| Литургическая реформа, предпринятая Тридентским собором (1545–1563), привела к изданию Breviarium Romanum restitutum. Он включал 75 гимнов. При папе Урбане VIII (1623–1644) была создана комиссия по пересмотру текстов (super emendationem), которая озаботилась исправлением стихотворного размера и стиля гимнов. Работавшая под сильным влиянием эстетических симпатий гуманистов, предпочитавших средневековой гимнодии древние классические формы и метры, эта комиссия вывела из литургического использования некоторые памятники средневекового гимнотворчества – наиболее грубые по языку и сомнительные по содержанию. Новый Гимнарий был издан в 1629 г., а полный Бревиарий – в 1632 г. Постановлением Тридентского собора из церковных служб были изгнаны почти все секвенции (до собора их было более 5 тысяч), за исключением четырех: пасхальной – Victimae paschali laudes immolent Christiani – «Пасхальной жертве возносят хвалы христиане» (текст, а возможно, и мелодия ее принадлежат поэту и историку 1–й пол. 11 в. Випо Бургундскому 1121 ; от этой мелодии происходит известный хорал Christus ist erstanden, вероятно, 13 в.); уже упоминавшейся троицкой – Veni Sancte Spiritus; секвенции на праздник Тела Господня Lauda Sion Salvatorem – «Хвали, Сион, Спасителя», написанной Фомой Аквинским (мелодия ее первоначально связана с текстом другой секвенции – Laudes Crucis attollamus, приписываемой Адаму Сен–Викторскому); и секвенции начала 13 в. о судном дне – Dies irae (в составе Реквиема). Позже была допущена еще одна секвенция, на праздник Семи скорбей Марии – упомянутая Stabat Mater. Дальнейшее развитие латинской гимнографии пошло по линии составления служб новоканонизированным святым, чем занималась Конгрегация священных обрядов. В 20 в. литургическое движение привело к новым изданиям древнейших образцов латинского гимнографического творчества, а в результате литургической реформы 2 Ватиканского собора эти тексты были введены в церковный оборот. Были также составлены новые песнопения. В целях разнообразия для каждого часа установлен двойной цикл гимнов, причем разрешено использовать новые поэтические сочинения (за исключением народных песен). |
| Такое расширение церковных ладов было вызвано развитием христианской музыки и церковных мелодий, которые не могли более умещаться в рамках четырех амвросианских ладов. Главная заслуга Григория Великого заключалась в том, что он из всех употреблявшихся до него песнопений составил один годовой круг и этим, так сказать, канонизовал их употребление во всей Западной церкви. Составленный им сборник церковных мелодий, известный под именем антифонария, был прикреплен цепью к алтарю церкви св. Петра, чтобы служит на все последующие времена образцом истинно христианского и истинно церковного пения. Антифонарий Св. Григория представляет собою один из самых замечательных памятников богослужебного пения христианской церкви. Григорианское пение по существу своему не отличалось от амвросианского. Всё, что церковные писатели сообщали об исполнении григорианского пения, настолько сходится с тем, что Отцы Церкви писали о пении амвросианском, что можно с уверенностью сказать: настоящей разницы между тем и другим нет. —502— Григорианское пение имело широкий круг распространения. В 8 веке оно было известно в Англии, Франции, Германии и Италии. Одним из самых деятельных распространителей и почитателей этого рода церковного пения был Карл Великий (768–814), приложивший много забот о точности и чистоте григорианского пения. Когда при нём возник спор между французскими и римскими певчими о том, у кого из них сохранилось в более точном виде церковное пение, установленное св. Григорием, Карл Великий решил его в пользу римских певчих на том простом основании, что всякое пение тем вернее, чем оно ближе к месту возникновения. Им были основаны певческие школы, по образцу тех, какие существовали в римской церкви, – в Сен-Галлене и Меце. Между деятелями первой школы особенно славились Туотило и Ноткер Бальбул. Первый известен был, как автор троп, или хвалебных песен, – второй как сочинитель секвенций, под которыми разумеется род музыкальной поэзии, близко родственный гимнам. К этому роду духовно-музыкальных произведений относится знаменитое: «Dies irae», автором которого считается францисканский монах Фома Целлано. «Древняя поэзия со своей энергией, поэзия новейшая с богатством своего колорита, искусство настоящее не создали ничего, равного по силе тому впечатлению, какое производит этот гимн. Всё в нём тоска, безумный ужас страшного суда… Ничего светлого, никакой радости не слышится в этом гимне, но, наоборот, неумолимый гнев Иеговы… Можно легко судить о том ужасе, который охватывал христиан XIII столетия, когда они слышали это пение, выходящее из монастырей». 2412 |
| ...Но вернемся в Петербург 1885 года. Софья Александровна, по совету пианиста Александра Зилоти, решила перевести Сергея учиться в Московскую Консерваторию и сумела убедить в необходимости этого свою дочь. В Петербург Рахманинов больше не вернется, с этих пор и до 1917 года его судьба будет связана с Москвой. Вдали от дома Сергей стал сдержаннее, спокойнее, начались годы серьезной упорной работы, без которой не мог бы развиться даже такой огромный талант. Консерваторию Рахманинов закончил с отличием и большой золотой медалью по классам фортепиано и композиции. К этому времени он был уже достаточно известен в Москве как замечательный пианист. Выступать с концертами Рахманинов будет до конца своих дней, и его виртуозное исполнительское искусство будет только наполняться новыми оттенками и переживаниями. Уже написаны дипломная одноактная опера «Алеко», Прелюдия до-диез-минор, романсы на стихи Тютчева, Пушкина, Фета, но Рахманинов ищет свою тему, еще не осознанную, тихо звучащую где-то внутри. «Он очень любил церковное пение и частенько, даже зимой, вставал в семь часов утра и... уезжал в большинстве случаев в Таганку, в Андроньев монастырь, где выстаивал в полутёмной огромной церкви целую обедню, слушая старинные суровые песнопения из Октоиха, исполняемые монахами... Часто бывало, что в тот же вечер он ехал... на симфонический концерт. После концерта нередко он уезжал поужинать в ресторане Яра или в Стрельну, где засиживался до глубокой ночи, слушая с большим увлечением пение цыган. Очевидно, эти острые контрасты: полутёмный монастырь с суровым пением..., симфонический концерт и затем общество цыган ..., с их своеобразным песенным репертуаром и ... исполнительской манерой являлись для Сергея Васильевича потребностью, и без этих впечатлений он не мог жить...», — пишет в своих воспоминаниях близко знавший Рахманинова композитор Александр Гёдике. Поиск контрастов отнюдь не был капризом юности, для Рахманинова эти контрасты символизировали и страну, и время, в которое он живет. Композитор словно предвидел, какое страшное горе ждет Россию впереди. Предвидел и хотел, чтобы люди услышали и поняли это. Поэтому основной идеей его Первой симфонии становится библейская тема наказания за неправедность и безверие, а эпиграфом к ней Рахманинов ставит слова Писания: «Мне отмщение, Аз воздам» (Рим, 12:19). Сквозной темой этого музыкального сочинения являются трагические интонации переработанного, гармонически приближенного к православному песнопению средневекового хорала «Dies irae» («День гнева»), переплетенные с темами из богослужебного «Обихода». |
| Петра, сокровищницу добрых дел и индульгенции. «Католическое настроение» логически первее католицизма. Первее оно и во времени. Для понимания внутренней природы католицизма настоятельно важно иметь в виду, что католическая Церковь есть Римская Церковь . Римская не тем только, что ее средоточие Рим, что территориально она долгое время почти совпадала с западной, – собственно Римской – частью Империи, так что Папа Николай 1 правильно называл ее латинской, – в противоположение восточной, «греческой» Церкви; Римская она не только по языку, по усвоенному ею от Империи праву, но и по всему духу, по лежащей в основе ее идее. Мы уже видели, как на развитии уклада католической Церкви сказалось действие римской государственной идеи. Не случайно католичество было и есть исповедание преимущественно романских народностей и, следовательно, может рассматриваться, как выражение романской культуры, романского творческого гения. 5-я глава «Для восточной Церкви Христианство есть культ, для протестантской – миросозерцание, для римского католичества – властвование». Не касаюсь того, насколько правильно эта формула выдающегося протестанского богослова и историка применительно к Православию; но существо католицизма она выражает чрезвычайно удачно. Тот же ученый 15 задаваясь вопросом об идейных и психологических основах католичества, приходит ко взгляду, что центральная идея католичества, идея, сильнее всего владевшая умами западного христианства и владеющая и поныне, – есть идея «греха», «преступления». На Востоке крепче верили в Христа-Спасителя, Христа-Искупителя; на западе Христос являлся воображению прежде всего, как грозный Судия. Здесь больше боялись загробного возмездия, нежели веровали в прощение грехов. Католицизм целиком выразил себя в Dies irae и в Божественной комедии. Такое настроение создавало почву для превращения Церкви из единения в вере и любви в правовой институт, закрепленный и спаянный юридическими нормами. «Для чего и избирается Господом епископ, если не для того, чтобы он был предстателем за грехи народа», спрашивал уже Григорий Великий . |
| Аббатиса Хильдегарда Бингенская (ок. 1098–1179) написала ряд мистических гимнов 1119 ; одноголосные песнопения Хильдегарды на собственные молитвословные стихи (всего 77) отличаются необычной протяженностью, богатой мелизматикой и не подчиняются канону григорианского хорала. Известный богослов, по оригинальности своих теологических построений часто сравниваемый с Бедой Достопочтенным , истинный духовный лидер Англии своего времени, архиепископ Кентерберийский Стефан кардинал Лэнгтон (ок. 1150–1228) считается автором секвенции Veni Sancte Spiritus – «Прииди, Святой Дух» 1120 , исполняемой на повечерии Пятидесятницы; правда, иногда эта секвенция приписывается папе Иннокентию III (1198–1216) – соученику и другу Лэнгтона, который и возвел последнего в кардинальское достоинство. Еще один архиепископ Кентерберийский, Джон Пекхэм (ум. 1274), составил блестящую стихотворную службу на праздник Св. Троицы. Кардинал Фома Капуанский (ум. 1239), канцлер Святой Римской церкви в 1215–1216 гг., написал гимны св. Франциску In caelesti collegio – «В небесном собрании» и Decus morum dux Minorum – «Краса нравов, вождь меньших». Фома Аквинский составил стихотворную службу Страстям Христовым (Lignum vitae), а также умилительную песнь Кресту Recordare sanctae crucis. Во 2–й пол. 13 в. появилась секвенция Stabat mater dolorosa – «Стояла Матерь скорбящая», автором которой долгое время считали францисканца Джакопоне да Тоди (ок. 1230–1306), а также св. Бонавентуру. Монаху–минориту Томмазо да Челано (ок. 1200 – ок. 1255) приписывалась секвенция Dies irae – «День гнева» из заупокойной мессы, однако ныне эта атрибуция ставится под сомнение. Множество литургических текстов, собранных в его Liber officiorum, написал протопресвитер миланского собора Ориго Шаккабароцци (ум. 1293). Секвенции писались не только на латыни, но и по–французски. Наиболее ранним французским образцом этого жанра является «Секвенция о св. Евлалии» (9 в.). 15–16 вв. стали временем кризиса западной церковной гимнографии; гимнография этого времени носит по преимуществу частный характер. |
| Еще далее отошел Кастальский от богослужебного назначения напевов панихиды в оратории для солистов, хора и оркестра, посвященной памяти воинов, павших в Первой мировой войне. Ее особенность – использование подлинных культовых напевов разных народов – русских, сербских, румынских, греческих, американских, православных и католических. Структура оратории «Братское поминовение» – по типу Реквиема, но с включением частей на русские тексты. Так наряду с традиционными частями Реквиема – Requiem aeterna, Kyrie, Rex tremende, Lacrimosa, Domine Iesu, Sanctus-Benedictus – введены две части на слова А. Толстого из поэмы « Иоанн Дамаскин » – хор «Средь груды тлеющих костей» ( 5) и ария для баса «Какая сладость в жизни сей» ( 13), являющиеся стихотворным переложением стихир Иоанна Дамаскина из чина отпевания. Музыку пятой части Кастальский изложил для хора a capella (в панихиде «Вечная память героям») на слова тропаря «Ты еси Бог , сошедый во ад и узы окованных разрешивши». Композитор смело сопоставляет напевы разных народов и, развивая, сближает их. Так, русские церковные напевы изложены преимущественно в народно-подголосочном стиле, но, сопоставляемые с католическими, они получают имитационное развитие ( 3 Sanctus, на слова «Hosanna» – вводится фугато, а в 17 «Requiem aeterna» напев «Со святыми упокой» на слова «Души воинов усопших» звучит имитационно, в противопоставлении групп хора (CA – ТБ). Насколько в оратории Кастальский далек от стиля церковной музыки, говорит хотя бы замысел одной из частей ( 14), где в заключении на фоне траурного марша Шопена звучит напев «Со святыми упокой». Да и предпосланная им программа оратории предопределила иллюстративный характер оркестрового сопровождения. Заупокойные напевы, вводимые Кастальским в ораторию, мыслились им как символы религиозного значения, объединяемые на основе их траурно-обрядовой функции. Из католических напевов им наиболее часто используется средневековая секвенция «Dies irae», ставшая в классической музыке символом смерти (Берлиоз, Лист, Сен-Санс, Рахманинов). |
| 112 . Стихиры Св. Романа Сладкопевца на Рождество Христово. Перевод с греческого. Р. X. 1898, I, 14–35. 113 . Стихиры на Сретение Господне. Из произведений древнехристианской поэзии. Перевод с греческого. Р. X. 1898, II, 139–144. 114 . Песнь Св. Романа Сладкопевца о страшном суде. (На Евангелия Великого Понедельника и Великого Вторника – Мф. 24 и 25 гл.) Приложение: Песнь «Dies irae» (День гнева) Фомы ди-Челяно (XIII в.) Перевод с подлинника. Р. X. 1898, III, 244–258. 115. Пасхальная ночь. Из гимна христианского поэта IV–ro века Аврелия Пруденция Клемента. Перевод с латинского. Р. X. 1898, IV, 344. 116 . Древняя составительница церковных песней, инокиня Касия, с переводом песни: «кающаяся грешница». Р. X. 1898, IV, 345–348. 117 . Песнь в прославление Св. Отцов Никейского собора. (В неделю пред Пятидесятницею). Перевод с греческого. Р. X. 1898, V. 442–450. 118 . Из произведений древнехристианской поэзии. Песнь на рождество —20— св. Иоанна Предтечи (24 июня). Перевод с греческого. Р. X. 1898, VI, 526–534. 119 . Образцы толкований Священного Писания. Св. Амвросия Медиоланского и Св. Павлина Нольского. Р. X. 1898, VI, 1–16: VII–VIII, 17–32; X, 33–47 (в приложении). 119а. Тоже. Отдельный оттиск. Москва, 1898. Стр. 47. 120 . Песнь в прославление Св. Великомученика Пантелеймона (27 июля) Ореста, патриарха Иерусалимского (XI в.) Перевод с греческого. Р. X. 1898, VII–VIII, 32–35. 121 . Песни Св. Романа Сладкопевца в прославление Св. Первомученика Стефана (2 Августа). Перевод с греческого. Р. X. 1898, VII–VIII, 35–49. 122 . Из произведений древнехристианской поэзии. Песнь в прославление Св. Иоанна Богослова (26 Сент.). Перевод с греческого. Р. X. 1898, IX, 149–152. 123 . Из произведений древнехристианской поэзии. Песнь в прославление св. мучеников Сергия и Вакха (7 окт.) Перевод с греческого. Р. X. 1898, X, 250–252. 124 . Песнь Св. Романа Сладкопевца в прославление св. врачей Космы и Дамиана (1 ноября). Перевод с греческого. Р. X. 1898, XI, 326–331. 125 . Песнь Св. Романа Сладкопевца в прославление Св. Николая Чудотворца. Перевод с греческого. Р. X. 1898. XII, 410–420. |
| Seine Heiligkeit Patriarch Kyrill: die russische und die serbische Kirche können einen gemeinsamen Beitrag zur Heilung der Leiden der orthodoxen Familie leisten Der Kommunikationsdienst der Abteilung für kirchliche Außenbeziehungen, 16.03.2024 . Am 16. März 2024, am Ende der Trauerfeier für den Leiter der Vertretung der Serbischen Kirche in Moskau, Bischof Antonius von Moravich, die in der Christ-Erlöser-Kathedrale von Seiner Heiligkeit Patriarch Kyrill von Moskau und gehalten wurde In ganz Russland und Seiner Heiligkeit Patriarch Porfiry von Serbien fand ein Gedenkmahl statt, an dem die Primaten und Hierarchen der beiden Kirchen, Geistliche, Vertreter der Staatsbehörden Serbiens, Verwandte und Freunde des Verstorbenen teilnahmen. In seiner Rede beim Essen drückte Seine Heiligkeit Patriarch Kyrill seine Freude über die Gelegenheit zum persönlichen Austausch mit dem Primas der Serbisch-Orthodoxen Kirche aus, der „der Kirche vorsteht, die uns in Kultur, Geist und Geschichte am nächsten steht“. „Kirche des frommen serbischen Volkes“, obwohl dies ein Anlass dafür war, war es traurig. „Aber für uns Christen ist der Tod nicht mit einem völligen Verlust der Verbindung zu dem Verstorbenen verbunden. Auf Erden halten wir diese Verbindung durch das Gebet aufrecht, und nachdem wir ausgeruht und in die Welt gekommen sind, in der sich die Verstorbenen bereits befinden, hoffen wir, dass wir auch dort Kommunikation haben werden, denn im Reich Gottes kann es keine Einschränkungen geben, die dies verhindern würden Wenn man dem Menschen Kummer bereitet, gibt es weder Kummer noch Leid. Und der Mangel an Kommunikation mit geliebten Menschen, mit geliebten Menschen, ist immer traurig. Wenn wir im Himmelreich würdig sind, die Herrlichkeit Gottes zu sehen, wird die Kommunikation, die wir hier durch den physischen Tod eines Menschen verlieren, zweifellos wiederhergestellt“, sagte Seine Heiligkeit. Seine Heiligkeit betonte, dass er und viele Bischöfe und Geistliche der Russisch-Orthodoxen Kirche sehr gute, brüderliche und freundschaftliche Beziehungen zum Verstorbenen hätten: „Er war einer seiner eigenen – es gab kein Mediastinum, kein Gefühl, dass er noch ein Ausländer war und ein.“ Vertreter einer anderen Kirche. Er war uns ein lieber, nahestehender Mensch. Deshalb empfinden wir seinen Tod als den Tod eines geliebten Menschen.“ |
| 7 . In der Regel ausgeklammert blieb alles byzantinische Wortmaterial aus Schriften, die von LS, L und Kr konsequent behandelt wurden. 8 . Kontrolliert und ergänzt wurde das Wortmaterial durch Tgl, Kum, Duc, Soph, TLG und kleine Wörterverzeichnisse sowie durch die handschriftlich erhaltenen Ergänzungen zum Thesaurus graecae linguae (von E. Miller in der Pariser Nationalbibliothek, von Ch. Charitonides im Institut für Klassische Philologie der Universität Thessalonike). 9 . Häufig erfolgte eine Beschränkung auf die Anführung der wichtigsten (=zumeist frühesten) Stellen. 10 . Am Ende der Lemmata werden nach Möglichkeit Wörterbücher und andere Sekundärliteratur angeführt, die ein weiteres Vorkommen belegen oder sonstige zusätzliche Informationen bringen. Dabei wird bei abweichender Bedeutung der Verweis in Klammern gegeben. Hinweise auf neugriechische Lexika (mit Einschluß der bedeutenderen Dialekte) erfolgten im ersten Faszikel in der Regel nur bei Fehlen der Lemmata in alt- und mittelgriechischen Wörterbüchern, ab dem zweiten wurde jedoch diese Restriktion zugunsten einer umfassenden, für die Sprachgeschichte transparenteren und somit benutzerfreundlicheren Handhabung aufgegeben. Schon beim Erscheinen des ersten Faszikels stand außer Frage, daß so manches unbefriedigend bleiben muß. Dies betrifft zunächst mehr Äußerlichkeiten, wie das nicht vorweg streng konsequent erstellte, sondern einfach organisch gewachsene Abkürzungsverzeichnis oder die (meist nach Seiten erfolgende) Zitierweise, weiters die gelegentliche Nichterkennbarkeit von Autoren oder Datierungen, dann aber auch inhaltliche Unzulänglichkeiten (übersehene Wörter und Sonderbedeutungen, Zitate oder selbst ganze Texte; unzutreffende Bedeutungsangaben; nicht durchführbare Nachprüfung mancher Zitate aus Miller, Duc, Tgl, Kum). Doch sollten all diese Mängel in zweifacher Hinsicht billigerweise im Lichte des Entwicklungsstandes der Byzantinistik gesehen werden. Erstens liegen die Vorgänger dieses Lexikons so weit zurück, daß sie, ganz im Unterschied zur jahrhundertelangen Tradition der altgriechischen Lexikographie, nicht als Basis genommen werden konnten, und zweitens zeigen die in ihm zu findenden (häufigen) frühbyzantinischen Ergänzungen aus Texten kirchlicher Literatur (zu Lampe) sowie die (gelegentlichen) zur profanen besonders des 6.Jhs (zu LS, wesentlich seltener zum DGE, von dem unabhängig gesammelt wurde), daß eine Annäherung an Vollständigkeit auch für die früheren Epochen noch lange nicht erreicht ist, wie dies für den begrenzten Bereich der spätbyzantinischen volkssprachlichen Literatur (Kriaras) durch die umfassende Präsentierung des Wortmaterials nach der zu erhoffenden Fertigstellung weitgehend der Fall sein wird. |
| Versus 25. «Et vixit Mathusala annis centum sexaginta septem, et genuit Lamech. Et vixit Mathusala, postquam genuit Lamech, annos octingentos duos, et genuit filios et filias. Et fuerunt omnes dies Mathualae, quos vixit, anni nongenti sexagintanovem, et mortuus est». Famosa quaestio, et disputatione omnium Ecclesiarum ventilata, quod juxta diligentem supputationem, quatuordecim annos post diluvium Mathusala vixisse referatur. Etenim cum esset Mathusala annorum centum sexaginta septem, genuit Lamech. Rursum Lamech, cum esset annorum centum octoginta octo, genuit Noe. Et fiunt simul usque ad diem nativitatis Noe, anni vitae Mathusalae, trecenti quinquaginta quinque. Sexcentesimo autem anno vitae Noe, Diluvium factum est. Ac per hoc, habita supputatione per partes, nongentesimo quinquagesimo quinto anno Mathusalae, diluvium fuisse convincitur. Сит autem supra nongentis sexaginta novem annis vixisse sit dictus, nulli dubium est quatuordecim eum annos vixisse post diluvium. Et quomodo verum est, quod octo tantum animae in arca salvae factae sunt? Restat ergo, ut quomodo in plerisque, ita et in hoc sit error in numero. Siquidem et in Hebraeis et Samaritanorum libris, ita scriptum reperï «Et vixit Mathusala centum octoginta septem annis, et genuit Lamech. Et vixit Mathusala, postquam genuit Lamech, septingentos octoginta duos annos et genuit filios et filias. Et fuerunt omnes dies Mathusalae, anni nongenti sexagintanovem, et mortuus est. Et vixit Lamech centum octoginta duobus annis, et genuit Noe». A die ergo nativitatis Mathusalae, usque ad diem ortus Noe, sunt anni trecenti sexaginta novem: his adde sexcentos annos Noë quia in sexcentesimo vitae ejus anno factum est diluvium: atque ita fit, ut nongentesimo sexagesimo nono vitae suae Mathusala mortuus sit, eo anno, quo coepit esse diluvium. Versus 29. «Et vocavit nomen ejus Noe, dicens: Iste requiescere nos faciet ab operibus nostris». Noe, requies interpretatur. Ab eo igitur, quod sub illo omnia retro opera quieverunt per diluvium, appellatus est requies. Capitulum VI |
|
|
