| Мелетий, архиепископ Полоцкий, Витебский и Мстиславский (Смотрицкий Максим Герасимович) Родился в 1577 году в семье Каменецкого писаря, позднее ректора Острожской коллегии, Герасима Даниловича Смотрицкого, написавшего предисловие и стихи для Острожской Библии 1581 года. Первоначальное образование получил под непосредственным руководством отца и грека Кирилла Лукариса, впоследствии Константинопольского патриарха. После смерти отца Мелетий был послан князем Константином Константиновичем Острожским для продолжения образования на философский факультет Виленской иезуитской академии, где учился с 1594 по 1600 год (по другим данным, в 1601–1604 годах). С 1601 года, после Лаврентия Зизания, становится духовным наставником молодого белорусского князя Богдана Богдановича Соломерецкого. Вместе с ним отправился в Западную Европу для усовершенствования в науках – в Лейпцигский и Виттенбергский университеты, где тогда господствовали идеи Лютера, Кальвина, Цвингли. Вернувшись в 1607 году на родину, Мелетий некоторое время провел в имении князя Соломерецкого около Минска, где, как свидетельствует Якоб Суша, пользовался огромным авторитетом у простого народа, который «стекался к нему как к оракулу». Около 1608 года Мелетий отправился в Виленское православное братство при монастыре Святой Троицы, где в то время находился один из центров православной оппозиции наступающей контрреформации. Здесь он познакомился с одним из выдающихся деятелей белорусской культуры – писателем-полемистом, позже архимандритом Виленского Свято-Духова монастыря Леонтием (Карповичем, † 1620), стал его верным соратником. В 1610 году издал талантливое полемическое сочинение против униатов и латинян, называемое «Фринос» («Лямент»), то есть «Плач Восточной Церкви». В этой книге Мелетий призывал к консолидации сил народов Белоруссии и Украины в борьбе с наступающим католицизмом. Около 1615 года Мелетий написал на польском языке «Трактат об исхождении Святого Духа», а также «Палинодию». Примерно с 1615 по 1617 годы Мелетий находился в Киеве; в 1617 году возвратился в Вильну, был учителем в местечке Евье (теперь Вевис) в 40 км от Вильны, преподавал там «свободные науки» и славянский язык. В 1617 году пострижен в монашество архимандритом Леонтием (Карповичем, † 1620). |
| История поставления при св. Петре отдельного митрополита литовского, который, как со всей вероятностью должно думать, получил в своё заведывание и Галиции или был поставлен в митрополиты галицко-литовские, остаётся нам в своих подробностях неизвестной. В одном из списков каталога архиерейских кафедр, составленного при императоре Андронике Палеологе Старшем (1282–1327), читается историческое замечание, что Литва, принадлежа к митрополии Великой России, сделана особой митрополией при помянутом императоре Андронике и при патриархе Иоанне Глике 214 ; а Иоанн Глика занимал патриарший престол с Мая 1316 года по Май 1320 года. Затем, в сохранившихся до настоящего времени записях деяний константинопольского патриаршего собора XIV в. находим, что митрополит литовский ( Λιτβδων) присутствовал на этом соборе в Августе месяце 1317 года 215 . Из сейчас сказанного мы получаем те исторические данные относительно поставления отдельного митрополита литовского, что он поставлен был в 1316–1317 году и что его испросил у императора Андроника и патриарха Иоанна Глики великий князь литовский Гедимин. Совершенно естественно было, чтобы тот, владея весьма значительной частью Руси, находил неудобной и небезопасной в политическом отношения церковную зависимость своих русских подданных от митрополита, жившего во владимирско-московской Руси: а потому он легко и мог прийти к мысли искать для своей литовской Руси особого митрополита. Кафедра отдельной литовской митрополии учреждена была не таким образом, чтобы возведён был на степень митрополита один из существовавших литовско-русских епископов, а таким образом, что митрополит поставлен был как новый против прежних архиерей, с новой епархией и с новой кафедрой. В епархии митрополиту была назначена самая Литва, сколько было в ней Русских и сколько было в ней православных христиан из самих Литовцев; а кафедра его помещена была в городе Новогрудке (Новом городке), нынешнем уездном городе минской губернии. Что касается до области митрополита литовского, кафедра которого с 1316–1317 года оставалась незакрытой до самой кончины св. Петра, то в случае предположения, что он был митрополитом не просто литовским, но галичско-литовским, указать область эту было бы легко, – тогда её должна была составлять вся юго-западная Русь с Галицией, за исключением в теснейшем смысле области киевской, насколько эта последняя была епархией митрополита всея России, т. е. она должна была состоять из 6 епархий галичской митрополии 1303 года с присоединением к ним епископии полоцкой и епархии самого митрополита. Предполагая же, что митрополит был единственно литовским, нельзя будет указать пределов его области с точностью и обстоятельностью, ибо остаётся хорошо не известным как то, насколько Литва владела Русью в минуту учреждения кафедры, так и постепенное дальнейшее расширение владений. В этом случае будет несомненным только то, что к митрополии принадлежала епархия полоцкая, и весьма вероятным то, что принадлежала к ней епархия туровская. |
| Тогда как Москва делалась русским центром и приготовляла в себе для Руси новый государственный строй, на западном конце русского мира у ней явилась сильная соперница – Литва. Литовские князья Гедимин и Олгерд успели соединить в своей державе западные и южные русские земли. В одних местах князья Рюрикова дома поступили в число подручников великих литовских земель, в других заменены были князьями из Гедиминова дома. Литва расширялась на восток. У литовских великих князей образовывалось такое же стремление, как и у московских – подчинить русский мир, а самим стать его владыками. Литва стояла Москве поперёк дороги; Литве суждено было задержать ей путь тогда, когда она успела уже совершить своё дело над половиною Руси. В XIV веке закладывалось начало той многолетней борьбы, которая наполняет нашу историю XV и XVI веков, – борьбы, которая в начале XVII века разразилась над Москвою эпохою смутного времени, потом на полвека избрала себе исход в Малороссии, – борьбы, следы которой отзывались до позднего времени в покушениях Польши, по древней передаче ей литовскими князьями своих покушений. Во второй половине XIV века в Литве противодействующая Москве сила сосредоточилась в двух один за другим князьях: то были Олгерд, могучий дарованиями, политикою и мужеством воитель, и Ягелло, его сын, который шёл по дороге отцовской и наконец нашёл новый, выгодный поворот в союзе с Польшею. Под предлогом защиты своего шурина Михаила Тверского, два раза Олгерд подходил к Москве и два раза опустошил её окрестности. Московская политика нашла тогда способ вывернуться из беды на время. Олгерд со своей стороны расчёл, что разорить Москву хотя можно, но покорить её ещё не пришло время, и предпочёл союз с нею. Этот союз скреплён был браком его дочери с Володимиром Андреевичем, двоюродным братом великого московского князя. На несколько лет Москва избавилась от Олгерда. Но не стало Олгерда: Ягелло сделался великим князем. Для него родственные связи с Москвою были слишком ничтожны; напротив, другие связи с Русью ставили его во враждебное положение к Москве: он был сын тверитянки, и старая вражда его дедов с матерней стороны сходилась с политическими стремлениями. |
| Благотворительный концерт. Детский Пасхальный фестиваль «Русь Певчая» САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. 18.30. Петропавловский собор (Петропавловская крепость, 3) Пасхальный звон САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. 19.00. Концертный зал Мариинского театра (Декабристов, 37) Н.Каретников «Мистерия апостола Павла» (премьера) 15 апреля 14.00. Храм Вознесения Господня за Серпуховскими воротами (Б.Серпуховская, 24) Хоровая капелла «Светилен» (Сургут) 15.15. Храм Вознесения Господня за Серпуховскими воротами (Б.Серпуховская, 24) Пасхальный звон АЛЕКСАНДРОВ. 17.00. Государственный историко-архитектурный музей-заповедник «Александровская слобода» (Музейный пр., 20) Шяуляйский государственный камерный хор «Полифония» (Литва) САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. 18.30. Петропавловский собор (Петропавловская крепость, 3) Пасхальный звон САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. 20.00. Мариинский театр (Театральная пл., 1) Симфонический оркестр Мариинского театра. Дирижер – Валерий Гергиев. В программе: Р.Щедрин «Анна Каренина» (премьера) 16 апреля 15.00. Храм Софии Премудрости Божией в Средних Садовниках (Софийская наб., 32) Пасхальный звон ВОСКРЕСЕНСК. 15.00. Школа-интернат для детей-сирот и оставшихся без попечения родителей (Московская обл., г. Воскресенск, К.Маркса, 12) Благотворительный концерт. Хоровая капелла «Светилен» (Сургут) 16.00. Московский государственный объединенный музей-заповедник «Коломенское». Выставочно-концертный зал «Атриум» (просп. Андропова, 39) Благотворительный концерт. Детский Пасхальный фестиваль «Русь Певчая» 20.00. Римско-Католический кафедральный собор Непорочного Зачатия Пресвятой Девы Марии (М.Грузинская, 27/13) Благотворительный концерт. Шяуляйский государственный камерный хор «Полифония» (Литва) 17 апреля ЗАРАЙСК. 17.00. Иоанно-Предтеченский собор Зарайского Кремля (пл. Революции, 2) Хоровая капелла «Светилен» (Сургут) 14.00. Храм Живоначальной Троицы в Серебряниках (Серебрянический пер., 1-а) Шяуляйский государственный камерный хор «Полифония» (Литва) 15.00. Колокольня храма Усекновения главы Иоанна Предтечи в Казенной слободе (Покровка, 50/2, стр. 8) |
| Но смотрели его глаза, узнавали и не хотели узнавать нового облика страны своей. Не было уже и десятой части цветущих некогда деревень и сел: ни Аленкина, ни Лебядина, ни Троицкого, ни Красного, ни Дебрина, ни Соколова, ни многих других, где он мог бы зайти в дом и где его бы, глядишь, признали и сказали: «Здрав буди, Алешенька!» Только в Грачах теплилось жилье и стояла Ярославова застава. Тут его накормили горячими постными блинами и поведали о гибели и разорении той обители, из которой отправился он по белу свету два года назад. Узнал он и о том, как братия монастырская молила проклятых убийц пощадить старца Иадора и как татарва согласилась не умертвлять старца, но всех остальных, играючись, посекла своими мечами и топорами. Нагоревавшись о милой монастырской братии, Алексий вытер слезы и спросил о свадьбе Ярославича. Оказалось, и впрямь Александр наметил жениться сразу после Пасхи и свадебную кашу творить в Торопце. — Отчего же в Торопце? — Для того чтобы литве казать, что у нее под носом свадебствуем и веселимся, хотя и разорил нас проклятый тугарин. Литва нынче сильно распоясалась, видя наши бедствия. Да что, одна ли литва, что ли! И немец свейский, и немец ливонский, и всякий какой ни на есть немец неумытый полагать взялся, что теперь, опосля Батыя, нас голыми руками взять возможно. Ярослав, батюшка наш любимый, уже под Смоленском литве по роже-то надавал. Та литва безобразная, как Батый разорил нас, так пошла брать смоленские земельки, пожирая их, яко волча безглядное овчее стадо. Но Ярослав Всеволодич им уже утер нос, а погляди, то ль еще будет! — Кого же себе в жены берет Александр? — спросил Алексий. — Понятное дело — Александру, — был ответ. — Да чью дщерь-то? — Понятно чью — Брячиславну. — Се коего Брячислава? Не князя ли Полоцкого? — Сведомо, его самого. — Ну тогда и понятно, отчего в Торопце кашу варят, — догадался борисоглебский инок. — Ведь Торопец как раз лежит там, где сходятся границы трех земель — Полоцкой, Смоленской и Новгородской, и полоцкие князья с новгородцами и смоляками искони за него спорили. А теперь этой свадебной кашей торопецкую трещину-то и замажут. И хорошо! Вот хорошо-то! И Брячислав — князь, слыхано, богатый, у него и Полоцк, и Витебск, и Городок, и многие иные селения небедные. Что ж… Не мешает мне поспешить побывать на той торопецкой каше, порадовать Александра. У меня для него весть благая… |
| Князь Иван Юрьевич отвечал вопросом: «По-вашему, какому делу надобно быть прежде: миру или сватовству?» Посол отвечал, что когда великие литовские люди приедут, то они об этом поговорят с великими московскими людьми. Этим пока покончились речи о сватовстве; на жалобы же посла великий князь отвечал через казначея своего Дмитрия Владимировича, что Литва обижает Москву, а не наоборот, что жители Мценска и Любутска беспрестанно нападали на московские области и на сторожей, что наши, не могши более терпеть этого, ходили на Мценск и Любутск за своими женами, детьми и имением, что Хлепень в старых договорах приписан к Московскому княжеству, а Рогачев исстари принадлежит Твери, что о сожжении Масальска в Москве еще не получено известия. Князь Патрикеев сказал от себя послу, что, когда будет мир, для заключения которого литовские послы должны приехать в Москву, тогда и дело о сватовстве начнет делаться, чего московские бояре желают. А потом князь Иван Юрьевич говорил, между прочим, в разговоре, чтоб при деле лишних речей не было: как прежде приезжал от короля Казимира посол для заключения мира, то много было лишних речей, отчего дело и не состоялось. К Заберезскому Патрикеев отправил своего человека с грамотою, где писал то же самое, т. е. что прежде надобно мир заключить и чтоб паны этим делом не медлили, что же касается условия, чтоб оба государства держали те земли, которые издавна им принадлежали, то великий князь Иоанн земель Литовского государства не держит – держит свои земли. Таким образом, в Москве прямо объявили, что не хотят слышать о сватовстве до заключения мира, который потому Литва должна заключить на всей воле московского князя, т. е. уступить ему все его недавние примыслы, ибо он прямо объявил, что все, чем он владеет, – его собственность. И эта собственность увеличивалась беспрестанно на счет Литвы: в начале 1493 года приехали служить к великому князю московскому князь Семен Федорович Воротынский с племянником, князем Иваном Михайловичем, оба с отчинам; мало того, дорогою князь Семен овладел двумя литовскими городами – Серпейском и Мещовском. |
| Было разрушено 49 городов, причем примерно треть в дальнейшем превратилась в села и почти столько же исчезло. Людские потери оказались неисчислимыми. Киев стал безлюдным, везде по полям «лежали бесчисленные головы и кости мертвых» (итальянец Иоанн дель Плано Карпини). В битвах погибло значительное число профессиональных воинов и князей, способных организовать оборону. Полностью остановилась хозяйственная жизнь, прекратилось каменное строительство. Безвозвратно, почти полностью погибли книги и иконы. Прекратились и больше не возобновлялись некоторые ремесла. Орда кардинально повлияла на все аспекты жизни страны. Единственное, что осталось незыблемым, была вера, и то потому, что Орда ее не тронула. При этом, начиная с конца XII века, на западе шла экспансия Тевтонского (позднее Ливонского) ордена, которому после поражения в Палестине оставалось только одно направление деятельности - побережье Балтийского моря и Восточная Европа. Продвижение рыцарей на восток, необходимость общей защиты от меченосцев привели к возникновению на месте разрозненных литовских племен Великого княжества Литовского, включившего и ряд славянских княжеств, ранее принадлежавших русскому государству. Первоначально языческая Литва приняла католичество, но при этом православных не заставляли менять веру. Русские княжества, Орда и Литва сложно взаимодействовали, становясь то врагами, то союзниками. Именно Литва помогла смолянам отстоять княжество и прекратить платить дань Орде, но при этом сама старалась расширить сферу своего влияния на восток. С севера на восток также с конца XII в. стали продвигаться шведы, присоединившие к себе территорию современной Финляндии и стремившиеся завоевать древние новгородские земли. Именно XIII век определил на долгие времена дальнейшую политику государства. В качестве ближней цели было необходимо остановить экспансию «латинян» - шведов и ливонцев. (Ливонцы были полностью разгромлены только в «битве народов» при Грюнвальде в 1410 году, причем в сражении принимали участие и 2000 татарских конников. Со шведами окончательно справился только Петр). Следующей цели - стать независимыми от Орды, собрать воедино рассыпавшиеся княжества (эти задачи были главными для московских князей), а в дальнейшем - выйти к морю и включить страну в круг европейских держав. |
| В том же году умер Казимир; Польша и Литва разделились между его сыновьями: Яну Альбрехту досталась Польша, Александру – Литва. Посылая в Крым Константина Заболоцкого, Иоанн велел ему сказать Менгли-Гирею, что король умер, остались у него дети, такие же Москве и Крыму недруги, как и отец; чтоб хан с ними не мирился, чтоб шел на Литву, великий князь также хочет сам сесть на коня. При Казимире Иоанн не хотел начинать явной войны, позволял послам своим соглашаться провожать хана в поход на Литву только в крайности, теперь же дает такой наказ Заболоцкому: «Пойдет хан на Литву и велит ему идти с собою, то ему идти, не отговариваться; говорить царю накрепко, чтоб непременно пошел на Литовскую землю; если царь пойдет, чтоб шел на Киев». Заболоцкий отвечал, что по его настоянию хан велел схватить литовского посла князя Ивана Глинского и хочет идти сам на Литву. Крымцы воевали между Киевом и Черниговом, но это были ничтожные отряды. Иоанн был недоволен и писал Заболотскому: «Пишет мне царь, что беспрестанно его люди Литовскую землю воюют, а мы здесь слышали, что мало их приходило на Литовскую землю и не брали ничего; нынче он сына послал и с ним пятьсот человек; но пятьюстами человек какая война Литовской земле?» При этом послан был наказ послу: «Если хан спросит: а зачем князь великий сам не сел на коня?» – то отвечать: «Не знаю, будут другие послы, те скажут зачем». Поехал другой посол; ему дан был наказ: «Если спросит хан, зачем князь великий сам не сел на коня?» – отвечать: «За нарядом тяжелым». Иоанн сам не хотел садиться на коня, но воевода его, князь Федор Оболенский, напал на Мценск и Любутск, сжег их, вывел в плен наместников, бояр и многих других людей; другой московский отряд захватил два города – Хлепень и Рогачев. Литве было трудно отбиваться от Иоанна и от Менгли-Гирея вместе; начали думать о мире с Москвою и, чтоб склонить Иоанна к уступкам, решили предложить ему брачный союз одной из дочерей его с великим князем Александром. Пан Ян Заберезский, наместник полоцкий, прислал в Новгород к тамошнему воеводе Якову, Захарьичу писаря своего Лаврина под предлогом покупки разных вещей в Новгороде, а в самом деле с предложением о сватовстве. |
| Особенно деятельное участие святой Киприан, по воле патриарха Филофея, принимал в делах Русской Церкви. Около 1373 года Киприан был послан в Литву и на Русь для примирения литовских, смоленских и тверских князей с митрополитом всея Руси Алексием: «патриарх послал, говорить собору, Киприана, собственного монаха, человека миролюбивого и богобоязненного, умеющего благоразумно пользоваться обстоятельствами и управлять делами, послал его, чтобы примирить князей друг с другом и с митрополитом». Во время поездки через русско-литовские земли Киприан встречался с князьями Литовской Руси и нашёл у них поддержку. В результате усилий патриаршего посла зимой 1373/1374 года тверской князь Михаил отказался от претензий на Владимирское великое княжение, и митрополит Алексий снял с него наложенное ранее отлучение. В Тверь на вдовствующую кафедру был поставлен новый владыка Евфимий (Вислень). Киприан участвует в этом поставлении. В конце зимы Алексий ставит епископом Суздальским и Нижегородским печерского архимандрита и друга Киприана Дионисия, ещё одно яркое лицо русской церковной истории. Литва принимает активное участие в антитатарском движении: «Ходила Литва на татарове, на Темря, и быша межи их бой». Складывается мощная общерусская коалиция. Основу этой коалиции составляли Великое княжество Литовское и великие княжества Московское, Тверское и Нижегородское. Однако из-за интриг Орды продержалась коалиция недолго. Обострилась конфронтация за великокняжеское первенство между Тверью и Москвой. Князь Михаил вновь заявил свои права на Владимир, между Москвой и Тверью началось военное противостояние. Вместе с Тверью от коалиции отошла и Литва. Дело закончилось походом Дмитрия Московского в 1375 году против Твери. Поскольку в разразившемся противостоянии проживавший в Москве митрополит Киевский Алексий занял сторону московского князя, то в Литовской Руси отказались подчиняться его предписаниям и «недовольные князья послали большое посольство с грамотою к патриарху, умоляя дать им» особого митрополита для юго-западной Руси, говоря, что иначе они «готовы будут приступить к другой церкви». После соборного рассуждения о сем, патриарх Филофей, руководясь желанием сохранить мир, решился сделать уступку их просьбе, и в декабре 1375 году рукоположил «кир Киприана в митрополиты Киева и Литвы». А чтобы сохранился древний порядок, и чтобы все части Руси впредь были под одним митрополитом, «тогда же положено на Соборе, по смерти митрополита Алексия, быть Киприану митрополитом всея Руси». |
| Но, «в XIV ст. за почином царгородського для а за тим на означення держави назва Мала Русь (у земель яку звали Великою Руссю — що його перебрали для держави , по Фасмеру же это название появилось с 1292 года . Литовцы, управлявшие поначалу Малой Русью, приняли православие, не отягощали чрезмерно русское население. Русские надеялись, что литовские князья – это преемники Рюриковичей, что литовско-русское государство имеет блестящее будущее. Но история не оправдала этих надежд. В 1377 году скончался великий князь литовский Ольгерд, постригшись перед смертью в монахи, сменив мирское имя Александр на Алексий. После него князем стал его сын Ягайло, в крещении Иаков. Вильна могла стать центром объединения русских земель, ведь к 1386 году при Дмитрии Донском, как свидетельствует Платонов, «Литва была вполне русским государством с русской культурой, с господством русского князя и православия» . Православное русское население составляло 9/10-х от общей численности граждан литовского государства и отличалось, несомненно, высшей культурой, чем языческая Литва. Однако история иначе распорядилась судьбой Литвы. В середине 80-х годов поляки сделали предложение Ягайле стать королем. Ягайло принял католичество, вступил в брак с королевой Ядвигой и так соединил Польшу и Литву династическим браком. Ягайло был провозглашён польским королём Владиславом. Вскоре после этого началось наступление на православных. Литовским боярам, принявшим католичество, Ягайло даровал многочисленные привилегии… «А Литва начинает клониться к погибели в то самое время, когда она достигает, казалось бы, полного расцвета своих сил», – утверждает С.Ф. Платонов. Почему? Уния посеяла семена внутренней вражды разложения между русскими и литовцами, православными и католиками. Уния ввела в Литву латинство, которое провозглашалось господствующим. Окатоличивание сопровождалось полонизацией. Польское духовенство, польские аристократы сменяли русских придворных при литовском дворе. Польские нравы и обычаи сменяют русские. Так возникает не только религиозная, но и национально-культурная вражда... Литовская православная Церковь имела при Ягайле мучеников… |
|
|
