, последний ни в каком случае не обязывается сам выступать в поход. Что касается формы договорных грамот, то до времен великого князя Василия Димитриевича они обыкновенно начинались словами: «По благословению отца нашего митрополита»; первая дошедшая до нас договорная грамота, начинающаяся словами: «Божиею милостию и пречистыя Богоматери», есть договорная грамота Василия Димитриевича с тверским князем Михаилом; постоянно же эта форма начинает встречаться в договорных грамотах со времен Василия Васильевича Темного, именно начиная с договора его с князем Василием Ярославичем серпуховским. После этих слов следуют слова: «На сем на всем (имярек) целуй ко мне крест (имярек)». Оканчиваются грамоты такими же словами: «А на сем на всем целуй ко мне крест по любви вправду, без хитрости». Когда вследствие известных стремлений вражда между родичами, между великим князем и удельными, дошла до крайности, когда мирились только по нужде, с враждою в сердце, с намерением нарушить мир при первом удобном случае, то начали употреблять более сильные нравственные средства, для того чтобы побудить к сохранению договора: явились так называемые проклятые грамоты. Но эти проклятые грамоты, это усиление нравственных принуждений не достигало цели и служит для нас только признаком крайнего усиления борьбы, при которой враждующие действовали по инстинкту самосохранения, не разбирая средств, не сдерживаясь никакими нравственными препятствиями. |
| A. Nissiotis]. 1964–1965. Vol. 2. Р. 16–30. На русском языке впервые: Халкидониты и монофизиты послеХалкидона//ВЭ. 1965. 52. С. 223–236. Публикуется в новом переводе. Дискуссия в связи с докладом о. Иоанна Мейендорфа Перевод выполнен по изданию: Discussion: Concerning the Paper of Father Meyendorff//GOTR. 1964–1965. Vol. 10. 2. Р. 30–36. Список участников: Ibid. P. 12–13. Алексий и Роман: очерк по истории русско-византийских отношений (1352–1354) Расширенный текст сообщения, прочитанного на Конгрессе византийских исследований (Оксфорд, сентябрь 1966 г.). Перевод выполнен поизданию: Alexis and Roman: A Study in ByzantinoRussian Relations (1352– 1354)//BSl. 1967. T. 28. Fasc. 2. P. 278–288. Три литовских мученика: Византия и Литва в XIV столетии Расширенный текст статьи, напечатанной в: Eikon und Logos: Beiträgezur Erforschung byzantinischer Kulturtraditionen [Festschrift Konrad Onasch]/Hrsg. von H. Goltz. Hallë MartinLuther Universität, 1981. S. 179–197. Впервые: The Three Lithuanian Martyrs: Byzantium and Lithuania in the Fourteenth Century//SVTQ. 1982. Vol. 26. 1. P. 29–44. На русском языке впервые: Трилитовских мученика: Византия и Литва в 14 веке//ВЭ. 1983. 113. С. 265– 281. Публикуется в новом переводе. От Византии до России: религиозное и культурное наследие Перевод выполнен по изданию: From Byzantium to Russiä Religiousand Cultural Legacy//Studies on the SlavoByzantine and WestEuropean MiddleAges. In Memoriam Ivan Dujev. Sofiä Ivan Dujev Centre for SlavoByzantineStudies; Dr. Peter Beron State Publishing House, 1988. P. 105–114. (Studia SlavicoByzantina et Mediaevalia Europensia; Vol. 1). Тема «Премудрости» в восточноевропейской средневековой культуре и ее наследие Печатается по изданию: Литература и искусство в системе культуры/Отв. ред. Б. Б. Пиотровский. М.: Наука, 1988. С. 244–252. О Божественном достоинстве Святого Духа Впервые: The Holy Spirit, As God//The Holy Spirit/Ed. D. Kirkpatrick. Nashville, TN: The World Methodist Council, 1974. P. 76–89. Перевод выполнен по изданию: The Byzantine Legacy in the Orthodox Church. |
| В городе же Переславле услышали про то, что Сапега пришел под Троицу. Переславцы же всякие люди, позабыв праведный суд Божий и не помня крестного целования, изменили и поцеловали крест Вору. И, собравшись с литовскими людьми, пошли к городу Ростову: ведая, что в Ростове крепости нет, захотели их [ростовцев] также в дьявольскую прелесть прельстить, как и сами [прельстились]. В городе Ростове услышали все, что идут к ним переславцы с литовскими людьми, пришли всем городом к митрополиту Филарету и начали его молить, чтобы [разрешил] им отойти в Ярославль. Он же, государь великий, адамант крепкий и столп непоколебимый, приводил людей Божиих на то, и укреплял их, чтобы стояли за веру истинную христианскую и за крестное целование государю, чтобы встать против тех злодеев, и многими словами их укреплял, говоря: «Если и убиты будем ими, и мы от Бога венцы примем мученические». Слыша то, воевода и все люди, что он им не повелевает город покинуть и отойти в Ярославль, молили его, чтобы он с ними пошел в Ярославль. Он же им всем отвечал: «Многие муки претерплю, а дома Пречистой Богородицы и ростовских чудотворцев не покину». Услышав от него такие слова, многие побежали в Ярославль. Митрополит же, видя гнев Божий, пошел в соборную церковь Пречистой Богородицы и облекся в свой святительский сан. Многие же люди пришли и сели в храме. Он же, святитель, готовился, как агнец к закланию, сподобился Пречистых и животворящих Таин, и восхотел всему миру дать спасение, и восхотел ответ дать Богу праведный, по пророческому слову: «Се аз, и дети мои, которых дал мне Бог». И повелел протопопу и священникам, которые есть: в церкви исповедывать весь народ и сподобить всех Божественных Таин. Литва же пришла в город, и начали людей убивать тех, которые не успели уйти в церковь или из города в Ярославль бежать. Они же [литва и русские воры] пошли к церкви. Митрополит же, видя, что идут прямо к двери церкви, повелел дверь укрепить. Они же начали к дверям приступать, и в церкви же с ними бились, не давали им приступать. |
| Успехи Александра против Литвы были тем славнее, что Литовцы в это время были самым воинственным народом, которого боялись не только соседние Русские княжения, но даже и Немецкий Орден. После этого похода Александр Ярославич жил спокойно в Новгороде около двух лет, враги Руси Немцы и Литва присмирели, Новгородский край в такое пришел уважение у соседей, что даже прежний предводитель Немцов, завоеватель Изборска и Пскова, храбрый Князь Ярослав Владимирович, вероятно вскоре после ледового боя, спешил воротиться на Русь и по согласию с Александром Ярославичем получил в управление Торжок. Но в 1245 году Литва, отдохнувшая после своих поражений, опять поднялась на владения Новгорода и начала грабить окрестности Бежецка и Торжка. Это движение Литвы подняло весь соседний край; первые ударили на Литовцев Новоторжцы с Князем Ярославом Владимировичем, впрочем, их попытка на первый раз не удалась; Литовцы разбили их и уже с полоном и добычей повернули на родину: по Тверичи и Дмитровцы под предводительством Явида и Ербета соединились с Новоторжцами и нагнали торжествующих врагов под Торопцом. Здесь Русские были счастливее, Литовцы, после неудачного для них боя, к вечеру заперлись в Торопце. Между тем грозный Александр спешил с дружиной и Новгородцами и на утро же явился под городом, и в такое привел воодушевление всех Русских воинов, что Торопец был взят в тот же день; и совершенно пораженные Литовцы предались бегству, покрыв поле битвы трупами своих собратий и оставив победителям весь полон и добычу. В Торопецкой битве Литовцы потеряли одних князей восемь человек. Новгородцы, довольные первым успехом, не хотели продолжать похода и от Торопца же поворотили домой; но Александр знал с каким врагом имеет дело, и хорошо понимал, что над пораженными полчищами можно торжествовать и не с большею дружиной; а посему, несмотря на значительное ослабление своих сил отделением Новгородских полков, быстро, с одной своей дружиной, бросился за бегущими Литовцами и нагнал их под Зижьчем; Литовцы потерпели конечное поражение, так что, по выражению летописей, не ушел ни один человек и князьки Литовские все полегли костьми 38 . |
| Случилось это так. Еще во время своей политической самостоятельности Литва или лучше – сказать ее великие князья, постоянно враждовали с Москвой из-за церковного подчинения ей. Они боялись, и не без основания, что подчинение церковное приведет за собой и политическое. В виду этого литовские князья усиленно в продолжение немалого времени добивались церковной самостоятельности для своего края. Препятствия, встречавшиеся им из Москвы, а по ее наущению и из Константинополя, в конце концов, побудили означенных князей самовольно объявить свою церковь независимой от московского митрополита. Это явление не имело, кажется вредного влияния для литовской церкви: вера, богослужение и все обряды остались неприкосновенными. Но оно оказалось таким, когда Литва соединилась с католической Польшей. Не так легко было бы присоединить новому правительству православную церковь литовского края к католической, ежели бы она была еще подчинена московскому митрополиту. Православная Москва не допустила бы этого; она хорошо знала все папские козни и на все заискиванья даже таких католических светил, как напр., Антония Поссевина, отвечала обыкновенно злой иронией. Но польское правительство, видя с одной стороны православную церковь своего края автономной, за которую едва ли кто заступится из православного мира, а с другой заботясь о государственных своих интересах, и придумало по инициативе папы унию. Верные слуги этого последнего – иезуиты деятельно и осторожно подводили православный народ к подданству римского престола. И устно и письменно они неустанно жужжали в уши православных, что в Русской церкви большие беспорядки; женатые священники пекутся только о мирском, не учат народа, сами большие невежи, унижены и безгласны, так как миряне у них всем правят. Греки, обращая русских в христианство , нарочно оставили им Славянский язык, чтобы держать их во мраке невежества; ключ к познанию наук и христианской веры скрывается только в классических языках латинском и греческом и пр. Правительство же со своей стороны обещало духовенству хорошие льготы: такую же жизнь, какую проводило и католическое духовенство. |
| С. В. Гнутова Н. Яворская. Литва крестов Уже много веков в Литве, как ни в одной другой стране мира, бытует традиция изготовления и водружения крестов. В 2001 году ЮНЕСКО внёс традицию изготовления крестов в Литве в списки объектов нематериального наследия. Ещё в XIX веке Литва была названа «землёй крестов» или «страной крестов». По словам академика Литовской католической академии наук, профессора Вациса Милюнаса (Miliunas, V.), крест в первую очередь является проявлением веры людей. Крест может быть знаком веры, надежды на искупление нашей вины, спасения души и знаком воскресения, а также символом любви Бога и человека. Таким образом, крест является символом веры , надежды и любви. В Литве наиболее распространён крест латинского типа. Водружение крестов связано с жизнью одного человека или отдельной семьи, с жизнью сельской общины или её части, с определенным периодом жизни всего народа. Особенно часто воздвигаются кресты во время исторических переломов. Традиция сооружения и украшения крестов в Литве имеет глубокие исторические корни. Ещё в году ксёндз Л. А. Юцявичус (Juceviius L.). описывая быт жемайтийцев (населяющих юго-западную область Литвы, которых в древние времена называли жмудью), говорил о том, что возле каждого дома жемайтийца, как барина, так и простого крестьянина, стоит крест знамя веры, знак набожности людей этого края. В избе, на стене и на подоконнике помещаются Распятия. «Это наглядно напоминает жителям, что все их дела – и плохие, и хорошие – всегда видит Бог». Вдоль дорог также устанавливаются кресты или небольшие часовенки на столбах, в которых часто помещается фигура Иоанна Крестителя, покровителя Жемайтийской епархии. И далее А. А. Юцявичус продолжает: «Кресты вдоль дорог стояли так часто, что от одного до другого было несколько десятков шагов». Этому обилию крестов удивлялись и другие исследователи традиции изготовления крестов в Жемайтии. Миколас Бронштейн (Brensztejn М.), историк польской и литовской культуры, библиотекарь и публицист, в своём исследовании «Кресты и часовенки жемайтийцев» год), рассматривая разнообразные по очертаниям и оформлению кресты, обратил внимание на разнообразие форм крестов с коваными железными завершениями и цельных кованых железных крестов, в изготовлении которых наблюдалась собственная художественная традиция. |
| Другой – с Рыльском и Новгородом-Северском. Перешли к Москве и князья Трубчевские, Мосальские, Хотетовские и др. – все мотивируя «нуждой о греческом законе». Князь Литовский послал в Москву посольство с протестом: «Бельский тебе не умел правды поведать. Он лихой человек и наш изменник. Мы его уже три года и в глаза не видали. У нас, по милости Божией, в Литовском великом княжестве много князей и панов греческого закона, получше того изменника. А никого и никогда силой и нуждой ни предки наши, ни отец, ни мы к римскому закону не приводили и не приводим. Так ты бы, брат наш, держал крестное целование, данное нам, а Бельского и других наших изменников нам выдал». Иван III отвечал: «как же он не нудит к римскому закону, когда к нашей дочери, да и к князьям и панам русским и ко всей Руси посылает, чтобы приступили к римскому закону? А ныне учинил еще новое насилие Руси, какого прежде при его отце и предках не бывало: сколько повелел он поставить божниц римского закона в русских городах – Полоцке и других! Да жен от мужей отнимают, детей от родителей и силой окрещивают в римский закон. Так то ли он не нудит Руси к римскому закону?.. Про Бельского же ведомо дополнительно про то дело, что он, не желая быть отступником от греческого закона и потерять свою голову, перешел служить к нам с своей вотчиной. В чем же тут его измена»? Литва объявила войну. Готовых решающих сил военных у нее под рукой не было. Московская армия 14 июля одержала блестящую победу. Взят был в плен сам главнокомандующий – вел. гетман, русский князь Константин Иванович Острожский. Война тянулась. В следующем году начались переговоры о мире. Со стороны Ивана IIU выдвигались претензии за утеснение свободы совести кн. Елены. За 1501–1502 годы наступление Москвы и занятие Литовских городов продолжалось. Литва обратилась к посредничеству папы Александра VI. В марте 1503 г., наконец, мир был достигнут. Назывался он перемирием на срок 6 лет. Послы кн. Литовского привезли на московскую сторону и письма вел. кн. Елены, очутившейся в морально сложном и тяжелом разрыве с Москвой и при семейной привязанности к короне Литовской. |
| Коложская икона Божией Матери. Литография из кн.: Белоруссия и Литва: Историч. судьбы Сев.-Зап. края. СПб., 1890 Коложская икона Божией Матери. Литография из кн.: Белоруссия и Литва: Историч. судьбы Сев.-Зап. края. СПб., 1890 Свидетельства чудес от К. и. фиксируются достаточно поздно в летописи Борисоглебского мон-ря. На летопись ссылается еп. Иосиф, приводя рассказ исцелившегося в 1889 г. от болезни ног жителя Гродненской губ. ( Иосиф (Соколов). 1899. С. 28-30). Существовала традиция чтения перед К. и. канона и Акафиста Божией Матери на пятничном вечернем богослужении. Сведений о существовании в ранний период определенного дня чествования иконы нет. 28 апр. 1908 г. состоялось собрание духовенства Гродно по вопросу об установлении дня празднования К. и. На заседании было признано «желательным и необходимым установить торжество это навсегда и совершение такового приурочить ко дню 11 мая с тем, чтобы совершалось оно в первое воскресенье после 11 мая, если последнее число не будет падать на воскресный день» (Вестник. 1908. С. 221); источник даты 9 июля, указанной в кн.: Снессорева. Земная жизнь Пресв. Богородицы. 1892. С. 324 (в кн.: Поселянин. Богоматерь. С. 454 - 8 июля), неясен, ее возникновение, возможно, связано с созвучием названий К. и. и Колочской иконы Божией Матери, празднуемой в этот день. Был определен порядок чествования иконы, утвержденный резолюцией Михаила (Ермакова), еп. Гродненского и Брестского. Накануне торжества К. и. во время всенощной (на литии) переносили из Борисоглебского монастыря в Софийский кафедральный собор Гродно. На следующий день к началу литургии к кафедральному собору прибывали крестные ходы из ближайших приходов (Вертелишки, Поречье, Пригодичи, Житомля, Деречинок, Индура, Лаша, Кузница и Новый Двор). По окончании литургии крестный ход шел от кафедрального собора к древней Коложской церкви, где служили молебен Пресв. Богородице (Вестник. 1908. С. 221). В 1914 г., в начале первой мировой войны, приграничный Гродно готовился к отражению натиска врага, но сил для обороны не хватало. |
|
|
